***
— Сегодня в <<Риджент>> парке грянула модная революция. Круэлла, для одних она дизайнер, для других - вандалка. Но и те, и другие гадают, сшита ли её шубка из настоящих далматинцев... — Мадам, а у вас сегодня праздник? — прерывает повисшую в заведении тишину голос мужчины с кассы; в эту небольшую кафешку Круэлла зашла дабы благополучно скрыться от устроенной полицией погони, по совместительству отметить свой триумф за сытной трапезой и в мыслях сполна насладиться окончательным поражением Баронессы; ведь Де Виль не просто затмила фон Хеллман собственным показом, прошедшим под пристальным взором этой дивы мира моды, но и в придачу испортила новую коллекцию её бренда, в очередной раз сорвав показ. До того момента, как кассир нарушил тишину вопросом, Круэлла внимательно смотрела в телевизор. Там Анита, журналистка и давняя подруга Эстеллы, с которой та была знакома со школы, рассказывала про Де Виль во всех красках, на которые была только способна; Дарлинг следовала их договорённости и отыгрывала свою роль в этом "шоу" как нельзя лучше, кроме того она искренне хотела помочь Миллер. Круэлла приподнимает уголки губ и слегка прищуривает глаза, расплываясь в довольной улыбке-усмешке, тем самым придавая своему лицу более мягкое выражение, но присущие ему извечная строгость, аристократическая утонченность и яркая выразительность черт все также остаются неизменными. — О, ещё какой...— мелодичным, можно даже сказать самовлюбленным, голосом протягивает Де Виль, не отрывая взгляда от телевизора и рукой немного сжимая свою трость; она явно осталась довольна собой и проделанной работой, результат стоил всех мучений; Круэлла считала, что буквально уничтожила Баронессу на её же поле битвы.* * *
— Now i wanna be your dog, now i wanna be your dog...— с самодовольной улыбкой напевает Круэлла себе под нос, заходя в лифт и нажимая кнопку самого верхнего этажа в этом заброшенном здании, когда-то ставшем домом для подающей большие надежды Эстеллы, Джаспера, Хораса и их псов; в одной руке женщина держит какой-то пакет, вероятно, с алкоголем, изысканной едой или своими вещами, а через вторую перекинут прекрасный наряд, половину которого украшали чёрные пятна на белом фоне. Собственно из-за этих самых пятен и белого меха Баронесса предположила, что данная шуба сшита из её любимых далматинцев. Для дивы мира моды это было последней каплей. Она, хоть и через силу, могла стерпеть эпатажные появления гениальной конкурентки, могла стерпеть своё унижение перед людьми из-за сорванных показов, могла стерпеть громкие заголовки газет...Но похищение и предположительное убийство любимых собак, другой вариант - шуба не из далматинцев фон Хеллман не хотела даже рассматривать, стали очередной причиной уничтожить Де Виль окончательно, чем Баронесса наконец решается воспользоваться. Женщина тянула до последнего. Да, Круэлла затмила влиятельную модную диву буквально всем, на её фоне та казалось старомодной и жалкой, но бывший самый популярный дизайнер Лондона пыталась дать безумной девушке некий шанс и надеялась, что она одумается. Правда такого, к сожалению, не случилось. Баронесса прекрасно понимала, что они с Круэллой очень похожи, обе гениальны и безумны; если бы эти две несравненные дивы объединились, то вся английская модная индустрия упала бы к их ногам. Де Виль явно не рассматривала такой вариант, что раздражало фон Хеллман. "Конечно, ведь проще задавить влиятельную и единственную свою конкурентку, объединение с которой по непонятным причинам неприемлимо, чем присоединиться и разделить с ней трон. Не так ли, Круэлла? Что ж, если ты хотела войны, то ты её получишь...О чём сильно пожалеешь!" — всё чаще и чаще проносилось в голове у Баронессы. И вот, точка невозврата достигнута. В глазах фон Хеллман Де Виль опустилась на самое дно, теперь причин щадить её окончательно не осталось. Баронесса не заботилась о чувствах других людей, не позволяя себе такого рода слабость, и намеренно не замечала, считая, что принятие их переживаний и сострадание равняется смерти как творческой личности, так и как обычного человека. "Дам тебе один совет: нельзя думать о других людях. Другие люди лишь помеха. Начнёшь проникаться к ним — тебе конец. Будь мне дело до других, я бы давно погибла." — как-то поведала фон Хеллман Эстелле. Это был один из её собственных законов жизни. Баронесса не считала это паноптикумом в чистом виде, а даже наоборот - вполне нормальным и естественным для любой выдающейся личности. В мире интриг и грязных слухов, мире вечного соперничества и лицемерия — мире моды думать о других считалось непозволительной "роскошью" и означало бы потерпеть крах и необратимое поражение. В первую очередь твоё внимание должно быть приковано именно к себе: к своим знаниям и умениям, к своим способностям и возможностям, к своим связям...Тогда и только тогда есть шанс достигнуть чего-то в сфере моды. Будучи нарциссичной, зацикленной на себе, личностью Баронесса в глазах остальных кажется настоящей дьяволицей и выглядит так, словно до других этой эгоистичной особе совершенно нет дела, но это не совсем так, модной диве не чужды интерес и симпатия или антипатия к людям. Тех, кого она искренне ненавидела было не так уж и много, ибо фон Хеллман старалась не конфликтовать без веских на то причин; она устраняла любого вставшего на пути, прибегая к всяческим зверствам и не гнушаясь доходить вплоть до убийства — ещё одна причина, по которой у влиятельного модного дизайнера не было врагов, живых по крайней мере; мир моды невероятно безжалостен и чертовски жесток; а вот тех, к кому она была неравнодушна практически не существовало. Их можно перечислить по пальцам. Одной из тех немногих людей, к которым Баронесса испытывала некую симпатию и которые сильно запали ей в душу, оказалась Эстелла. С первой их встречи проницательная фон Хеллман смогла разглядеть в этой "замарашке" талант и невероятный потенциал. А после уже предложила работу в своём "Доме Баронессы", о чём не жалела, до сегодняшнего случая...Как известно, дива мира моды практически всегда видела людей насквозь, что часто играло на руку фон Хеллман и чем та не гнушалась воспользоваться при необходимости, никакие костюмы и грим не смогли бы скрыть человека от Баронессы, от её проницательности и способности "читать" практически каждого, как открытую книгу. Так и перевоплощение Эстеллы не осталось незамеченным. Баронесса часто думала о том, что ошиблась: подающая большие надежды "замарашка" не может быть гениальной и безумной Круэллой, а их похожесть между собой является простым совпадением. Но с каждой новой выходкой Де Виль доказывала обратное. Эстелла стала более скрытной, создавала наряды для Баронессы без особого энтузиазма и мало старалась, как будто намеренно хотела испортить коллекцию к показу ещё до её выхода. Это не укрылось от фон Хеллман. А Круэлла тем временем процветала: яркие сногсшибательные образы, эпатажные появления и безумные огоньки в глазах. Потихоньку, подающая большие надежды, Де Виль становилась всё более раскрепощенной и сумасшедшей, отголоски этого "по случайности" встречались и в Миллер. Вскоре Баронесса сопоставила все имеющиеся факты и пришла к выводу, что Круэлла и Эстелла это один и тот же человек. Она не спешила разоблачать гениальную конкурентку, оставив это до поры, до времени. Если бы фон Хеллман захотела узнать местоположение и планы Де Виль, то у неё бы это с легкостью получилось. Связи никто не отменял. Да и "выбить" нужную информацию из Аниты Дарлинг при особой необходимости не составило бы никакого труда для жестокой модной дивы, ведь всегда можно найти точку воздействия на человека. Неважно, будь то простые уговоры, давление на семью "жертвы", угрозы или же пытки. Баронесса бы прибегла к любым методам, если бы ей понадобилась информация сию минуту. Но Анита может спать спокойно, через свои источники фон Хеллман вышла на сообщников Круэллы. Она запомнила их внешность, поэтому и с лёгкостью узнала друзей Де Виль на показе гениальной конкурентки в "Риджент" парке. Оставалось лишь проследить за ними и узнать убежище Круэллы, что и сделала модная дива. Схватить Хораса и Джаспера было довольно просто для охранников Баронессы. — Королева умерла! — с усмешкой в голосе произносит Круэлла, выходя из лифта и попутно кладя свою шубку; она окончательно раздавила Баронессу и испортила очередной её показ, праздник только начинается; а что же будет дальше уже не имеет значения, ибо Де Виль выиграла в этой войне и теперь она задаёт моду, теперь именно она на вершине. — Да здравствует королева! Круэлла включает свет в помещении, который освещает лишь середину комнаты. Но этого было достаточно, чтобы самодовольная улыбка пропала с её лица. Джаспер и Хорас, привязанные по рукам и ногам к стульям, поворачивают головы на ожидаемую Баронессой гостью. Из темных углов комнаты показываются охранники фон Хеллман и смыкаются ближе к друзьям Круэллы, ближе к середине комнаты. По коже Де Виль пробегают мурашки, чувство страха начинает охватывать её, тело дрогнуло пару раз. Хищница, безумная и гениальная Круэлла, в одну секунду превращается в жертву обстоятельств, в хрупкую и слабую замарашку - Эстеллу. В таких ситуациях следовало бы бежать, но ноги предательски не слушаются и держат Де Виль на месте. Она не знает, что делать. Бросить друзей и самой спастись? Нет, ни за что, Круэлла не такая! Ей важны другие люди, она не Баронесса! Обстановка нагнетает. Из раздумий Эстеллу выводит щелчок зажигалки. Она с опаской поворачивает голову на источник звука. И этим источником звука оказывается ненавистная ей Баронесса, убийца и самая настоящая "змея", идущая по головам других и готовая на всё ради сохранения своего главенствующего положения в обществе, в мире моды. Плевать насколько она хороший дизайнер, плевать на выгодное сотрудничество, плевать на высокое положение, Круэлле плевать. Для неё фон Хеллман беспощадная и жестокая, без колебаний готовая убить вставших на пути и неугодных ей людей. Ненависть переполняет Круэллу, но она контролирует её, не позволяя себе взять и наброситься на Баронессу прямо сейчас. Возможно, это было бы правильно, только не в этой ситуации. Нельзя подвергать друзей ещё большей опасности, нельзя поддаваться эмоциям, нельзя становиться такой же убийцей, как и фон Хеллман. Чем Круэлла будет лучше своей ненавистницы, если сорвется и убьёт её здесь и сейчас?! Месть сладкое чувство, но лишь до поры, до времени. В конце концов придётся жить с этим бременем на душе, терзать себя, сходить с ума ещё больше...Слишком рискованно, хоть и хотелось бы жестоко отомстить. Но тогда Де Виль сама станет такой же, готовой идти по головам других, и лишь заменит фон Хеллман, заменит и на вершине модного мира. Она будет ничем не лучше. О, нет, Круэлла знает, что она не Баронесса...Она не Баронесса! Далеко не этот бездушный нарцисс... Баронесса освещает огнем зажигалки пространство рядом с собой, присматривается к эскизам на стене и, не поворачивая головы, протягивает следующее: — Круэлла... — Надо же...Ты правда психопатка. — удивленно восклицает Де Виль, заходя чуть вглубь комнаты - ближе к Баронессе; она всё ещё не может отойти от легкого шока, а вот чувство страха уже успело смениться на ненависть. — Это так мило с твоей стороны. — фон Хеллман наконец поворачивается лицом к Круэлле, слегка склоняет голову на бок и на секунду улыбается. — Ты подавала надежды, как и...Эстелла. Баронесса протягивает последнее предложение, берёт в руки парик и, усмехнувшись, презрительно выделяет имя "Эстелла" голосом, после чего откидывает искусственные рыжие волосы назад, за себя. — Ой, я опоздала на работу...Караул. Босс, как ваш показ? — с наигранным трепетом и волнением произносит Круэлла; она буквально вживается в роль Эстеллы вновь, но, лишь на мгновение; через пару секунд голос приобретает излишнюю строгость и явное недовольство. — Это наше дело! Отпусти их, этих недоумков, которые позволили себя выследить. Прошу тебя! — Отпущу, и их сразу посадят. — Баронесса с улыбкой на лице проходит мимо Хораса и Джаспера, схватив перед этим два понравившихся эскиза Эстеллы и рассматривая их. — За что? За кражу собак?! — недоуменно выдает Круэлла, округлив глаза. — За твоё убийство. — спокойным тоном, немного вяло, проговаривает фон Хеллман, как-будто произносит что-то обыденное. — Уу, никто этому не поверит! — Круэлла качает головой из стороны в сторону, закатывая глаза. — Что ж, придётся добавить...твоё обугленное тело к композиции для правдоподобия. — на секунду отрываясь от эскизов, Баронесса поднимает взгляд на свою конкурентку и мимолетно смотрит ей в глаза, улыбнувшись краем губ. — Пустяки! Фон Хеллман, ещё раз глянув на два эскиза, бросила один из них и добавила, что получилось недурно. В следующую минуту одни охранники Баронессы хватают Круэллу под руки и сажают на один из стульев посередине комнаты, которые освободились после того, как другие охранники увели Хораса и Джаспера. Баронесса тем временем осматривает костюм на манекене, держа зажигалку на расстоянии, но то и дело приближая её. Фон Хеллман чуть склоняется, подаваясь вперёд. Со стороны это похоже на своеобразную экспертизу. Но Баронесса не тянет с вердиктом и вскоре высказывает свое мнение, для неё это творение получилось довольно занятым. — Убьёшь меня за то, что я тебя обставила?! — Круэлла возмущена до глубины души, удивление смешалось с ненавистью в её взгляде и голосе; тем временем охранники привязывают даму к стулу, Де Виль пытается сопротивляться, но двое мужчин явно сильнее одной женщины, поэтому попытки оказались тщетны. — Ага. — сухо бросает Баронесса приглушённым мягким голосом, даже не повернувшись лицом к своей конкурентке. — Я знаю, ты убила мою мать! — Де Виль не скрывает нотки ненависти в своём голосе. — Пожалуйста, говори конкретнее. — спокойным тоном отвечает Баронесса, продолжая рассматривать чужие эскизы. — Что? — удивлённо восклицает Круэлла, приподнимая бровь; она украдкой осмотрелась вокруг, покрутив головой, и с ужасом заметила, что охранники Баронессы разливают бензин по помещению, внутри все сжалось; прежняя смелость испарилась, страх пришёл на её место. — О ком ты сейчас? Нужно чуть сузить круг лиц. — Фон Хеллман окидывает Де Виль вопросительным взглядом, медленно смыкая большой и указательный пальцы правой руки, тем самым демонстративно уменьшая расстояние между ними, как бы в подтверждение своим словам. — У обрыва. Натравила на неё псов. — А, ясно, теперь я поняла. Вот от чего ты так взъелась. Устроила здесь шоу. — тон голоса Баронессы сменяется с тихого на более громкий и недовольный, с нотками презрения. — Я убью тебя...и твоих собак! — самодовольно выдаёт Круэлла, склоняя голову на бок и бросая на фон Хеллман уверенный взгляд; на самом деле Эстелла вряд ли бы смогла это сделать, но желание подколоть ненавистную сердцу особу было слишком велико. — Так вперёд! — произносит Баронесса, вновь смягчая голос и чуть улыбаясь. — Господа, развяжите меня на минуточку. — Круэлла мягко обращается к охранникам фон Хеллман, но тем видимо все равно на неё; лёгкая усмешка вырывается из уст дамы. — Да ну, она наверняка ужасный босс. — Хватит...— недовольно говорит Баронесса, начиная раздражаться, ей становилось слишком скучно. Охранники поняли свою начальницу с полуслова и тут же закрыли рот Круэллы кусочком из чёрной ткани. Возмущенная таким поворот событий Де Виль попыталась ещё что-то сказать, но это больше походило на невнятное мычание, и неудивительно, ведь возможности освободиться от наручников и кляпа из ткани у неё не было. — Оставьте нас на...— Баронесса стала искать настенные часы, чтобы прикинуть время; она быстро справляется с этой задачей. — На тридцать минут. Думаю, будет достаточно. А теперь, можете идти. Но возвращайтесь строго вовремя! Мужчины, сопровождающие фон Хеллман, поспешили исполнить приказ. Через несколько минут они уже были на нижнем этаже здания. Баронесса поджигает один из эскизов Круэллы и начинает медленно приближаться к ней; тем временем пламя потихоньку пожирает лист бумаги, двигаясь в направлении руки. — С чего бы начать...— холодным тоном произносит фон Хеллман и продолжает подходить к Де Виль, словно хищник к жертве; она не обращает внимания на обжигающий жар от огня, который постепенно уничтожает эскиз и норовит облизнуть своим "пламенным языком" мягкую кожу. — Ты наверняка гадаешь, с какой стати мне с тобой говорить. Ведь для такой женщины, как я, проще было бы поджечь это помещение и оставить тебя здесь умирать. Да, это так. Но не могу не отметить для себя того факта, что ты и правда подавала большие надежды. Жаль, не оправдала их. Ни одна моя конкурентка не могла затмить меня, как бы не старалась; думаю ты догадываешься, что многие из них мертвы. А у тебя это получилось, и это моё упущение, нужно было действовать намного раньше. Замешкалась я лишь по одной причине - надеялась, что ты наконец одумаешься и объединишься со мной. Но этого не случилось...Впрочем, что-то я разоткровенничалась. Перейду к сути. Участь той женщины, которую ты назвала своей матерью, постигнет и тебя. Напоследок хочу показать какую большую ошибку ты совершила, пойдя против меня. Надеюсь, ты понимаешь это. Горящая бумага в руке Баронессы превращается в комок, огонь оставляет кроваво-красные рубцы, словно от лезвия ножа, на её ладони. Женщина не обращает внимания на адскую боль, по крайней мере делает вид, и обходит Круэллу, остановившись у той за спиной. Фон Хеллман сжимает свою руку в кулак, и тысячи "огненных иголок" хищно впиваются в её кожу. Но Баронесса терпит, терпит эту отрезвляющую и приводящую в порядок нервы боль, терпит для своего собственного холодного спокойствия. Терпит, как терпела выходки Круэллы. Да в сравнении с ними эта боль ничто. Пережитое унижение Баронессе никогда не забыть, и теперь она может отыграться. Легенда мира моды признает свою ошибку - нужно было раньше покончить с Эстеллой, оттого и злится на Де Виль, злится на обстоятельства, злится на себя... Баронесса наклоняется к Круэлле и проводит рукой, в которой находится обугленный эскиз, от плеча до запястья девушки, слегка стирая её кожу; причиняет ей боль в ответ. Де Виль дёргается и злобно косится назад боковым зрением, но жалкие попытки выбраться из этой ловушки бесполезны, она связана; она вновь слаба, ей не сбежать. Вторая рука мучительницы с силой сжимается чуть выше запястья, сдавливая как-будто тисками. Баронесса перекладывает горящий комок бумаги в руки Круэллы, огонь жадно пронзает ладони жертвы и безжалостно, словно сама фон Хеллман, ранит нежную кожу. Де Виль вскрикивает, бросая остатки листка на пол, корчится от невыносимой боли и сцепляет свои израненные руки в замок. На лице Баронессы сияет холодная убийственная улыбка, она удовлетворена. Но, похоже это ещё не конец, фон Хеллман явно что-то задумала. Она хватает одну руку Круэллы, до крови впивается ногтем в кожу той и рисует крест на ладони, словно художница на холсте. То же действие проделывает и со второй рукой. — Вот они, руки мастера своего дела, золотые руки. Ты ведь понимаешь, что на тебе и твоей карьере теперь можно ставить такой же крест? Какая жалость. — усмехнувшись, мягко протягивает Баронесса. — Символично. Не находишь? Ах да, ты же не можешь ответить. Фон Хеллман перемещает свои руки на плечи Де Виль и немного массирует их. Она тянется к уху своей жертвы и обжигает его горячим дыханием, сильно прикусывая мочку; по телу Эстеллы пробегают мурашки, с одной стороны ей больно, но с другой - приятно, смешанные чувства одолевают девушку; та её часть, которая восхищалась Баронессой, в какой-то степени даже любила и мечтала о её внимании, вновь оказалась на свободе. — Ты была плохой девочкой, очень плохой девочкой, Круэлла. — нежно шепчет Баронесса; тело Круэллы предательски дрожит, сердце бьется быстрее, возбуждение начинает охватывать девушку, а невыносимая боль отходит на второй план; сейчас она бы без колебаний подчинилась своей искусительнице. — И ты должна понести наказание, и понесешь его! Фон Хеллман холодно выделила последнее предложение, отстранилась от Де Виль и впилась острыми ногтями в её плечи; по рукам Эстеллы побежала кровь. Круэлла, до этого момента предвкушавшая "приятное" наказание, закричала от резкой боли и начала метаться в разные стороны, чем делала себе лишь хуже. Она в очередной раз убедилась в жестокости Баронессы; пришлось спуститься с небес на землю. А чего Круэлла ожидала? Что та погладит её по головке и отпустит? Нет конечно, но Де Виль точно не была готова к тому, что женщина вонзит острые ногти-лезвия в её плечи. Это слишком даже для такого тирана, казалось в начале. И тут Круэллу осенило. Де Виль поняла, что Баронесса отыгрывается на ней сполна за всё причиненное унижение. Сейчас она получает по заслугам. Что ж, справедливо. Де Виль лишь усмехнулась через боль, ожидая от мучительницы следующей пытки. Но, к удивлению, этого не последовало. — Пока ты ехала в лифте, до моего чуткого слуха долетел отрывок песни, которую ты исполняла. — Баронесса осторожно вытащила ногти из плеч жертвы и пару раз щелкнула ими, пытаясь уловить мотив. — По-моему, там было...Now i wanna be your dog. Полагаю, перевод ты знаешь. Так вот, сейчас я предоставлю тебе такую возможность, Круэлла. Но ненадолго, наши тридцать минут почти иссякли. Хоть что-то хорошее перед встречей своего жалкого конца ты должна испытать. Баронесса начинает нежно поглаживать Круэллу, словно любящий хозяин свою преданную собаку, и массирует её спину пальцами, параллельно вытирая кровь на ногтях об одежду жертвы. Де Виль затаила дыхание, она боится даже шелохнуться; одно неверное движение и фон Хеллман саморучно может придушить её; образ хрупкой Эстеллы вновь сменяет безумную Круэллу. Легенда мира моды замечает это и решает хоть как-то утешить гениальную конкурентку перед "смертной казнью" той; и в нарциссах есть что-то хорошее, скрытое от посторонних глаз. Баронесса склоняется к шее Круэллы и, проведя по ней языком, слабо прикусывает загривок, оставляя небольшую красную отметину, обозначающую её собственность. После фон Хеллман, как ни в чём не бывало, отходит и возвращается уже с куском какой-то ткани в руках. Она тщательно вытирает кровь Круэллы этой тряпкой и после откидывает вещицу в сторону. По-матерински целует покрасневшую от смущения, стыда и злости, вызванной беспомощностью в данном положении, Де Виль в макушку и идет в сторону лифта, поближе к выходу, попутно хватая первый попавшийся эскиз со стола и кидая взгляд на часы. — А на этом всё. Надеюсь, теперь смерть не покажется тебе такой мучительной. — усмехается Баронесса в привычной манере. — С минуты на минуту вернется охрана. Мужчины, сопровождавшие фон Хеллман, вернулись назад точно к установленному их боссом времени. Баронесса снова превращается в жестокого нарцисса. Она без колебаний поджигает лист бумаги и бросает его на пол, точно попадая на разлитый бензин. Огонь начинает расходиться по помещению, захватывая в свои смертоносные объятия все предметы вокруг. — Прощай, Круэлла! — холодно бросает Баронесса, кинув на Круэллу презрительный взгляд; на что та ответила той же монетой. Фон Хеллман направляется к своим псам, которые привязаны слева от лифта. Она берет в руки их поводки, норовясь забрать далматинцев и вернуть домой. — Ко мне. — Баронесса дергает одного из далматинцев на себя, но он пытается вырваться. — Рядом, Чингис. Пёс наконец слушается, прекращая попытки убежать к Круэлле, и следует за своей настоящей хозяйкой к лифту, как и остальные его собратья. — Шепните прессе, пусть все узнают, что твоя жизнь была яркой вспышкой. — заливается смехом Баронесса, закрывая двери лифта и нажимая кнопку нижнего этажа. Вскоре фон Хеллман вместе с охранниками исчезают из поля зрения. А Круэлла тем временем, в попытке высвободиться, падает на пол вместе со стулом. Неужели её яркая жизнь закончится именно так? Неужели это конец? Из дальнего угла комнаты выбегают псы, принадлежащие Круэлле и её друзьям. Они бросаются к своей хозяйке и зубами впиваются в связывающие ту лоскуты. Но, к сожалению, сил разорвать ткань у псов не хватает. Огонь всё больше и больше распространяется по помещению, прожигая всё на своем пути. Дым заставляет Круэллу начать задыхаться. Ещё немного, и она потеряет сознание. "Это конец?" — проносится в мыслях Де Виль. Глаза Круэллы закрываются. Последним, что видит Де Виль перед тем как отключается, оказывается силуэт, спешащий к ней....