Ты знаешь

– Альберто! – Лука! Они обнимаются так крепко, будто и нет никого вокруг, а уже через секунду их обнимает Джулия, её отец, родители Луки. Шум, гомон, объятия, мяукание – всё сваливается в один огромный, уютный, нужный им ком, и все вместе они празднуют приезд Луки и Джулии. Лука рассказывает о школе, о том, как удивлялись одноклассники его руке, которую он опустил в аквариум. Джулия восхищалась картиной мамы, которую она нарисовала, глядя на Луку, которого Джулия поливала из лейки. Говорили о школе, большом городе, новых рыбных местах, о том, чем заняться летом, о предстоящей гонке, обо всём сразу.

***

– Телескоп такой огромный, что зал, где он стоит, по размеру как пять старых башен! – Ого, видно в него, наверняка, много. – Очень! Я разглядел кратеры на луне! Все-все! – Лука в восторге так сильно взмахнул рукой, что котенок, сидящий у него на коленях, испуганно мяукнул. – Ой! Прости, малыш. Он попытался его успокоить, но почти сразу появилась чёрная кошка, и, деловито взмахнув хвостом, унесла котенка подальше от «убежища» на дереве, где парни и расположились после сытного и весёлого ужина. – Мне жаль, – Лука попытался попросить у кошки прощения, но она вместе с котенком ушла прочь. – Не обращай внимания, она хорошая. – Не думал, что приехав, увижу столько котят, – он широко улыбнулся, вспоминая, как часто кот Массимо раздирал ему лицо. – Мы и сами не ожидали, – Альберто улыбнулся в ответ, чуть откинувшись назад, опираясь руками на мягкий матрас, что он принес сюда несколько дней назад. Лука немного поёрзал, будто собираясь с мыслями. – Знаешь, – он чуть наклонил голову к плечу, – все ребята в школе добрые, весёлые, но никто из них… не похож на тебя. Я очень. По тебе скучал. – Он робко накрыл ладонь Альберто своей. – Я тоже скучал. – Рука Альберто дернулась, но он не ушёл от прикосновения. – Ты умный, надежный, сильный и веселый. – Скажешь тоже, это ты у нас умный. А я… всего лишь я. – Нет! Эй, – Лука сел ровнее, повернувшись к Альберто, – посмотри мне в глаза… Альберто нервно ухмыльнулся: – Нет, только не говори… – …ты знаешь – я люблю тебя. С трудом заставляя себя вдохнуть, Альберто мотает головой, не в силах отвести взгляда от карих, столь любимых, глаз. – Я люблю тебя. – А Джулия? – слишком сипло, слишком глупо, надрывно, но вопрос вырывается сам по себе, не может не вырваться, потому что поверить словам… при всём желании… – Джулия наша подруга. Но люблю я тебя. Лука прижимается близко-близко, потирается щекой о ключицы, и говорит, говорит. – …ты каждый день был со мной. Я зачёркивал дни в календаре, до встречи с тобой. А в поезде не мог усидеть спокойно: всё время вскакивал, и смотрел в окно. Джулия улыбалась и говорила, что всё понимает. Но мне не объяснила что именно. – Его голос становился тише, задумчивее, а сердце Альберто сжималось всё сильнее. Как и ладонь, сжимавшая ладонь Луки. – Я завтра покажу тебе интересный опыт, который мы в школе де-е-елали, – Лука, смешно поморщившись, широко зевнул. – Тебе точно понравится. – Завтра. А сегодня пора спать. – Ага, – мягкая, уставшая улыбка. – Будем спать под рыбками? Сонный голос, чуть слипающиеся глаза – Альберто с трудом удерживает желание провести пальцами по его щеке, коснуться нижней губы, опустить пальцы ниже, туда, где под тонкой кожей на шее бьется жизнь. – Под рыбками, – он улыбается, сжимает зубы, и резко подскакивает: – только я схожу в туалет! – Что?! – Я быстро, ложись давай! Альберто спрыгивает с дерева и, старательно не замечая недоуменный, растерянный взгляд, прячется за дверью в дом. – Нет, нет, нет-нет-нет…! – он хлопает себя по щекам, подпрыгивает на месте, пытаясь избавиться от распирающего изнутри чувства. Но оно столь огромно, что ничего не получается, и он громко стонет, запрокидывая голову. «Ты знаешь – я люблю тебя». Я тебя тоже. Джулия осторожно выглядывает из окна и улыбается этой странной, знающей что-то, чего не знает он, улыбкой. – Доброй ночи, Лука. – Доброй. – Эй, – она дожидается, когда Лука отрывает взгляд от двери, за которой скрылся Альберто, и смотрит на неё: – загляни под матрас. – Что? – Доброй ночи, Лука, – она улыбается, теперь уже хитро, и закрывает ставни. – Под матрас? Лука осторожно поднимает матрас, открывая взору старые деревянные доски «убежища», и изумленно выдыхает: все они покрыты маленькими перечеркнутыми полосками, словно там, на стене старой башни на острове. – Я ждал тебя. – Альберто… – Я… отмечал каждый день. Не хотел чтобы ты это видел, но… не мог не отмечать. Лука опускает матрас обратно, закрывая вырезанные ножом полоски, и, не в силах сдерживаться, буквально набрасывается на Альберто, не успевшего забраться наверх. Они теряют равновесие и кубарем валятся с дерева вниз, задевая ветки, как прошлым летом прыгая с башни. Катятся по земле, и, остановившись, громко хохочут, пытаясь прийти в себя, не замечая, как близко они лежат. – Ты тоже, – Лука переводит дыхание, – отмечал дни. – На этот раз не сбился, – Альберто поворачивает голову и ловит в сумерках его взгляд. – Ты знаешь…