Чтобы жила наша любовь

Возможно, Кацуки всегда был малость необычным человеком. Самую малость. Но я не замечал этого, не особо было нужно акцентировать на чем-то таком глупом внимание. Из всей его личности, его до дрожи загадочной и неординарной личности, мне было известно на сто процентов точно лишь одно: он любил меня. Страстно. Неограниченной любовью. Любил глубоко, сильно, чувственно. Любил. А я отвечал ему тем же. И как бы не шли годы, он все ещё с огнём в глазах одаривал мой нос поцелуями каждое утро, носил завтраки в постель, а после тихо наблюдал за тем, как сонно я потирал глаза, зевал, улыбался в ответ на его заботу. Как бы не всматривался я в его лицо, он никогда не отводил взгляд в такие моменты, лишь бережно окутывал им. Смотрел. Смотрел за тем, что происходит со мной. И я любил эти немые мимолетные мгновения спокойствия, когда солнце ласково пробивалось через окно и белые кружевные занавески, подаренные мамой Кацуки на нашу третью годовщину. По правде говоря, не ожидал я никогда, что парень мой окажется таким педантом. Он любит все чистое, белое и уборку любит, ценит. Убирается он всегда, а я в это время ему готовлю что-нибудь вкусненькое. Прямо сейчас вспоминаются те моменты: он выходит уставший, но собой довольный из спальни, в руках ведро с мыльной водой, тряпка. А я подбегаю, улыбаясь, и предлагаю из рук, чтобы не намочить перчатками, укусить пирожное, яблочное. Вспоминаю это и спать сразу хочется, не от скуки, а от уюта скорее, так комфортно от этих мелочей. И думалось раньше(да, стоит признаться, были в моей голове сомнения), может пройдёт это все со временем, ослабнут чувства и все хорошо будет, разойдемся, заведём "нормальные" отношения с девушками и все у нас в жизни сладится без каких-либо проблем и переживаний. Позволю себе отметить, что тогда я, того не признавая, все также как в детстве оставался ужасно гомофобным, долгие годы ушли у меня на принятие себя. Мне казалось, что отношения с женщиной - решение всех проблем, всех забот. Зачем тогда я искал замену? Меня все устраивало, все, но не то, что мы два мужчины. Так забавно вспоминать это сейчас, несмотря на то, что те времена были для меня временами абсолютных моральных сожалений и переживаний, сейчас сам факт того, что один гомофобный мальчишка сейчас счастлив в однополых отношениях более восьми лет. Это нонсенс! Тогда я бы сказал, возможно, не так яро, но думал бы именно так: сжечь, убить, изолировать, просто с глаз долой всех геев! Грубо. Таков уж был я и ничего с этим не поделать. Как-то отошел разговор от темы, будьте добры, извините меня. Эти все воспоминания - буря эмоций. Разговор о былых временах так выматывает, посмотрите на мои губы, хаха, вот так он откликается в душе - истязания. Я искусал их все, пока говорил. А Кацуки бы в этот момент подошёл и нежно провел по ним гигиенической помадой. Заботливый мой дурачок, и воспринял бы я это все с той же любовью. Воспринял. Раньше, но не сейчас. Не сейчас. Тот день начинался не иначе, чем всегда, приступы любви Кацуки, утренние поцелуи, кофе у кровати и нежные руки запущенные в мои волосы. Тогда лишь утро оказалось длиннее, я окутанный негой, готов был сидеть в его объятиях часами, а он и не сопротивлялся. Время шло, мы лишь молчали, дышали и наслаждались присутствием друг друга. Как наслаждаются разлученные влюбленные, которым удалось на короткий миг встретиться. Мы таковыми не были, но ничего нам не мешало любить и быть любимыми. Так утро растянулось чуть ли не до обеда, был выходной, и я предложил выйти в сад. Люблю я наш сад в воскресные дни, да, помнится когда-то я бойко отстаивал его перед Бакуго, он желал остановить выбор на квартире, однако я, завидев невероятное цветение мандаринов на заднем саду этого хлипкого домика, не смог устоять. Кацуки в свою очередь не смог устоять передо мной. Вот мы вышли, присев на качелю, мягкую, её я тоже любил, стали глядеть. Как и говорил, в воскресные знойные дни наш садик просто услада для глаз. - Мандарины будут скоро, - вглядывался я вглубь дворика. Он лишь кивнул в ответ, по-доброму так кивнул. Мы продолжали сидеть, казалось, не двигаясь, словно боялись спугнуть эти беззаботные деньки, моменты. И как знали, вся беззаботность сразу пропало, стоило вырваться с губ Кацуки всего одной фразе: - Знаешь, - начал он, - если бы у меня стоял выбор: убить себя или убить тебя, - пауза. Мой наивный непонимающий взгляд и его устремленный куда-то вглубь, Кацуки, мой Кацуки, который никогда не отводил взгляд от меня, смотрел куда-то вдаль, пустым взглядом, смотрел и продолжал, - я бы выбрал тебя, потому что никто другой не сможет отдать тебе столько любви, сколько даю я. Эта любовь должна жить. Ты должна ей располагать. Умру я - умрёт моя любовь. Но если умрёшь ты, она продолжит свое существование, пока я жив. Эти слова пронеслись оглушительным звоном, с таким спокойным рассудительным видом, такой ясной интонацией говорить такие вещи. Картина мира словно разбилась. Я готов поклясться, в тот момент слышались мне звуки битого стекла, как осколки падают и бьются о пол, таково от этих слов было моё состояние. Бросал то в жар, то в холод, и все это в один миг. Я мог не придать этому значения, мог и лучше было бы сделать именно так. Но как видите, я на этой точке, говорю об этй фразе со страхом в глазах, а о своей любви в прошедшем времени. Наверное, с этого и начался раздор. С моего осознания. Забудь я, глупый, эти мысли, оставив их, может быть все сейчас было бы хорошо?