until death, until grave (come dally along me)

Слэш
Перевод
PG-13
Завершён
160
переводчик
Автор оригинала: Оригинал:
Размер:
5 страниц, 1 часть
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
160 Нравится 4 Отзывы 27 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста
Примечания:
      Мори Огай никогда не испытывал такого беспокойства за все сорок лет своей жизни. Как будто его бледная кожа осыпалась, обнажая дешевую фарфоровую куклу, которая всё это время пряталась под его кожей – какая дешёвая фарфоровая кукла! Какая уродливая танцовщица!       В последний раз он видел Элис четыре дня назад - через два дня после того, как фарфоровая кукла внутри него решила оставить следы когтей на всём его дешёвом фарфоровом теле. Мори хотел увидеть её - свою прекрасную танцовщицу по сравнению с уродливым существом, которым был он сам, но не думал, что сможет переварить воспоминания, которые она могла пробудить. Мори Огай знал, как факт, что в тот момент, когда он увидит её волосы пшеничного поля, то вспомнит голубку.       Ах, какое уродливое воспоминание! Какая уродливая жизнь.       Для остальных он по - прежнему оставался идеальным, безжалостным и манипулирующим Боссом Портовой мафии, но знал – с каждой секундой, проведённой в его уродливом фарфоровом теле, его фасад рушился. Фарфоровая танцовщица, какая же это была уродливая кукла, разрушала его стены, на строительство которых потратил так много времени.       Мори подумал, что, может быть, если позволит фарфоровой кукле делать всё, что она хочет в течение часа, в безопасности своего дома, она перестанет рвать его кожу. Но когда он попытался освободить ту самую уродливую танцовщицу, это ничего не дало - ничего, кроме того, что мужчина не сводил глаз со стены, всматриваясь в неё, как будто она было окном, открывающимся в загробную жизнь.       Иногда Мори даже не дышал. Он смотрел на стену, медленно погружаясь в океан, который плескался вокруг него. Его кресло было бы основанием на дне океана – солёная вода в легких, давление на сердце.       В какой-то момент даже мысль о красном платье стала для него невыносимой. Даже пустой холст или мягкость его кровати несли воспоминания, которые он глубоко зарыл в снег.       непорочный.       Сон пришёл не так, как раньше.       Иногда, как последний дурак, сон обвивал его своими острыми когтями, унося в темноту, которую так презирал. Но даже несмотря на то, что темнота была всем, что он видел во время своих жалких ночей, ещё до ушей доносились стоны, которые проклинали его с того момента, как услышал их - всегда оставались в глубине его сознания, никогда не отпускали его. Мори Огай чувствовал прикосновения, влагу их языков, блуждающих по его телу. Он чувствовал, как их большие руки охватывают его тонкую руку, руку, на которой остались клочки разорванного красного платья.       Сон не приходил, как раньше, потому что не позволял его острым когтям обвиться вокруг него.       Он медленно падал в обморок. Он знал, что если будет продолжать нагружать себя, чтобы уродливая танцующая девушка внутри него не имела шанса разорвать его фарфоровую кожу, в тот момент, когда расслабится, его стены рухнут.       — Босс, Вы не возражаете, если я спрошу, – начала однажды Коё. — Вы в порядке?       Ещё одна лживая улыбка, улыбка, которой Ринтаро овладел целиком и полностью.       — Конечно, я в порядке, Коё. Почему ты спрашиваешь? – он лгал сквозь зубы, сладкая ложь выходила с легкостью.       — Может, я и не такая умная, как Вы, но я знаю, когда кто-то лжет, Босс.       Но, конечно, работая с ним более десяти лет, Коё смогла увидеть его насквозь. Или, может быть, усталость его тела повлияла на его разум - забрав его самое ценное оружие, его сладкую ложь.       — Ну-ну, Коё, – начал он, не желая признаваться в своей слабости. — Зачем мне лгать о своём благополучии?       Её улыбка, та, которая могла заманить врагов в пещеру, которая приведёт их к смерти, каким-то образом опечалила его, заставив задуматься, сколько людей видели её несчастную улыбку.       — Такие люди, как мы, которые относятся к своим эмоциям как к простому бессилию, не хотят смириться с тем, насколько несчастной становится наша жизнь после стольких лет захоронения всех чувств.       Захоронения глубоко в снегу.       — Чуя был похож на Вас когда-то. Он мог работать до смерти, улыбаясь, как будто в его проклятом сознании ничего не происходит. Как будто это могло уничтожить воспоминания, которые были слишком тяжелы для него одного. Но ... – ее улыбка стала ностальгической, оживлённой от воспоминаний. —...но как только я заглянула за стену, которую Чуя построил во время своего пребывания в Овцах, он согласился поговорить со мной о них. Сначала его воспоминания, которые он был проклят нести в одиночку, также стали моими, а затем, возможно, тяжесть была снята с его крошечного сердца, он смирился с ними. Чуя заключил сделку, разрушив проклятие, не позволив этим отвратительным временам убить его.       — Напоминаю, Коё, какое это имеет отношение ко мне?       Она встала. Подойдя к двери, она повернулась к нему, закрыв веером свое лицо.       — Наверно, никакое. Может быть, я пытаюсь придать Вашему бесстрастному лицу слишком много значения. Но... но никто не пострадал от того, что рассказал кому - то о своих проблемах.       Когда дверь закрылась, он тоже закрыл глаза, положив голову на ладонь.       — Никто не пострадал, да? – сказал он себе с улыбкой.       — Какая жалкая ложь.       Океан снова утопил его, когда он вернулся в свой дом – его зрение затуманилось, слова Коё были ничем иным, как предсмертной песней сирены. Он понял, что уплывает. Уродливая танцовщица сдирала с него фарфоровую кожу, оставляя при этом следы когтей. Он чувствовал, что у него отнимают сердце, очищая его от черноты, просто чтобы покрасить его в чёрный цвет с нуля. Его тело, под давлением океана, едва двигалось – точно так же, как в тот раз, когда он носил красное платье, которое велел ему надеть его дорогой отец. Его трясло, трясло, но он изо всех сил старался не рисовать фарфоровую куклу на снегу.       и тут его осенило.       Океан, он думал, что это было на основе океана всё время. Но он был погребён глубоко в снегу, как и его воспоминания, которые он изо всех сил старался забыть.       Он умрёт под снегом, как и все цветы, о которых они с его дорогой мамой заботились весной.       Фарфоровая кукла содрала последнюю кожу с самой уродливой танцующей куклы, оставив следы когтей по всей его дешёвой фарфоровой коже.       Он всё глубже зарывался в снег, когда острые когти сна охватили его тело, и увидел большого плохого волка, стоящего там, пытаясь отдать ему балетную туфлю, которую Ринтаро потерял.

***

      Он проснулся.       Он почему-то спал без сновидений, ни разу не почувствовав рук по всему телу. Мори понял, что никогда не ценил сон без сновидений так, как сейчас. Что за отвратительная привычка!       Фукудзава, вероятно, нашёл его, когда его хоронили, предположил он. Он, вероятно, притащил его в Агентство, умоляя Йосано исцелить его. Это, должно быть, тяжело для них обоих, для двух людей, которых привел в Ад. И они изо всех сил старались починить сломанную фарфоровую куклу.       Боже мой, какая ужасная история!       Мори приподнялся на локтях, только сейчас осознав, что они были забинтованы. Он дотрагивается кончиками пальцев до их дешёвого материала, задаваясь вопросом, почему они решили в первую очередь забинтовать его руки?       Ах, следы когтей - вот почему.       — Ты меня здорово напугал.       Ринтаро напрягся, но через пять секунд расслабился. Большой злой волк, стоявший на пороге, его обычное бесстрастное лицо угрожало смениться гораздо более облегченным и озабоченным выражением. Его обычно аккуратная и чистая зеленая юката была покрыта красным, что, как предположил Мори, было его кровью. Что ж, это подтвердило его подозрения относительно бинтов.       Он улыбнулся Фукудзаве, собираясь встать и уйти, как ни в чем не бывало.       — Что ж, Фукудзава–доно, я обязательно истеку кровью, когда ты в следующий раз не придешь на ужин.       Внезапно его тело стало тёплым, как будто вышел из снега. Он почувствовал, как тепло тысячи солнц проникает в его фарфоровое тело, запечатывая следы трещин, удерживая уродливую танцующую девушку.       — Пожалуйста ... – голос Фукудзавы, его сильный, большой, грозный волчий голос надломился. — Пожалуйста, поговори со мной.       Мори уткнулся лицом в изгиб шеи, вдыхая одеколон после бритья.       — Мне больше нечего сказать, – он лгал сквозь зубы, сладкая ложь выходила с легкостью. — Я уже всё тебе рассказал.       — Ты рассказал мне, что произошло тогда, а не что происходит с тобой сейчас. Ты ... Ты всегда можешь прийти ко мне. Это не делает тебя слабым.       — Дорогой, со мной ничего не происходит.       Жалкий влажный смех сорвался с губ Фукудзавы.       — Может, тебе не стоит говорить мне это после того, как я нашёл твоё тело в луже из твоей собственной крови.        Мори разорвал объятия, чтобы погладить Фукузаву по щеке, вытирая мокрые следы.       Его сердце разбилось - он был причиной этого.       — Мне жаль, Юкичи. Я ... я не могу… говорить об этом с кем угодно, не чувствуя себя параноиком. Это вынудило тебя сказать такое... мне так жаль, что я заставил тебя пройти через это.       Фукудзава поцеловал его ладонь, проведя пальцем по бинтам.       — У меня есть хорошая знакомая терапевтка. Она очень надежная, даже Дазай иногда ходит к ней. Если ты захочешь поговорить с ней, я уверен, что смогу тебе в этом помочь.       — Если я соглашусь, это сделает тебя счастливым?       — Да, но неважно, делает ли меня это счастливым или нет, не имеет значения, что я чувствую. В конце концов, ты живешь с призраками своей травмы, а не я.       — Но что же ты чувствуешь в такие моменты? – улыбнулся Ринтаро, прижимаясь к бокам Фукудзавы, уже зная ответ.       — Я чувствую себя влюбленным стариком, – ответил он, снова обнимая Мори – осторожно, чтобы ненароком не разбить дорогой фарфор.
Примечания:
Отношение автора к критике
Приветствую критику только в мягкой форме, вы можете указывать на недостатки, но повежливее.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.