Иллюзия

Гет
PG-13
Завершён
26
автор
Пэйринг и персонажи:
Размер:
18 страниц, 1 часть
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
26 Нравится 5 Отзывы 10 В сборник Скачать

in my fucked up mind you remain the love of my life

Настройки текста
Примечания:
      ― Ты так и будешь продолжать меня игнорировать? Как-то по-детски, не находишь?       Яманака лишь фыркнула в ответ, показательно отворачиваясь в противоположную сторону от хозяина голоса. Она скрестила руки на груди и устремила взгляд на бумажку, висящую на стене, изученную за все эти годы до мельчайших подробностей. Если бы блондинку разбудили среди ночи и заставили процитировать всё там написанное, она безошибочно назвала бы все возможные процедуры и цены на них.       ― Вам что-то не нравится? Слишком горячо?       Ино подняла испуганные глаза на девушку, что аккуратно сушила кончики её слегка побелевших волос. Кажется, за своей обидой и угрюмостью, отчаянным желанием игнорировать мужчину, она совсем забыла, где находится и что делает. Яманака легонько приподняла уголки своих губ, – то небольшое и всё же тяжелое действие, на которое она была способна, – и легко произнесла:       ― Нет, всё нормально. Просто задумалась.       Ино пристыженно опустила глаза вниз. Под длинным плащом, – самым обыденным приспособлением во всех парикмахерских и всё же такого необычайно приятного голубого цвета с маленькими ромашками на нём, – она стала аккуратно теребить кончик собственной юбки.       Крупные капли пота стекали по всему телу: одна медленно шла вниз по брови, хотя старательная парикмахерша исправно и вытирала одну за другой, не желая испортить настроение постоянной клиентки; другая капля бежала по ноге, неприятно щекоча, заставляя блондинку неустанно дергать ногой, от чего работники салона подозревали, что последняя миссия не прошла без последствий, что в некотором роде было правдой; последняя капля неприятно прогуливалась по её спине, из-за чего Яманака неловко дергала плечами. В Конохе наступила лето, неприятно обжигавшее кожу ниндзя. Как бы прохладно Ино не одевалась, солнце всё равно грело плечи, оставляя багровые ожоги на белоснежной коже, заставляя щеки краснеть и ровную пшеничную прядь липнуть ко лбу. Из-за всего этого в любимом салоне Яманаки образовалась парилка: везде работали фены, неприятно пахло краской для волос и высветлителем, а постоянные звуки ножниц, отрезавших прядку за прядкой, воспроизводили в памяти не самые приятные картины из тех, что Ино ещё помнила с экзамена на чуунина.       Девушка сидела в большом кресле, таком знакомом, но сегодня казавшееся неудобнее обычного: кожа липла к коже, оставляя не самые эстетичные следы и образуя тошнотворный звук каждый раз, когда она пыталась хоть как-то поменять положение. Сзади суетилась мастер, заканчивая сеанс. Кажется, она была новенькой, но работу сделала неплохо: теперь на волосах красовалось аккуратненькое амбре, а кончики длинных волос почти невидимо для глаз переходили в белый. Наверное, Ино придёт к ней ещё раз.       Рядом, на небольшой табуретке сидел Шикамару. Он положил сумку Ино себе на колени, поставил локти на ноги и неустанно вздыхал. Не любил он эти процедуры Яманаки и всё же продолжал сидеть. Он появился не так давно, зашёл сюда вальяжной походкой, привычно направляясь к креслу, которое Ино неустанно занимала вот уже много лет. Она всегда слегка истерично настаивала именно на нём, а работники, боясь потерять постоянную клиентку, терпели. Яманака говорила, что это кресло находится достаточно далеко от кондиционера, чтобы ей не продуло спину или шею, но при этом так близко, чтобы ей не было жарко. Сегодня кондиционер сломался. Напротив Ино поставили вентилятор, принесли кофе в знак извинения и клятвенно пообещали в следующий раз всё исправить. Яманака скорчила кислую мину, но всё же промолчала. К кофе она так и не притронулась. Оставила для Нары, пусть вслух этого и не произнесла.       ― Они начинают подозревать.       Ино недовольно выдохнула через нос, прямо как бык. Она хотела бы повернуться, ругнуться каким-нибудь особо неприличным словом, но сдержалась. Только кулачки по бокам сжала, впиваясь новенькими ноготками во вспотевшую кожу ладоней.       ― Что, даже не посмотришь на меня? ― Голос продолжал настаивать, Ино недовольно закатила глаза. Шикамару был не таким уж шумным, его голос был тихим, льющимся, обволакивающим, слегка ленивым и будто бы тоже уставшим от жары. И всё же в приятном шуме салона он звучал как гром, который заставлял плечи чуть подрагивать, а губы сжиматься в тонкую линию. За ним даже приятная мелодия по радио вдруг пропала, превратилась в скучную и надоедливую. ― Боишься, что поймут, боишься, что…       ― Всё готово! ― Молодая девчонка, что так старательно расчесывала длинные локоны всего секунду назад, грубо перебила Нара и, отстранившись, довольно улыбнулась, любуясь собственной работой.       ― Спасибо!       Ино буквально подскочила с кресла. Не удосужившись осмотреть работу, придирчиво, с толикой горделивости, как она делала это всегда, Яманака грубо схватила свою маленькую белую сумочку, вырвав её из цепких лап друга, и направилась к широкой мраморной стойке регистрации, что находилась прямо у выхода.       ― Грубо, Яманака, даже для тебя. ― Заметил Нара, медленно следуя за девушкой, улыбаясь собственному отражению в зеркале.       Ино громко фыркнула.       ― Всё хорошо, Яманака-сама? ― Такая знакомая администратор с беспокойством глянула на клиентку. Это была женщина лет тридцати пяти – сорока со слишком сильно высветленными волосами и фиолетовыми прядками в них. У неё был аккуратный маникюр и легкий макияж даже в такую жару. В общем идеальная представительница салона красоты, как считала сама Ино. Эта женщина давно знала девочку перед ней. Пожалуй, даже слишком давно, чтобы стоять сейчас здесь и давать ей ещё больше возможностей любоваться её несчастьем.       ― Ну конечно! ― Ино наклонила голову в бок, прикрывая глаза и улыбаясь. Сумку при этом обхватывая так, будто бы кто-то мог сейчас её вырвать из её тоненьких пальчиков и унести. Если такие люди и были, то вряд ли осмелились бы – девочка чуунин не лучший объект для кражи.       ― Врушка. ― Голос послышался прямо над ухом.       ― Заткнись. ― Ино процедила это сквозь зубы так тихо, как только могла, но регистратор, находившаяся всего в метре от неё удивленно вскинула брови.       ― Что, простите?       ― Ой, это не вам! Я просто… ― Ино замялась. Как объяснить? Никто ведь не поверит, что прямо сейчас рядом стоял Шикамару, которого видела, слышала, а порой и чувствовала только она. Никто не поверит, что она не сошла с ума, что это не синдром шизофрении, а просто… Ино сама не знала, что это, но думать об этом не хотелось. Хотелось домой. ― Пойду. Да, мне уже пора.       Яманака вновь лучезарно улыбнулась, обезоруживая собеседницу сначала своей радостью, которая так быстро сменила нервное раздражение, а потом и пачкой денег, которую девушка достала из сумочки. Ино как и всегда вытащила пару купюр, даже не смотря на них, бросила на стойку и, развернувшись на тоненьких каблуках, направилась к выходу. Сдача её не интересовала. А вот выход, что так манил собою с тех самых пор, как растопыренный хвостик «вошел» в салон – очень даже.       Яманака выпрыгнула на улицу, где не было такой духоты и тут же подожгла сигарету. Когда она начала курить? Не так давно. Кажется, как раз после этого в её жизни появился настойчивый Шикамару. А, может, наоборот, курить она начала именно потому, что видела то, чего совсем никак не могла видеть.       ― Опять дымишь? Я же просил прекратить! Тебе это совсем не идёт. ― Мужчина недовольно фыркнул, устремляя взгляд куда-то вперед, прямо на солнце, медленно скрывавшееся за линией домов. От этого действия его шоколадные глаза нахмурились, вокруг появились впадинки и морщинки.       Ино всего секунду завороженно смотрела на это, а потом брезгливо фыркнула:       ― Ой, заткнись уже и возьми. ― Яманака протянула другу (можно ли было назвать его другом? Скорее уж копии своего друга) пачку сигарет. Нара ловко достал белую длинную сигарету, потом выудил зажигалку из своего кармана и поджег её. Ну во всяком случае, так показалось Ино. Со стороны это, наверное, выглядело так, будто она просто на протяжении полуминуты держала пачку в воздухе, а после быстро засунула её себе в карман. Странно, что уж тут сказать.       Шикамару сделал одну затяжку, потом другую и поморщился.       ― А ещё я просил тебя перестать покупать эти ванильные сигареты. Вкус ужасный.       ― А я просила тебя не разговаривать со мной в общественных местах, но, – увы и ах! – мы послали друг друга на хер.       Ино сделала глубокую затяжку, дым разлился по легким, ударил в нос, и только после этого она медленно двинулась вперёд по улице. Шикамару последовал за ней, как обычно смотря куда угодно, лишь бы не на неё. Кажется, сейчас его особенно привлёк магазин чая, вокруг которого толпилась парочка семей с несносной шумной ребятнёй. Яманака тоже силилась не смотреть на друга. Куда угодно, лишь бы не на него: себе под ноги, на улицу, на только что подстриженные и покрашенные кончики или на редкие одуванчики у дороги, но никак не на друга. Не получалось. Шикамару был здесь, с ней, снова. Как она могла это проигнорировать?       Совсем не верилось, что друг снова здесь (ну, какая-то его часть). Нара уехал из Конохи слишком давно. Сначала эти нелепые отношения с этой шиноби Песка, из-за чего он постоянно пропадал из деревни, беря любые миссии, что могли отправить его к своей любви. Кажется, её имя было Темари, но Ино, если честно, всеми возможными силами пыталась его не запоминать. Яманака была уверена, что это ненадолго. Все отношения Шикамару были короткими, сложными и до ужаса болезненными. То ли мальчишка был так уж невыносим, то ли вкус у него был до смешного ужасным.       А потом появилась Темари, грубая, невероятно сильная, как цветок красивая и такая же строптивая, девчонка с острым языком. Конечно, она понравилась Шикамару. Шикамару всегда такие нравились. Какие? Ино не знала. Не смогла бы ответить. Просто вот такие.       Но только в этот раз всё было по-другому. Собаку но смогла его чем-то зацепить сильнее других. Ах, да, теперь уже, наверное, правильнее будет сказать Нара. Темари Нара. Даже звучало красиво. Складно. Как-то по-особенному хорошо. Правильно.       В общем они поженились. А Ино стояла там, рядом со своим лучшим другом, как подружка жениха, – бред-то какой, такой, который мог выдумать только Нара, – и улыбалась так, будто бы правда была счастлива. Праздник длился всю ночь, а на утро счастливая семейная пара уехала в деревню Песка, в Суну, даже не попрощавшись.       Через три месяца пришло известие. Шикамару умер. Пошел на миссию и… умер. В спину попали. В ту спину, которую Ино всегда прикрывала. За которой Чоджи всегда следил на всякий случай. Ту спину, ради которой Асума отдал жизнь. В ту спину, которую Яманака всегда исправно видела перед собой, на каждой миссии, когда ей грозила опасность.       Глупо.       Глупо и грустно.       Так, что даже есть шанс сойти с ума. От того, что её не было рядом, когда он умирал. От того, что не смогла уберечь. От того, что даже не появилась на этих глупых похоронах: сил просто не хватило. От того, что узнала одной из последних. От того, что так и не призналась ни в одном из своих чувств: ни в ревности, которая появилась прямо во время свадебных хлопот, ни в благодарности, которой была полна за каждое спасение, за каждый заботливый взгляд, за каждую секунду непрекращающихся поддержки и веры в неё, глупую, эгоцентричную девчонку. Не призналась в том, как беспокоилась каждый раз, когда он лез на рожон, ни в том, как верила сама в него, ни в том, как гордилась за каждый его успех, как за свой собственный. Ни в том, что скучала, ни в том, как любила.       Ино даже ни разу ему не написала, думая, что будет ещё время, когда эта ленивая задница доедет до Конохи. А теперь и видеться-то не с кем. Только с этим нелепым подобием её усопшего друга ну или с камнем, до которого ещё надо доехать. Оказаться в Суне казалось слишком болезненным. Видеться Темари – ещё и постыдным.       Она ведь гуляла с её мужем. Это, конечно, была лишь иллюзия, и всё же женатая иллюзия…       Ино как-то столкнулась с Темари после смерти Нары. Шиноби Песка выглядела разбитой. Яманака была не лучше. Обе застыли в коридоре башни Хокаге, долго смотрели друг на друга, не произнося ни слова, даже не моргая. Темари только что оттуда вышла, а Ино только шла. Ненастоящий Шикамару был под боком. Шёл позади неё, что-то бубнил себе под нос из книжицы, что Яманака всучила ему, лишь бы не доставал её, пока та в кабинете Хокаге. Но ему это не мешало. Читал прямо вслух, обильно комментируя всё, что было написано, прямо как раньше, когда девушка вытаскивала его на шоппинг. Он сидел у примерочной, где блондинка пыталась втиснуться в очередное крошечное платье, а он бубнил, злился, изливался ядом на нелепый бред, написанный на страницах. Он был тем ещё критиком, и раньше Ино это веселило. Теперь нет.       Мало что её теперь веселило.       Темари посмотрела на Ино так, будто бы всё знала. Будто бы прямо рядом с ней сейчас тоже стоял её собственный «вымышленный-Шикамару» и бубнил на ухо, какая же Хокаге всё же дотошная, не могла что ли оставить им ещё пару месяцев свободы? И какая разница, что прошло уже целых три, они ведь только поженились.       И от этих мыслей Ино стало как-то непонятно тепло. Как-то до ужаса комфортно, и в первые в жизни она почувствовала близость с этой колючей воспитанницей пустыни. В первые со смерти Шикамару Ино почувствовала, что кто-то её понимает, что кто-то проходит через то же самое, что и она. Что ей не скажут, что она сошла с ума. В первые за всё время их знакомства Ино не ненавидела эту девушку, она… она ей сочувствовала, потому что знала, темными ночами Темари просыпается от гораздо более жутких картин в голове. Ино просыпается в холодном поту от воображаемых картин побитого и израненного Шикамару, которого она не спасла, не уберегла. Однако от Темари девушку отличало то, что она не видела, как парень умирает. А Собаку но видела. Она видела, всё знала и когда-то испытала это в полной мере. Больше, наверное, чем хотелось бы.       И тогда Ино пригласила её покурить. Вместе. На одном балконе. В полой тишине. Как они это делали, когда Шикамару был жив. Стояли перед кафе или в парке, делали привал на миссиях или выходили к окну в домах. Ждали, когда мужчина закончит курить свои отвратные сигареты и они смогут вернуться к разговору, в тепле и комфорте. Похоже, привычка курить у них появилась у обеих.       Девушки так ничего друг другу не сказали, но, кажется, Темари поняла. Поняла то, что всего пару месяцев назад Ино отчаянно скрывала – она любит Шикамару. Или любила. Собаку но ничего не сказала. Она только грустно улыбнулась напоследок, как бы одними глазами говоря: «Мне жаль». И Ино надеялась, что в её глазах так же отчетливо читалось «Прости».       А Шикамару всё это время продолжал жужжать над ухом, говоря, что это плохая идея, что не стоит курить с его слегка излишне агрессивной вдовой. Ино болезненно на него посмотрела, но он не ушел, остался после этой встречи. Не то, чтобы Яманака хотела всю оставшуюся жизнь провести вот так, с жужжащей над ухом иллюзией, совершенно сойдя с ума к старости. Но ещё больше она не хотела, чтобы Нара ушёл с Темари, как тогда, некоторое время назад. Будто бы, как и в прошлый раз, цеплялся за неё, пока мог, а потом, встретив поразительную шиноби Песка, ушёл, заполнять её дыру в сердце.       ― Может, купим на ужин тунца? ― Знакомый хрипловатый голос вырвал из мыслей. Шикамару как-то очень резко повернулся и посмотрел Ино прямо в голубые глаза. Девушка тут же отвернулась, смахивая с розовых щек горячие капли. Они появлялись непроизвольно каждый раз, когда она смотрела на эту иллюзию, на парня, которого она видела по-настоящему так давно и всё же помнила до самых мелочей.       ― Опять рыбу? ― Яманака произнесла это как можно спокойнее, но голос предательски дрогнул.       ― Ты говорила, он полезный, ― В голове Ино невольно пронеслась мысль, что он запомнил, а потом тут же пришло осознание, что это её собственное подсознание. Как оно могло не запомнить её же собственные убеждения? ― Плюс, у тебя вкусный норимаки. ― А вот это уже было правдой. Шикамару не раз говорил, что любил её кухню, а норимаки – в особенности.       ― У меня сегодня совсем нет настроения готовить, Шикамару. ― Ино дернулась, оглядываясь по сторонам. Конечно, на улицах она не стеснялась говорить со своим объебаным сознанием, потому что никто из шиноби и гражданских обычно не вслушивался в чужие разговоры. И, тем не менее, Яманака старалась не произносить имя друга вслух. Рассуждать, что поесть, прямо по дороге в магазин − это одно, а вот разговаривать с покойным другом – совсем другое, и за такое "другое" вполне могут забрать люди в белых халатах.       ― Опять собираешься голодать. Диеты твои – пустая трата времени. ― Шикамару не сказал вслух «ты и так красивая», но это отчетливо читалось. Как и всегда, как и раньше.       ― Не собираюсь я голодать! ― Ино выкрикнула это слишком громко и тут же втянула голову в плечи. Пара людей на улицах всё же обернулись, но не придали этому значения. И слава богу. Стоит кому-то хотя бы заподозрить, что с ниндзя что-то не так, и Ино несдобровать. Проведёт в ближайшей психиатрической больничке всю оставшуюся жизнь.       ― Тогда приготовь норимаки. ― Настойчиво произнёс шатен, не обращая внимания ни на злость подруги, ни на её последующее замешательство.       ― Ладно, приготовлю, только заткнись уже, придурок. ― Ино недовольно бубнила, но, кажется, парень не обратил внимания и на это.       Шикамару сделал затяжку, глаза Яманака остановились на губах друга. На секунду ей даже подумалось, интересно, если она поцелует иллюзию, будет ли она похожа на реальность? Ино никогда не сможет сравнить этот поцелуй с настоящим, ведь никогда не целовала "настоящего" Шикамару, но, ради интереса, будет ли это хотя бы походить на настоящий поцелуй? Может, нет, а, может, её мозг настолько искусен, что сможет воспроизвести чувства от настоящего поцелуя, кто знает.       Ино свернула в магазин, первый попавшийся, чтобы не слишком долго выбирать. Тень человека, который раньше ими управлял, прошла за ней. Яманака пыталась контролировать саму себя, но это было сложно. Она всё время поворачивалась назад, проверить, идёт ли Шикамару, и парень всегда неизменно следовал за ней, сгорбившись, положив руки в карманы темно-серых брюк. Сигарету он давно выбросил, зато продолжал как раньше смотреть по сторонам, разглядывая витрины.       ― Возьми тележку.       ― Не буду я брать тележку, мы здесь всего на пять минут. ― Ино пробубнила это себе под нос, значительно понижая голос, потому что в ближайшем магазинчике оказалось совсем не многолюдно, а потому зевающие кассиры могли следить за каждым вошедшем.       ― Как скажешь, ― равнодушно сказал парень, останавливаясь у стенда с хлопьями. ― Я ведь потом окажусь прав.       ― Не окажешься, ты - придурок. Придурки не бывают правы. ― Ино фыркнула, но когда заметила, что парень застрял у стенда, повернулась и пару минут ждала, когда же её собственное подсознание подойдёт. ― Ты идёшь?       ― Не хочешь взять хлопьев?       ― Дома ещё есть.       ― Но их совсем мало.       Ино устало вздохнула. Она положила руки на бедра, сдула локон, упавший на глаза, думая над тем, что сказал друг. Хлопьев и правда осталось мало. Яманака не так часто ела хлопья, но Шикамару ел… надо взять. Ино подошла, схватила первые попавшиеся и тут же развернулась, направляясь в сторону отдела с рыбой, оставляя призрак друга позади.       ― Ты не те взяла!       ― Те, те, идём. ― Девушка даже не обернулась, полностью игнорируя все возражения шатена, но мужчина продолжал настойчиво пыхтеть позади. Ино повернулась, увидела, что Шикамару стоял, облокотившись спиной о стеллаж, и никуда не собирался уходить. Он знал, Ино не пойдёт без него. ― Ладно… ― Яманака почти безнадежно выдохнула, сдаваясь. Она вернулась к стеллажу, стуча каблуками по плитке, аккуратно поставила хлопья туда, где они стояли, и тихо произнесла: ― Какие ты хочешь? ― Призрак Шикамару указал на смесь злаков, шоколада и бананов, на что Ино презрительно фыркнула: ― Как ребёнок малый.       Шикамару не прокомментировал это. Лишь самодовольно усмехнулся, уходя далеко вперед. Ино поплелась за ним, понимая, как просто сдаётся. Она правда всегда так просто сдавалась ему? Или дело в чем-то другом? Или в ком-то другом? Дело в том, что Шикамару женился, и Яманака ревновала? Или в том, что теперь он был безвозвратно потерян, и девушка ничего-то не могла с этим поделать? А, может, всё было из-за самой девушки? Какая радость бороться с собственными мозгами? Может, её голова просто так напоминала ей про хлопья, кто знает. Ино просто очень хотелось верить, что дело в этом, а не в её нездоровой привязанности к со-команднику.       Яманака медленно шла за Нарой, пока он вдруг совершенно неожиданно не свернул в молочный отдел. Ино остановилась, недовольно скрестив руки на груди.       ― Шика, ты куда?       ― За молоком. ― Нара повернулся и одарил девушку таким взглядом, какого она не видела с самого детства. Взгляд, который означал «ты что, дурочка?» Раньше Шикамару не стеснялся им пользоваться. Почти каждое слово Яманаки вызывало поднятие брови и презрительный взгляд. Потом парень повзрослел, Ино изменилась, она стала ему равной. И вот опять. Ей это не нравилось. ― Мы купили хлопья. Нужно молоко.       Ино не стала спорить. Завернула прямо за другом и встала рядом. Она быстро нашла любимое кокосовое молоко и протянула к нему руку, но, когда пальцы коснулись бутылки, в этот же момент чуть-чуть смуглые и мозолистые пальцы коснулись рисового молока. Яманака нахмурилась.       ― Мы берём кокосовое молоко.       ― Нет, мы берём рисовое.       ― Но я не пью рисовое! ― Ино почти взмолилась, глядя своими голубыми озёрами на друга, но тот был неприклонен.       ― А я не люблю кокосовое!       ― Шика, ты ведь просто!.. ― Ино не смогла закончить предложение. И совсем не потому, что боялась задеть чувства друга. Совсем не потому, что он мог уйти. А потому что признаться самой себе, произнести эти слова вслух было невозможно. Невозможно было признать не только то, что она сошла с ума. Больно было признать, что Шикамару больше нет и больше никогда не будет. Что он оставил её тогда, у алтаря, уходя с другой девушкой, и эта самая девушка не смогла его сберечь. Что её мир, мир Ино, полетел к чертям из-за них, из-за этих двоих.       Нет, тот факт, что она сошла с ума, сейчас был её последней проблемой, потому что только её полетевшая кукуха удерживала её на плаву.       Ино поджала губы, пытаясь удержать внутри ком в горле и воду, которая немедленно подкатила к глазам. Она схватила сначала рисовое молоко, а потом и кокосовое и пошла дальше, игнорируя все фразы Нары. Кажется, он хотел ухватить ещё какие-то ужасно химические творожки, которые Ино ненавидела, но сделать это было не суждено. Яманака была на взводе, ей было тяжело, а потому она собиралась как можно быстрее оказаться дома.       Всё это осточертело. Слишком много людей на один день. Слишком капризным сегодня был Шикамару. Разве её собственное сознание не должно было создавать для неё лучшую реальность? Неужели нельзя было сделать Нару чуть-чуть добрее, чуть-чуть менее ленивым, чуть-чуть менее безразличным и, может быть, даже слегка влюбленным? Разве её подсознание не должно было давать ей сладкую пилюлю вместо жестокой реальности? Ей казалось, что можно было бы слегка и пообманываться, но, кажется, её собственный мозг предпочитал реалистичность в своих картинах.       ― Эй, ты что, обиделась? ― Шикамару нагнал её, возвращая в тот мир, где они до сих пор покупали всё для её ужина. Не было там никакого Шикамару, не было ни гостей, ни друзей, ни даже собеседника. Но Ино всё равно готовила на двоих, потому что каждый вечер перед глазами неустанно сидел он, такой реальный, такой почти что живой. ― Да ладно тебе, покупай это своё молоко, если хочешь.       ― Дело не в молоке. ― Ино наклонилась к замороженной рыбе и стала выглядывать ту, что выглядела получше и посвежее. На самом деле, все они пахли здесь восхитительно, и Яманака сделала себе пометку в голове, заходить сюда почаще, пусть и забудет её через полчаса.       ― А в чем тогда? ― Призрак-Шикамару не унимался. Он наклонился так, что его лицо оказалось прямо перед носом блондинки, от чего та тут же отпрянула, краснея.       ― Ни в чем. Отстань. ― Девушка отмахнулась, засовывая понравившуюся рыбу в пакет и продолжая путь по магазину.       ― Ино, ну почему мы вечно должны играть в эти игры? Разве ты не можешь сразу сказать мне, что не так? ― Нара шел наравне с девушкой, щепая самого себя за переносицу. ― Любовь девушек создавать проблемы поразительна.       ― Я не люблю создавать проблемы. ― Это девушка пробубнила сама себе под нос, чуть-чуть выпячивая губу вперёд, точно маленький ребёнок.       ― Тогда почему ты не можешь сказать, что не так?       ― Потому что не могу, Шика.       ― Ну, если ты не можешь сказать это мне, то и никому другому не можешь.       Ино слегка опешила. Она понимала, что это всё её собственный разум, но на секунду показалось, будто бы Шикамару и вправду это знал. Будто бы пару месяцев назад, когда женился, когда сбежал в Суну навсегда, он знал, что лишает Ино самого близкого человека. Она знала тогда, что ничто уже не будет как прежде, но она не думала, что настолько…       ― Вот именно, Шика. Вот именно. ― Яманака стала ещё более хмурой и ускорила шаг. Наре вновь пришлось её нагонять.       ― Ты же знаешь, что я тебя любил?       Ино вновь опешила, но в этот раз неожиданное признание Шикамару заставило остановиться. Интересно, это всё, включая разговор, было лишь проекцией её сознания? Чем-то, что она хотела услышать, или это подсознательные наблюдения её собственного мозга, которые сейчас выходили наружу? Яманака не знала. Не смогла бы сказать, даже если бы захотела. Да и не за чем это было сейчас.       ― Почему мы сейчас об этом говорим? ― Ино нахмурилась, сжимая рукой ткань юбки. Говорить об этом не хотелось. Думать тоже. Прямо сейчас хотелось, чтобы они вернулись к обычному обсуждению чего-то привычного и обыденного. Никаких чувств, ничего, что могло бы разбить ей сердце, лишний раз напоминая, что всё это иллюзия. Но Шикамару сегодня был редкостным подонком. Подсознание Яманака не жалело хозяйку.       ― Мне показалось это важным.       ― Это не так.       ― Ино… ― Рука Шикамару потянулась к локтю девушки, желая сделать то, о чем Ино даже думать боялась.       ― Нет, Шикамару, хватит! Ты ненастоящий, это всё не имеет значения… ― Ино кричала. Даже не подумала, чем это может закончиться. Лицо Нара стало растворяться в пространстве, а продукты просто упали на пол. Глаза застилали слёзы, и Яманака понеслась к выходу на ватных ногах.

***

      За окном уже давно потемнело, и в комнату стала медленно проникать долгожданная прохлада. Сумерки. За окном, в кустах, ютились светлячки, радовавшие глаз. Ночь была туманной, звёзды спрятались за громоздкими облаками, предвещавшими дождь, зато мигающие желто-золотые точки согревали душу. Сегодня особенно, когда день выдался таким поганым.       Впервые почти за месяц Ино произнесла это вслух. Она сказала, что Шикамару ненастоящий, что это всё не больше, чем иллюзия. Поэтому блондинка сейчас так и цеплялась за что-то настоящее: за шум воды в раковине, за светлячков на улице, за ветер, проникавший внутрь через приоткрытую дверь на задний двор, за спадавшие с плеч длинные пшеничные пряди, за сочный привкус сливового вина на языке. Это всё казалось таким реальным и тем немногим, что ей ещё приносило удовольствие от жизни. Всё остальное неустанно крутилось вокруг Шикамару.       Впервые после своей смерти иллюзия появилась рано утром. Многие из деревни не смогли поехать на похороны мальчика, поэтому их отмечали тут. Ино, может, и хотела бы оказаться там, чтобы проводить друга в последний путь, но не смогла. Она вернулась с миссии слишком поздно. На тот момент в Конохе уже все знали, что гений Нара мертв, а в вечер, когда Яманака выходила из больницы с перевязанной лодыжкой и парой переломанных рёбер, когда к ней подлетел запыхавшийся Чоджи с опухшими глазами, было уже поздно. Похороны были уже на следующее утро, в Суне, за те короткие пару часов ночи с переломанными конечностями Ино никак не могла успеть оказаться в злосчастной деревне.       Если честно, Яманака не так уж сильно и хотела. Она понимала, что должна бы, но сил в себе найти не могла. Если бы была возможность, она, конечно, как всегда, исполнила бы долг. Ино была сильной и уж отдать должное Шикамару, человеку, которого так любила, она смогла бы. Но обстоятельства сложились так, что исполнять этот долг было совершенно необязательно, и теперь, вместо того, чтобы умирать от боли внутри, Яманака умирала от осознания, что не увидела его в последний раз.       Такая вот палка о двух концах, что ни сделай – сердце в груди разорвётся на части. Но дело ведь совсем не в присутствии или причинном отсутствии на похоронах, а в том, что Шикамару больше не было, и её грустная фигура на панихиде, её сожаления друзьям и родственникам, цветы на могилке и пара извинений, когда все отойдут, этого не изменят. Шикамару не было.       Его не стало, и осознание этого накрыло блондинку в самый неожиданный момент. Яманака упала в объятия крупного друга, не в силах стоять, но вовсе не из-за поломанных костей, а из-за груди, которую, казалось, вскрыли, вытащили все жизненно важные и не очень органы, оставили так, валяться на дороге, заставили голубые как небо глаза смотреть, как она выглядит изнутри, а это было ужасно. Внутри в Ино не было ничего прекрасного, лишь куча крови и сожалений.       Яманака кричала. Громко, оглушительно, не по-человечески. Уши от этого заложило, а горло, казалось, резало кунаем. Ино кричала столько, сколько могла, надеясь, что сумеет просто вытиснить всю эту боль из себя, выгнать, испугать, оставить валяться на земле вместе с собственными внутренностями. Она сжимала ткань собственной футболки, давила на живот, будто бы всё горе можно было просто выбить из себя, но это не так. Этого не произошло. И не могло произойти, потому что слёзы лились горячим ручьём по щекам, таким, что обжигал кожу. В тот вечер Ино, казалось, потратила все 80% воды в своём организме.       Прежде, чем на шум сбежались медсестры из больницы, дабы напичкать девушку таблетками и положить в психиатрическое отделение (из которого Яманака уже вряд ли когда-нибудь выбралась бы), Чоджи подхватил девушку на руки и унёс, убежал, испарился с ней в облаке дыма. Он был рядом, этот огромный здоровяк, потерявший единственного друга, который пообещал всегда быть рядом, был рядом с Ино каждую минуту того ужасного вечера. Он заставлял девушку выпить воды, закутаться в одеяло, поспать. Акимичи не спал всю ночь, меняя холодную тряпку на лбу подруги, кажется, каждые пять минут, а утром сумел засунуть в неё овсянку.       Этот добряк не изменился, ни на секунду не озлобился, даже не подумал жаловаться на судьбу или на глупость Нары, что было бы вполне заслужено. И всё же что-то в нём в тот момент надломилось. То ли вера в Шикамару, то ли в любовь. Чоджи ведь был рядом в тот день, когда Нара женился на Темари, держал руку Ино, подбадривал, говорил, что всё наладится. Обещал, что так и будет. Но этого не произошло, стало только хуже, и Чоджи знал, что дал обещание, которое не мог сдержать.       На следующий вечер они пошли на маленькую импровизированную панихиду: собрались все в черной одежде, сели в углу маленького ресторанчика, где отмечали становление Шикамару чуунином, и тихо пили. Помимо Чоджи и Яманаки пришёл Наруто, подготовка к экзаменам которого не дала отправиться в такое далекое путешествие. Также пришли Хината, которая, впервые в жизни была разговорчивее всех, пытаясь развеселить компанию, и Киба, у которого приболел Акамару: собаку нельзя было вести в таком состоянии, а без него парень никуда не ходил.       И всё. Все остальные нашли время отправиться в Суну, почтить память гения деревни Скрытой в Листве. Было даже как-то тошно: вся Коноха отправилась туда, а самые близкие друзья Шикамару, – Ино и Чоджи, – сидели в этой затхлой кафешке.       Друзья в основном не разговаривали. Попытки Хинаты и Чоджи вспомнить что-то хорошее быстро сошли на нет. В общем-то без особого труда: сам рыжеволосый и принцесса Хьюга тоже не хотели веселиться. Шикамару всем был как брат, и потерять его казалось почти невыносимым. Компания много пила, мало разговаривала. Только взгляды друг на друга сочувственные кидали, будто бы это хоть как-то могло помочь, как-то исправить ситуацию. Но и это было невозможно.       Вообще с тех пор случилось много чего невозможного. Именно на следующее утро Ино проснулась от жуткого похмелья, а стакан с водой и таблетку ей протянул Шикамару. Поначалу блондинке было так плохо, что она ничего и не заподозрила, и только через долгие минуты затуманенное сознание стало находить на задворках разума причины всей этой головной боли. Сначала по комнате полетели кунаи, потом кухонные ножи, пара ненавистных взрывных печатей и в конце концов любимые туфли. Потом несколько печатей было сложено руками: Ино безуспешно пыталась прекратить действие несуществующего генджитсу. Потом Яманака направилась в библиотеку, искать какие-нибудь особенно изощренные способы наложения иллюзии. Новые печати тоже не помогли.       И всё это происходило под такой знакомый, родной, хрипловатый голос, выдававший язвительные комментарии один за другим и неустанно зевавший, настаивающий на скором возвращении домой. Ещё несколько дней Ино просидела дома, надеясь, что иллюзия быстро пропадёт, что нервное состояние мозга устаканится, голова смирится с реальностью и перестанет безбожно обманывать блондинку. Но каждую ночь ей снился он.       Шикамару был весь в крови, насквозь пронзенный огромным копьём. Он просил помощи, просил защитить его, вылечить, но как бы Яманака к нему не тянулась, как бы ни пыталась сделать шаг, хотя бы пальцем подвигать, она не могла. Её просто парализовало, а он, её любимый Нара, умирал. Ино просыпалась вся в слезах, в холодном поту, тряслась, как осиновый лист, хваталась за волосы и дрожала, ощущая боль всем телом.       И каждую ночь рядом неизменно был он… Шикамару. Он был здесь, он обнимал её, согревал теплом собственного тела, тихо шептал на ухо нежные, ободряющие слова, гладил по волосам, целовал макушку. В общем делал всё то, что когда-то делал реальный Шикамару, тот, который был ещё жив. Он делал это и на войне, и в обычные, гражданские дни. Нара ловил её каждый раз, когда она падала, приносил мазь для разбитых коленок. Он держал волосы, когда она сгибалась над унитазом, съев несвежие суши, сидел в больнице, когда возвращались голодные обмороки, и даже иногда носил тампоны. А когда у блондинки были кошмары после смерти отца, Нара провёл в её доме почти месяц и всё это время, кажется, почти не спал. Так было и теперь.       Поначалу Ино надеялась, что всё это пройдёт, но спустя какое-то время поняла, что не хочет отпускать эту иллюзию. Благодаря этой иллюзии Шикамару был не просто жив, но он остался с ней, в Конохе. Он не встретил Темари (или же встретил, но всё же выбрал её – Ино), он пригласил её на свидание, он переехал к ней, они вместе просыпались и также засыпали. Они готовили, читали, убирались, ходили по магазинам и даже просто разговаривали – всё-всё делали вместе. А на миссиях его просто невозможно было потерять, потому что на самом деле его там и не было. Всё было почти так, как Яманака того хотела бы, и необходимость избавиться от этого убивала. Ино понимала, прекрасно осознавала, что в один прекрасный день ей придётся со всем этим расстаться, и также она понимала, что этот день станет её последним. Сердце не вынесет второй раз подобной боли, не сможет смириться, не найдёт покой. Этого не будет, это просто невозможно.       Дверь хлопнула, Ино слегка дернулась, чувствуя, как резко сознание вырвали из потока мыслей. Она слегка обернулась, ожидая увидеть Чоджи или Сакуру, которые теперь частенько навещали её по вечерам, беспокоясь о состоянии подруги. Но в дверном проёме показалась знакомая каштановая голова с нелепым хвостиком на перевес. Шикамару медленно, засунув руки в карманы, прошёл внутрь, будто бы ничего и не случилось. В нос ударил запах сигарет, а шум воды теперь заглушало такое знакомое шарканье босых ног: мозг неплохо постарался, подчиняя иллюзиям не только зрение, но и все остальные чувства.       Ино, сама не понимая почему, облегченно выдохнула: он снова здесь, он не исчез, не ушел, не оставил её одну навсегда. Она легонько улыбнулась, когда Шикамару подошёл ближе. Он положил щетинистый подбородок ей на плечо, кожу слегка закололо, а парень стал внимательно оглядывать продукты, лежавшие на столе.       ― Привет, ― тихо прошептала Яманака, зарываясь носом в волосы, пахнущие сигаретами, книгами, старыми свечами.       Шикамару отстранился на пару сантиметров, вглядываясь в лицо подруги, заставляя щеки блондинки слегка покраснеть. Так близко настоящий Нару не был, пожалуй, никогда. Никогда так откровенно не смотрел на неё, особенно после ссоры. И на секунду Яманаке стало стыдно, что она обманывает саму себя не только его присутствием здесь, но и чувствами, которые он к ней никогда не испытывал.       Ино не смогла вынести на себе взгляд шоколадных глаз, а потому вернулась к нарезанию овощей. На плите уже кипела вода для лапши, а в большой бадье недовольно шипела масло канолы. Ино слишком резко убежала из магазина, так ничего и не купив, так что готовить ужин пришлось из того, что было дома: немного говядины, лапша и множество овощей. Ситуацию спасал только соус, который ей удалось нарыть в недрах старого шкафчика.       Шикамару заметил смущение девушки и поспешил отстраниться, давая ей необходимо пространство (но не слишком много). Он облокотился о маленькую столешницу, долго и внимательно наблюдая за действиями Яманака: блондинка налила в большую кастрюлю соус (очень много соуса), потом закинула туда лук, чуть-чуть лапши, тофу и много грибов. Ино не любила грибы, если они ей и попадались, то всегда откладывала их на край тарелки, откуда Шикамару и Чоджи всегда их воровали. Нара это прекрасно знал.       ― Что готовишь?       ― Сукияки, ― Яманака ответила как-то слегка отстранённо, кидая два маленьких гнездышка удона в кипящую воду. У неё это получалось так просто, так ловко, так беспечно, и Шикамару не уставал любоваться её умениями ни тогда, ни сейчас. ― Надеюсь, ты не против.       ― Нет, не против.       ― В магазин схожу завтра, тогда и приготовлю норимаки.       ― Хорошо.       И всё, они вновь замолчали. Ино суетилась на кухне, неустанно что-то нарезая, помешивая, подсаливая, проверяя степень готовности и пробуя на вкус. Шикамару стоял, смотрел на неё. И в этот момент Яманака готова была поклясться, что всё это реально, потому что именно так они выглядели когда-то. С того дня прошло много времени, слишком много. Ино даже не думала о нём тогда, была уверена, что он сотрётся из её памяти так же, как и все остальные нелепые ссоры с Шикамару.       Ино тогда только узнала, что Нара стал встречаться с Темари. Девушка даже сама не понимала, почему так разозлилась на друга. Думала, что это всё его секреты, которые он скрывал от неё, от самого близкого друга. Они стояли на кухне, она хлопотала, на зло ему готовила рамён, добавляла туда морепродукты, которые он ненавидел. А Шикамару стоял, как сейчас, облокотившись на столешницу (нет, кажется, он прямо на ней сидел, но разница небольшая) и молча разглядывал блондинку. Не смел произнести хоть что-то, потому что даже не понимал, на что Яманака злится, а ведь ему так не нравилось, когда она на него обижалась. Как оказалось, даже сама Ино тогда не понимала, на что по-настоящему злилась. Смешно, понимая эмоции других людей так хорошо, она совсем не понимала своих.       А потом на кухню ворвался Чоджи: это была их еженедельная встреча команды десять, даже если те дни, когда они работали вместе, давно прошли. Акимичи кинул сочувствующий взгляд на подругу – понял что-то, чего даже она ещё не понимала. А потом обнял Ино так крепко, заставляя ворчать, говоря, что они должны быть рады за Шикамару. И они рассмеялись.       Теперь Чоджи не придёт, не примирит их, потому что он даже видеть не мог этого нового злосчастного Нару. Теперь они остались наедине со своими проблемами, и Ино невольно думала, смогут ли они с этим разобраться? Кажется, за все годы они не разу не говорили о проблемах, всё всегда за них решали другие люди: родители, Асума, Чоджи и даже Хокаге порой. Теперь их тут только двое. Яманака даже ни разу так и не поговорила с Шикамару честно о том, что чувствовала. Как она могла сейчас справиться с этим?       ― Ино, ― теплая рука потянулась к бледному лицу, мужчина прикоснулся кончиками пальцев к бледной прядке и аккуратно заправил её за ухо. Ино, не в силах сопротивляться, сначала подняла глаза на друга, а потом, буквально через одну короткую секунду, как только она увидела заботливый, обеспокоенный взгляд, тут же опустила их вниз. ― Это пора прекратить.       Яманака нахмурилась:       ― О чем ты, Шика? ― Девушка буквально оттолкнулась от деревянной стойки и направилась к холодильнику, доставая оттуда тонко нарезанные кусочки говядины.       ― Ты знаешь, о чем я. Обо мне. ― Нара уселся на столешницу, прямо рядом с раковиной, будто бы услышал предыдущие мысли блондинки, подхватил яблоко из маленькой корзинки с фруктами и стал перекидывать его из одной руки в другую.       ― Понятия не имею, о чем ты. ― Яманака слишком сильно хлопнула дверцей холодильника. Руки тряслись. Кажется, своим утренним признанием Ино открыла черную дыру, сама не зная того. Она высыпала остатки говядины в большую кастрюлю, которая тут же издала соответствующий шипящий звук. Шикамару подождал, пока звуки утихнут, после чего произнёс:       ― Ты знаешь, о чем я, ― Нара откусил красный бочок от яблока и, чавкая, продолжил: ― Тебе необходимо сходить к доктору.       ― Не вижу необходимости.       ― Зато я вижу. Ты же всегда прислушивалась ко мне. Не упрямься и послушайся меня и в этот раз, — Шикамару протянул ладонь к плечу блондинки, но стоило кончикам пальцев коснуться кожи, как Яманака недовольно им дернула, скидывая руки друга с себя. ― Да ладно тебе! ― Нара недовольно нахмурился. ― Ты же знаешь, это синдром…       ― Знаю я, чего это синдром, я медик, ― Ино недовольно вскинула руки, впервые за всё это время посмотрев на Шикамару. Она не была зла. Даже раздражена-то не так сильно. Ей было больно, глаза уже были мокрыми, лицо друга расплывалось перед глазами. Хотелось прижаться, попросить прекратить. Всё это. Не только разговор, но и боль, что горела внутри неприятным огнём, слегка ослабевая лишь в те моменты, когда иллюзия была рядом. ― И не собираюсь с этим ничего делать. ― Это Яманака произнесла уже тише, вновь отводя взгляд, сильно жмурясь, заставляя пару горячих ручейков течь по щекам. Это всё было выше её сил.       ― Но тебе нужно к доктору, ― Шикамару уже было потянулся рукой к подруге, желая успокоить её, но остановился на половине пути, вспоминая предыдущий опыт. ― Ты же знаешь, если придёшь сама, они, может, даже позволят тебе потом вернуться к миссиям. Только сходи…       ― Они не позволят мне вернуться к миссиям, Шикамару, ― голос Ино был холодным, почти стальным. ― Я сошла с ума, после этого к заданиям не возвращаются. Из больницы-то редко выходят… ― Она громко фыркнула, хватая палочки и, пожалуй, слишком агрессивно помешивая содержимое кастрюли. ― Это шизофрения, Шикамару, и я не хочу лечиться.       Она произнесла это вслух, она сказала это. Ино смогла признаться самой себе, что ей не нужно лечение, что оно сделает только хуже, убьёт её… это было необычное ощущение. Будто бы гора с плеч упала, будто бы одно это признание утяжеляло её всё это время, как камень тянуло на дно. А теперь она, пусть и продолжала неизбежно тонуть, но сумела сгруппироваться и смириться с этой мыслью. Признаваться оказалось приятнее, чем она могла себе представить. Может, теперь она сможет признаться Шикамару, как сильно любила его? Ненастоящему, конечно, но, может, хотя бы этому…       ― Ты хочешь вылечиться… ― Шикамару прикрыл глаза, усмехаясь, покачал головой.       ― Нет, не хочу!       ― Хочешь. Потому что иначе я бы всего этого не говорил, ― Шикамару снова усмехнулся. Только он мог смотреть в её разъярённые глаза и смеяться. ― Я ведь твоё подсознание, не забыла? И оно говорит тебе, что с этой клоунадой пора заканчивать.       ― Нет, ты – проекция Шикамару в моём подсознании, ― Ино тыкнула палочками для еды прямо в грудь Нара. ― это значит, ты говоришь всё, что говорил бы он. Он бы хотел, чтобы я вылечилась. Он бы хотел, но он просто не знает, чем это чревато, потому что он никогда меня не слушал.       ― Потому что он всегда знал, как лучше, а ты упрямилась, как ослица!       ― Кто-кто?! ― Ино уже замахнулась, чтобы преподать урок обнаглевшей иллюзии, но та тут же спрыгнула со столешницы, уходя на безопасное расстояние.       ― Нет, не ослица, конечно же! Просто… ну… как упрямица. Ты же знаешь, что я имею ввиду? ― Глаза Шикамару стали очень большими, он поднял их на блондинку, почти моля о пощаде.       Ино громко фыркнула и вернулась к еде. Комнату уже окутал приятный аромат, заставляя плоский живот в домашней футболке урчать от нетерпения. Яманака надеялась, что это конец, на этом разговор будет исчерпан и закончен, но её проекция Шикамару не собиралась сдаваться:       ― Ино, шизофрения – это серьезное заболевание. Мы оба видели, что оно делает с людьми.       Нара сделал неуверенный шаг в сторону подруги, потом второй. Яманака даже не отреагировала, продолжая хлопотать над блюдом. Лишь отстранённо произнесла, пытаясь не воспроизводить красочные картинки в голове, которые, тем не менее, упорно туда лезли:       ― Да, Йошино, я помню.       ― Она заболела после смерти отца. Я несколько недель не мог уговорить её пойти в больницу, а потом пришла ты… Ты справилась тогда, неужели ты не справишься сейчас?       Ино вздрогнула. Она всегда видела Йошино сильной и строгой женщиной. Пожалуй, лучшей матерью для Шикамару. Женщина нередко заменяла мать для самой Ино: ходила с ней по магазинам, учила готовить, всегда справлялась о её самочувствии, звала на ужин, когда Иноичи отправлялся на миссии. Видеть, как разум Йошины дал трещину – было страшно. Она почти не ела, сильно похудела, ходила потная, грязная, с безумными глазами. Сидела на кухне или на ступеньках дома и смеялась в пустоту, что-то рассказывала, иногда даже улыбалась.       Шикамару долго молчал, что дома что-то не так, а потом пришёл к Ино и Чоджи почти в слезах. Не знал, что делать. Он потерял отца, должен бы его оплакивать, а вместо этого уже несколько дней не спал, следя, чтобы Йошино не сделала чего с собой ненароком. Ино с Акимичи отправились помогать. Дом Нара был похож на катастрофу, Яманака никогда не видела, чтобы хотя бы одна ложка лежала не на своём месте, Йошина всегда следила за порядком, как коршун, а тут… ничего от прежнего уголка безмятежности не осталось. Только ошмётки старой жизни.       Ино поговорила с Йошиной. Она сама не знала, что такого особенного сделала. Просто дала женщине выплакать все слёзы, выговориться, разрешить боли выйти наружу. После этого Нара согласилась отправиться в больницу. Шикамару никогда не говорил этого, но Ино знала, парень ей благодарен. Блондинка ещё какое-то время приходила в больницу, навещала Йошину, разговаривала с ней, пока та не вылечилась. Потом стало только хуже…       ― Шикамару… ― голос дрогнул. Это был не он, как она могла называть это его именем? ― А ты помнишь, что случилось с Йошино, когда она вылечилась?       ― Да, я помню… ― Она умерла, Шика, это было самоубийство! ― Яманака сорвалась на крик. Не потому, что ей было жалко женщину, и даже не потому, что она чувствовала что-то подобное с тех пор, как Нары не стало. Ино было стыдно. Это она убедила Йошино пойти в больницу, это она лишила Шикамару матери. ― Неужели… неужели ты не понимаешь, что эта боль больше меня самой?! Эта боль была больше Йошины… иногда это невозможно вынести. Разве ты хочешь, чтобы со мной случилось то же самое?       ― Нет, не хочу…

***

      Лунный свет мягко проникал в комнату. Белые шторы летали на ветру, танцуя свой незамысловатый танец. Окно было открыто, и через него в комнату проникали звуки улицы: стрекот кузнечиков, шаги редко проходящих мимо людей, музыка из бара неподалёку. Громче всех был дождь, такой оглушающе кричащий, слегка истерично и всё же успокаивающе. Холодные капли залетали внутрь, воздух гонял мурашки по коже.       Ино лежала на кровати, смотрела большими сапфирами прямо на улицу. Редкие капли падали на лицо и оголённую кожу, прикрытую лишь коротеньким ночным платьем. Распущенные волосы растрепались по подушке, ресницы слегка дрожали каждый раз, когда новая капля опускалась на лицо.       Сзади лежал он, её иллюзия, её сладкая фантазия, долгожданный сон, путавший реальность с грёзами. Большие руки обвили тонкую талию, голова склонилась прямо над ухом, от чего распущенные каштановые волосы падали на бледные щеки, щекотали кожу. Шикамару согревал своим теплом, обхватив тело Яманаки, казалось, со всех сторон. Он нежно шептал что-то на ухо блондинки, от чего та посмеивалась, забавно хрюкала и шутливо пыталась вырваться из объятий.       ― А потом ты стала орать, как ненормальная…       Пятка Яманаки прилетела прямо в ногу, и Нара, сквозь смех, недовольно пыхнул. Ино радостно рассмеялась уже на это, смотря себе через плечо:       ― Какая я была?       Девушка улыбнулась одними уголками губ, и Шикамару вдруг перестал тереть ушибленное место, тоже расплывшись в нежной улыбке.       ― Ненормальная, Ино. Как и сейчас. ― Мужчина усмехнулся и успел клюнуть девушку в нос прежде, чем она, хмурясь, отстранилась.       ― Дурак ты.       ― Может быть, ― Шикамару откинулся на спину, закинул руки за голову, и блондинка последовала за ним: повернулась на бок, положила себе руки под щеки и стала рассматривать такое знакомое лицо в лунном свете. Пара шрамов, густые брови, морщинки под глазами и тонкие губы – точно такой же, как и в детстве. Почти как живой. ― Ты нравишься Саю. ― Вдруг произнёс мужчина, смотря в потолок.       Ино громко фыркнула, опуская глаза вниз. Об этом совсем не хотелось говорить.       ― Я много кому нравлюсь.       ― Нет. Ему ты нравишься по-настоящему. ― Нара достал сигарету и, всё также безразлично смотря в потолок, поджёг её.       ― Но я ведь и тебе нравилась по-настоящему.       ― Да, но я ненастоящий… ― слова резанули прямо по сердцу.       ― Да, да, я знаю. ― Растерянно произнесла девушка после недолгого молчания, расправляя складки на белоснежной простыне.       Они вновь замолчали. Теперь Ино и Иллюзия говорили о живом Шикамару как о третьем лице, упоминали в прошедшем времени и всё чаще произносили «ненастоящий». Большую часть времени это делало больно. Вообще-то это делало больно постоянно, каждый чертов раз. И тем не менее, Ино смогла убедить саму себя, что таким образом перед ней сидит не иллюзия, а настоящий призрак Шикамару. Что его незаконченное дело – это она.       Ино перевернулась на спину, чувствуя, как неприятная боль разливается волнами по всему телу. Она сложила ладони на животе, тяжело вздыхая, прикрывая на секунду глаза. Шикамару докурил сигарету, но дым ещё долго парил в воздухе. Нара вновь повернулся к блондинке и тут же сгрёб её в охапку.       ― Ладно тебе, не дуйся! Хотя бы просто пообщайся с ним, как друг. Это поможет тебе, обещаю. ― Ино недовольно пыхнула, и Шикамару смачно чмокнул её в щеку, после чего одарил целым водопадов из крошечных поцелуев по всей шее. Яманака стала хохотать во весь голос, игриво пытаясь выбраться из тисков друга, а тот продолжал целовать её с улыбкой на губах.       ― Ладно, ладно, только прекрати!       Шикамару перестал мучить девушку, последний раз поцеловал её клубничные губы, и улёгся сзади. Они снова вернулись в то положение, в котором находились пару минут назад: Ино лежала лицом к окну, завороженно наблюдая за падающими с неба каплями. Шикамару обвил её тело руками, уткнулся носом в белоснежную макушку, вдыхал её аромат всей грудью и изредка целовал плечи, спину и шею. Ино улыбалась: это был хороший вечер.       Они пролежали так ещё долго, пока Яманака не начала проваливаться в сон. Руки парня стали слабеть, его лицо медленно растворялось в темноте ночи, и прямо перед своим исчезновением, он нежно произнёс:       ― Начни завтра, хорошо?       Ино сонно пробубнила куда-то в пустоту:       ― Потом… ещё один день, и я начну двигаться дальше.
Примечания:
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.