Where's... Where's my heart?

      Один ушел, придет другой. Этот кончится — на его место встанет третий… Похоже, Ганмакс одним своим существованием приносил людям, которые сблизились с ним и стали ему дороги, лишь неприятности и беды. Случилось уже столько совпадений, что они перестали быть обычными совпадениями. Это уже стало горькой традицией: терять тех, к кому байкер осмелился привязаться.       Все началось еще тогда, когда Ганмакс решился довериться и открыться своему первому партнеру. Киризаки был слегка пьян в тот день, но говорил он четко и слушал внимательно. Он уснул тогда в гараже, рядом с зеленым патрульным. И сопел всю ночь напролет, как маленький медвежонок. Это ли было не счастье — знать, что единственный человек, которого ты действительно готов защищать до последней капли топлива, безоговорочно тебе доверяет и готов подставить спину, рассказать о слабой стороне? СИИ байкера не мог опознать точную причину, почему патрульного так и тянуло, словно ниточкой, к вечно ухмыляющемуся полицейскому. Как ему сказали уже впоследствии, «может он просто был одинок»…       И как тогда все кончилось — резко, с размахом, со жгущим осадком на системах. Как он ушел, бросив вместо прощания лишь слова злости и жажды мести. Каждый день, который Ганмакс проживал после этого события, был лишь в тягость. Патрульный знал, что однажды за ним придут, и противостоять тому, кому он отдал свое байкерское сердце, он не сможет.       Чертов Декард, который мухой прилепился к нему… Чего он вообще пытался добиться? В чем была его изначальная цель? Может быть, Ганмакс был бы рад погибнуть от пули Киризаки, особенно если бы она прострелила его СИИ. Тогда его бы реформатировали, стерли его память, и боли от предательства больше никогда бы не было. Он бы снова был наивным и задиристым неотесанным полицейским, которого любит публика, но не любят напарники. Эх, где же теперь плененный патрульный? В какую тюрьму его посадили, и жив ли он еще?       После этого события Ганмакс закрылся. Он запер на электронные замки любые проявления чувств, похожие на привязанность, чтобы больше никогда снова так неосознанно влюбиться. Чтобы не привлекать грозного проклятия, нависшего над ним, на ни в чем не повинных созданий.       Когда место Киризаки в голове патрульного занял м-р Тодо? И почему?       Почему все ненароком сказанные слова Декарда, которые могли бы расцениваться, как комплимент, проходили мимо аудиодатчиков Ганмакса, а вот простые фразы крепкого механика цеплялись за ум, не желая забываться и исчезать? Почему зеленого брейва так тянуло к людям, а не к тем, кто был его размера, телосложения и склада ума?       Ответа на эти вопросы не было. В конце концов, их СИИ до конца не изучен, и всех его ветвлений предугадать невозможно.       И с м-ром Тодо случилась та же история, что и с Киризаки, лишь доказывая гипотезу вспыльчивого патрульного. Когда механик пропал без вести, Ганмакс уже подозревал худшее. В прошлый раз, когда его похитили вместе с его машиной, полиция контролировала ситуацию и знала о том, что произошло. В этот же раз Тодо не был отправлен ни на какое задание. Просто одним утром не пришел на работу. И на следующее тоже, и на следующее. Не отвечал на звонки и стук в дверь. А когда в его квартиру вломились, все указывало на то, что людей там не было уже несколько дней.       Прошло уже месяца три с того происшествия, и дело закрыли, потому что расследование остановилось на мертвой точке; не было никаких улик. Но Ганмакс-то все помнит. И вряд ли когда-нибудь забудет.       Что же теперь?       Было холодно и пусто. Никто из знакомых Ганмакса не мог заменить тех двух людей, которых он потерял; возможно, по своей собственной вине. Ни Декард, ни Шадомару, ни Саедзима, ни даже Юта-Босс. Хотелось что-то сделать, хоть что-то, чтобы все исправить, чтобы находиться рядом с командой без прежней натянутости, страха, что Ганмакс снова все испортит.       Декард все понимал. И больше не приставал.       Саедзима даже не пытался понять. И тоже не приставал.       Юте было рано еще думать о смерти, и Ганмакс нарочно избегал его. Чтобы у того ненароком не выдалась минутка задать неудобный вопрос.       А Шадомару, кажется, и вовсе было плевать. Зато он тоже не приставал.       И когда команда оставила патрульного в покое, которого он так страстно желал раньше, стало только хуже. На душе «скребли кошки», как говорят люди. И Ганмакс будто слышал, как они там скребутся, шипя, расцарапывают платы и разрывают провода.       И что теперь?       Где теперь гуляет его байкерское сердце?       Нигде. Сердце, жаждущее свободы и воли, заперто в клетке на прочный замок, и на этот раз его не откроет ни один ключ.

            Where's? Where's my heart? — мелодия скорби и опустошенной души; сердца, любовь которого выпита до дна.