Сбитый котёнок

Стэн тяжело оглядывает округу. Устал ехать, сейчас бы остановиться и размять ноги, потому что их с Кайлом побег уже начинает утомлять. Ночь, а они до сих пор едут чёрт знает куда. Стэн-то помнит, что его отец когда-то покупал недвижимость в другом ближайшем штате на случай форс-мажора. Но эту недвижимость ещё найти надо. До утра им наверно точно придётся провозиться. И зачем им этот фестиваль сдался? Стэн мог бы сейчас смотреть фильмы с Венди, но вместо этого везёт полуспящего друга, потому что ему приспичило посмотреть на музыкантов в цветных майках. Стэн же тоже так может, в чём проблема-то? Майки нет разноцветной? Есть, и играет он наверняка не хуже. Он обещал. Определённо эта условность не главное, но у Марша есть принципы, которым он предан. Есть вещи, к которым он лоялен, но условие есть условие и нельзя взять и оставить Брофловски. Как бы отсиженный зад не ныл. Час назад он видел на дороге человека, оказалось, что это была тень от моста. Сбить тень? О да, Стэну нужна передышка. — Я на заправку ближайшую заеду, — Стэн продолжает сжимать руль. Спать, как ему хочется по-человечески лечь и уснуть. Кайл возится на задних сиденьях, хрипит и по всей видимости пытается понять, где он. Что-то недовольно излагает. — Можешь сходить в туалет, размяться. Кайл кивает и Стэн видит его заспанное совсем безобидное детское лицо в зеркале, когда паркуется. Они переглядываются, когда Кайл вытягивает руки к потолку машины, трещит лопатками. На улице от небольшого магазинчика доносится спокойная музыка. Кайл сразу узнаёт характерные мелодии электроники, подмечая, что поёт Леди Гага. Она сейчас везде и Кайл дико тащится от неё, он бы поехал даже на её концерт, но Стэну вечно лень и некогда. Даже эту поездку он вымучал всеми высшими силами и упрашиваниями, сам знает, что Марш не любит длинные путешествия и таким жертвует прямо-таки эксклюзивно ради Кайла. Ему привычнее сидеть дома, играя с картами, приставкой или вяло перебирая фотки на полке. Он любит делать целые марафоны по просмотру фильмов. Кайл только из-за Стэна знает, как плачевно для головы смотреть пятнадцать часов одного Наруто подряд. Стэн потом всю подушку ему заревел тем, как хочет, чтобы Какаши обратил внимание на Сакуру в новой серии. Складывается иногда ощущение, что он живёт лишь этими эмоциональными вспышками. — Купи воды, пить хочется пиздец. Можешь взять ещё  «Марс»? Стэн кидает это мимолётно, ероша свои короткие волосы, которые успели отрасти. У Кайла странные чувства. На других парнях это смотрится неряшливо, глупо, хочется обстричь патлы, но с Маршем иначе. Он похож на Саске, которого всей душой терпеть не может. Если бы только Брофловски был девушкой, он бы начал пускать слюни. Стэн замечает его этот взгляд, но молчит, спихивая всё на усталость. Машет рукой, мол, давай, иди, а сам вылазит из машины, блаженно вставая. Стэн закуривает, дышит шумно, будто наслаждаясь моментом. На самом деле блевать хочется, он всегда наверняка знал своё отношение к другим, а сейчас его словно избили палкой. Ещё его друг так оглядывается. И Стэн знает, что это было и раньше. Кайл и прежде так поглядывал на него. Просто сейчас у Марша обострение. Он остро нуждается в ответах, потому что находится в полной эмоциональной яме и ему уже давно никто не помогает. В глубине души он хочет, чтобы им опять было по восемь, и они могли каждый день без стеснения признаваться в любви. Определённо восемь лет самый лучший возраст, после десяти всегда что-то меняется. Они взрослеют и от этого мерзко тянет под лопаткой. Стэну адски не хватает нежности, он готов душу продать, чтобы быть не таким страшно одиноким. Сигарета почти выкурена, а его не отпустило ощущение давления. Лёгкое, как после ненавязчивой разминки. Оно добивает. Кайл быстро шагает, ёжась от холода. На улице не так морозно, как бывает вечерами, но Брофловски сам по себе двигается мало и малейшие перепады температур сказываются кошмарно. Фонари светят совсем как в хоррор фильмах, но одно не пугает точно: Марш стоит за его спиной и, Кайл может на все свои карманные поспорить, следит за ним. И это придаёт сил выкинуть из головы неуместные мысли про убийц, насильников и мародёров, которые, кажется, ждут в каждом неосвещённом клочке пространства. В тёплом магазинчике продавец не сразу обращает на Кайла хоть какое-то внимание. На последний интернет просматривает фильмы на компьютере, больше пригодном для чтения. И как он до дома вообще добирается? Здесь вокруг ни одних построек в радиусе километра. Кайл решает не заморачиваться, берёт воду, вычитывая пометки по поводу её газированности. Стэн же никогда минералку не пьёт, вечно нос кривит. Кайлу не сильно есть разница, какую воду пить, лишь бы была и на том спасибо. На кассе он берёт батончики, неуклюже выкладывая всё на стол. Продавец испуганно вздрагивает, вытаскивая наушники, которые Кайл не заметил. — Пакет? — Кайл отрицательно кивает. Не так и далеко идти до машины в общем-то, можно донести. Продавец чешет голову, пробивая бутылку писклявым прибором. — Что-нибудь ещё? — Нет, спасибо, — Кайл улыбается уголком губ нервно, покачиваясь. Он точно похож на алкоголика, который решил встать на путь добра, но ещё не успел точно понять, а нужно ли ему это. Из-за строения лица он особенно предрасположен к кругам под глазами, кожа тонкая. Брофловски зевает, расплачиваясь за покупки. — Угостишь номерком? — кассир подпирает голову рукой, вводя Кайла в ступор. Чего блять? — Что? Над дверью звенят колокольчики. Марш махает Брофловски, уходя в сторону уборной, вяло жестикулируя. Он выглядит совсем убито и Кайл понимает его. Сколько они ехали? У самого шея гудит от неудобного положения и поясница даёт знать, что за такие шутки Кайл может остаться без неё.  Кайл краснеет. Ему кажется, что Стэн специально пришёл именно в этот неловкий момент, лишь бы пристыдить его. С другой стороны, Марш реально не мог знать. Кайл злится на отсутствие пакета и возможность быстро проследовать за другом, чтобы больше не видеть работника магазина. Тот опять включает фильм и уже абстрагируется. Кайла иногда путают с женщиной из-за его афро и относительно небольшого роста. С другой стороны его принадлежность к иному полу чаще всего понятна даже по голосу. И кто виноват? И он даже не удивится, если окажется, что кассир так и подумал. Всё становится неразборчивее в этих потёмках. Бебе уже шутила на эту тему, а теперь она встречается с Хайди. Вечно они держатся за ручки, они стали, как Твик и Крейг, чуть ли не классикой жанра. Чем-то, что было всегда. Раздражает. Кайл возвращается немного запутанный, но готовый опять лечь спать, пока они не приедут в ту глушь, где должен быть более менее приличный дом. Он пересаживается вперёд, включая печку. Марш такой идиот, опять оставил ключи в машине, будто нет рисков, что кто-нибудь да угонит её.  Кайл хмыкает. Он оглядывает себя в зеркале. Вроде и не так-то похож на женщину, у него вовсе не круглое блестящее лицо, а угловатый череп и кожа испещренная местами следами от акне. Он скорее похож на подростка, их обычно вообще тяжело отличать, в особенности готов или неформалов, которые носят объёмные вещи и чёрные штаны в облипку. Может, когда-то его тело изменится, но пока оно выглядит на одной из промежуточных стадий, недоразвитое будто. Кайл улыбается своему отражению, потому что его и так устраивает эта данность. Подростков столько, что не пересчитаешь и его проблемы разделяет множество таких же предполагаемых детей. Он остаётся тем, кого знает и изображение в зеркале сквозит мимолётными движениями молодости, свежестью в носогубных и бровных промежутках. Это воодушевляет, кажется правильным и гармоничным. Здесь нет причин самокопания. Просто кассир попался придурковатый, решил, будто Кайлу он так интересен. Как же. Стэн возвращается быстро, что-то напевая и они трогаются мягко, солнце даже не думает всходить. Как-никак август, кончились белые ночи, скоро опять в школу, но он так не хочет верить в это. Новый последний класс и он уже выпускник, куда идти?  Хочется забить на всё, но ему становится не по себе. Кажется, что к горлу подступил ком. Кайл превозмогает чувство скованности, с ним его лучший друг детства, нет повода для беспокойства. Надо что-то сказать. Обязательно, потому что тогда он точно закашляется. — Стэн? — голос непроизвольно дрожит, не слушается. Да что же с ним творится? Стэн кивает, чуть убавляя и без того тихую фоновую музыку. Он ждёт. — Ты куда пойдёшь? — Что? — Стэн явно не въезжает в тему и до Кайла доходит, что тот не может быть в его голове и читать мысли. Как же всё легко. — Кайл, всё хорошо? — Да, просто… — Кайл не успевает договорить, как они наезжают на что-то. Слышен характерный хруст. О боже. — Блять, Кайл, обожди, там кажется был заяц, — Стэн вываливается из машины, оглядывая пространство. Кайла трясёт немного, бёдра дрожат и непроизвольно сжимаются, в мышцах глупый тремор, он рад бы это остановить, но осознание калечит. Они убили кого-то? Придавили? Кайл прикрывает лицо руками. Это заставляет его волноваться больше, чем мысли о смерти. И он опять думает об этих неизбежных вещах так, будто они только и есть. На самом деле он не может управлять ничем в этом мире, он просто его часть, даже не константа. И факт окружающего наплевательства только подливает масла. Его ведь точно будут судить за все грехи позже, только умри. Для смерти есть столько разных вариаций и большая часть из них не зависит от Кайла. Стечение обстоятельств. Кто-то разбился на машине, кого-то раздавило камнем, другой попал в драку. Это приводит его к необъяснимому детскому страху. Зачем он только тогда спросил о том, что будет после смерти у мамы? Теперь он-то знает, что ничего не будет, но это ощущение падения и страха окутывает сильно. И что теперь делать? Кайл уже не слышит даже внешних внятных звуков. Только стук сердца и размазанная по лобовому стеклу дорога, Брофловски нервно пытается закрыть глаза. Чёрт, он же понимает, что сейчас будет. Он не может остановить неизбежности. Его тело не слушается совсем, всё дрожит, а глаза щурятся, лицо напряжено. Дереализация, деперсонализация, в которых Кайл еле-еле разбирается, сопровождаются бесконтрольными слезами. Он ведь даже не брал с собой прописанных таблеток, думал, что сможет справиться, он же со Стэном, всё будет спокойно. Ничерта. Кайл, его сознание, его временная реальность и призрачная душа только могут наблюдать со стороны за телом. Оно такое беззащитное, истеричное, нуждающееся в тепле и заботе.  Как растение, оно в неконтролируемых условиях, дикое. Он будто переживает смерть того суслика, которого они придавили на своей шкуре, те муки и моментальный холод в конечностях. Кайл не видит Стэна, но отчётливо слышит, как дверь открывается и Стэн бравурно пыхтит. — Кошка, она ударилась только, кости вроде целы, но это было неожиданно. Кто-то видимо… — Стэн останавливается, молчит и Кайлу от этого не легче. Как Маршу должно быть сейчас меркзо, зачем он только вообще решил тратить время на Кайла. Кайл бы прижал ладони к лицу сильнее, чем есть, но он уже не владеет этой оболочкой в той мере, чтобы регулировать движения. — Кайл, Кайл, посмотри на меня. Стэн берёт его лицо в свои руки, отдирая чужие пальцы от лица. Кайл мычит и морщится, его передёргивает, как лист на ветру. Стэну становится боязливо, он же ушёл буквально на полминуты. Что вообще случилось? Даже если бы и задавили кота, кому какое дело? Столько котов, зайцев и собак давят на дороге, что не пересчитаешь. Одни бешеные голуби чего стоят.  Кошка в его руках недовольно мяукает, соскакивает на сжатые в мёртвой сцепке колени Брофловски и с них ниже в пространство под сиденьем, вальяжно усаживаясь там так, будто Марш её точно заберёт с собой.  Так. Стэн старается дышать ровно, не поддаваться нервам и не лезть со своими советами, навеянными собственным беспокойством и волнением. Он и раньше видел, как Кайл на уроках начинал беспричинно плакать, где-то должны быть лекарства, которые надо заставить его выпить, потому что иначе это не прекратится. Ну же! — Кайл, где блистер? — Стэн встряхивает его слегка, на что рыжеволосый истошно качает головой. Ну и что это значит. Марш рыщет по карманам его джинс, даже немного приподнимая Кайла. Каким же надо быть, чтобы носить лекарства в задних карманах? Их там тоже нет. Их нет и в бардачке, нет в карманах своей же куртки, которую Кайл позаимствовал. Стэн плох во всех прелестях успокаиваний и остановок приступов. Кайл же даже не сможет ему ничем помочь и ничто не подскажет, потому что сам навряд ли понимает. Да если бы и понимал, его тело упрямо продолжает гнуть линию, Стэн решается подумать о том, что  могло бы унять уже затянувшуюся панику. Дыхание. — Кайл, дыши носом, — Стэн знает, чтобы ребенок открыл рот, надо зажать нос. Но что если ребенок в его руках уже с открытым ртом и его надо закрыть. Марш накрывает рукой чужие влажные от слёз губы, надавливает на подбородок, желая сомкнуть губы. Выходит с трудом, но чужое лицо поддаётся на эту махинацию, пусть и не сразу. У самого тело предательски подводит. Он хотел только что заткнуть губы Кайла своими. Пиздец, Стэн сам пребывает в каком-то промежуточном состоянии. Не хватало сейчас найти у себя гомосексуальные наклонности и разрушить их дружбу. Потом Кайл может отказаться ехать с ним в одной машине и как он доберётся домой, думать не хотелось бы. — Давай, не грудью, а животом, диафрагмой, вдыхай, Кайл! Первые секунд пятнадцать, которые Стэн с остервенением считает, Кайл продолжает двигать плечами и вдыхать грудью. Это бесполезно, Стэн специально вжимает его плечи, не позволяя им двигаться. Только через время до Кайла доходит его приказ. Брофловски начинает более менее нормально дышать и его постепенно отпускает, он даже перестаёт беспрерывно сжимать мышцы задней поверхности бёдер, обмякает. Одна из его рук, перекинутая через шею Стэна лихорадочно обвивается вокруг. Он медленно, будто в трансе опускает голову на чужое плечо. Марш  ощущает влагу на ключице, чужое хныканье. — Молодец, смотри на меня, — Стэн смотрит прямо в его затылок, желая концентрировать на себе чужое внимание, сжимает с силой худое запястье, прощупывая пульс. Кайл тихо разворачивает голову, позволяя им сойтись глазами. — Всё хорошо, я здесь, — Стэн мягко гладит чужие острые кости, поясницу. Он отдаёт себе отчёт в этом, но происходящее не выглядит так подозрительно, как минутами ранее. — Не дыши слишком часто, упадёшь в обморок, придётся вызывать скорую. Стэн перебирает его перепутанные волосы, оглаживает холодные щёки, на что Кайл поджимает нос, морщинки делают его лицо смешным. Он пытается изобразить, что ему претят телячьи нежности, но выглядит с точностью наоборот. Стэн даже начинает незаметно улыбаться. — Стэн, ну хватит уже, — Кайла опускают обратно. Между ними повисает неловкая тишина. Кайл даже не хочет её нарушать, ну и что теперь ему стесняться чего-то? — Где были таблетки? — Марш опирается на бок машины. Он спешно закуривает и Кайл покрывается рябью. Сейчас бы дверь закрыть, но его друг так не кстати стоит в проёме. Ему до сих пор холодно вообще-то, не день на улице. — Дома остались, — Кайл отворачивается к магнитоле. Стэн точно его допросит в стиле Шейлы и сделает выговор. — Я почти долечился и не думал, что это  сможет произойти в течение тех трёх дней, на которые мы приехали сюда. Извини? — Я испугался, — Стэн делает ещё затяжку и кидает сигарету, что-то спешно вспомнив. Кайл вздыхает, если бы он не волновался это стало бы большей новостью. — Не каждый день такое вижу, знаешь ли, — он садится обратно в машину и Брофловски облегчённо закрывает дверцу, — У тебя под сиденьем кот, делай с ним, что хочешь, он вроде домашний. — Кот? — Кайл искренне не понимает о чём речь, пока и вправду не видит кота. Он лежит на сложенных лапах и  устало глядит на них обоих. Он явно считает и Кайла и Стэна идиотами. — С чего ты взял, что он домашний? — Вшей нет вроде, да и не похоже, чтобы беспризорные коты покупали себе ошейники. Может сбежал, может выбросил кто, он совсем отчаянный, — Стэн кидает это сухо и вновь заводит машину, Кайл не понимает, почему брюнет начинает вести себя иначе. Он, конечно, виноват, что забыл лекарства, но что теперь-то сетовать на это? У Кайла неприятно саднит на потрескавшихся губах. Обветрил, так ещё и кожа порвалась на нижней. Он не может вспомнить, что Стэн делал, но на губе до сих пор призрачное ощущение теплоты, а запястье ноет. У Кайла на этот счёт дрянные мысли и он решает промолчать, чтобы не вводить ни себя, ни Стэна в некомфортное положение. Точно же ошибается, Стэн посмеётся с него да и только. Кайл просыпается от того, что его тормошат и кидают на колени сумку. Стэн что-то причитает. Кайл продирает глаза, звучно постанывая от боли во всём теле. Стоило сидеть на задних сидениях, там хоть место есть, на переднем, как в коробке, голову положить только на собственную ключичную ямку. Кайл смотрит на незнакомый дом и приятно удивляется. Не такой уж и пропащий, приятного кремового цвета и даже наличие лишь двух комнат не ухудшает его, второго этажа в принципе нет. Под «две комнаты», Стэн подразумевал спальню и кухню, которая была больше гостиной. Он что-то говорил про то, что там лишь один диван и кому-то придётся спать в гостиной. Кайл не против, он вообще редко когда против, Стэн на его отсутствующий вид только хмыкает и уходит за калитку. Господи, здесь есть даже аккуратный газончик, хотя уже и поросший местами сорнякам. Какая прелесть. Марш машет рукой — Я один буду вещи раскладывать? — Стэн недовольно возмущается. Кайлу приходится встать с нагретого места. Солнце только-только показывается, небо всё в разводах.                         *** — Венди, ты идёшь? — Эрик смотрит на свою одноклассницу неоднозначно. На её образ. По трубке только и можно мечтать.- Да уехал Марш, не парься ты так. Он лежит, закинув ногу на ногу, лениво потягивая воду через трубочку в стакане. Попеременно смотрит то в потолок, то на фото Тестабургер в раме. Стэн дал ему такой прекрасный шанс своим уездом, что не использовать его нельзя, это будет кощунство. Эрик сам не во всех любовных треугольниках разобрался, но в его теории, если эти два гея примирятся и уже признают существование этой склизкой любви, то он сможет встречаться с Венди. Шанс, что ему откажут ничтожен, шанс, что Стэну не нравится Кайл ничтожен, эти вероятности ниже нуля, они забираются на отрицательную шкалу и их бессмысленно учитывать. Кайл во всех бланках пишет «Асексуал», а на деле у него стоит на Марша. Здесь нечего гадать даже, Картман видит его насквозь. Чтобы он не хотел, их отношения это неординарность в самом ярком её проявлении. Так не бывает, это самообман. — Ты издеваешься? — Венди явно только проснулась, голос как у алкоголика, — Что на этот раз? Отправил его ездить по всей округе, потому что у Кенни передоз, которого на самом деле нет? Или Бебе родила от Кайла, а Стэн ищет роддом, которого нет? — Ну ты плохого мнения обо мне, — Эрик смеётся в трубку. Нашла что вспомнить, — я отправил еврея и Стэна на свидание. — О Всевышний, ты до сих пор видишь в них любовников? Кайлу вообще никто никогда не нравился, а Стэн крутил романы только с женщинами и ты надеешься, что… — Венди отстаивает свою позицию с ярой завидностью, но Эрик не верит. Глупости это всё. — Ладно, они как супер пупер лучшие друзья уехали на концерты, потому что Кайл слушает парней в обтягивающих майках, которые мечтают превзойти Фредди Меркьюри. Совсем ни на что не намекаю, — Эрик поднимает руки в примирительном жесте, будто Венди видит его раскаяние. — Я хотел пригласить тебя погулять, ты же не против? У нас не закончен проект, ко всему на следующей неделе прослушивание. Эрик находит оправдание всегда, чего бы это не стоило. Оправдание, чтобы погулять, не потому, что ему нравится Венди и её уверенность нет, но потому, что у них проект. Может она верит, может нет, но это звучит социально приемлемо, уже не так дрожат губы и колени, уже никто не имеет права их подозревать и злиться. Эрик доволен собой и произведённым эффектом. Он лучше, чем любой фокусник, потому что те управляют лишь знакомой ареной, он же управляет всем миром. Венди соглашается и назначает время, сбрасывает вызов. Такая меркантильная, что у Картман проступают утренние слёзы удовлетворения. На душе как-то приятно тепло, Эрик переворачивается на левый бок, подминая под себя плюшевую игрушку, читает ленту новостей. В принципе вероятностей столько, что по пальцам не пересчитаешь, но желание узнать, кого сегодня убили и что произошло вокруг ближайших штатов становится ежедневной рутиной. Кайл такой идиот, если до сих пор не догадался, кто кинул ему в ящик письмо о фестивале. Эрик был о нём лучшего мнения, но видимо всё проще: люди думают о себе и им плевать до участи других людей, которая с их собственной не пересекается. Подкинул кто эту новость и что с того? Бомбу под машину не приклеили и не заперли в подвале на том и спасибо. Венди не знает, что и думать про эту святую троицу, которая вечно треплет её нервы. То Стэн, то Эрик, который вдруг вырисовывается. Если бы не куча проектов, то они бы никогда и не поцеловались, никогда не пересеклись и не начали бы тайно встречаться. Венди чувствует себя паршиво, обманывая Стэна. Успокаивает только то, что тому чаще всего не до неё, он вечно в Кайле: то пишет ему что-то, то плачется по связи, то они идут в кино все втроём и есть в их трио факт некоторого неудобства. Ну в каких хороших отношениях друг таскает с тобой на свидание другого друга, который будет смотреть на ваши поцелуи? Венди понимает, что Стэн может просто хотеть проводить время с ними обоими, потому что он рос в большой семье, любит быть в центре и окружает себя любовью. Но это не отменяет того, что Венди это не нравится, такое отношение приносит одну боль и ревность. Она в последние пять месяцев, которые они встречаются с Маршем старается не замечать ничего, что режет глаза уже всему её окружению. Ну да, крепкая у них дружба и что с того? Она реветь будет над тем, что ей уделяют мало времени? Будет. Венди соглашается на это свидание с Эриком, потому что Стэн сейчас отрывается, он катается с Кайлом, они вместе тусят, а она оказывается на обочине их взаимного понимания. Третья лишняя. А ещё она соглашается потому, что ей начинает нравиться Эрик. Он, может, и не капитан школьной команды по футболу и не самый умный парень в классе, но он так обворожительно смотрит на неё, так нежно гладит по руке, так хорошо к ней относится, что Тестабургер не хочет ничего другого. Ей тоже надо оторваться, отдохнуть от напряжения быть уличенной, быть неправильной. Отношения со Стэном съедают её, делают зависимой от его одобрения, более щепетильной. Может, она тоже хочет любви, которой не получает. Она имеет на это право.            *** И всё же Кайл добивается желаемого. Ну не хочется ему спать одному, пока Стэн тесниться в гостиной. Это его дом, как-никак и Кайл здесь лишь временный гость. Хоть они и лежат под разными одеялами, но Кайл не может отделаться от глупых мыслей о том, что Стэн согласился на эту поездку. И даже несмотря на пережитую паническую атаку, он счастлив искренне. Кайл улыбается довольно, будто он выиграл жизнь. Марш уже спит, хотя Кайл до конца в этом не убеждён, он не храпит во сне и не подаёт явных звуков. Кайл думает о том, что было бы, если бы Стэн поцеловал его. Что бы он сделал? Кайл не представляет. Поцелуй с парнем должен быть омерзительным, скользким, грубым и холодным. Все парни точно такие и это нравится лишь умалишённым девчонкам. Но это не состыкуется с его предположениями о Стэне. На ощупь он горячий и отдаёт какими-то лакомыми нежными покалываниями. И та его рука на запястье Кайла, он помнит, как она горела кровью изнутри. Кайл холоднее, чем Стэн. Или У Марша температура? Брофловски записывает его в очень неординарную группу людей, чуть ли не близ отца и матери, которых он бы в губы не поцеловал никогда. Теперь Кайл в полной мере понимает, почему им вдвоём лучше не спать на одной постели: уснуть сложно. Если бы обычно он мог на ночёвках у мальчишек спать чуть ли не переплетая со Стэном ноги под их общим одеялом, то в эту ночь всё обременяется какой-то недосказанностью, тяжёлым грузом ответственности за свои стыдные непрошенные мысли. Было бы проще, если бы он мог поговорить с кем-то, скинуть свои проблемы, но обычно он говорит о таких вещах с человеком, лежащем в пару сантиметрах от его руки. И что дальше? Не будет же Кайл изливать душу о том, что грешит засосать Стэна. Кайл клянётся: это эксперимент. Ничего больше, но мозг мечется, а голова уже накидывает картинки того, как Кайла прижимают к капоту машины. Не совсем то, что он воображает, но хотя бы неловкое прикосновение? Стэн пьёт вечером кофе на кухне, что-то листая в телефоне. Кайл ощущает себя разбитым, он спал больше четырнадцати часов и никто его так и не разбудил. Он ощущает затёкшие мышцы, особенно на бёдрах они тянуще болят, изнывают, рыхлое дуновение ветра из распахнутой форточки и запах соседских, каких-то вонючих цветов, в воздухе пахнет солью. Стэн улыбается ему по-дружески тепло, будто вчера не было… Не было. Не было никакой суматохи и его обиды на что-то, которую Кайл не догнал. Ничего. И жизнь опять идёт своим чередом, но Кайлу непривычно находиться со Стэном в одной комнате, совсем немного, будто он случайно подглянул за ним и хочется расплатиться за эту несуразицу, но, что вероятнее всего, Марш не сможет его понять и они поссорятся. Кайл вздыхает. Ну и смысл он так изводится? Всё же кончилось. Глаза всё равно предательски бегают. Кончилось-то для Стэна, у Кайла залёгшая неудовлетворённость от вчерашней агрессии. От собственного большого ума. С таким воображением ему хоть в художники. — Вчера не было времени осмотреть дом, но он не такой уж и страшный. Видно, что Шэрон приложила свою руку к покупке, потому что у Рэнди всегда всё безвкусно. Ну не умеет человек тратиться на благо, вечно надо сосать пользу от всего и всех, — Стэн обезоруживает Кайла. Находит самое приличное оправдание его нежеланию смотреть на друга и Кайл убеждается, что это лишь мысли. Очевидно, что они нескоро его покинут, потому что они всегда были в нём и вечно подавлялись то матерью, то отцом, то обществом. И когда им получилось выскользнуть, они будут брать своё болезненно медленно, желая признания и… Принятия? Кайл не верит в это, но других оправданий не будет даже у Стэна. — Через два часа будет этот твой концерт, ты встал вовремя. — Стэн, это не концерт, а фестиваль, — Кайл садится на стул рядом, жадно выпивая воду из стакана. Не фильтрованная вода всегда отдаёт приторностью, её хочется пить. — Да-да, один хер. Он готовит себе хлопья из того, что Стэн купил сегодня. Это очевидно, потому что молоко в холодильнике должно быть таким старым, что от бутылки не отодрать, но оно разлетается сладкой пеной по миске. Кайл насыпает поверх хлопьев, решает включить телевизор, но толком не смотрит его. Какая-то программа поваров, которые мешают несовместимое. Просто чтобы не было так неприлично, потому что это становится оправданием его поступкам. Кошка приходит и обхаживает Кайла со всех сторон, льнёт к ногам. Стэн только удивлённо смотрит на это зрелище. — Она ко мне почему-то так и не пришла. Спала что ли? — Марш пытается её погладить, но кошка лишь уходит от его руки. Животное нагло запрыгивает Брофловски на ноги и придавливает его своим весом, урчит, переворачиваясь с бока на бок. — На обратном пути за кормом надо будет заехать. Кайл почему-то только у шкафа решает, что переодеться в те тёмные облипающие всё что только можно и не можно джинсы, которые он брать и не собирался, не такая уж и безнравственная идея. Не то, чтобы он волнуется, потому что это первый его поход, но стоит же быть хоть немного похожим и соответствующим всеобщим настроениям. Поверх он надевает майку, которая хоть частично, но скрывает ноги. Кайл унимается, запихивая в небольшой рюкзак бутылку пресной воды и кошелёк. Ждать не сильно хочется и он, накинув первую попавшуюся куртку, достаточно тихо выходит во двор. Здесь скучновато, но делать больше нечего. Кайл садится на одну из ступенек и оглядывается вокруг. Забор здесь из плотных железных листов, трава под которыми значительно светлее и безжизненнее; стебли клонятся к низу от отсутствия света. Тень падает на этот кусок земли большую часть дня и трава не растёт в полную силу. Кайлу в скором времени становится откровенно скучно. Он втихаря открывает книжку, которую нашёл в доме. Это какой-то особый ритуал. Осмотреть комнату и найти что-то оставленное родителями Стэна как бы между делом. Особо ничего не значит, но Кайлу любопытно. Она в лиловой обложке и на удивление в сумку вместилась без треска, Кайл думал, что не суждено ему будет хоть немного отвлечься от всех стрессов. Он мягко приоткрывает первую страницу и это оказывается обычный полушкольный полусемейный альбом. Это вводит в лёгкий ступор, Кайл смотрит в окна, но там нет Марша, жадно следящего за ним, нет там и соседей, которые бы подозревали его в чём-то. Кайл неловко открывает первую страницу. На ней перепачканная тортом мордашка Стэна, он улыбается, пока Шэрон на заднем фоне носит стаканы. На камеру его точно снимает отец, потому что Шейли стоит тоже в объективе, а фото пьяно наклонено. У матери семейства губы брезгливо сжаты в обвиняющем жесте. Он ей никогда не помогает. Следующая фотография из их третьего класса, Кайл улыбается скованно, он знал, что до его прихода у них была своя тусовка, жизнь, что он похож на смерч, который снёс чужие дома и дети вокруг ощущают себя рядом с ним непривычно. Кайл ёжится, от этих воспоминаний хочется уйти, но в них определённо есть и доля приятного: Кайл впервые знакомится с Кенни и Эриком. Они были в крепкой дружбе может до класса пятого, хотя крепкая дружба скорее по меркам детей. Они всё так же стучали родителям, и Кайлу доставалось, но уже ощущалась эта атмосфера того, что им всегда дадут поблажку, что даже если они и поступят скверно, то где-то за них вступятся и защитят. Кайл не знает откуда у Стэна это фото, но сильно не запаривается: мало ли откуда, вариантов жопой ешь. Третье фото уже со Стэном, за ним стоит злой Картман и нервно оправдывающийся Кенни. Это особый момент, с приходом Стэна что-то поменялось в их обществе, Картман стал грубее? О да, Кайлу эти адские перепалки за то, чтобы доказать своё право быть евреем всегда трепали нервы. Эрик не готов был к приходу Марша, он был вынужден свыкаться с мыслями, что его бросили, пока все вознаграждения отдавали Стэну. Тогда он начал набирать вес. Стремительно и очень скоро… Кайл перелистывает альбом и видит только их со Стэном совместное изображение. Они играют на пластиковых гитарах и Брофловски весь искорежился, чтобы попасть в ноты. Это было нелегко, Кайлу понадобилось время, чтобы приноровиться. Сколько у них было попыток создать свой бойз бенд? Пять? Половина из них точно провалилась, но в другой половине Брофловски частенько был электрогитаристом заднего плана. Стэн стоял на тех же позициях, за Картманом и играл на классической гитаре Рэнди. Сколько они потратили дней на то, чтобы научиться синхронизировать звуки гитар? Гитара Стэна всегда звучала поперёк его, будто дополнявшей… Разве что в электронике было бы наоборот или особом виде грубого рока. Альбомный лист хрустит. На другое фото Кайл не успевает посмотреть внимательно. Дверь открывается и он резко прячет компромат под ступень. — Ты тут плейбой читаешь? — Стэн ехидничает. А ведь в принципе правда, чего стесняться было? У Кайла щёки пунцевеют. — Ладно, я же шучу, что ты всё в штыки воспринимаешь, — Стэн мягко проводит рукой по голове, приободряя. Брюнет движется к машине и Брофловски решается идти следом. Он старается выглядеть нормально и у них с Маршем даже завязывается разговор о школе, который Кайл не смог начать в прошлый раз, потому что помешала кошка. Кайл вспоминает, оставил ли ей воды дома, потому что сегодня с утра он её так толком и не увидел. В шкафчиках был только собачий корм и Кайл насыпал его, лоток тоже только собачий, но есть ли коту принципиально куда ходить? Сейчас уже поздно об этом думать, но у Кайла никогда не было домашних животных, его мать страдает от аллергии на шерсть. Принципиально не стоило брать животное тогда, но Стэн не выглядел так, будто у них есть выбор между оставить и забрать. Заберёт его к себе? На фестивале много приезжих и местных, в каких-то ляпистых майках, шипах, ремнях. Цель этого фестиваля продвинуть молодых певцов, и у Кайла это вызывает даже некоторую зависть. Он же тоже мог бы строить карьеру, если бы обстоятельства не наложились одно на на другое и отец не настоял на «нормальной» профессии. Стэн сразу берёт его за ладонь, протискиваясь в толпе. Вечереет уже и Кайл не жалеет, что взял куртку, потому что скоро опять похолодает. У Стэна тёплые сухие ладони, скорее не так, слегка потноватые, потому что у Кайла кожа покрывается плёнкой. Может, у них обоих они иногда потеют, просто сложно сказать, чьи точно? Пальцы у Стэна изящные, Кайл бы даже сказал, что эстетичные, такие только рисовать, а не на руле держать. Он не такой уж и канонично-античный со своим круглым подбородком и тонкими губами, лишь частями, но есть что-то такое, что делает из Стэна его самого. Вечно серьёзные брови? Его каштановые глаза? Особое умиление в выражении лица? Крупные пряди, прикрывающий и без того низкий лоб и этот аккуратный нос? У Кайла орлиный нос с ярко выраженной горбинкой, он ему никогда не нравился особо, смотрится не сильно гармонично, на фоне Марша вообще страшновато. — Будешь глинтвейн? — Стэн протягивает ему стаканчик с напитком. Пар от него идёт вверх, оседает на пластиковом крае. Кайл вообще редко пьёт что-то крепче сока, но если они всё же отдыхают здесь и Стэн сможет его контролировать, то Брофловски не против. — Или опять не пьёшь? — Давай, — он забирает стакан, чуть поддувая на кипяток. Кайл только сейчас замечает то, что стоят они около магазинчика. За ними стоит недовольный мужчина, странно поглядывая на действия Стэна. Ну взял он Кайлу вино и что теперь выставлять это так, будто они тут отсасывают друг другу? Брофловски специально делает лицо более злым, хоть выходит и с напрягом, смиряя чужой блуждающий взгляд. Кайл решает, что проще всего отвернуться и не обращать на этого парня никакого внимания. Будет как с Эриком: не мотай перед быком красной тряпкой, а то огребёшь. Они скоро опять уходят в толпу. Кайл выпивает содержимое стакана быстро и хмелеет на глазах. Ему так лень слушать Стэна и его истории, лень куда-то идти, он хочет постоять и излить свои проблемы. У самого хватает, на чужие его не остаётся. Он уважает Марша, но не настолько. Не сейчас, Кайл ощущает стыд за свои мысли, но ничего сделать не может. Он вообще не любит эту реальность, не любит чёртову девушку своего друга, не любит себя, не любит глинтвейн. Он жжёт горло и отдаёт кислотой. Там, кажется, почти не было сахара и цитрусовых, обыкновенное пойло. Кайл не хочет всего этого, но послушно идёт. Или не очень, ноги путаются и Марш только сильнее сжимает его ладонь в своей. Теперь Кайл точно ощущает: потеют ладони Стэна. Он так волнуется или это что-то типа болезни? Брофловски спросил бы, но боится выдать полную чушь и только рассмешить друга. Ударется ещё в ненужные размышления о смысле насущного, потом как оправдаешься? Как объяснишь, что это к ним не относится и абстрактно? Конечно нет и дураку понятно. Кайл соврёт неумело, Стэн соврёт, что поверил. Они стоят друг друга. — Кайл, знакомься, это Крейг, — Стэн отодвигается и Кайл сначала не понимает: это прикол такой новый? Перед ним стоит брюнет в синей толстовке, а рядом с ним Стэн в своём красном свитере. Этот брюнет, которого Кайл вспоминать не хочет, кассир из магазина на парковке. Это бьёт таким осознанием, что Кайл редеет, плывёт на глазах. И где его уверенность? — Он был моим одноклассником. — Привет,  а я… — Брофловски протягивает предплечье вперёд. Кайл не успевает договорить, его нагло перебивают и это начинает раздражать. Его пьяный лепет так невозможно слушать? — Марш? — Крейг разряжённо смеётся, будто сдаваясь. Какой ещё Марш, он не смотрел такую фамилию даже в качестве замены своей длинной. До Кайла туго доходит, он видит в этом вселенскую несправедливость. Стэн, догадавшись успешнее Кайла, бьёт Крейга по плечу и складывается пополам, опираясь руками на колени. Смеяться будет? — Кайл, это куртка сборной по баскетболу, — Кайлу не надо иных объяснений. Он никогда не играл в баскетбол из-за недобора в росте. Ужасная шутка, не смешная, Стэн издевательски добавляет, обращаясь к Крейгу: " Кайл Марш? Звучит классно, правда? " Крейг одобрительно кивает, хоть и с сожалением смотрит на Кайла, будто ожидал большего. Он что ковбой ему, выделывать тут? Брофловски лениво пожёвывает деревянную палочку от глинтвейна, она вся уже искусана вдоль и поперёк, но трескаться не собирается. Кайл обижается серьёзно, он теперь не хочет вообще говорить со Стэном, с его чувством юмора лучше держать язык за зубами, если не хочется умереть раньше времени. Кайл думает, что стоит обойтись без глупых поступков: не убегать, не прятаться. В комедиях и фильмах это обычно самое необдуманное действие главного героя. Самое неприятное, вызывающее испанский стыд за чужие эмоции и резкие действия. Хаотичный, наивный, ранимый, Стэн же сейчас просто играет на его чувствах? Постоянно играл, это даже до Крейга с его явно сексистскими взглядами допирает. А Кайл Крейга видит как облупленного, понравился ему? Не фортануло, что Марш привязался хвостом? До Стэна не допирает, что Кайлу плохо. Так не может продолжаться. Хочет прогуляться с Крейгом, да пусть гуляет, только Кайла наконец-то оставит уже. Он что шавка, чтобы его таскать с собой под мышкой? Брофловски сам может погулять, ему не восемь. Кайла трясёт от праведного гнева. Это заметно невооружённым взглядом, что Марш даже прекращает нелепо стучать кассира по спине. Кайлу неприятно щиплет глаза, будто его реально могла задеть такая мелочь. Ну тупая шутка, пошутили невпопад, что театр из этого делать? Скорее это доводит к неминуемому концу. Они шли к этому. Это как ждать, что кислота не прореагирует с щёлочью, когда реакция уже необратима. Ну Стэн серьёзно не видит этого напряжения между ними тремя? Не видит, как Кайл морщится, когда он в очередной раз зовёт не его, а Тестабургер? Не видит, как он всё чаще ссорится с Эриком, потому что становится и без намёков и без откровений очевидным, что Кайл просыхает по Маршу по-крупному. Это всё кажется злой шуткой. Он пытается не думать, но что делать, когда они супер-лучшие-друзья, которые не умеют признаваться в чувствах?  Ну нельзя быть таким пуленепробиваемым на все Кайловские эмоции. Он просто до последнего не будет говорить, что он любит Кайла, чтобы другие не подумали что-то пошлое! Да горел он в этом котле, он не Сатана, чтобы ручаться за вечность и чужие муки. У Кайла не оказывается ни терпения, ни совести, ни толерантности, которую ему приписывают даже бабушки в подъезде. Не оказывается желания колупаться в чужих ранах, потому что они у них одинаковые. Он уверен в этой аксиоме железобетонно, когда вновь видит ртутные глаза, от которых отражаются фонари. Кайл плачет, потому что на слова не хватает смелости. Никогда не хватит, они, блять, обречены ходить вокруг да около, что может он, Кайл, когда Стэн так упорно не замечает их? Не тех их, которые притворяются ради Венди, ради их репутации лучшей школьной пары, а тех их, о которых Рэнди говорит с осуждением. Сколько скрываться от Стэна, чтобы он понял, как мучительно быть вблизи, но не быть способным на такие лёгкие откровения. Это говорят родители, родственники, это говорит Картман своей матери, а они, друзья, не могут сказать эту тривиальную, избитую до смерти фразу, чтобы Кайл смог унять поступающий к трахее ком из желчи? Гиблым делом было начинать эту симпатию, грёзить о чём-то. Но разве мы хоть когда-то выбирали тех, от кого хотели ответа на письмо под партой сильнее, чем подарок от Деда Мороза? Он устал сильно, сейчас бы проплакаться и лечь спать, но они опять не решают их личные проблемы, а кладут на них конский хер. Ему кажется, переспи бы он со Стэном, тот бы и не понял в чём соль. Молчание — самое жуткое, вредное, что случалось с Кайлом. В молчании он не может открыть губы, которые сводит от подступающей истерики. Он жалок. До обидного жалок, весь красный и совсем не привлекательный. Будет справедливо оставить его одного. Стэн опять только и способен на объятия и утешения. Кайл ищет силы в себе, в тех светлых местах души, куда никто не забрался грязными от бензина и пыли дорог руками. И он находит что-то похожее. У Стэна майка Кайла с персиком на спине. Он ощущает это, когда проникает руками под колючий свитер. Пальцы проходятся вновь. Точно она. Об этом никто не сказал, но разве общие вещи, общая кровать и общие увлечения не повод разделить все эти противоречия с придурком, который разбивает его из раза в раз? Упорный, как лбом об стену для него все эти их общие точки, как подтверждение их ангельской связи. Кайл живой, пора очнуться. Стэн до сих пор в мечтах о друзьях. Для него это всё время и выжидание. Он не скажет это первым, пока Кайл не скажет сам, даже если у него будет приступ, даже если они будут вариться в чане, а Крейг будет часами ему писать о классной заднице Кайла, даже если Стэн будет ревновать его больше, чем ревнует любовь родителей к сестре. Каким надо быть мудаком, Кайл гладит его по спине вновь, сжимая акриловый рисунок. Сам рисовал. Он поднимает красные глаза. Завтра Стэн скажет, что Кайл был пьян, что это была всего лишь обида, а Кайл пожмёт плечами, мол, тебе виднее. Дружеский порыв чувств, дружеский поцелуй с языком? Ну, Кайлу интересно послушать о том, как друзья целуются по-французски и воруют его бальзам для губ со вкусом карамели, как они вместе обсуждают свою асексуальность и обнимаются со стояками в штанах. Друзья, друзья, друзья. За бальзам обидно, правда, Кайл его искал, а сейчас слизывает с чужой кожи, ощущает этот сахарный запах. Ну и всё равно, Кайл купит второй. Стэн даже не сопротивляется и не выставляет вперёд руки в попытке отпихнуть Кайла. Брофловски, честно, ожидал более плохого конца. Друзья не отказывают в таких вещах, как помощь с кардиологическими упражнениями, особенно друзья их уровня. Кайла пропирает на измотанные и заторможенные улыбки. Он помнит, что Марша рвало перед девчонками из их класса, потому что он патологически нервничал. Настолько его задели слова Гаррисона? Запугал семилетку историями про венерический букет от парней? Ригоризм в лучших традициях американского общества? Кайл не знает, это была странная реакция, казавшаяся на тот момент лишь ему подозрительной, но сейчас он трогает потную руку Стэна и от этого становится свободнее в голове, если не совсем пусто. Идилличность охватывает его, сделанного не воротишь. Кайл не жалеет ни о чём.