Audience twenty-four

      Гамильтон сжимает ладони в кулаки и глубоко вздыхает, когда стоит перед дверью в чужую аудиторию. Он снова опоздал, это стало небольшой традицией за всё то время, что Аарон преподавал здесь. Он уже догадывается, как Бёрр укоризненно посмотрит на него, скорее всего спросит самым первым и будет мягко ухмыляться, когда Александр не сможет найти ответ на его вопрос. Честно говоря, последнего это до ужаса умиляло, да и видеть огонёк в чужих карих глазах было чем-то сродни благословения из-за их натянутых отношений. Алексу хотелось больше проводить времени рядом с этим преподавателем, а Аарон закрывался от него стенами, которые собирал по кирпичику из их конфликтов. Конфликты, к слову, в основном разводил Бёрр. Что удивительно, ведь каждый подтвердит, что Гамильтон - главный скандалист.       Подросток улыбается и стучит, а после открывает дверь. — Доброе утро, мистер Бёрр, сэр, — Алекс улыбнулся.       Он смотрит на преподавателя, дожидаясь хоть чего-то привычного, но... Аарон смотрит на него как-то пусто, он даже не капли не ухмыльнулся ему! Бёрр сжимает край ручки пальцами, смотря на Гамильтона пару секунд, а потом молча кивая парню на парту, мол, проходи.       Удивление Алекса поддержал и Джон, что чуть похлопал глазками. И не только они двое. Тем, кому в классе было не всё равно до привычных перепалок историка и Гамильтона, были удивлены. Бёрр поправляет воротник рубашки, опуская взгляд в журнал и помечая Александра, как пришедшего. — Александр, не стойте, проходите... — тихо произнёс мужчина, переведя взгляд на удивлённого подростка, до сих пор стоящего в дверном проёме.       Александр вздрогнул и кивнул, быстро прошагав к своему месту и присев, взглянув на Джона. Тот лишь пожал плечами, оглянув Гамильтона, а после Бёрра, что продолжил рассказывать лекцию, не поднимая усталого взгляда на учеников.       Чёрт его знает, что происходит в голове темнокожего преподавателя, что сейчас постукивал кончиком ручки по столу. Его тихий голос разносился по аудитории. Он слишком спокойный. Он даже не прицепился к Гамильтону... Да какого чёрта?!       После урока Гамильтон сидит на месте и списывает что-то с доски. Аарон послушно ждёт. Он ощущает дежавю, да вот только в этот раз он не выдаёт не капли своей нервозности. Да и раздражение он не чувствует.       Александр поднимает взгляд на преподавателя, наблюдая за тем, как спокойно он складывает документы в единую стопочку. Ему ведь не казалось, что сегодня Аарон даже не улыбался? По крайней мере, весь урок. Да и Гамильтон более чем уверен, что и до этого тоже. — Мистер Бёрр? — Гамильтон встаёт с собственного места, собирая вещи и смотря на преподавателя. — Да, Гамильтон? — Аарон всё-таки поднял взгляд.       Они смотрят друг на друга, и Алекс замечает слёзы в чужих глазах. Бёрр быстро утирает их запястьем и сглатывает, отвернувшись от юноши на стуле, просто подняв взгляд в потолок. Мужчина надеялся, что такими темпами солёная вода перестанет стекать с его глаз, но нет и кажется, он практически зарыдал, спрятав лицо в рукаве собственного пиджака.       Гамильтон на это невольно вздрагивает. — Что случилось? — он пытается произнести это через некоторое время молчания. Было сложно что-то сказать из-за страха ошибиться. Вдруг это сделает ситуацию ещё хуже? — Ничего. Если... Если вы уже закончили переписывать, можете идти, — в горле ком. Аарону хочется, чтобы Александр ушёл. Хочется просто побыть одному, попытаться успокоиться и снова одиноко идти туда, где никто не ждет. Гамильтон погоды не сделает, а если и сделает, то явно не лучшую. Он порою бывает бестактен... — Я закончил, но я бы не стал оставлять вас в таком состоянии. Вы можете сказать, что случилось. Мне не наплевать.        Верилось слабо, верилось с трудом, но поверить хотелось. Конечно, побыть одному хотелось даже больше, чтобы как-то отбросить чувства немного дальше, чтобы не чувствовать себя так уязвимо. — Вы думаете, мне может стать лучше? — Я... Я бы хотел, чтобы так было. Вам принести воды? — Не надо.        Зависает тишина. Ни Гамильтон, ни Бёрр не знают, что делать. Последний пытается держать себя в руках (получается не очень хорошо), а Алекс мечется взглядом по кабинету в попытке найти что-то, что может успокоить преподавателя. Картина над столом? Нет, глупо. Мятная жвачка в сумке с учебниками? Ещё хуже.        Аарон закрывает лицо руками, не смотря ни на Александра, который в последний момент решился подойти чуть ближе, ни куда-либо еще. Он чувствует чужую руку на своем плече, слышит какие-то слова поддержки, но словно из-за стены, так нечетко и непонятно. — Вы не одни. Что бы не произошло, я с вами, — устроившись на соседнем стуле, произносит парень. — И... Я могу вас обнять?        Бёрр едва кивает, сразу чувствуя, что Алекс может его задушить в объятиях. Но почему-то было очень спокойно и уютно. Вот бы так было всегда.       Аарон расправляет плечи и ладони, аккуратно обнимает юношу в ответ, уткнувшись носом в его грудь, судорожно выдыхая. Сейчас тут только он, Александр и душный кабинет, давящий своей атмосферой на кареглазого преподавателя. После всего Алекс до сих пор с ним. Почему он так привязался к Бёрру? Аарон никогда не считал себя интересной личностью, от слова совсем, оттуда и комплексы, оттуда и одиночество, а теперь он и вовсе одинок, бросая взгляд на скомканный под столом лист. Скомкал он его сам. Не хотелось больше читать того, что там написано. Не хотелось верить в произошедшее.       Не хотелось думать, что он навсегда один.       Но Александр ещё здесь. Всё так же сжимает Аарона в объятьях. Может быть, всё не так плохо?       Салли Бёрр попала в аварию и скончалась прямо на месте. Вместе с ней скончалась и часть Аарона.