Посиделки с друзьями или свадебные конкурсы народов мира

      Кажется, от Сяо Чжаня исходили настолько гневные вайбы, что на добрых два метра вокруг него не было ни души. С самого утра день просто не задался. Сначала они проспали на работу. Ибо незаметно умотал в туфлях Сяо Чжаня, которые он планировал обуть именно сегодня. Потом были десятки ехидных комментариев «Чжань, ты опять в футболке Ибо?» После тринадцатого такого комментария (да, он считал) Чжань посмотрел на себя, и шов на плечах предательски был ниже положенного. Определённо, новая футболка Ибо, подходящая к его новому размеру плеч. И можно было бы стерпеть даже неудачи во время съёмок, которые просто градом сыпались на голову. Но когда, новенький парнишка из персонала, во время обеда, подошёл и сказал: «Мне сказали, что Вы любите баклажаны» и поставил перед ним тарелку с хуншао — Сяо Чжань взорвался.       Ибо появился перед ним как раз в то время, когда Сяо Чжань уже собирался бросить тарелку с хуншао в того шутника.       Стоял такой улыбался, от чувства собственного достоинства: мол, смотри, дорогой, я приехал сделать сюрприз! В тот момент Чжань гневно подумал, что сверкает ярче улыбка Ибо или туфли, которые он — Чжань — тщательно вчера вечером натирал?!       Незадавшийся шутник спрятался за спиной Ибо. И это была уже вторая его ошибка за день. Глаза Сяо Чжаня гневно сверкнули, когда он перевёл их с ног Ибо, за его спину, а уже потом и на самого Ибо.       Ван Ибо очень догадливый. Бросив на ходу:       «Приятно было поболтать, заскочу позже» — рванул в сторону машины.       Но и Сяо Чжаня было не остановить. С криком:       «Угробишь туфли закопаю!» — побежал следом.       В тот момент в столовой на съёмочной площадке раздался коллективный выдох облегчения, тихие молитвы за здравие Ван Ибо и на всякий случай за упокой.       Было бы, конечно, глупо предполагать, что Ибо реально собирался далеко убегать, а Чжань реально хотел его убить. Хотя второй момент всё-таки спорный.       Ибо, разумеется, за туфли потом отработал. Решил не оставаться в долгу и попросил Чжаня отработать за футболку. Но вместо этого ему пришлось ещё раз отрабатывать, но уже за баклажаны, хоть он не имел к этому никакого отношения.       Сначала этот вездесущий Ван Ибо раздражал до чёртиков. Нет было, конечно, весело и здорово, но от этого не менее раздражительно. Ван Ибо был буквально везде. Где взяли формулировку про мрачного и необщительного было совершенно непонятно.       Однажды так вышло, что у него наложились одни съёмки на другие. Ван Ибо должен был быть в другом месте, и режиссёр «Неукротимого» решил снимать весь день без него. Первой мыслью Сяо Чжаня было облегчение — искреннее и неподдельное. Целый день без Ван Ибо. Можно было полностью погрузиться в процесс. Потому что Ван Ибо требовал к себе столько внимания, что Сяо Чжань был будто на двух работах сразу. Ведь если ему не дать внимания, Ван Ибо пойдёт, (не дай бог, конечно!) искать его у другого. А зачем, если и Сяо Чжань сам прекрасно может дать столько, сколько нужно? И, вот, в этот самый день, когда у Сяо Чжаня осталась только его оплачиваемая работа, как раз в тот момент, когда он закончил отыгрывать сцену, ещё до того, как он увидел и услышал, по спине пробежал холодок.       — ЧЖАНЬ-ГЭ!       То есть он вот так просто завалился на съемки, на которых должен бы быть, пропустил съёмки (ладно, не пропустил, у него просто был перерыв), на которые его отпустили и приехал. Потому что: «Я решил, что вы соскучились». Обращался Ван Ибо тогда абстрактно ко всем, но в глазах был тот самый взгляд «Да, я по твою душу, Чжань-гэ»       Однажды Сяо Чжань случайно, естественно, подслушал разговор персонала. Девушка уже работала на других съемках с Ибо и делилась впечатлениями с новой коллегой. Исходя из её рассказа раньше Ван Ибо был, словно ледяной принц, сидел в углу, ждал своей очереди работать, а после уходил. Просто так без слов. Очень юный, с пугающим профессионализмом. Теперь он как будто поменялся сам с собой местами — стал старше и ребячливее. Сяо Чжань совершенно не обратил бы внимание, мало ли что болтают, если бы не одна фраза:       «Да он вообще ведёт себя как влюблённый подросток. А красуется то, как, знать бы ещё перед кем?»       И что-то Сяо Чжаню подсказывало, что он знает.       В такой же много обещающий день, Сяо Чжань ждал свою любимую «вторую работу» в гримёрке. Первый в мире случай, когда опаздывала сама работа. Тогда ему пришла смс:       «Чжань-гэ, опоздаю, начни без меня 😘»       И следом:       «Извини, палец соскочил 🤣»       Сяо Чжань не поверил ему даже гипотетически.       А в один из вечеров, точнее, ночей, когда фанмит был закончен, все фото сделаны, все автографы розданы, Ван Ибо снова прокрался к нему в номер. Тогда они просто валялись рядом, так ничего особенного, просто лежали на кровати, лениво перекидываясь фразами. Ван Ибо переплёл их пальцы и поднял вверх, чтобы видеть руки. Сяо Чжань в тот момент смотрел на него и по-глупому заулыбался. Нет, у него на самом деле неконтролируемая улыбка. Ван Ибо посмотрел на него, не опуская рук, и сказал всего одно слово «Добился». Сказал так легко, будто… Да, у Сяо Чжаня даже определения не было, именно поэтому он заморгал в полном непонимании. Тогда Ибо сгрёб его своими ручищами, прижал со всей силы к себе и выдохнул в ухо: «Добился». И если бы жаркое дыхание не контрастировало с тем ледяным ведром воды, которое вылилось на Сяо Чжаня в виде осознания, он бы даже не забыл дышать.       Сяо Чжаню очень стыдно вспоминать тот день, который навсегда хотелось бы стереть из памяти. День, когда сам сатана, отец преисподней вмешался в его жизнь. Иначе не назвать. Потому, что какой-то дьявольской силой (в тот день, когда он почти взял грех на душу из-за баклажанов) Ван Чжочэн, Лю Хайкуань, Цзи Ли, Юй Бинь и Сюань Лу оказались в Пекине одновременно. Точнее, одновременно именно в квартире Чжаня и Ибо. Не смог приехать только Чжу Цзаньцзинь. Сяо Чжань ему завидовал, но тот радости не разделял.       Ван Ибо остановил его, когда Сяо Чжань удалил всего три фотографии:       «Зачем, это же память!»       Но лично он предпочёл бы, чтобы ему просто вырезали участок мозга, отвечающий за это воспоминание. Хотя и было весело.       В какой момент «А давайте, выпьем за встречу!» переросло в воплощение в жизнь свадебных конкурсов народов мира, Сяо Чжань не помнит до сих пор.       А ещё было жаль штору, из которой Сюань Лу сделала фату, носил её правда, Чжочэн:       «На свадьбе должна быть невеста! Кто вашу мать, сказал, что ей не могу быть я?» Неоспоримый аргумент, против которого никто изначально и не возражал.       Особенно понравилось, как Сюань Лу старательно вырезала из бумаги «следы ног», по которым Ван Ибо должен был идти к своей любви. Вырезала очень старательно и очень непохоже. Не похоже настолько, что, проснувшись на следующий день, она первая же и спросила:       «Это что, бля, за хрень?»       Цзи Ли клеил эти следы тоже очень старательно. Было больше похоже, что он клеил их там, где падал, или где опирался рукой о стену.       Пока дело было на горизонтальной плоскости Ван Ибо отлично справлялся. Он наматывал по комнате уже третий круг под философское:       «Путь к любви не лёгок» — Лю Хайкуаня. Проблемка возникла, когда, прости господи, следы пошли по стене. Сяо Чжань скрепя сердце смотрел… Ну, как, скрепя сердце, смотрел он на это действо с восторженными криками, стуча кулаками по столу и крича:       «Давай, любимый, я жду тебя, скорее возьми меня!»       Там было ещё что-то про «Ван Ибо big dick!» и «Видали, какой у меня мужик?!» На последнем Сяо Чжань чуть не расплакался от гордости. А может, это алкоголь уже переполнил его настолько, что собирался потечь из глаз. Стыдно, было больше за первое и не меньше — за второе. Крики были со всех сторон, так что, навряд ли это кто-то слышал. Во всяком случае, он надеялся, что — никто. И всё было бы прекрасно, если это слово сюда вообще хоть как-то подходит, если бы Ван Ибо сам решился пройти по следам на стене. Он бы смог, в этом никто не сомневался. И смог бы на все 100. Но!       «У вас есть верные друзья, (Цзи Ли натурально плачет), которые всегда, ВСЕГДА готовы прийти на помощь!»       Под эти слова воодушевлённого Лю Хайкуаня, Юй Бинь и Ван Чжочэн уронили Ибо на пол.       Отдельного внимания заслуживает брачный танец какого-то там хрен пойми племени, находящегося в ебенях джунглей. Потому, что Ван, мать его за ногу, Ибо реально пошёл учить движения. Пока Ибо учил движения, Сяо Чжань тоже не мог ударить в грязь лицом.       На кухне экстренно образовывается группа с лаконичным названием «Самые сексуальные мужики мира». Правда, название пришлось поменять на «Самые сексуальные мужики мира и охрененно сексуальная крошка». Сюань Лу в группе хоть и не участвует, но в названии быть обязана! Она тут тоже не просто так сидит, вообще-то.       В пьяном воспалённом мозгу Юй Биня итальянский похож на китайский.        «Спеть — просто раз плюнуть!»       Зачем он при этом реально плюнул, было непонятно, наверное, чтобы уж наверняка добить своим аргументом.       На первом собрании группы было решено, что да, очень похоже, очень сексуально. И к названию группы подходит и тому, кому эту песню петь будут — тоже. Идеальней не придумаешь!       Идеальней было бы, если бы Сяо Чжань никогда не видел этих видео. Хоть Ибо, сквозь смех, слёзы, слёзы смеха, икоту и даже пару похрюкиваний уверял, что «Такого для меня никогда не пели» Ну, не соврал ведь. Ещё что-то было про «Когда концерт?», «Шоубиз этого не переживёт», «Я ваш фанат, хочу автограф!»       Смеялся он до того момента, пока не началось видео с его брачным танцем. Отдать должное, движения он выучил правильно. Да, Ван Ибо реально забивал в интернете этот танец и сверял движения. Отдельного внимания заслуживает костюм, который они с Лю Хайкуанем смастерили. Также отдельное спасибо, что под набедренной повязкой всё-таки остались трусы, которых в оригинале не должно быть. И отдельное НЕ спасибо за испорченные краски для рисования.       Страдала в тот вечер только бедная Орешек. Потому что «Кошке скучно, кошка тоже хочет праздника!» Находили её буквально каждый раз, когда она пряталась. Под конец, отчаявшись и приняв свою участь, а Сяо Чжань уверен, что она молила о проклятиях на голову хозяина всем кошачьим богам, Орешек просто притворилась мёртвой. Лю Хайкуань, конечно, пытался сделать искусственное дыхание, но, к счастью, Чжаню удалось отвоевать честь кошки.       В середине вечера Чжочэн спросил:       «Какого хрена невеста в фате и без платья?!»       Сяо Чжань молился, чтобы его любимый комплект постельного белья из красного шёлка не нашли. Но либо боги тоже решили выпить за встречу, либо в аду день самоуправления, потому что — нашли. Драке было бы быть, Сяо Чжань не сомневался. Спасибо Юй Биню, который, вспомнив прошлое Призрачного Генерала, вбежал в комнату с нечеловеческим криком и всех перепугал. А может, он с торжественным воплем решил ввязаться в драку? Было не очень понятно.       Пока Сяо Чжань прятал постельное бельё. Ван Ибо, Сюань Лу и Цзи Ли, как три настоящих мужика (то, что они три настоящих мужика Лу кричала громче всех), обсуждали творчество новой группы.       «Не, ну итальянский, это прям… Ну прям, ну вы понимаете!»       Ван Ибо рассуждал об итальянском, который так ему понравился, что эпитета не подобрать. Понимающие понимающе кивали.       Цзи Ли сделал комплимент танцевальным способностям Ибо, но второй раз этот танец смотреть отказался, хотя Ибо очень настаивал показать в оригинальном костюме, чтобы прям «прочувствовать».       Красный шёлк был в безопасности, а шторы с окон исчезли. Не бесследно, конечно. Все они были старательно обмотаны вокруг Чжочэна. Сюань Лу крутила, вертела его, дёргала за складочки ткани — творился шедевр. Ван Чжочэн не оценил, и сказал, что лучше без платья, чем в таком.       Шторы, сука, было жалко. Они стоили немало нервов и Ибо, и Чжаню. Одному было жизненно необходимо принимать участие в обстановке их квартиры, чтобы прям вместе, как парочка. Другой требовал выбрать между двумя видами идентичных штор. И когда Ибо выбрал не те, разумеется, которые Чжань хотел изначально, Чжаня перекосило так, что Ибо думал у него инсульт. Но ведь шторы были принципиально разные! Размытый, но всё же намётанный глаз дизайнера Сяо Чжаня разницу очень чётко видел.       Ван Чжочэн безжалостно срывал с себя те самые шторы нравившиеся Сяо Чжаню, хотя Ибо был уверен, что те, которые выбрал он. Увидев это зверство, уже Ван Ибо перекосило, будто у него инсульт.       Лю Хайкуань почти убедил Чжочэна, что ограничиваться шторами не нужно:       «Шоу должно продолжаться!»       Но вновь ворвавшийся в комнату Юй Бинь с воплями Призрачного Генерала, чуть не довёл всех до коллективного инфаркта. Он сразу же замолчал с глуповатым лицом типа «Значит, драки всё же не будет?»       Сюань Лу, которая, какого-то хрена ещё могла читать, вычитала «пре интереснейшую» украинскую (Это вообще где?) традицию. Ходить на второй день свадьбы по соседям, петь песни, танцевать, а те взамен могут что-то подарить или дать деньги. Для семейного бюджета лучше не придумаешь! Танцор есть, группа «Самые сексуальные мужики мира и охрененно сексуальная крошка» тоже есть. Выходи из квартиры и греби бабло лопатой!       Чжочэн, невеста приличная, категорически заявил, что без платья никуда не пойдёт. Сюань Лу заново пришлось творить шедевр из штор. Наверное, боги всё же есть, потому что Чжочэн споткнулся, упал поперёк дороги, преграждая всем путь. Юй Бинь с победным воплем Призрачного Генерала:       «Драке всё-таки быть!» толкнут всех на Чжочэна, образовывая куча-малу. То ли от пьяни, то ли от удара головой, то ли слава богам, но Чжочэн отрубился. Без невесты идти было нельзя, несмотря на то что в центре событий всё ещё два несостоявшихся жениха. Но разве так можно? Обидится ведь!       После всей этой вакханалии под названием «посидим, поболтаем, давно же не виделись» Сяо Чжань, будто оправдывая всех тех авторов многочисленных фанфиков, и тот образ, который ему приписывали, сидел и думал — в какой именно момент он свернул не туда и чем нагрешил в прошлой жизни?       Голова разламывалась по швам буквально. То ли от количества спиртного, то ли от того, что ему об голову вчера разбили вазу. Всё в пределах традиционных свадебных конкурсов народов мира, конечно же. Правда, потом, оказалось, что Сюань Лу нажала не на ту ссылку, и битьё бутылок к свадебным конкурсам никак не относилось. От чего сильней болело, непонятно. Но сил не было смеяться даже когда Ибо вылез, хрен пойми откуда, в набедренной повязке из разрезанной футболки. Зелёной футболки, ведь Лю Хайкуань — не дилетант какой-нибудь, раз повязка должна быть из листьев, она будет из листьев! Фикусом всё-таки пожертвовать не дали, а вот любимой футболкой запросто.       Под крики Ибо:       «Режь это дерьмо скорей, мне для любви ничего не жалко!» футболка пала жертвой их вселенской любви. Не было сил смеяться даже над детализировано, нарисованной женской грудью. Хотя Чжань справедливо обратил внимание, что накаченные грудные мышцы Ибо здорово дополняют рисунок. Смеяться силы появились только, когда Ибо повернулся к нему спиной, и там красовалась надпись: «здесь был Чжань» и стрелка, указывающая вниз. Свой пьяный почерк Чжань не знал, но очень надеялся, что это не его.       Сяо Чжань смотрел на оторванные обои с кусками скотча и подобием следов, понимал, что здесь не только нужен ремонт, но и новая квартира. А в идеале — новая планета.       Ещё не протрезвевший, Цзи Ли предлагал поклясться на крови, встречаться так каждый год и отмечать юбилей. Протрезвевший Лю Хайкуань предлагал поклясться на крови больше никогда не пить. Юй Бинь поддержал его встречным предложением:       «И никогда не пересекаться вместе»       Сюань Лу, которая пила наравне с мужиками, выглядела лучше и бодрее всех. Все шестеро мужиков убедились, что женщины — ведьмы. Она оптимистично шутила, что генеральная репетиция настоящей свадьбы должна быть если не лучше, то не хуже, а Ибо и Чжань в один голос пообещали уйти в монастырь.       Они с облегчением провожали колонну зомби из своей квартиры и слёзно умоляли их больше никогда не приходить в гости. Ибо очень бы хотелось поцеловать Чжаня, если бы не вагон кошачьего дерьма у него во рту и не мозоль на языке от ста комплиментов ему же. И, надо заметить, он ни разу не повторился.       Но это уже как-нибудь потом, если они, конечно, переживут это похмелье.