Шашлычки! Шашлычки только с кухни!

Она медленно пошла по тропинке меж скал, через маленькую пещерку, полную полночного нефрита. Камни мягко мерцали у стен, и их холодный голубоватый отблеск ложился на теплый песок, смешивался с лунным светом, и следы Нин Гуан казались такими четкими на этом перламутровом песке. Такими вечными. Нин Гуан подделась искушению снять туфли, хоть и знала, что дальше будет каменистый спуск: мимо развалин древнего храма, мимо спящих хиличурлов она кралась босиком, никого не желая сегодня убивать. На горизонте показался руинный охотник. Он неприкаянно бродил по пляжу: ему больше не за чем было здесь охотиться. Стоило бы избавить его от страданий; но Нин Гуан всегда славилась тем, что не тратила времени зря. Сегодня у нее была цель. Иногда по колено в воде, по щиколотку в мокром песке, пробиралась она к разрушенному мосту на долину Гуйнли, чтобы сесть на расшатанную секцию и закурить, балансируя на скрипучей доске. Здесь она позволила себе расслабить плечи и закурить взатяг, совершенно не за заботясь о том, красиво ли она выпускает дым. Будучи в плохом расположении духа, она благоразумно выбрала путь не через разрушенную деревню Мин Юнь, и не видела сегодня разрушенные хижины шахтеров, которые когда-то угощали ее яблоками по пути на работу. Но, хоть пустынный ночной берег мало отличался от берега ее детства, разве что вместо влюбленных парочек по нему бродили сонные постовые хиличурлы, она курила жадно, до тошноты. У нее было не так много времени, которое она могла позволить потратить себе на горе. Пока не кончится табак? Пожалуй. Сегодня умер Ли Шунь, торговец, когда-то давным-давно снабжавший ее всякой всячиной, которую тогда можно было продать на отмели Яогуан бесчисленным влюбленным парочкам. Юноши и девушки тогда толпами бродили здесь в поисках романтики. Любовь не прокормит, а вот рыбные шашлычки — вполне: на этой простой истине Нин Гуан сколотила свой первый капитал. Ближе к выходным и праздничным дням на пляж высыпали и жители деревни Мин Юнь. Тогда Нин Гуан добавляла в свой короб еще и игрушки для детей. Вертушки, фонарики, яркие бумажные ленты: разморенные на солнце родители не могли отказать горячим просьбам, да и цену за улыбку ребенка Нин Гуан никогда не задирала. Пара монет там, пара монет здесь, вот и накопится к вечеру неплохая касса. Только очень уж устаешь ходить босиком по жаре туда-сюда по отмели Яогуан… Как только Нин Гуан накопила достаточно денег, она оставила это дело ради более выгодного. Прошли годы, и с отмели исчезли косяки сверкающей рыбы, которые так манили влюбленных, да и от когда-то процветающей деревни Мин Юнь остались лишь гниющие остовы брошенных домов. Отсюда давно ушли люди; и Нин Гуан давно сюда не возвращалась. Но похороны… Ли Шунь родился в Мин Юнь, и хотел, чтобы его прах развеяли над ней. Нин Гуан почтила его сына визитом и высказала соболезнования, а потом тихонько улизнула подальше от толпы гостей. Не смогла почему-то противиться детскому желанию снова ощутить под босыми ногами песок, по которому столько прошла когда-то. Похороны — это время, когда волей-неволей возвращаешься в прошлое и грустишь об утерянном. Из-под ног будто выбивают опору: хочется снова ее нащупать. Хоть как-то. Нин Гуан сделала последнюю затяжку и выпустила дым в сторону долины Гуйнли, вглядываясь в далекий лагерь хиличурлов сухими глазами. Да уж, мост стоило бы починить. Стоит поколдовать над городским бюджетом… — Оз, будь добр, передай Эльзеру, что мне придется задержаться для заключения сделки. Проблемы с антимонопольным комитетом. Нин Гуан выпрямила спину. Она видела его на похоронах, но не думала, что доведется пообщаться. Они оба — люди занятые. Всегда были люди занятые. Даже когда они встретились впервые. На этом самом месте. …рыжий мальчишка в коротких штанишках шмыгнул под мост, прижимая палец к губам: не выдавай, мол. Нин Гуан, у которой очень некстати разболталась лямка короба, только плечом дернула. Заняться ему нечем, играть в прятки в такую рань? Кому бы она могла его выдать? Куда ни глянь, вокруг было пустынно. Только Нин Гуан пыталась хоть как-то подтянуть проклятую лямку, и пара рыбаков еще с ночи дремали чуть дальше на мосту на своих раскладных стульчиках. Мальчишка уцепился ногами и рукой за опору и теперь сосредоточенно пытался достать блестящую ракушку, приросшую у самой кромки воды. Нин Гуан поймала себя на том, что зачарованно наблюдает: навернется? Не навернется? Да уж, одет мальчишка не для отмели Яогуан. Тяжелые дорогие ботинки, которыми уже зачерпнули воды, отчего те похлюпывали на бегу. Чулки. Штаны из слишком плотного материала. Курточка. Белая рубашка… Богатый мальчик из чужих краев. Наверное, сын того аристократа из Монштадта, который с вечера гостил у Ли Шуня. Надо было продлить какую-то сделку. Деталей Нин Гуан пока не знала, но кто-нибудь из ее подружек, работавших в доме у Ли Шуня, обязательно расскажет ближе к вечеру, когда партнерам придет время напиваться. Вроде бы сыновей там было двое. Второй водит, наверное. Нин Гуан попыталась подтянуть лямку короба, и тут-то она и лопнула. Нин Гуан недовольно зашипела. Из-под моста высунулась рыжая голова. — Вам помочь?.. — Как знал, что здесь тебя встречу. — Я здесь как частное лицо, Дилюк. — Мы давно не общались, как частные лица. Нин Гуан кивнула. Даже соболезнования о смерти отца она приносила ему уже от имени Цисин. Она подвинулась, и он сел рядом, как всегда одетый не по погоде. Пальто и сапоги: Нин Гуан никогда не понимала, неужели пиро глаз бога защищает и от тепловых ударов тоже? Как он до сих пор только не сварился в своей одежде? — Как твои дела? — Винокурня. Таверна. Работа. Твои? — Учусь играть на эрху, — поделилась Нин Гуан. — И как? — Когда совсем туго, вспоминаю, что ты же выучился играть на лютне. А так… Ли Юэ. Работаю… — Мне жаль, что так вышло с Нефритовым Дворцом. — Я просто построю еще один, если захочу. — Нин Гуан улыбнулась, — ничто не мешает. Нефритовый Дворец я в силах вернуть. Она оглянулась туда, где за скалами прятались развалины деревни Мин Юнь. И Дилюк понял этот жест. — Ли Шунь… Я мало его знал, — протянул Дилюк, — он сильно сдал в последние годы. По сути, я уже несколько лет как вел дела с Ли Гуном… Но приехать и увидеть Мин Юнь…. «В таком состоянии», — подумала Нин Гуан, и перебила. — Не деревне сегодня стоит соболезновать, а Ли Гуну. Он провожает отца. Надеюсь, там есть кто-то, кто оградит его от шуток Ху Тао… — Кстати, о гостях, — Дилюк вдруг встал и протянул Нин Гуан руку. Она вытряхнула их трубки пепел, спрятала ее, и руку приняла. — Неужели хотят вспомнить прошлое и искупаться? — спросила она, чуть приподняв бровь. — Отмель Яогуан не так безопасна, как раньше. — Пьяные и горюющие, — пожал плечами Дилюк, — как их переубедишь?.. — Получается, есть только один выход? Дилюк улыбнулся и отпустил ее руку. Нин Гуан отряхнула ноги и надела туфли. Не сильно-то они удобнее его тяжелых сапог. — Встретимся посередине. …Нин Гуан не любила быть должной, но сегодня был слишком хороший день, чтобы откладывать торговлю из-за лопнувшей лямки короба. Да и шашлычки завтра уже не продашь, испортятся. Она оценивающе оглядела мальчишку. Достаточно физически развит, чтобы донести неудобный короб на руках. А она понесет шашлычки. — Твой отец — торговец? Кажется, у мальчишки отнялся дар речи. Он только смотрел на нее круглыми глазами и хлопал ртом, как выброшенная на берег рыба. Что-то она не то спросила. Нет, с игрушками он не справится. Там с клиентами разговаривать надо. А дети иногда еще не такое спрашивают. Нин Гуан вручила ему лоток с шашлычками. — Правда хочешь помочь? Тогда идешь до конца пляжа, потом разворачиваешься и продаешь шашлычки за пятьдесят моры штучка. Если кричать «шашлычки, шашлычки только с кухни», клиенты сами на твой голос выйдут, но тут уж как пойдет. Она закинула короб с игрушками на одно плечо. — А я сейчас быстренько сбегаю починю лямку, и пойду с этой стороны. Встретимся на середине. Если ты все еще хочешь помочь. Если ты боишься, что не справишься… — Нет, — перебил мальчишка, — справлюсь. Дилюк Рагнвиндр не пасует перед трудностями. — Нин Гуан благодарна?.. — она неловко улыбнулась. Мальчишка рисовался, но это было ей только на руку. Ей почему-то казалось, что он справится, и уж точно не слиняет с ее выручкой. Ей хотелось, чтобы он справился. И когда они встретились посреди пляжа, она улыбнулась ему. А он — уставший, запыхавшийся, весь в песке, явно пару раз упавший в воду, победно поднял вверх пустой поднос из-под шашлычков — и улыбнулся в ответ. Этой ночью Нин Гуан все-таки подарила покой рунному охотнику и разогнала хиличурлов. Пришлось повозиться с агентом фатуи, который упорно не желал убираться из-под своего дерева, но и с этим сумасшедшим ей удалось договориться. А ровно посреди отмели она увидела Дилюка. Тот победно вскинул двуручник и слегка улыбнулся. — Все чисто. Нин Гуан протянула ему руку для рукопожатия. — Спасибо. Я… рада была встретиться, как частное лицо. — Партию в шахматы? Когда-нибудь? Рукопожатие у него было крепкое, но в меру. Уверенное. — Возможно. Тебя ждет партнер? — Да. Тебе пора в Ли Юэ? — Да. — Удачи. И они разошлись в разные стороны: Нин Гуан не хотела видеться с гостями Ли Гуна, а Дилюку долг велел идти к ним навстречу. Нин Гуан поймала себя на том, что ей немного жаль, что встреча не продлилась чуть дольше. Впрочем, завтра он все равно придет разбираться с антимонопольным комитетом, а там и партия в шахматы вполне может состояться… А еще где-то в душе угнездилась маленькая детская вера в то, что если пройти босиком отмель Яогун, теперь там теперь будут ждать не только воспоминания об ускользнувшем прошлом. Ровно посреди нее будет стоять давний друг, и улыбаться — общей победе. Или — воспоминание о давнем друге. Воспоминания драгоценны. Воспоминания останутся и тогда, когда сотрутся следы босых ног на песке в пещере, полной полуночного нефрита, и тогда, когда и эту пещеру разграбят. Воспоминания — единственная драгоценность, которую сможешь забрать с собой, когда тебя развеют пеплом.