На закате

      Ева тихо шипит и сжимает раненую руку. Кровь останавливается, рана стремительно затягивается. Серебро ей не вредит и не мешает ее регенерации.       Пока выдается свободная минутка, она проверяет доступный ей арсенал. Один магазин ультрафиолетовых пуль против кровососов, другой с серебряными. Два серебряных кинжала. Негусто.       Рука натыкается на колбу, спрятанную в кармане на поясе. Темная кровь растекается чернилами по ее внутренним стенкам в свете тусклого искусственного света. Ева поджимает губы и торопливо прячет колбу с глаз долой, устало выдыхая.       Острый слух не улавливает подозрительных шорохов, как и нюх. Поэтому можно расслабиться ненадолго. И Ева откидывает голову, опираясь затылком о стену, прикрыв глаза, проваливаясь в воспоминания. В целую мешанину из воспоминаний матери, отца, оборотня Луциана и многих других, что открывали ей всю неприглядную историю ее рождения.       Нежеланный ребенок. Нелюбимый ребенок. Лабораторная крыса, объект-2, занимательный ходячий допинг. Ребенок, что мог бы примирить два вида, а стал причиной раздора, вмешав в войну еще и людей. Ребенок предателей и изгнанников, изменников. Носительница сразу трех вирусов, обладательница крови, что способна исцелять и наделять поразительными способностями, такими как устойчивость к серебру и свету. Последний прямой потомок самого Александра Корвинуса и прочее, прочее, прочее…       Ева криво улыбается и не раз думает о том, чтобы сигануть в жерло вулкана с надеждой сдохнуть и наконец прекратить весь этот бред, которому дали старт ее родители. Доверчивый глупец-романтик, которого по итогу пустили на допинг, Майкл Корвин, и эгоистичная влюбленная дура, решившая потешить свое самолюбие и возомнившая себя великой героиней, спасающей вампиров от страшного ликана Луциана, но заигравшаяся настолько, что отступать было уже некуда. Сначала Виктор с шокирующей и болезненной правдой, потом Маркус, затем люди, узнавшие о том, что помимо них есть и кое-кто другой. Отсутствие контрацепции и объект-2 по итогу.       Имя Еве дала не мать, а Дэвид. Селин было тогда не до того — у нее мир переворачивался с ног на голову и обратно, а вампир, с чего-то проникшийся симпатией к напуганному ребенку, решил поиграть с ней в игру, отвлекая от боли укуса, оставленного оборотнем, предложив придумать имя.       — Ты первая в своем поколении. Уникальная. Может быть, «Ева?»       Сейчас, уже какой год выживая меж перекрестных огней и стычек всех со всеми, успев повзрослеть и сполна ощутить вкус жизни одиночки-гибрида, что для всех является лакомым кусочком, Ева понимает, что в гробу видала такую жизнь.       И если раньше она хотя бы могла попробовать обратиться к Селин, то теперь и этого не сделать. Селин мертва, Дэвид мертв, очередное предательство. Уже даже не грустно, а смешно. У оборотней очередной вожак-извращенец, у вампиров та же песня, лишь немного в другой вариации, а люди радостно затеяли очередную чистку и вознамерились узнать секрет бессмертия.       Покойный старейшина вампиров, Виктор, каким бы жестоким и сволочным ни был, оказался безусловно прав в одном. От рождения гибрида ждать ничего хорошего не стоит. И Ева, собравшая в себе все самое лучшее, успевшая повзрослеть и вкусить все прелести жизни эксклюзивной зверушки, пожалуй, согласна со своим «дедом» в его стремлении не допустить кровосмешения.       Она могла понять и Луциана, пусть знала этого вождя оборотней лишь с воспоминаний матери, которая укусила отца и тем самым просмотрела воспоминания Луциана, переданные Майклу через укус. Его цели были чисты и прозрачны. Месть за любимую женщину и отчаянная попытка вернуть то, что было потеряно вместе с сожженной заживо Соней.       Но Луциан — это образец адекватности по сравнению с теми, кто был после него. Он был силен, умен и держал своих волков в ежовых рукавицах. И, к сожалению, в той знаменитой битве между вампирами и оборотнями, результатом которой стал гибрид Майкл Корвин и предательница Селин, вампиры и оборотни, по сути, перебили друг друга почти подчистую. Самые достойные и боровшиеся за идею, помнящие причины этой войны — погибли. А вот шваль повылезала и показала зубы, решив, что раз король умер, то да здравствует король.       У оставшихся ликанов не было ни опыта, ни знаний, ни долгой жизни, ни силы, что были у Луциана, который правил своими братьями твердой рукой, шестьсот лет укрывая целый вид от врагов. Так умело, что даже вышколенные на охоту Дельцы Смерти не обнаружили их, пока сам Луциан не решился показаться.       У зеленых, но слишком зазнавшихся ублюдков этого не было. Как не было и громкого имени, за которым пошли бы остальные. Его надо было заслужить, что не так-то просто. А ведь хотелось. А тут надо же — обращенный первородным оборотнем, самим Луцианом, что до обращения уже не снисходил давным-давно, какой-то пацан. Так его еще и вампирша покусала какая-то, и тот вообще стал силен без меры!       Луциан мечтал о том, что он сможет примирить два вида, как мечтала и его возлюбленная Соня. И Ева признавала, у него бы вышло, останься он у власти вместе со своей преданной свитой. У него была сила и власть, множество верных ему подчиненных еще со времен восстания, острый ум и способность защитить дитя двух видов, а также силой или диалогом, используя гибрида как оружие или просто как пример, заключить перемирие, но…       Альфа мертв. Необученный, наивный пацан, что недавно был просто человеком, по уши влюбился в вампиршу, которая только начинает осознавать, во что вляпалась, и сама со своими чувствами разобраться не в состоянии. Старейшины вампиров мертвы, и вампиры тоже как бараны без пастуха. А ведь люди не идиоты.       Viva la revolución!       А что Ева? Ева — нежданный, нежеланный ребенок. И Селин была бы рада променять ее на Майкла. И Ева ее даже понимает. Сначала обижалась, а теперь понимает, так как проспать двенадцать лет, а потом обнаружить, что у тебя тут ребенок, а вокруг полный хаос — не для слабонервных. Самой бы выжить в происходящем бреде, а не разбираться и проникаться любовью к девочке-подростку, что по какой-то злой шутке судьбы является ее дочерью.       Горькая ирония судьбы — Ева нужна всем, но одновременно не нужна никому.       Еве хочется покоя. Хочется спокойной жизни. Или даже такой простой и одновременно сложной вещи, как любовь. Быть может, как у Сони с Луцианом или у матери и отца, чтобы если уж идти против всего мира, то хоть не в одиночку. Вот только она не Соня, ради которой Луциан был готов воевать со всем миром и за которого она могла бы при других обстоятельствах спрятаться и быть в безопасности. И она не Селин, в которую был влюблен Майкл Корвин, идущий за ней в самое пекло, плевать куда, главное с Селин.       Она просто Ева. Ошибка природы. Чертов мутант и желанная добыча, что слишком упряма, чтобы просто так хоть кому-то достаться. Отчаянно желающая покоя, свободы и безопасности, Ева прекрасно понимает, что эти мечты недостижимы. Но продолжает бороться назло всем и каждому, пытаясь доказать хотя бы самой себе, что она имеет право на жизнь.       Как же раньше все было просто. Оборотни и вампиры — непримиримые враги на равных условиях. И никаких гибридов, которых жаждут использовать все и каждый, не было. Два вида, одна война, понятные причины.       Ева хотела бы быть просто вампиром. Или оборотнем. Да черт с ней, с вечной жизнью и сверхсилами, она была бы рада быть просто человеком!       Но она та, кто она есть.       Перед глазами проносятся воспоминания, и голос Дэвида, названого старшего брата, звучит в голове, оседая на губах солеными горькими каплями слез.       — Эй, принцесса Ева, как насчет прогулки под луной?..       Ева открывает глаза и смотрит на циферблат часов на своем запястье. Закат. Совсем скоро настанет время вампиров, что присоединятся к оборотням. Передышка закончилась.       Поправив драный плащ, девушка натянула на голову капюшон. Пробежалась пальцами по кинжалам, проверила пистолеты и выдохнула.       Ночь — время ночных тварей. И она тут самая главная тварь, что вольно или невольно руководит этим балом Сатаны.