Домашние питомцы для убийцы

"Убить, уничтожить, не дать шанс пошевелиться, отомстить, выстрелить" - повторяет про себя Жнец на поле боя. Запах пороха, крови, зажигательных снарядов и горелой плоти - запахи битвы задерживаются на несколько секунд, затем с восстановлением клеток пропадают, чтобы вновь и вновь бить по носу своей резкостью. Дробовики стабильностью и холодом оружия оттягивают руки чуть вниз, дробь разлетаеся, ранит, а он - смерть во плоти, добивает несчастных солдат: выстрелом ли в голову, сворачиваением ли шеи или резким ударом в грудную клетку, чтобы кости ломались - ему не важно. Очередная операция в каком-то городишке, почти забытом, бедном и практически пустом. Здесь устроились разбойники, возомнившие о себе слишком многое, решившие, что им сойдёт с рук обман Когтя. Не сошёл. Отправили одного Жнеца и пару отрядов солдат. Он сам попросил, а кто-нибудь с мозгами там нужен был, так что Аканде даже обрадовался такому быстрому решению проблем. Совсем чуть-чуть обрадовался, как он обычно делает - он чуть ухмыльнулся уголком рта, выделил этой мысли пару секунд в своей голове, а затем вновь занялся бумажной работой. Был ещё кое-кто, кто обрадовался этому заданию и тому, что туда отправляется Жнец. Мойра искренне устала пичкать его разными препаратами, лишь бы тот не сходил окончательно с ума от скуки и агрессии, лишь бы тот не начал крошить своих. По непонятной для посвящённых в прошлое Жнеца причине, Аканде отказывал ему в вылазках за бывшими агентами Overwatch. Казалось бы, чем некогда Габриэлю Рейасу, а ныне Жнецу является чей-то запрет - подумаешь. Прилюдно показать, что ты об этом приказе думаешь и уйти с гордо поднятой головой, словно подросток, показавший, кто тут главный в своём мире. Но, по какой-то причине, именно этот работал. Нет, конечно, возможно причина состояла в угрозе при ином раскладе накачать его до беспамятсва и дачи полного картбланжа Мойре на любые эксперементы, что ей в голову придут, но, скорее всего нет, что вы, каждый же только об этом и мечтает - вновь стать подопытной крысой, стать ещё менее похожим на человека, потерять ещё часть себя безвозвратно. Ведь так уже однажды произошло. Дважды Рейас послушал людей, послушал обещания и дал добро. Конечно, в первый раз, по факту, у него выбора не было. Зато во второй раз он пошёл на этот чёртов риск со всей ответственностью, со всем сознанием. А затем со всем ужасом осознавал последствия следующие десятки лет до сих пор. Больше он подобного не допустит, больше он не доверится людям, больше он никого к себе не подпустит. Как он сделал... Черт, опять воспоминания все испортили. Лицо бойкого по характеру ковбоя, показавшееся где-то в дали, оказалось лишь навождением, из-за которого Жнец подставился под удар. -Чтоб тебя, - с рычанием вырывается фраза и слышны три выстрела подряд, после чего дробовик летит на землю, а Жнец со всей принебрежительностью и злостью наступает на гортань, ломая её своим тяжёлым, обитым металлом ботинком. -Советую тебе меньше ловить собой пули, мне ещё не известно, сколько ты можешь выдержать, - противным нарушителем тишины раздаётся голос О'Доран из передатчика, которая следила частично за состояниями участников операции. -Без тебя знаю, - в бесчисленный раз в своей жизни огрызается Жнец и резким движением вырывает когтями на перчатках "чудо" техники, затем топчет и его. Задание выполнено - город зачищен, а если начальству что-нибудь понадобится - у них есть целые отряды солдат. Ему все равно. На базе техники попробуют пожурить его, но увидев того, за кем плотно закреплено прозвище "машина для убийств", они промямлят что-нибудь в качестве извинения и чуть ли не бросят в руки новый коммуникатор, пытаясь сбежать от злобных красных глаз из-под маски. Ещё он что-то долго будет выслушать от Сомбры, для которой такое обращение с техникой, даже со стороны начальства, не может остаться без наказания. Ну или хотя бы лекции. Но он её никогда не слушал. Не хочет. Нет смысла. Жнец вгляделся в сигналы, которые солдаты "Когтя" давали друг другу и понял, что они сейчас разделяются и зайдут "клешнёй" на саму базу; что там должны были остаться только плохо вооружённые учёные и, может быть, пленные; что ни тех, ни других солдаты не должны оставлять в живых. Такого рода убийства не радовали Жнеца, не заставляли его чувствовать что-то, они только раздражали. Потому было единолично принято решение устроиться где-нибудь у стены, посмотреть на округу, дождаться отряды обратно и вернуться с ними к транспорту. Решение было таким странным по той причине, что этот город напоминал Жнецу (или тому, кто все ещё был под маской Жнеца) его родной дом. Такой забытый и покинутый всеми, такой старый, такой тихий... Габриэль внутри Жнеца, устроившегося на своём плаще около поворота в какую-то подворотню, ибо там было темно и прохладно, вспоминал свое детство, вспоминал похожие дома, как его мама вечно со злобой в голосе, перекрывавшей волнение за отпрыска, звала его домой после долгой ребяческой беготни по душным и жарким улицам. Он вспоминал, как рано ему пришлось повзрослеть, работать, брать ответственность за все на себя... За этими грустными воспоминаниями он и не заметил, как шумевшие до этого солдаты скрылись в глубине зданий недалеко. Зато заметил в изменившейся обстановке что-то. Прекрасную, манящую тишину, нарушаемую только тихим писком из-за спины... Это заинтересовало Жнеца. Он сам не понял почему, но обнаружил себя уже перед маленькой картонной коробкой с какими-то непонятными пометками и вполне себе понятными дырочками для воздуха. Приоткрыв верхние створки, он обнаруживает двух маленьких котят - один по-цыплячьи жёлтый-жёлтый, с голубыми глазками, белыми лапками и грудкой - будто в официальной форме; а второй - цвета нежного молочного шоколада, с тёмными глазками и полосками на спине. И что-то от их вида екнуло в груди Рейаса. Что-то, что Жнец давно считал мёртвым в себе и в... Прошлом себе. Видимо, это было сердце. ---------------------------- Много лет назад, ещё до распада Overwatch, до этого чертового раскола между тремя боевыми товарищами, до всех плохих событий, Рейас уже имел не лучший статус среди подчинённых и других служащих. Мистер боже-правый-убери-от-меня-эту-пушистую-мохнатую-дрянь-пока-я-её-не-выкинул. Для всех он терпеть не мог всех животных. Но лишь близкие друзья - Ана, Джек, а в последствии и Джесси, знали, как Рейасу на самом деле больно выдавливать сквозь зубы "тварь блохастая", как ему трудно корчить из своего лица маску "на особый случай, да на тот, когда нужно показаться особенно злым", как его глаза наполняются вселенской грустью каждый раз, когда все от него отворачиваются после подобных разговоров. Однажды, во время очередной попойки, после тяжёлой недели, Рейас напился сильнее обычного и в конце вечера плакался Моррисонну и Амари в плечи о том, как в детстве у него не было возможности никак получить домашнего питомца, как в нем поселился отвратительный черв-мысль, твердящий, что он не справится с ответственностью, как он страдал от одиночества, когда дети, с которыми он играл и которые звали себя его друзьями, уходили домой. Затем он пригубил ещё один шот и после долгого молчания тихим, рваным, мокрым голосом, который никто из его друзей никогда от него не слышал, рассказал, как он все же нашёл щенят в коробке, пока его мать была жива. Он не решился приносить их домой, бегал каждый день к ним, проводил с ними каждую секунду своего времени, гладил их, обнимал, играл с ними и, разумеется, кормил. Даже клички дал. Но тогда в детстве он многое не знал. Например, как понять, что щенки больны и оставили их не просто так. В конце концов, он выпил последний шот и сухим голосом сказал "они умерли у меня на руках через несколько дней. А через месяц пропала вся моя семья. И я остался совсем один, виня себя в том, что не справился с ответственностью." и ушёл из бара. Тогда пошла первая трещина по личности Рейаса. Через месяц Джек и Ана позвали Габриэля погулять с ними, почему-то в лес. Только в нем Рейас понял, что что-то не так, но было поздно. Ему дали кожаную плотную перчатку с кольцом у основания, такие же получили и его друзья. Затем опытные мастера позвали особым свистом и ко всем троим на руки приземлились птицы. У Джека на руке гордо восседал сокол - суровый, уверенный и безумно призентабельный. Они быстро нашли общий язык и вскоре даже смогли показать пару трюков. У Аны был ястреб. Такой же зоркий, тихий и утонченный, как и снайпер. Амари не желала командовать, так что она просто наблюдала за свободным полётом своего временного подопечного. А вот у Рейаса на руке восседала чёрная сипуха. Такая мрачная, но на самом деле игривая, слегка агрессивная и бойкая. Габриэль и не таких характерных воспитывал и тренировал, но от людей он никогда в лицо не получал отклик. Только постфактум он мог узнать и какой он "мудак, орёт так, что уши закладывает", "мразь, мучает своей бессмыслицей" и вообще "я думал, что тут только в потолок плевать, а тут ещё делать что-то надо". Эта сипуха же сразу выражала свое недовольство на желание полного контроля, зато шла на контакт и совместную работу. Это пробуждало в Габриэле-одиночке какое-то приятное чувство. В конце дня, когда трое главнокомандующих крупнейшей военной организации вдоволь посмеялись друг над другом, вдоволь навеселились, словно дети малые, вдоволь отдохнули, Габриэлю был задан самый важный вопрос, наверное, всей жизни. "Сэр, если вы будете согласны пройти обучение, хотите получить в качестве питомца птенца-сипуху? Вы сошлись характерами с самым капризным из них, так что с любым справитесь". Джек, Ана и работник, сказавший это, старались спрятать свои улыбки и в принципе лица от Рейаса, который потерял дар речи и, видимо, пребывал в какой-то совершенно другой вселенной. Он был искренне счастлив. Он понимал, что не зря доверился этим людям. Он понимал, что все было не просто так. Ему не причинили боль. Ему помогли. Разумеется, Рейас согласился. Он носился с серо-белым птенчиком, как самая настоящая наседка. Он вызубрил за ночь все тонкости воспитания и ухаживания за сипухами. Он каждый день в течение нескольких месяцев ездил и впитывал в себя, как обучать их командам, как общаться с ними. Но вот тогда, когда он явился в первый день после своего ответа сонный, усталый, с тёмными огромными кругами под глазами, с ломотой в теле, но с счастливой усатой улыбкой в штаб - Ана и Джек поняли, что все было не зря. И они навсегда запомнили эту улыбку и это невооброзимое счастье в глазах. Тогда они не знали, что эти воспоминания пригодятся им, чтобы глушить страшный образ обозленных красных глаз, обрамленных костяного цвета образом сипухи. Как иронично. Жнец вспомнил эти милые дни с прекрасной неугомонной домашней птицей, пока сидел в транспортнике и старательно делал вид, что не замечает ползаний у себя под капюшоном и двух хвостов, переодически появляющихся рядом с его головой. Теперь Бойскаут и Ястреб проживут спокойную жизнь в заботе и тепле на базе опаснейшей преступной организации у "машины для убийств".