Ты и я

      «Мы все когда-нибудь демонстрируем свою настоящую сущность людям».       Это утверждение нельзя сформулировать иначе. Рано или поздно, наедине или в обществе, это произойдёт. Обертка спадёт, оставив неприметную начинку засыхать.       Но даже так, ещё никто не видел настоящую Аристию ла Моник. Она со всеми холодна. Будь то леди или джентльмены.       Высказывание очередного умного человека рассыпается на кусочки, встречаясь с этой женщиной. Карсейн думает, что в ней нет изъянов. Именно из-за этого она и занимает свой пост королевы. Ледяной королевы.        Смерив взглядом макушку рядом с кронпринцем, Ласс поправляет форму и, наконец, делает несколько шагов в сторону сборища аристократии.       Даже с улыбкой на лице можно было понять, что она лжёт. Фальшивая улыбка была то ли приклеена, то ли прибита гвоздями к этому миловидному лицу.       Но похоже, что аристократия привыкла к такому? Как глупо с их стороны не замечать столь очевидной вещи, или может всё-таки они замечают? Просто боятся об этом говорить.       Карсейн никогда не одобрял такую сторону аристократов в целом. Именно поэтому, он считался невоспитанным и грубым мальчишкой, среди всех этих тварей. До того как он познакомился с Аристией — Лживым цветком империи. Он считал, что его кузен достаточно хорош и ласков по отношению к своей невестке. Но образ такого наследного принца, пал, после встречи с ней.

***

      — Разрешите пригласить вас на танец, — это была не первая их встреча, но не сказать, что тогда они уже были чем-то большим, чем просто знакомые по работе.       Эта вечно сильная девушка, за которой закрепилось прозвище «Ледяная Моник» на самом деле таковой не являлась.

***

      Ласс долго добивался внимания со стороны невестки кронпринца. И все же, когда появилась Джион, уже итак хрупкий барьер между ними полностью сломался       Тогда был единственный момент, когда Карсейн увидел её слезы. Именно в тот момент он увидел не «Ледяную Моник», а обычную хрупкую девушку.       Именно в ту ночь он услышал все известные проклятья, направленные в сторону правителя. Но от чего-то он не разозлился или что-то ещё, он продолжал нежно гладить девушку по голове, успокаивая.       На следующий день после того как Моник объявили первой королевой, главнокомандующий первым отрядом рыцарей, намеревался хорошенько проехаться кулаками по этой ухмылке. Но его остановила сама Аристия, а после этого, назначенный император рассказал как бесчисленное множество раз видел этих двоих вместе. При этом обвинив бедную девушку в измене, своему мужу.       — Ты никогда не считал её своей женой! Так зачем сейчас говоришь это, не понимаешь, что ты итак испортил ей всю жизнь?! — наконец, не выдержал Ласс и взорвался, выбравшись из рук своих подчинённых.       — Она моя, и никто не смеет трогать моё, лишь мне решать, что делать с ней, — громко озвучив это он подошёл к своей королеве, и на глазах у всех влепил пощечину со всей силы.       — Аристия! — взволнованно покричал Карсейн и был схвачен королевской стражей.       — Ты хочешь быть обвинён в измене к отношению королевской семьи? — с ухмылкой на губах говорит Руфелис и потянув за волосы, заставляет Моник встать с пола. А после снова ударяет.       — Руфелис, сейчас же остановись! — продолжает кричать рыцарь.       — А то что? Убьёшь меня? Ты не посмеешь сделать этого, ведь дом Ласс, тогда будет очернен. А насчёт неё, я могу её хоть убить, она моя собственность, — кажется, что в такой толпе, обязательно найдутся те, кто помогут ей. Правда? Хоть кто-нибудь, Аллендис, папа, кто-нибудь в здравом уме.       — Если ты сейчас же не прекрасишь, я возненавижу тебя, кузен, — этот убийственный взгляд мог запросто вселить в смертного страх, заставить молить о пощаде или вовсе перерезать себе горло.       — Ненавидь меня сколько тебе вздумается, но ты продолжишь мне верно служить, — это точно утверждение. Разрушая последние остатки человечности в себе, Руфелис натянул грязную ухмылку на своё лицо. Отошёл от своей королевы и на глазах у всех, прижал к себе Джион, вдыхая в лёгкие её приторно сладкие духи.