серый кафель

Яркие вспышки фотоаппаратов, громкая музыка, повсюду смех… Открытие одного из самых шикарных казино Санкт-Петербурга, и… Сергей Разумовский знал, куда он идет. Нечего теперь жаловаться. Парень никогда особо не любил такого рода мероприятия, ведь там было много людей, а это всегда обрекало на множество встреч и разговоров. Но его приглашали, и он не мог отказаться, ведь это было его общество. Многие гости таких мероприятий вполне могли быть хорошими инвесторами или деловыми партнерами, и Сережа просто не мог упускать возможность сделать лучше для своей компании. Но сегодня вечеринка заходила явно не туда. Голова у Сережи гудела, в ушах звенело, щеки пульсировали. Кто же знал, что его так скосит после нескольких бокалов… ах, всего лишь шампанского?! И вот, он уже сидел на бархатной софе и дрожащими руками набирал сообщение. «Олег, забери меня.» Он поспешно нажал «отправить» и прикрыл глаза, пытаясь справиться с нарастающим чувством тревоги. Разумовскому не нужно было даже проверять, прочитано ли сообщение, потому что он и так знал, что через пять-десять минут за ним приедет его лучший друг и отвезет домой. Все, кто были хоть как-то близки с Разумовским, знали, что парень частенько страдал от панических атак и тревожности. Он всегда был на нервах, руки у него дрожали на автомате, а взгляд бегал по стенам и полу в поиске хоть какого-нибудь якоря. В таких ситуациях только Олег мог сделать лучше. Сережа, ввиду его наивности и нервозности, все никак не мог сам себе признаться, что этим самым якорем для него был Олег. Олег Волков. Правая рука, телохранитель и просто лучший друг. Разумовский приоткрыл глаза лишь для того, чтобы убедиться, что комната начинает вращаться. Дыхание его начало учащаться, как… — Эй, ну ты чего?! — прозвучал родной голос где-то справа, затем на плечо легла теплая рука, — Пойдем-ка. Сережа поднялся, зажмурившись и еле-слышно всхлипнув, и последовал за другом. Он, словно отдаленно, слышал, как Олег прощается с некоторыми из гостей, а потом разговоры и музыка сменились шумом ночного города. В лицо ударил свежий ветер, и только тогда Разумовскому удалось сделать нормальный полноценный вдох. — Потерпи немного, скоро будем дома. Голос Олега всегда был таким спокойным и ровным, и, если бы Сережа не знал его так хорошо, то подумал бы, что ему глубоко плевать. Но он прекрасно понимал, что у Волкова каждый раз сердце обливается кровью, когда тот видит Сережу в подобном состоянии. Они ведь… семья. Сейчас Олег спокойно вел машину, грациозно крутя руль в разные стороны. Разумовский молча смотрел на него, чувствуя, что паника постепенно отходит на задний план, уступая место чему-то другому. Новому. Его сердце по прежнему колотилось нечеловечески быстро, да и щеки продолжали пульсировать. Разумовский и заметить не успел, как они уже заворачивали на подземную парковку. Действительно, еще чуть-чуть и они окажутся дома, и все все все будет хорошо. Точно. Олег припарковался, вышел из машины и направился к двери Сережи. Он открыл ее и помог другу выйти. Руки у Разумовского были ледяные, и по телу бегала неприятная дрожь. Олег это без внимания не оставил. Лишь прикрыл глаза и глубоко вздохнул. На самом деле Волков всеми силами старался не показывать Разумовскому своих настоящих эмоций. Он боялся, что это только ухудшит состояние его друга. Кому будет приятно видеть, как близкий тебе человек с ума сходит от ужаса, чувствует себя беспомощным и, вдобавок, в половине неприятностей винит себя. Олег часто ловил себя на мысли, что ему не стоит оставлять Сережу одного, не стоит отпускать его на всякие вечеринки без своего сопровождения, только потому, что «Я точно справлюсь, вот увидишь». Он слышит эти слова каждый раз, когда Разумовский надевает выглаженную рубашку на свое фарфоровое туловище. Олег даже умудрился переехать жить к Сереже. Он постоянно волновался за друга, когда того не было рядом. Одной ночью, Разумовский оборвал ему телефон из-за какого-то супер реалистичного кошмара. Это и послужило толчком для переезда Волкова. И все же… наблюдать каждое утро за тем, как твой лучший друг вздрагивает без повода и грызет ногти на своих трясущихся руках было подобно самой настоящей пытке. Сейчас они стояли в кабине лифта и поднимались на самый верх. Сережа откинул голову назад, прижимаясь затылком к холодному стеклу. Лицо его было бледным, глаза прикрыты. Дышал он немного спокойней. — Так и будешь молчать весь вечер? — низкий голос Олега разрезал тишину, из-за чего Разумовский вздрогнул, открывая наконец свои глаза. Он уставился на друга виноватым, больным взглядом, от чего теперь у Волкова по телу побежала какая-то необъяснимая дрожь. — Не стоило мне ехать одному, Олеж. — последовал шумный вздох, — Это было ужасно… На этой реплике их диалог в лифте закончился, потому что двери перед ними открылись, и рыжеволосый поспешил на выход. Сережа нервным и колким шагом залетел в свой кабинет, который, по сути и был его домом, и тут же направился к кровати. Олег все так же спокойно шел за ним. Заперев за собой все замки, и прикрыв дверь в спальню, Волков снял свой черный пиджак и осторожно повесил на спинку стула. «Черный ему всегда так шел», — подумал про себя Разумовский, бросая короткий взгляд на фигуру справа. Руки сегодня решили не слушаться Сережу. Он несколько раз попытался расстегнуть хотя бы одну пуговицу своей рубашки, но пальцы словно задубенели. Не работали. Он выдохнул и опустился на край кровати, снова прикрывая глаза. — Давай-ка я, — тихо сказал Олег, и тут же пуговицы, одна за другой, начали расстегиваться. Волков осторожно снял с друга рубашку, сложил конвертиком и убрал в шкаф. Разумовский сидел на кровати неподвижно, боялся лишний раз вздохнуть — действия Олега почему-то завораживали его. По спине пробежал холодок, вовсе не тревожный, наоборот… Сереже было хорошо. На мгновение вырвавшись из своих мыслей он заметил на себе вопросительный взгляд Волкова. Он молча указал на брюки, и Сережа кивнул, прекрасно понимая, о чем его друг. Олег присел на колени перед Разумовским, и его руки потянулись сначала к ремню, затем к двум потайным пуговкам, и только в конце — к ширинке. Он так же заботливо стянул брюки с парня и убрал в шкаф. Сережа остался сидеть в одном лишь нижнем белье. Теперь он не мог понять, жарко ему или холодно. Он кое-как смог забраться в середину кровати и нырнуть под одеяло. Усталым взглядом он наблюдал за тем, как Волков ослабляет свой галстук и расстегивает ремень брюк. У Сережи вдруг сбивается дыхание, когда его взгляд встречается с отражением Олега. Тот ухмыляется, так тепло и по-родному, и у Сережи вообще не остается воздуха. — Если хочешь, я могу остаться. Здесь. С тобой. — звучит голос Волкова, и Разумовский, даже не задумываясь, кивает. Он готов поклясться, что видел, как губы Олега дрогнули в довольной ухмылке. Олег подошел к кровати, расправил край одеяла и прилег рядом с Разумовским. Он знал, что Сереже не нравится, когда садятся в одежде на расправленную кровать, но сейчас тот почему-то молчал, рассматривая его непонятным взглядом. Волков не мог прочитать, что этот взгляд значит. Это было что-то новое. Кажется, для его друга тоже. Они молча лежали. За окном был еле слышен шум города: люди гуляли и веселились, и никто из-них не мог даже представить что в этом высоком стеклянном здании происходит такой тихий момент. Сережа никак не мог оторвать глаз от лица Олега, которое было совсем рядом. На соседней подушке. Был ли Олег так близко к нему когда-нибудь? Наверное — нет. Взгляд Разумовского бегал от глаз к носу, затем к губам, затем снова к глазам. А Волков… Волков просто смотрел на него. Так терпеливо, с заботой и… любовью. Лучшие друзья ведь так делают, да? Лежат так друг напротив друга? Вот и Сережа что-то вдруг засомневался, когда теплая рука Олега потянулась к непослушной прядке его огненных волос. По коже тут же побежали мурашки, и парень прикрыл глаза, шумно выпуская воздух из легких. Олег ведь просто убрал волосы с его лица. Ну чего же он! Но внизу живота все сжалось, и Сереже казалось, что он начинает терять контроль над собой. — Олег… Он что-то хотел сказать, но так и не смог. Робким, боязливым движением Сережа потянулся вперед, к другу. Его губы оказались всего в паре сантиметрах от губ Олега. И, когда они наконец соприкоснулись, по телу Разумовского прокатилась волна жара. Адреналин запульсировал в крови, потому что Олег ответил на поцелуй. Он подался вперед, его ладонь скользнула на щеку друга. Он вдруг отстранился, чтобы сделать вдох, оставляя маленькое движение Сережи вперед без ответа. Руку с его щеки он не спешил убирать. Разумовский закатил глаза и приоткрыл рот, явно не ожидая такого поворота событий даже от себя самого. Он вдруг уткнулся в ладонь Олега, оставив на его пальцах несколько влажных поцелуев. Одеяло под Волковым помялось, потому что он подвинулся к Сереже ближе. Теперь и вторая его ладонь оказалась на лице парня. Последовал поцелуй, потом еще один и еще… пока Сережа не вцепился в воротник его рубашки. Олег, стараясь не разрывать поцелуй, принялся расстегивать рубашку, затем брюки. Одежда полетела на серый кафель, который прекрасно гармонировал с пепельными тонами спальни, а мужчина, наконец-то, оказался под одеялом. Дрожь, которая блуждала по телу Сережи, наверно, была заразной, потому что Олега теперь тоже бил «озноб». Он касался собой кожи Разумовского, и это было так приятно, что тяжело было сдержать стон. Он прижимал его к себе совсем крепко, робкие поцелуи перерастали в страстные покусывания нижних губ и кожи у подбородка. Волков осторожно спускался вниз, все же боясь навредить Сереже. Тело Разумовского под его собственным казалось таким хрупким и невесомым, что Олег поклялся себе быть как можно аккуратнее. Руки Сережи блуждали по кровати, он сжимал под собой простынь, а голова его была откинута назад, рот — приоткрыт. Когда Волков был уже в его ногах, бугорок под белой плотной тканью тут же привлек его внимание. Он ухмыльнулся, подумав про себя «уже», и принялся тянуть за резинку. На этом моменте Сережа напрягся, даже приподнялся на локтях. Он с небольшой опаской поглядывал на друга. Его лицо из бледного превратилось в румяное. Пара волосинок прилипла ко лбу. Но, заметив любовь, с которой на него смотрят, страх отступил. — Можно я… — протянул, точнее, прохрипел, Олег. Сережа кивнул и снова откинул голову на подушку. Нижнее белье осторожно поползло вниз. Сережа приподнял ноги, чтобы помочь Волкову окончательно снять с себя последнюю одежду. И теперь, когда его трусы лежали где-то на полу вместе с одеждой Олега, Разумовский почему-то не чувствовал себя уязвимо или неправильно. Все было с точностью наоборот. Комфортней он себя еще в жизни не чувствовал. В руках Олега он начал забывать о своей тревожности, и об ужасном вечере, и обо всем на свете. Мир словно сжался вокруг них двоих, отдавая им все свое тепло и ласку. Вдруг он почувствовал, как горячий язык Олега коснулся головки его члена. Простынь моментально оказалась у него под ладонью, сжатая, как испорченный лист бумаги. Сережа вжался в подушку, подавляя стон. Наружу вырвался лишь сдавленный хрип. Олег же продолжал свое дело. Теперь он полностью взял головку в рот и принялся играть с ней языком. Волков не отрывал глаз от лица Разумовского. Он знал, рано или поздно этот рыжеволосый оторвет голову от подушки и посмотрит на него. И… долго ждать не пришлось. Сережа приподнялся на локтях и принялся смотреть. Все это было конечно странно: их сумасшедшие взгляды, да и сама ситуация в целом. Но Сереже было так хорошо, что обо всем другом можно было и потом подумать. Олег провел кончиком языка по головке, и на этот раз Разумовский не сумел сдержать свой крик. Он громко простонал и плюхнулся обратно на подушку. Он отвернул голову в сторону и приоткрыл рот, тяжело глотая воздух. Олега забавляло то, как брови его друга дергались от каждого его движения. Теперь Волков начал опускаться все ниже и ниже. Он продолжал играть языком. Делал все как можно нежнее, и, время от времени поглядывая на Сережу, который, казалось, уже просто потерял голову. Его рваные стоны звучали особенно громко в почти пустом помещении. И это только больше заводило Олега. Судя по напряжению и пульсации члена Сережи у него во рту, тот был уже почти готовенький. Да что там, Волков и сам был на грани. Вот только Сережа был сейчас важнее. С собой он что-нибудь потом придумает. Волков вдруг остановился, на что получил недовольный рык. Одну руку он запустил в свои трусы, другой же коснулся Сережи. Темп он задал не совсем быстрый, но даже так, Разумовский кончил за считанные секунды. Олег сразу за ним. Сережа весь расслабился и устало уткнулся лицом в подушку. Олег быстро переодел белье, и помог одеться Разумовскому. Тихая комната была заполнена сбившимся дыханием и легким причмокиванием, потому что когда Олег снова улегся рядом с Сережей, тот сразу же потянулся к его губам. — Олег, что же… Я… Эм… — Ничего не говори. Я и так знаю. Он снова потянулся к непослушной прядке, которая так красиво падала на глаза парня. Сережа лежал весь мокрый, раскрасневшийся и… счастливый? довольный? Было ясно одно, чувствовал он себя хорошо. Разумовский провел дрожащей рукой по щеке Олега, мягко (что было весьма нетипично для него) улыбнулся и перевернулся на другой бок. Олег подвинулся ближе и прижался к спине Сережи животом. Дыхание постепенно восстанавливалось, сердечный ритм тоже. — Простынь потом нужно будет постирать. Да и пододеяльник. — тихо сказал Сережа, и Олег машинально хмыкнул, утыкаясь лбом в хрупкие лопатки. — Олег, — снова заговорил парень, — Не оставляй меня больше никогда. Пожалуйста. — Не оставлю.