1995 г
— Скалли… А ты помнишь свои университетские годы? — Малдер покосился на сидящую в соседнем кресле напарницу. Лететь оставалось ещё около часа, а делать было нечего совершенно. Оставалось скрасить ожидание посадки каким-нибудь бессмысленным разговором. Бессмысленным с точки зрения работы, но не для Фокса, пытавшегося вытянуть из Скалли хоть что-то о её молодости в таких беседах. До сегодняшнего дня выходило не очень. — Университетские годы… — Дана задумалась, прежде чем ответить. — Да, разумеется помню. — Бьюсь об заклад, ты была лучшей в группе. — Малдер обрадовался, увидев усмешку на её губах. Значит, настроение у Скалли хорошее, она расположена к разговору. — Не то чтобы лучшей, но проблем с учёбой не было. В чём-то, конечно, я преуспевала, в этом ты прав. Тем не менее, мне университетский образ примерной ученицы не мешал гулять по ночам. — Гулять? И где же Дана Кэтрин Скалли любила бывать ночами? — у Малдера действительно не было предположений на этот счёт. — У нас в городе было не так много мест, куда можно ночью попасть. — Она улыбнулась одними уголками рта, всё дальше уходя в воспоминания. — Всё-таки городишко университетский. А вот в последний год школы не так сложно было — клубов было два, на разных концах города… В одном я зависала. — В клубе? Это был клуб криминалистов, книжный клуб или что-то вроде? — Поймав на себе осуждающий взгляд, Малдер поднял руки в примирительном жесте. — Прости, пожалуйста, не хотел задеть. Просто ты не похожа на человека, мотавшегося по клубам. — Это был музыкальный клуб, Малдер. Мне повезло познакомиться с тремя замечательными ребятами, ещё в средней школе мы вместе бегали по пустырям и заброшкам, лазили по крышам… Они и заразили меня любовью к музыке. И Рик с Джеймсом как раз искали ударника в группу. — Стой, стой. Ударника? И при чём… при чём тут ты? — Я играла на ударных, Малдер. — Дана довольно улыбнулась, глядя на слегка вытянувшееся от удивления лицо напарника. — А ещё ходила в косухе и кедах, курила и временами выпивала, носила несколько серёжек… — Скалли, ты уверена, что это твои воспоминания? — Малдер недоверчиво смотрел на неё. — Что тебе это не приснилось, что воспоминания не подменили тогда, когда тебя… — Нет, Малдер. Я уверена. Верить или нет — твой выбор, но я сказала то, что было. — Она прикрыла глаза, показывая, что переубеждать его не намерена.***
1981 г
Я лежала на кровати, притворяясь спящей. Одеяло натянула до самого подбородка, так что даже если бы кто-то из родителей вошёл, не увидел бы, что я полностью одета и готова уходить. Мне на глаза упала полоска света, и я приложила все усилия, чтобы не открыть глаза, дышать ровно и сохранить безмятежное выражение лица. По шагам мне показалось, что зашла мама. Она постояла некоторое время в дверном проёме и, не заметив ничего подозрительного, ушла. Я почти сразу же скинула одеяло, схватила со стула косуху, зашнуровала кеды и распахнула окно. Мы жили на втором этаже, так что спуститься было не проблема. Я тихо скользнула вниз по водосточной трубе, не забыв закрыть перед этим окошко. Быстрым шагом я направилась прочь от дома, нащупывая в кармане сигарету и коробок спичек — я никогда не любила пользоваться зажигалкой, это не так классно, как чиркать по коробку спичкой, а потом тушить её выдохом вместе с сигаретным дымом. Сигарету я ещё прошлым вечером стащила из отцовской пачки и едва не была поймана Биллом на месте преступления. До клуба идти было довольно далеко, поэтому я подняла скрипучий кожаный воротник и подставила лицо ветру. Приятно было вдыхать терпкий никотиновый дым, а потом смотреть на то, как он растекается по ветру, выдыхаемый через нос. Ветер гнал опавшие листья по мокрому асфальту рядом с поскрипывающими от быстрой ходьбы подошвами кед, а в лужах от недавно прошедшего дождя отражалась луна. Она величественно плыла по тёмному небу, хоть и выныривала из-за туч всего на несколько минут. Когда она снова скрывалась за своим небесным балдахином, дорогу мне освещал лишь неяркий огонёк на конце сигареты. Наконец впереди показалась неоновая вывеска «Nat Lidenskab», разрезавшая темноту фиолетово-красными буквами. Я уже давно считалась завсегдатаем этого заведения, но до сих пор не могла уяснить две вещи: почему клуб назвали именно на датском, а не, скажем, на испанском или французском, и почему перевод его имени — «ночная страсть» — так сильно контрастировал с обстановкой внутри. Название, на первый взгляд, навевало мысли о любви, страсти, горячей ночи, соблазнительных красотках и красавцах и тому подобном. Сразу представлялись бархатные диваны, какая-нибудь роскошная вип-зона в бордовых тонах, комнаты с двухместными кроватями, укрытыми дорогим атласным бельём… Ничего вышеперечисленного внутри было не найти. На деле можно было лишь одним способом связать название бара и его посетителей — все они были одержимы, у всех была одна страсть, и страсть эта — музыка. Я не сбавляя шага вошла внутрь с недокуренной сигаретой в зубах и кивнула охраннику, который даже не стал спрашивать у меня имя и долго рыться в списках с серьёзным сосредоточенным лицом. В помещении гремела музыка, она проходила сквозь меня, сливалась со мной, подстраивая сердце под свой безумный ритм. Музыка смешивала всех присутствующих, объединяя их в одно целое. Я знала каждого, кто находился здесь под лучами фиолетовых прожекторов, резавших, словно ножом, волшебный сумрак зала. Вон там, в углу, целуются Майк и Трейси — гитаристы с одинаково пепельными волосами, на сцене выступают Эд, Рэнди, Джо и Тоби, являющие собой самую перспективную спид-метал группу клуба. За барной стойкой сидит Кэт — черноволосая девушка с огромным количеством серёжек в ушах и пирсингом на брови, которая недавно рассталась со своим парнем. Ей подаёт кружку пива Стивен — наш постоянный бармен. Он уже давно влюблён в Кэтти, поэтому теперь, когда она просит чего-нибудь покрепче, с готовностью приносит ей за свой счёт рюмку дорогого коньяка. А из дальнего конца зала мне жестикулирует Фло, Рик поднимает вверх гитару-стрелку, и Джеймс машет микрофоном над головой. Сцена наша. Я села за родную установку и сжала в руках отполированные палочки. Сбоку маячила светловолосая Фло с бас-гитарой, прямо передо мной возился со стойкой для микрофона Джей, а на краю сцены я видела спину Рика, настраивавшего гитару (могла поклясться, что он нахмурился и сжал губы, крутя колки и мысленно ругая предыдущего гитариста). Я осталась в одном только топе и лосинах, завязала волосы и прогнала в голове свою партию. Волнения почти не было, только сладкое предвкушение. Рик начал играть, и мои руки, повинуясь мелодии, стали мелькать над установкой: райд, рабочий, хай-хэт, томы… Тело двигалось, лишь изредка обращаясь к подсказкам сознания. Руки сам помнили, в какой момент звучит крэш, я не задумывалась, когда педаль должна заставить звучать бочку. Всё это было естественно. Ко второй песне я уже втянулась, из головы вылетели все мысли, и их заменили риффы гитары Рика, пронзительный вокал Джея и собственные сносящие крышу эмоции. Пот лился ручьём, но я продолжала играть, растворяясь в ощущениях. Каждый раз меня охватывала эйфория, когда мы вчетвером собирались ночью на сцене, когда я дёргалась то вправо, то влево за ударной установкой, когда слышала такой разный от песни к песне голос Джеймса, когда видела мелькающие серебристым вихрем космы Фло. Это чувство не поддавалось описанию, я просто слетала с катушек, не думая ни о чём, кроме окутавшей меня музыки… Отыграв три песни, мы уступили место следующей группе. С сожалением я передала палочки невысокому поджарому парню, сменившему меня, и ушла со сцены. Ноги и руки слегка дрожали, волосы намокли и спутались, а в глазах, как и у Рика, и Фло, и Джея — я была в этом уверена — горел безумный огонь. — Хэй, Дана! — на меня сбоку буквально напрыгнул Джеймс. — Классно сыграли! Предлагаю это отпраздновать. — Он вскинул руку с банкой пива. — Эй, ты где выпивку взял?! — я жадно пожирала глазами пёструю этикетку на стальной баночке. — У меня свои поставщики, — туманно ответил Джей, загадочно улыбнувшись, но тут же его лицо приняло обычное беззаботно-весёлое выражение. — Да шучу я! Брат купил для вечеринки с друзьями, ну я и выклянчил у него часть. Ничего, он может когда угодно ещё достать. — Дана, а ты… ты не хочешь остаться послушать остальных? — Фло бросила взгляд на сцену и покраснела. Я знала, что причиной был тот самый парнишка, принявший у меня еженощную эстафету у барабанов. — Я вам уже показывала Брайт-холл? — Как бы я ни хотела помочь Фло отвоевать внимание того ударника, желание выпить пару банок пива на крыше бывшего когда-то элитным рестораном дома было сильнее. — Если там не будет наркоманов или полиции, почему бы не взглянуть, что это? — Рик уже высматривал более-менее свободный участок зала, чтобы пробиться к выходу. Спустя каких-то двадцать минут мы были на месте. Все три этажа с некогда роскошными балконами были сегодня в нашем распоряжении. Подстелив куртки под себя, мы расселись на крыше и разобрали по банке пива. Характерный щелчок крышки, пена течёт по пальцам, я быстрее отпиваю, пачкая и губы. В эту ночь даже луна, казалось, светила ярче. Ветер в волосах, смех ребят: заразительный и громкий Джея, бархатный и грудной Рика, высокий и звонкий Фло — это всё пробуждало внутри такую волну радости, что глупая улыбка рвалась наружу сама собой. Хотелось встать во весь рост и закричать. Закричать так громко, как только позволяют лёгкие, о том, как же чертовски классно жить на свете, когда тебе семнадцать, а рядом друзья, когда не знаешь, что будет завтра, но тебе и не важно — ты здесь и сейчас, ты счастлив, и ничего больше не имеет значения. Я так и сделала, и парни ответили мне таким же радостным кличем, а Фло расхохоталась, позабыв о своём ударнике, оставшемся в клубе. Джеймс приволок на крышу достаточно пива, чтобы через час мы все были основательно пьяны и сидели в окружении пустых стальных банок, беспрестанно разражаясь громким хохотом. — … А потом он, конечно же струсил, скорчил рожу и ретировался на безопасное расстояние. Не хватало для полноты образа, чтобы он пригрозил позвать отца! — Джей активно жестикулировал, изображая какого-то паренька, вздумавшего наехать на него в баре с неделю назад. Я покатывалась со смеху, глядя, как он передразнивает голос смельчака. Рик прятал улыбку в очередной банке, а Фло тихо хихикала. — Да ты прямо герой и благодетель! — Я отдышалась и смахнула выступившие на глазах от смеха слёзы. — Это ещё почему? — Джей откинулся назад, опершись руками о нагретую за день крышу, откинул с лица волосы, мотнув головой, и испытующе посмотрел на меня. — Ну-у, ты очень помог мамочке того безобразника, прогнав его из клуба. Если бы не ты, кто знает, чего бы этот недотёпа там налакался? — Джеймс наигранно недовольно фыркнул и свёл к переносице густые брови. Моё сердцебиение сбилось, когда я взглянула прямо в его пронзительные серо-голубые глаза. Признать, что он мне чертовски нравился? Что от каждого взгляда его глубоких, немного печальных глаз у меня по спине пробегали мурашки? Что моя шальная фантазия невольно выдавала весьма… интересные сцены, когда после концерта я смотрела на его обтянутый мокрой майкой торс? Нет, это было невозможно. Но этот засранец решил предоставить мне новый повод не спать ночами от мыслей о нём. Джей наклонился ко мне и поцеловал, поцеловал сначала легко, едва коснувшись губами моих, а затем страстно, переплетая наши языки. Я не делала абсолютно ничего, впав в ступор. Он, разумеется, воспользовался этим, то оттягивая и прикусывая мои губы, то чуть отодвигаясь и проводя по ним кончиком языка. Он выпил намного больше меня, поэтому моё относительно трезвое сознание трезвонило о том, что пора бы это прекратить… Только вот та часть, что поддалась воздействию пива, считала иначе, так что я сама подалась навстречу его губам, наплевав на опешивших не меньше моего Фло и Рика, которые наблюдали за этим из-за моей спины. Джеймс отстранился, почувствовав, что мне элементарно не хватает воздуха, и посмотрел на меня, хитро прищурившись. Каков мерзавец! Невероятно обаятельный, сексуальный мерзавец. Что ж, во всяком случае мне ничто не мешало списать всё после на то, что мы знатно напились… Тем более, что через два дня мы с семьёй должны были уехать. И мне совсем не хотелось говорить об этом ребятам, в особенности сегодня. Поэтому под недоумённый шёпот Рика и тихое хихиканье Фло я сама припала к губам Джеймса, немилосердно прикусывая в отместку, чем ещё больше раззадоривала его. Ещё оставалось несколько бутылок спиртного, так что окончание ночи я помнила плохо, разве что слишком часто в воспоминаниях всплывали пронзительные глаза Джея, его горячее дыхание и ощущение чужих рук на коже. Фло хитро переглядывалась с Риком весь следующий день, пока я не сообщила об отъезде. Она запричитала, повесилась мне на шею, начала всхлипывать и что-то тараторить… Рик просто приобнял и похлопал меня по плечу, за что я была ему благодарна — моя толстовка уже изрядно вымокла от слёз подруги и ещё больше влаги уже не выдержала бы. А Джей… Джеймс стоял в паре шагов и смотрел на меня с грустью и пониманием, даже не догадываясь, что, несмотря на внешнее спокойствие, внутри я билась в истерике, сходя с ума от одного только его взгляда и от того, что, вероятно, никогда его больше не увижу. Последний его поцелуй, когда он поймал меня за руку в сквере перед самым отъездом, я запомнила навсегда и не думаю, что смогу забыть. Это было на него не похоже… Таким мягким и нежным он был впервые. Я знала его хорошо, он был напорист и в общении, и в любви. Но сейчас… — Пообещай найти нового ударника как можно быстрее… — я прошептала это ему в самые губы, прислонившись к его лбу своим. — И обещай, что вы с ребятами станете известными. Хотя, нет, не надо обещаний. Я и так знаю, что станете.***
1995 г
— … Скалли! — Дана вскинула голову, ещё не придя в себя до конца. — Скалли, ты в порядке? — Да, разумеется… Просто вспомнила день отъезда. — Скалли ностальгически улыбнулась и бросила взгляд в иллюминатор. За стеклом всё ещё проносились белые пушистые облака, а небо розовело в преддверии заката. — Ты сказала про группу, про то что играла на ударных и вдруг замолчала… — Малдер, казалось, не на шутку беспокоился. — Я правда в порядке, Малдер. Просто эти воспоминания… они мне очень важны. И я скучаю по своей группе. Иногда даже жалела, что связала свою жизнь с работой в бюро. — Скалли усмехнулась. — Но это редко. Всё же я понимаю значимость того, чем мы занимаемся. — Если хочешь, могу достать билеты на концерт. — Малдер ликовал. Разговор привёл его к тому, что он, фактически, мог сейчас пригласить Скалли на свидание. Ведь не только же в кино и рестораны люди ходят встречаться, верно? — Я уже давно не слушаю музыку… Наверное, запал юношеский потеряла. — А ещё боюсь, что, попав на концерт, не смогу уйти оттуда без слез. Я ведь даже не знаю, что потом было с ребятами, как они жили… Я боюсь вспоминать те ощущения, боюсь, что тогда моя работа может показаться мне скучной. — Так что не стоит, Малдер. Но спасибо тебе. — А у тебя не осталось фотографии тех лет? — после нескольких минут молчания с улыбкой спросил Фокс. — Было бы интересно взглянуть на тебя в косухе. Не произнеся ни слова, Дана достала кошелёк и бережно вынула из кармашка потертый квадратик бумаги, который протянула Малдеру. Он поспешно с интересом развернул бумагу. Со старой, истёртой по сгибам фотографии на него смотрели четверо старшеклассников. Худенькая светловолосая девочка зажмурила глаза и хохотала, уворачиваясь от рук кудрявого юноши, щекочущего её с коварным выражением лица. На них со снисходительной родительской улыбкой смотрел высокий парень с волнистыми волосами, рядом с которым стояла… — Скалли, это ты? — Малдер указал на рыжую девочку с сигаретой в зубах и клетчатой рубашкой на бёдрах. Дана лишь коротко кивнула. Малдер хотел спросить что-то ещё, но монотонный голос бортпроводницы сообщил им о посадке и попросил всех пассажиров пристегнуться. Скалли осторожно забрала у него из рук фото и бережно убрала на законное место, незаметно смахнув со щеки одинокую слезинку.