Импульс

       Каждый раз, просыпаясь, Каваки с содроганием ожидал, что его встретит бледное татуированное лицо Джигена и его прихвостней, однако в последние несколько недель ему несказанно везёт. Этот раз — не исключение. Открыв глаза, юноша сфокусировал взгляд на белом потолке, различая среди фонового шума, коим было пиликанье прибора, считывавшего его пульс, женский голос. Розовая тень мелькнула на краю поля зрения, взметнулся белый больничный халат. Сразу пришло узнавание. Сакура. Стало более-менее спокойно.        Хотя с Сакурой у него сразу не сложилось — он напал на неё, как только очнулся. Завёл руки за спину, приставил нож к горлу, пока девушка не шарахнула его разрядом, даже не двигаясь, и не приложила хорошенько ударом по животу. Который сама потом вылечила. Повозмущалась, размяла у него на глазах металлические кулаки, искрящиеся от воспроизводимого электричества, затем улыбнулась и посоветовала «больше так не делать, терпение не бесконечно».        Сейчас эта дамочка хлопотала над ним, сверкая перед всеми тёмными кругами под глазами зелёного цвета, глотая таблетки с кофе для того, чтобы отложить немного сон на потом, ходила по больнице, как заведённая кукла, и никто же не осмелится остановить — получит в лицо и вместо него станет обладателем кривой рожи.        Каваки немного повернул голову в сторону и опустил взгляд на культяпку. Теперь у него нет двух рук — левая была отобрана приёмным отцом и заменена на протез по его разработкам, способный поглощать энергию, копить её и возвращать или перерабатывать, увеличивая его выносливость.        Каваки испытывал к этому лишь омерзение. У него забрали то, что ему принадлежало с рождения, теперь же у него не осталось ни одной целой руки, но в этот раз по его собственно воле — решил, дурак, защитить другого дурака, выскочившего на бой с лицемерной куклой. — Как себя чувствуешь, Каваки? — вспомнишь… Наруто выглядел несколько виноватым, но всё равно таким же солнечным, как всегда. Даже бесит немного… — Наруто, оставь его, пусть отдыхает! — кулак Сакуры заскрежетал, и она была готова врезать им другу по щеке, разрывая ровные шрамы — всё равно сама потом восстановит, а Узумаки живуч. — Я в порядке, — не желая, чтобы за него кто-либо говорил, Каваки принял сидячее положение и поднял культю с присоединённым к ней протезом. Он ощущался странно, вроде и как своя рука, а вроде и как чужая. Парень уставился на неё, игнорируя переругивания старших.        Протез был с чёрными линиями и двумя отверстиями, подсвечиваемыми голубым — для остужения системы. В остальном выглядело, как обычная рука. Татуированная, с проколом, но как его настоящая. Каваки на пробу сжал кулак и разжал, чувствуя абсолютно каждое движение, словно все провода были его нервами и мышцами. Невероятная работа. Из-за «Кармы», которую Джиген внедрил в свой протез, установленный Каваки на левую руку, чувствительности не было, не убрана совсем, но намного притуплена, из-за чего создавалось впечатление, будто конечность просто онемела, затекла. — Здорово, правда? — Харуно смягчилась, замечая удивление на лице пациента, и положила руки на свои щёки, задевая пирсинг по обе стороны ото рта, — Это не особо новая модель, и Ино пришлось помогать мне с настройками чувствительности, чтобы она мало отличалась от настоящей, но должно было получиться неплохо. Конечно, для боя чувствительность — проблема, ведь, если её отрубят, ты испытаешь настоящую агонию, но ты уже научен опытом и вряд ли повторишь ту же ошибку.        Ирьёнин говорила грубую правду, но её прямота больше была обусловлена долей неприязни к Каваки — свежи воспоминания о попытке её убить. Конечно, её старый друг тоже пытался такое провернуть, однако Саске действительно раскаялся, а Каваки даже не извинился — он ведь спасал собственную жизнь, какие к нему могут быть претензии? — Ну, и Наруто с Курамой немного помогли, — добавила Сакура, аккуратно беря протез пациента и руку друга, — они связаны, так что, если тебе будет больно, Наруто узнает об этом и при твоём желании сможет тебя отследить.        Сакура вовремя придержала язык, чтобы не ляпнуть «а даже если не захочешь, Курама всё равно взломает настройки протеза и отыщет твою тушку». Об этом аспекте пока лучше не рассказывать, и Наруто верно интерпретировал её взгляд. Он сжал свой кулак, разжал, и вдоль его протеза прошлись оранжевые линии, затем вдоль них пошёл чёрный свет, красный и снова оранжевый. Чёрные линии протеза Каваки вспыхнули таким же оранжевым и потухли, немного бледнея. — Вообще-то твой сделан из моего старого, вот он и реагирует на энергию Курамы, — объяснил Узумаки, выключая «светопреставление», — у меня чувствительность немного снижена, поэтому при твоём ранении я почувствую лишь слабый импульс, но отличу его от всего прочего, даттебайо.        Каваки для сравнения сжал обе руки в кулаки, и ощущения разительно отличались. И протез Наруто… он ощущался каким-то тёплым, будто в него встроена мини-печь. Для этого и система охлаждения. Чтобы дать остальным понять, что он переварил информацию, Каваки кивнул и откинулся на спину, кладя голову на подушку. Рука Узумаки потрепала его волосы, немного пригладила и отстранилась. — Отдыхай, домой пойдём, когда Сакура-чан позволит, — и он улыбнулся.                      Сакура отпустила его в конце следующего дня. Она пронаблюдала за тем, чтобы протез прижился, а организм не начал отторгать новые технологии, и всё было в норме, остальное ирьёнин оставила на Наруто, который присматривает за самим Каваки круглые сутки.        В квартире Наруто за эту пару дней ничего не изменилось, разве что холодильник опустел, пускай там редко что бывает. Недавно их соседи одолжили им продуктов, поскольку Узумаки часто помогает по мелочи каждому встречному, но теперь мышь могла повеситься. Чаще Наруто и Каваки что-нибудь заказывают и едят уже готовое. Или что приготовить легко и быстро — например, заварную лапшу и сухпайки.        Порыскав в поисках еды и не сумев отыскать что-то съедобное, Наруто со вздохом стал просматривать с помощью имплантов в голове недорогие кафешки поблизости, которые могли бы доставить ужин. Или куда они могли бы сходить с Каваки. Домой тот шёл притихшим, не задавал вопросов и как-то за последние недели свыкся с тем фактом, что теперь живёт с кем-то вроде Наруто. Последний поглядывал на юношу, словно готов подловить, однако Каваки упорно делал вид, что не замечал излишнего внимания. Вернее, старался — его выдавали бегающий взгляд и напряжённая спина.        Уже собравшись делать заказ, джинчурики остановился — пришло сообщение от Ино, она пообещала занести вкусностей, ведь прекрасно осведомлена о том, как питается её друг. Наруто немного улыбнулся, пока Каваки не привлёк его внимание вопросом о Дельте. Он нахмурился и, облокотившись боком на стол, скрестил руки на груди. — Это была марионетка. Не такая, как у Канкуро, поэтому мы не распознали её сразу, но, кажется, Дельта успела перенести своё сознание в другое тело, — с неудовольствием ответил джинчурики. Ему действительно следовало добить её, пока не случилось подобного. — Говорил же, — почти прорычал Каваки, сжимая кулаки в бессильной злобе. У Наруто была такая мощь, а он столь мягкий… С одной стороны, это хорошо, чёрт знает, что было бы с ним, будь Узумаки жестоким… С другой стороны, он, похоже, не мог добить врага, и тот уж точно воспримет это как слабость, — дай угадаю, её не отследить? — Даже клан Хьюга бессилен. Я попросил Неджи отыскать иной способ, — Наруто кивнул, разделяя негодование Каваки, но внешне едва ли проявляя его. Однако, похоже, это только больше бесило юношу. Джинчурики с сожалением посмотрел на протез собеседника, и тот сделал то же самое. — Не нужно было меня защищать, — голос Каваки звучал глухо, но Наруто его хорошо услышал и свёл брови к переносице, — я не просил об этом. Они пришли за мной. Зачем ты всё время вмешиваешься? — теперь он почти сорвался. Лицо человека напротив даже не дрогнуло, разве что в глазах можно было различить тень боли. — Потому что не могу иначе, — ответ прост, как двоичная система. Каваки посмотрел на собеседника, задержав на нём взгляд на несколько секунд, развернулся резко и скрылся в коридоре, откуда послышался звук закрывающейся двери. Примерно таких слов он и ждал, лучше не стало.        Наруто шумно вздохнул, опуская руки. Снова что-то пошло не так, и Каваки только раздражается. Зато теперь, кажется, он пришёл в себя, раз огрызается, как прежде. Не то чтобы подобное радовало, но стало спокойнее — он оправляется. И почему-то до сих пор считает, что все лезут не в своё дело, когда хотят помочь ему. Курама ехидно прокомментировал неспособность собственного носителя с умом распоряжаться словами. — Ой, да завали, — фыркнул Наруто, открыто показывая другу, что не в духе. Искусственный интеллект, тем не менее, даже не думал упускать возможность поддеть. Создавалось впечатление, словно вспышки эмоций джинчурики помогают ему лучше функционировать.        Ино пришла довольно скоро и принесла с собой много всего разного: пополнила холодильник онигири с различными начинками, молоком и яйцами, из готового устроила на столе коробочки с лапшой, овощами и мясом, пару банок лёгкого светлого пива — для неё самой и Наруто, ибо Каваки, как они успели узнать, был категорично настроен по отношению к спиртному и хмельному. Не плохо, но Яманака любила пригубить что-нибудь для расслабления, особенно в хорошей компании.        Опустошая свою банку, Наруто делился с подругой неприятным разговором, что имел место быть незадолго до её прихода, и девушка качала головой, жалуясь на запрет клана использовать ментальные дзюцу в подобных ситуациях. Узумаки на такое ответил, что это лишь только ухудшило бы всё, потому даже рад. Девушка громко и неаристократично хрюкнула, попытавшись фыркнуть. В голове джинчурики так некстати вспомнилось детское прозвище подруги — «Ино-свинина» голосом Сакуры, — и раздавшийся смешок стал спусковым крючком — однако вместо того, чтобы накинуться на Узумаки, как могла бы сделать её девушка, Ино лишь рассмеялась вместе с ним. — Ладно, шутки шутками, а у тебя ходячая бомба замедленного действия под боком, — она хлопнула в ладоши, довольно быстро беря себя в руки, — думаю, тебе стоит серьёзно поговорить с Каваки, но вместе с тем осторожно — дать ему понять, что ты будешь его защищать и дальше, что не скрываешь за этим ничего. И важно избегать его триггеров! Они могут спровоцировать как гнев, так и истерику. С последним ты уж точно не справишься…        Лицо Ино приобрело обречённое выражение, и Наруто стало даже неловко. Он никогда не умел успокаивать. Терялся, делал что-то глупое, выставлял себя придурком. Ему действительно куда легче разбираться с чужими негативными эмоциями, чем с плачем. Но нужно знать, что именно является у Каваки триггерами… Вот тут вопрос. Осторожно вряд ли получится, но ведь попробовать стоит, верно?        Двое молодых людей глубоко вздохнули, чокнулись банками и допили остатки содержимого. На бледных щеках Ино проступил лёгкий румянец — она довольно быстро хмелела, пускай рациональная часть ещё долго не отпускала её, не позволяя творить бесчинства. А если и позволяя, то тщательно планируя и руководя. Вероятно, сказывалась командная работа с Шикамару, ибо стратегия в детстве казалась ей чем-то лишним. Возможно, поэтому она так просто, будучи ребёнком, сдружилась с Наруто.        Стоило Яманака покинуть квартиру Узумаки, а тому — начинать прибираться на кухне, как на балконе возникли две фигуры: Неджи и Шикамару. Разговор будет серьёзнее, чем с Ино, и парень немного сполоснул лицо. Оставив всё, как есть, он вышел к друзьям, что выглядели довольно мрачными и уставшими — Хьюга морщился от головных болей из-за частого использования бьякугана, от этого немного сбоили импланты, увы, с этой проблемой клан до сих пор не может разобраться — мозг слишком перегружается; Нара же скуривал одну сигарету за другой, покручивая между пальцами зажигалку наставника, что слишком долго отсутствует на миссии. — Хороших новостей нет, верно? — Наруто нужно было только взглянуть на собеседников, чтобы знать ответ.                     Каваки успел немного поостыть и вышел что-нибудь поесть, когда почувствовал, что на кухне уже никого. На балконе он заметил троих людей, но вмешиваться не стал — просто взял коробочку с едой, палочки и бутылку свежевыжатого апельсинового сока и направился обратно в спальню — специально занял её и кровать Наруто, назло игнорируя выделенный ему диван в гостиной. Хочет держать рядом, так и пусть.        Хотя от подобной мысли Каваки замечал у себя мурашки и списывал это на то, что всё-таки ему не по себе от одной мысли вновь оказаться чьей-то марионеткой. Ещё и такой, как Дельта, только его сознание ни во что не ставится. Да и кто подобному обрадуется?        В кармашке коробки, куда клали дополнительные специи, Каваки обнаружил маленькую записку, как оказалось, адресованную ему от Яманака. Она запомнила, что тому нравится заправленный специями рис и отваренное в островатом бульоне мясо, поэтому взяла всё это и подложила маленькую бумажку в нужную упаковку. Наверное, это не было странным, всё-таки она ведь явно связалась с Наруто, чтобы узнать о том, что будет есть Каваки, но стало немного приятно от мысли — его предпочтения запомнили. Не то чтобы у него их было много, Джиген никогда не баловал его в плане еды.

«Наруто говорил, ты любишь такое. Он всегда старается, как лучше. Приятного аппетита!»

       Почерк у Яманака красивый, аккуратный и почти каллиграфический, в отличие от корявых чёрточек Наруто. Записка вернулась в кармашек упаковки, но губы Каваки тронула лёгкая улыбка.        Наруто вернулся в спальню, когда его сосед уже поел и успел провалиться в полудрёму, отдыхая в кровати. Глянув на него, укутавшегося в одеяло и жавшегося щекой к подушке, джинчурики не мог не улыбнуться, чувствуя, как тепло в груди от такой картины. Каваки грубый и прямолинейный, с ним бывает сложно, однако сейчас он выглядел спокойно и миролюбиво. Хотелось потрепать его волосы, но Наруто удержал себя — тот ведь не ребёнок.        Скинув толстовку и штаны, Узумаки достал из шкафа плед и устроился с ним на второй половине кровати, рассчитанной вообще-то на полтора человека — никого к себе на ночёвку Наруто не водил, жениться не планировал, потому и расширять пространство дома как-то не было смысла. Из-за этого Каваки немного покачнулся на кровати, когда матрас прогнулся под чужим весом, и уткнулся носом в плечо Наруто. Тепло оголённой кожи сквозь сон казалось таким приятным, что он невольно потёрся носом о неё под немного весёлый взгляд соседа.        Проснулся Каваки не от этого. Через новый протез прошлась какая-то энергия, вызывая ощущение щекотки, и парень приоткрыл глаза, тут же натыкаясь на взгляд Наруто. До него сонного ещё не дошло, но он немного вытянул руку с протезом джинчурики, и ощущение повторилось, на этот раз продлившись дольше на доли секунды, вызывая приятную дрожь. Наверное, это его и «взбодрило», потому что после Каваки едва не подскочил на месте и с широко открытыми глазами упёрся спиной в стенку. — Хэй, всё хорошо, Каваки, это просто я, — Узумаки, уже почти задремавший, улыбнулся ему солнечно и взял его руку в свою — оказалось, они касались кистями, столкнувшись на подушке.        Щекочущее чувство стало слабее, зато теперь ощущалась чужая ладонь — настоящая, с мозолями и шершавой кожей. Каваки молча смотрел, как пальцы Наруто обхватывали его кисть, едва сжимая, его рука почти расслаблена, но напоминает о присутствии рядом другого человека. Снова эта дрожь в теле, и Узумаки взглянул на него с беспокойством. Не позволяя задать какой-нибудь глупый вопрос, Каваки просто прильнул ближе — если наглеть, то до конца. Устроив лицо возле чужих ключиц, обдавая открытую кожу тёплым дыханием, сжимая чужую руку в ответ, почти слыша ускоренное сердцебиение. Они заснули быстро.                      Наутро всё менее невинно, чем было вечером — Наруто имел привычку раскидывать конечности по всей кровати и обнимать подушку во сне, поэтому нет ничего удивительного в том, что Каваки стал заменой подушке. Его обнимали руками поперёк поясницы и закинув ногу поверх чужой, когда как голова Каваки лежала на широкой груди с отпечатавшимся на щеке следом ключицы. Впрочем, его тело тоже почти полностью находилось поверх другого, одеяло частично сползло на пол, плед скомкался в ногах, солнечный свет пробирался сквозь жалюзи и тонкой полоской плавно перемещался от макушки Наруто к его глазам.        Именно это его и разбудило. Открыв глаза, джинчурики сфокусировал взгляд на неожиданной тяжести на своём теле — нос начали щекотать тёмные пряди, и он тихо чихнул, рефлекторно сжав Каваки в объятиях сильнее, и это уже побудило проснуться его. Размытый со сна взгляд скользнул по лицу напротив, подбородок упёрся в грудь под ним, протез с переливающимися оранжевым и чёрным линиями огладил чужое плечо, ощущая каждую родинку и шрам от имплантов — у Наруто их было немало, девять принадлежали только Кураме, чтобы возможно было поддерживать нормально связь ИИ и тела, таким образом «лис» мог брать под контроль сосуд и оказывать поддержку.        Щёки Наруто покрылись лёгким румянцем от смущения, возникшего вследствие осознания их положения. Он хотел пожелать доброго утра, но слова застряли в горле при виде выражения лица Каваки. Что-то подсказывало ему, что слова в этот момент лишние, и не хотелось нарушать царившую в комнате тишину. А Каваки… казался таким домашним. Он осторожно коснулся его щеки пальцами, тот дёрнулся совсем чуть-чуть, но позволил эту небольшую ласку. Взгляд напротив стал немного осознаннее, однако почти не изменился, и Наруто очень хотел прочитать его.        Каваки не считал себя сложным. Наоборот, он очень прост. И Наруто, казалось, тоже прост, однако понять его сложнее, чем парень думал раньше. Но он хотел этого — понять. Хотелось и дальше принимать такое тёплое отношение, считать себя особенным для кого-то. Не чёртовой игрушкой или инструментом для будущих планов. Просыпаться вот так в чужих объятиях. Очень наивно. Часть него не верила в подобные сказки, и всё же вот он — лежит на чужой груди, его обнимают и даже не думают спихивать, отталкивать, оправдываться. Узумаки забавно смущается.        Каваки нравилось, как его окутывало тепло чужого тела, как приятно ощущался протез, как гулко билось чужое сердце в укреплённой после пары случаев пробивания врагом груди. Едва заметно проведя кончиком языка вдоль губ, Каваки подался вперёд, припадая к губам напротив в неловком и неумелом — когда у него было время научиться подобному? — поцелуе. Наруто не двигался, он застыл, судорожно соображая и даже не рассчитывая на поддержку Курамы — для него общение с людьми всё ещё было не самым приятным, хотя даже у него имелись любимчики.        Привкус пива уже не ощущался на чужом языке, лишь отдалённые ноты зубной пасты с лимоном и имбирём — почистил зубы перед сном. Каваки прикрыл глаза, в основном просто касаясь губами и языком губ Наруто, не слишком хорошо понимая, что нужно делать. На задворках сознания проскользнула мысль — глупо, по-идиотски, невыносимо тупо — и заставила немного отстраниться, немного приподнимаясь.        Полностью слезть с себя Наруто не позволил — аккуратно потянул на себя и возобновил поцелуй, перехватывая инициативу, действуя не слишком напористо, но уверенно. Каваки глухо выдохнул, приоткрывая рот больше неосознанно, его щёки окрасились румянцем, губы припухли от манипуляций Наруто. Чувствуя ответную реакцию, Узумаки уложил юношу на спину и навис над ним, не разрывая поцелуя. Каваки обвил руки вокруг его шеи, не давая шанса отстраниться, пятерня зарылась в солнечного цвета волосы, ероша и чуть сжимая от нахлынувших эмоций. Было приятно до судорог, и тепло разливалось изнутри.        Чужие руки ощущались на теле и правильно, и как-то неестественно. Нежные поглаживания вызывали мурашки по коже, и в какой-то момент от этого стало жутко. Что он вообще делал? Каваки почувствовал подступившую к горлу панику, и Наруто это вовремя заметил. Он приподнялся, не удерживая под собой партнёра, дав возможность отпихнуть его, ежели тому захочется, как бы неприятно ни ныло в груди от этой мысли. — Ты в порядке? — немного хриплый низкий, но со своей звонкостью голос Наруто нарушил тишину. Каваки вздрогнул от того, как это звучало, и кивнул, выдыхая. Переволновался. Чужого взгляда и слова хватило, чтобы взять себя в руки.        Ненадолго. Под умелыми ласками Узумаки он быстро приблизился к краю, жадно хватая воздух ртом и сжимая чужую руку своим новым протезом, который живо отзывался на касания того, под кого создавался. Наруто целовал везде, но, как выяснилось, слабым местом у Каваки было на шее прямо под ухом. Вкупе с едва ощутимыми касаниями кончиков пальцев к торсу это быстро сводило с ума. Он и не думал, что собственное тело способно так остро реагировать на простые прикосновения.        Уже стоя под душем, смывая пот и грязь, Каваки мог назвать себя живым. Несколько уставшим, голодным, но по-настоящему живым и довольным. Он глупо улыбался, намыливая двухцветные волосы и подставляя лицо под струи воды, пока ещё свежи воспоминания о самом начале утра. Оставляя футболку в корзине для грязного белья, Каваки накинул на шею полотенце, стекавшие с волос капли воды падали на него и впитывались. С кухни доносился запах разогреваемой еды. — Доброе утро, даттебайо, — Наруто улыбнулся, встречая его на кухне в примерно таком же состоянии, только его довольство выражалось ярче, почти заставляя щуриться, будто от солнца.        Каваки прошёл к нему, стоящему возле плиты, где в вок-сковороде разогревалась лапша с овощами, и обнял, утыкаясь в плечо, вдыхая запах чужого тела, с которого из-за регенерации уже начинали сходить отметины. Наруто убавил огонь и, повернувшись к Каваки, прильнул к его губам, сплетая пальцы. В протез тут же перекочевала тёплая энергия, а во рту почувствовался привкус содовой, Каваки не смог подавить смешок — только Наруто мог на завтрак выпить содовую вместо традиционного зелёного чая или хотя бы кофе.