Виновен

Просыпаться было трудно, начиная с боли в глазах, заканчивая затекшими мышцами от долго пребывания в лежачем состоянии. Глаза, скорее всего, болели из-за недавней истерики. Они как будто слиплись из-за обилия солёной жидкости, а также покраснели, как будто Бяша наркоман со стажем, что явно не исключено. Только его наркотик - это забота и внимание, он буквально готов из кожи вон лезть, чтобы получить хотя бы малейшую дозу похвалы. Это не когда у тебя заботливые и понимающие родители и окружение, а заодно тебе всегда вылизывают жопу. Это когда ты буквально собой готов пожертвовать, лишь бы услышать, что ты нормальный такой друг и потусить с тобой пару раз можно. Возможно, даже раскурить сигарету на двоих. Лёжа за этими размышлениями, которые плавали в подкорке сознания, парень совсем забыл о причине, по которой не может встать или хотя бы открыть глаза. Бяша часто тонул в своих мыслях и так же часто приходил в сознание. Точно осознавал, что лежит с закрытыми глазами, день или два, а может и всего пять секунд. Единственное, что не хотелось делать, так это открывать глаза, ведь ему и так хорошо. Он знал, что если откроет хоть чуть-чуть глаз - его поглотит полностью и без остатка. Его съедят и даже не подавятся. Лучше уж парень будет потихоньку умирать. Чувствовать, как душа покидает тело, как каждая клеточка отмирает. Потом, на небесах, он пожмёт руку Богу и сделает селфи на старый как этот мир телефон. Если говорить о внешнем мире, то Бяша часто слышал нервные, быстрые шаги, чью-то речь. Пару раз он чувствовал холодные прикосновения к его лицу и рукам. Парень хотел верить, что это мать, наконец, очнулась и начала о нём заботиться. Но какой-то маленький червячок сомнения выгрызал свой путь в мозгу, приговаривая, что это невозможно - только не с ним и явно не в этой жизни. К сожалению, даже улитке иногда приходиться вылезать из своего домика, чтобы поесть. Голод, как один из всадников апокалипсиса, не давал снова потерять себя, поэтому собравшись всеми силами, которые были в его теле, он открыл глаза. Худшего пробуждения парень в жизни не испытывал, щурясь от лучей солнца, которые слепили из-за не занавешенного окна. Бяша сел, скрючившись донельзя. Было очень сложно открыть глаза, засохшие от слёз ресницы не хотели отлепляться друг от друга, как будто они были склеены. Помогая себе руками, Бяша смог лицезреть действительность. Плавало абсолютно всё, но пару раз моргнув, можно было более-менее видеть. Минуты две потребовалось, чтобы окончательно прийти в себя и принять тот факт, что абсолютно всё тело болело, а дотронувшись до головы, парень почувствовал бинты. Видимо ему очень сильно досталось, воспоминания принесли лишь резкую вспышку боли. Горло жгло от засухи, да и привкус во рту был отвратителен, главное дойти до живительной влаги. Вставать не хотелось, но живот ужасно тянуло из-за голода да и размять мышцы не мешало, а ещё нужно бы завернуть в пункт под названием «туалет». Голые ноги коснулись холодных деревяшек, как-никак окно было открыто, а на улице явно не май. Брюнет резко полетел вниз, запутавшись в собственных ногах. В глазах потемнело и вроде вот он конец, осталось лишь потянуть рукой, но нет, всё не может быть так просто. Громко выругавшись на великом русском языке, Бяша нащупал ступню, которая горела (видимо именно об неё он и запнулся) и скрючился, поглаживая ногу. Кое-как разобравшись с ориентацией в пространстве, он снова встал - на этот раз, более удачно. Чёрные, грязные волосы липли ко лбу, видимо у него была температура, потому что жёсткие волосы можно не мыть неделю, но излишнее количество пота сделало своё дело. Ноги понесли тело в ванную, чтобы умыть лицо, прийти в себя и возможно даже ополоснуться. Ничего нового, уютная маленькая комната встретила его с распростертыми объятиями, а именно Бяша чуть не расквасил себе ещё и нос о плитку, потому что благополучно забыл об выступающей деревяшке на входе. Душевая кабинка один на один метр, чтобы человек с клаустрофобией захлебнулся не только в ржавой воде, но и в слезах и панике, особенно когда заедала дверца. Ничего нового, но ему ли жаловаться? Слабость отдавала во всём теле - по ощущениям, он не ел дня три, но ничего. В холодильнике оставались яйца, а это означало, что можно было приготовить самую вкусную яичницу в мире, а если порыться в верхнем шкафу, можно было нарыть прекрасные специи. Из зеркала на Бяшу смотрел бледный мальчик с красными глазами, можно было рассмотреть нервы на каждой глазнице, лоб и затылок были крепко накрепко замотаны бинтами, нос немного распух и сам он выглядел очень нездорово, прямо как оживший мертвец. Одет он был в пижаму, а значит его кто-то переодел. Мысль о маме грела душу и невольно на лице расцвела улыбка. Он так любит свою родительницу. Было принято решение, что как только она придёт, Бяша обнимет её и пообещает, что всё будет хорошо. Он будет с ней всегда. Мама, как будто в подтверждение его словам, придала кучу сил и брюнет аккуратно снимая бинты последовал в душевую кабинку, даже ограничение воды ни чуточку не расстроило. Интересно, куда ушла родительница? Ведь по всей квартире висела тишина, лишь звуки воды выдавали наличие живого человека в доме. Видимо, она ушла в магазин за продуктами. Кивнув самому себе, Бяша намылил голову с телом при этом выключив поток воды, чтобы сэкономить и не тратить лишние деньги. Расчесав волосы и приведя себя в более приличный вид, из зеркала на Бяшу теперь смотрел счастливый парень, которого ничуть не огорчали бинты и слабость во всё теле. Боль в голове казалось пустяком по сравнению с тем, каким окрылённым себя чувствовал брюнет при мысли о матери, которая наверняка придёт с минуты на минуты, поставит пакеты на пол и устало улыбнется своему ребёнку. Парень буквально влетел в кухню, в глазах темнело с каждым движением и надо было с этим что-то делать. В холодильнике и вправду оказалась пачка с десятком яиц, поэтому не став медлить, Бяша стал готовить яичницу на двоих, мама наверняка тоже захочет поесть. Воображение подкидывало масла в огонь, подкидывая картинок, где счастливая родительница сидит со своим сыном и буквально таки светится от радости, попивая горячий чай. Парень двинулся к кувшину с водой, налил себе полный стакан и наконец глотнул холодной влаги. Она тут же охладила раздражённое горло и придало немного энергии. Из живота послышался рык, видимо организм решил прервать мечтания и наконец вернуть Бяшу на землю. Но он так хочет порадовать мать, так хочет сделать её счастливой, если бы он мог - сделал бы все для неё. Положив всё необходимое на стол, Бяша наткнулся на какую-то бумажку. Покопавшись в голове, Бяша не мог припомнить, чтобы она здесь лежала, а значит это записка от мамы. Наверняка она ушла за продуктами в магазин и скоро вернётся. «Я надеюсь ты сдохнешь тварь, делай что хочешь. Не хочу больше тебя видеть, поэтому желаю сгнить в этой дыре!» — Почерк, кривой, размашистый и очень нервный, принадлежал маме, мир вмиг рухнул. Руки затряслись как у невротика, а из глаз потекли слезы. Он явно слушал какой-то хруст, казалось, что это ломается его душа. Единственное, что парень сейчас чувствовал - это пустоту и разгорающуюся ярость внутри, будто огонь разжигался внутри его тела, сердца. Он начал слишком часто дышать, хватаясь за голову и буквально теряя равновесие. Ноги ощущались слишком деревянными и пластиковыми. Мир катился из стороны в сторону, не давая нормально сделать ни шага. «Блять, блять, блять, блять!» — Звучало в голове, отдаваясь эхом, он хотел разбить себе голову об столешницу, но упал тряпичной куклой на ледяной пол. Мысли скакали, сменяясь одна за другой. Дышать становилось всё труднее, парень задыхался, уже буквально ощущая подступающую к горлу истерику. В ушах стоял противный писк, он даже самого себя не слышал. — Почему?! Почему именно я?! За что?! Почему, почему, почему?! — голос срывался, он ещё не успел восстановиться после прошлой истерики и звучал очень хрипло, скача из высокого регистра и ударяясь сразу в низкий. В глазах теперь не только темнело, но и расплывалось, щёки жгло так же, как и душу. Гнев - вот что он чувствовал, но не на мать, а на себя. Злость дала ещё больше сил. Бяша встал прыжком, всё ещё нелепо шатаясь, ноги понесло в сторону комнаты. — Какого чёрта! Это ты во всём виноват! Если бы не ты, она была бы здесь! — Всхлипы и проблемы с дыханием не давали нормально говорить, брюнет кричал изо всех сил, желая, чтобы весь мир его услышал. Дверь шкафа открылась и на глаза попались доски для резьбы по дереву - его любимого хобби. Сейчас это было абсолютно неважно и достав все свои труды, Бяша, не зная себя от гнева, стал ломать всё, что создавал те долгие годы. Краем глаза замечая молоток, трясущиеся конечности потянулись к инструменту и через мгновение он уже орудовал им, круша каждое бревно, на котором хоть чуточку проглядывался узор. Бяша часто выжигал лес, диких зверей и конечно же человека, которого он до бесконечности любил - мать. Она всегда выходила у него очень нежной и хрупкой женщиной, всегда с улыбкой и искрящимися радостью глазами. Он на секунду остановился над очередным портретом своей родительницы и закричал изо всех сил, беспощадно деря горло: — Как же я ненавижу себя! Ненавижу! — И расколол очередную доску, выбрасывая молоток на пол. Дальше взгляд метнулся на стол, а потом и на стул, в мгновение их опрокинув, яростно пиная и крича что-то невнятное. Через секунду в ход пошли и бутылки, он собирал каждую в свою коллекцию, ведь дизайнеры очень старались над их внешним видом, но сейчас Бяшу ничего не волновало, он просто разбивал стекло о деревянный выступ кровати. Когда уже нечего было ломать, парень судорожно схватился за свои волосы, пытаясь выдрать каждую волосинку на своей голове, дальше выдирая каждый пластырь на своём теле и в конце концов, хватая канцелярский нож. Отрезвила лишь алая капля, упавшая на пол, было непонятно откуда: то ли от ран с коленок и головы, то ли от царапины, что красовалась по периметру всей руки. Воздуха никак не хватало, и Бяша буквально повалился на пол, сначала падая на разодранные колени, потом придерживаясь руками, а дальше и вовсе всем телом. Он глотал воздух, как рыба, из последних сил, что у него оставались. Наконец, он смог разрыдаться, разрыдаться что есть мочи, ведь до этого весь плач гасила всепоглощающая ярость. Он не мог кричать, так как разодрал глотку в мясо, но душа кричала. Сейчас он лишь хотел, чтобы его мать вернулась. Она же вернётся? Точно же вернётся, она не может оставить своего сына здесь, умирать в луже собственной крови. Или может? *** Он не знал, сколько времени пролежал на полу да и неважно это было, пустой взгляд смотрел перед собой, ничего не видя. Парень чувствовал усталость от всего в этой жизни. Рука, до этого крепко сжимавшая волосы, прощупала пол. Он решил встать. Бяша же сильный, а парни (как учил Рома) не плачут и точно не валяются на полу. Тело не хотело слушаться, не поддавалось ни на одну просьбу, но только силой воли брюнету удалось совладать с ним. В глазах в очередной раз потемнело, но теперь ещё и тошнота подкатилась к горлу, сжигая то, что осталось от глотки. Конечности запинались обо все косяки в доме, но они не подвели и донесли своего обладателя до туалета. Бяша склонился и выблевал все свои эмоции, что бурлили до этого в теле. Было неприятно, ведь он даже не помнит когда в последний раз хоть что-то ел. Парень ведь так и не позавтракал, хотя зачем теперь ему это. Размышления прервал очередной рвотный позыв. Помутнённое сознание услышало какие-то шаги, быстрые, маленькие. Бяша вновь окунул свою голову в унитаз. — Бяша? — Это был не голос матери, совсем не похож на него. У его родительницы был нежный, женственный, идеальный голос, который звучал очень звонко. Голова медленно повернулась на источник звука. — Господи, что с тобой?! — Это был взъерошенный блондин в очках, мозг никак не хотел вспоминать как зовут собеседника. В голубых глазах отчётливо виднелся страх, и как ни странно, забота? Да кто о нём позаботится кроме мамы? Лицо уже потонуло во всех возможных жидкостях: крови, соплях, слезах и наверняка сейчас выглядело явно непрезентабельно. — Бяша, всё хорошо, ты только не переживай. Пожалуйста, пойдём к тебе в комнату — видимо, очкарик ещё не видел то, что стало с его обителью. Если вспомнить, чем он еще недавно занимался, по всему периметру должны быть разбросаны остатки древесины и стекла. Бяша хмыкнул, усмехаясь над своим жалким существованием, какой-то парень заботится о нём. Собеседник, осознав, что ему ничего не ответят, лишь вздохнул и поплёлся к брюнету с целью отвести его в кровать, где тот и должен находиться. Они ведь с Пятифаном только дня три назад нашли Бяшу в крови и в каком-то мусоре, ему однозначно требовался отдых. Как ни странно, Рома ничего не сказал, только пожал плечами, смахивая на то, что не до разговоров и вообще спасать его друга надо, а не языком трепать. Петров впервые видел царапины на затылке и даже было немного страшно касаться чужой головы. Раны оказались глубокими, но к счастью зашивать их не требовалось, а только прочистить перекисью и замотать от греха подальше. Антон тогда очень измучился, проверяя тело на ссадины и синяки, заклеивая каждый, но оно того стоило. Тем временем блондин, ухватившись за две руки, понёс парня на спине в кровать, попутно замечая жуткую кроваво-красную дорожку. Смачно выругавшись, Петров дотащил Бяшу и принялся рассматривать бардак. Взгляд метался, рассматривая картину экспрессионизма в помещении, которую явно нужно было убирать. Казалось, по всей комнате прошёлся ураган, как жаль, что предупреждения о нём не поступало. Брюнет же ничего не говорил, а просто смотрел куда-то пустым взглядом. Молчание немного угнетало, и посмотрев на пациента, можно было впасть в тоску, но Антон очень хотел ему помочь, поэтому не теряя ни секунды проследовал на кухню, чтобы достать аптечку и всё необходимое для обработки ран. Как вовремя голубые глаза наткнулись на записку, а также на сдвинутые столешницы и стол. Брови нахмурились, а руки сжались с такой силой, что костяшки побелели от напряжения. Петров прочитал записку и был крайне разочарован во взрослых, которые по всей видимости специально поступали по-свински, лишь бы их дети страдали, захлебываясь слезами и без вины ненавидя себя. Антон не раз слышал от Ромы про мать Бяши, поэтому не составило труда понять, кто написал эту записку. Он вспомнил про горькие слёзы маленькой Оли, которая в ходе очередной ссоры родителей утыкалась ему в плечо, пытаясь не слышать и не видеть, что происходит. Закрыться братом и не наблюдать тот ужас, что происходил в их квартире. Сестрёнка не хочет, чтобы родители разводились. Интересно, Бяше было так же больно, читая эту записку? Вдох-выдох дались слишком тяжело, оставив бумажку в покое, Антон промыл лицо холодной водой - сейчас не время вдаваться в воспоминания, нужно как можно скорее прочистить царапины и что-то приготовить. Блондин заметил коробку из-под яиц и усмехнулся, видимо Бяша мыслил так же. Сейчас главной задачей Петрова было позаботиться о своём друге и не дать ему ничего с собой сделать.