Лунная тропа

Гробовщик покосился на дворецкого. Блондин отвел взгляд. Гостя, как и остальные слуги в доме, он остерегался, хоть и по своим причинам очень уважал, но даже в этом случае, никоим образом не выдаст, что думает на самом деле. — Может хозяину помощь нужна, а ты мину безучастную корчишь, — протянул Легендарный, зорко глядя на помощника графа. — Да? Мне? А ты, похоже, чем-то у себя в бюро надышался. Что-то случилось, раз ты решил выбраться из своего заведения? — Фантомхайв со скептицизмом посмотрел на Гробовщика. Тот тут же забыл о существовании нового дворецкого — наконец-то граф начал какую-никакую беседу. — Соскучился граф, соскучился, — хмыкнул Гробовщик. Сиэль, собранный, спокойный — в руках стопка бумаг, сел за свой любимый письменный стол. Ни тоном, ни взглядом не выдавал, что у него внутри. Жнец сел напротив. Гордость дело хорошее. Умение держать лицо тоже. Но так и с ума сойти можно, если все в себе прятать. — Стефан. Подойди. Дворецкий подчинился. — Я передаю тебе дела твоего предшественника, Себастьяна Михаэлиса. С этой минуты ты старший дворецкий поместья, мой личный помощник и правая рука. Надеюсь, ты понимаешь, какая возложена на тебя ответственность. — Да, Господин. Я приложу все усилия, чтобы выполнить любое ваше пожелание. В кабинет тихонько постучали. Дворецкий после кивка хозяина дома отворил дверь. — Отлично. Подойди. Граф даже не назвал Михаэлиса по имени. Встал из-за стола, поправил темные перчатки, которые не снимал в последнее время, даже когда ел. Только перед сном клал на тумбочку, словно не хотел касаться чего-то в этом доме, кроме вещей которые приносил новый дворецкий. — Можешь оставаться в поместье, участвовать в моей работе, ты неплохо проявлял себя долгое время, я не дурак, чтобы забыть о твоих способностях. Меня устроит любое твое решение, если оно не противоречит моим желаниям. Повторять, надеюсь, не нужно. Граф отколол серебрянный значок старшего дворецкого от ливреи Михаелиса. Несколько секунд смотрел на фамильный герб, о чем-то задумался и потом отвернувшись приколол его на борт пиджака Стефана. — Я прошу разрешения остаться. Я хочу и дальше вам помогать, — Себастьян прекрасно понимал — он провинился серьезно, но верил, что ему дадут шанс все исправить. — Как хочешь. Наши личные разногласия не затронут работу, даю слово. Стефан, — граф подошел к столу, достал что-то из внутреннего ящика и отдал блондину конверт. Михаэлис отвел взгляд, новый старший дворецкий уже удостоился чести заниматься секретными обязанностями. — Гробовщик, что-то серьезное или так, потрепаться языком? Если второе, я освобожусь через час, займи себя чем-нибудь, слуги в твоем распоряжении. — Как гостепреиимно, — протянул жнец, — пойду в винный погреб, прохладно там, хорошо. Сиэль кивнул. Юноша чувствовал спиной взгляд жнеца и демона, но проигнорировал обоих, понимая, что если начнет злится — устроит скандал. А это было бы уже ниже его достоинства. *** Михаэлис понял намек жнеца. Спустился в погреб, выдохнул, здесь было немного легче, все равно что ненадолго выйти из зоны, где все вокруг говорило о его проступке. Все знали о случившемся, прислуга смотрела на него с ненавистью, на графа — с сочувствием и жалость по отношению к Фантомхайву попросту добивала последнего, он держался. — И? Это того стоило? — хмуро задал вопрос Гробовщик. Он, будучи серьёзным, отбрасывал все предисловия, считая их неимоверной глупостью. — Вы знаете ответ на этот вопрос. Это чудовищная ошибка. Я не знаю, чем я думал, да я не пил столько никогда! — Да. Тут нужно уметь, — ответил мужчина, наливая себе вина из пыльной бутылки, — мало того что изменить, так еще притащить ту тварь в спальню Сиэля, практически в вашу общую спальню. Браво. Ты умеешь делать такие ошибки, за которые голову оторвать мало! — Откуда такие подробности? — недовольно спросил мужчина и тут же поморщился, вспоминая подробности, — Точно. Грелль. Он там вроде был. — Да и он был в шоке. Больше скажу, прийдя ко мне, он около часа молчал и честно признался, настолько убитым морально графа он не видел. Гробовщик сделал несколько глотков ароматного напитка. Презрительного взгляда с бывшего старшего дворецкого он не сводил. Демон поморщился, вот уж нашелся защитник праведности. Главный отступник, личность настолько противоречивая — жнецы не знали как к нему относится -, внезапно захотел поиграть в хорошего? — Я понимаю, натворил… Но в конце концов, не было это нашей спальней! Да, больше века я пытался его добиться. Делал возможное и невозможное, были определенные сдвиги, но, — дворецкий замолчал, стиснул зубы, желание оправдываться, совершенно естественное выработанное до автоматизма, как обычно сработало без сбоя. Вот только внутри демон прекрасно понимал. Он сделал одну из непростительных даже для самого себя глупостей. Стоила та девка, имени которой он не помнит, юноши, что стал его опорой, другом и близким существом? Нет. Стоил хоть один ее стон, похотливый взгляд, робких, искренних улыбок графа, который вот-вот начинал ему доверять не только как дворецкому, а как кому-то близкому? Нет! Между ним и Сиэлем ничего не было, хотя и находились рядом они уже больше ста лет. Сердце юноши начало оттаивать совсем недавно, очень медленно но каждое теплое слово, нежность во взгляде или ласковый тон, уже мелькали. Пусть очень редко. Но это было. А теперь похоже вернуть былое будет совсем сложно. Как он только умудрился своими собственными руками все испортить? — Я признаю только один твой талант — губить все вокруг себя, Михаэлис. Да уж, ну что поделать, сущность гнилая, все демоны такие. — Сиэль тоже демон, — едко сказал брюнет. — Вы с ним не одно и то же. Не надо так глазами сверкать, ты знаешь, моя коса тебя вразумит, — видя что демон готов к спору насчет сущности и вот-вот ввернет в беседу упоминание о своем высоком ранге среди демонов, обязательно попытавшись напасть, сказал пепельноволосый. — Где твоя коса была раньше, — буркнул демон хватаясь за бутылку с вином. — Ничему не учишься, — хмыкнул жнец, — я бы на твоем месте к алкоголю не подходил. Хотя, даже представить себя в такой ипостаси сложно. — Старики сентиментальны. Верность — понятие относительное, — хмыкнул демон, намекая на новые отношения Гробовщика, который, о чудо, их даже не скрывал. Легендарный отставил бокал. Напиваться он любил исключительно дома и в хорошей компании. Мужчина, тихо шурша тёмным саваном направился прочь из подвала. — Эй! А что ты тут делаешь? — Грелль стоял у лестницы, всматриваясь в темноту. — Но очень приятное, — хмыкнул Легендарный, уводя за собой аловолосого. *** Граф смог вздохнуть спокойно только в зимнем саду. Он держался на смеси из гордости за способность принять ситуацию как есть и не опозорится, сломавшись смешанной с болью — что каленым железом будто вливалась в глотку, каждый раз когда он пытался открыть рот. Иногда у него перед глазами всплывала эта картина. Рыжеволосая, голая девушка верхом на его дворецком, стонущая так оглушительно, мерзко — тошнило. В эту минуту он не узнал Себастьяна, его похотливое выражение лица, никогда прежде он не видел ничего похожего, хотя сколько лет они провели рядом. Юноша не мог до сих пор этого идентифицировать, ему в принципе казалось — в той постели не Михаэлис. Сам признавал, если начнет думать о ситуации больше-сорвется от боли и ярости. Причем злился он исключительно на себя. За доверие. Знал же, кто эта тварь Михаэлис. Понимал, с кем имеет дело и подпустил. — Забери все ценные вещи из моей бывшей спальни, остальное — выбросить, комнату будем использовать под второй архив, — отдал приказ новому дворецкому граф, заметив как тот пришел в сад. — Да, Господин. Прошу прощения… — Стефан. Я знаю о чем ты хочешь спросить. Я не уволю его, он полезный сотрудник и мы работали достаточно долго вместе. Накажу строго. Любого другого я бы убрал, но его заслуги следует уважать. — Господин. Я рискую всем сейчас, когда это говорю. Я был ближе всех к вам всё это время и если остальные слуги считают вас пострадавшим работодателем, я знаю — он ударил вас куда больнее, чем кажется. Вы очень ему доверяли. Позвольте мне с ним разобраться. — То, что ты жнец и у тебя есть коса, ничего не значит. Не подставляйся, не вмешивайся не в своё дело. И еще. Кто-то еще подозревает, что я считал его близким человеком? — Нет, Господин. Это мне удалось заметить надежду в ваших глазах, когда вы смотрели на него. Подумать только. У него был шанс. — У тебя тоже шанс, болтай поменьше, может из тебя выйдет больше толка, чем из Михаэлиса. Стефан послушно замолчал. Настроение у графа было паршивое, спорить не стоило. Смотреть, конечно, больно на эту картину, юноша в зимнем саду дал немного воли себе и по отстраненному взгляду читалось, ему хуже, чем казалось на первый взгляд, но увы, поделать было ничего нельзя. Оставалось надеяться, что каким-то чудом история забудется. *** Грелль знал — вмешиваться в ситуацию с Фантомхайвом опасно. Да, Михаэлис скотина по всем статьям, но, наверное, можно понять и его. Столько лет он бился головой об запертую дверь, любой бы сдался. Хотя, как только дверь приоткрылась, зачем бежать-то от нее? Сатклифф не понимал, не видел в этом логики. Ясно было одно, ничего хорошего этому тандему в романтическом смысле не светит. — Нокси, ищем кого-то умного, симпатичного, упрямого, можно с какой-то психологической травмой, чтобы было о чем поболтать. А, ну и чтобы руки не распускал. И чтобы не посредственность какая! — Это идиотская идея искать кого-то для Фантомхайва! Гробовщик… — Стефан надеялся, что Грелль забудет о своей затее, хотя бы из страха перед Легендарным. — Беру на себя. Пару часов точно отвлеку, а там вали всех собак на меня, он побесится, обозлится, но меня не убьёт. Рональд кивнул. Набрав книг в библиотеке, образцов пленок, жнецы начали поиск идеальной кандидатуры. Увы. Несколько часов прошли зря. Никто не подходил. — Ты вот понимаешь, надо чтобы вот… Как по голове обухом! Ну мы же посредники между Богом и людьми, что это такое, — взвыл Сатклифф. Молодой мужчина решительно поправил очки и, схватив Нокса, потащил за собой в земной мир. *** Сеймей вернулся. Разумеется его возвращение начало портить и без того хрупкие отношения между Соби и Рицкой, испорченные нежеланием Агацумы делится информацией насчет Семи Лун и прочего. Брат быстро завоевал внимание и доверие Рицки, постепенно отдаляя юношу от Бойца, хотя и младший Аояги упорно пытался доказать себе и другим, что именно Соби его пара. Увы, Агацума понимал, нет, чувствовал — то доверие и начало отношений уже не вернуть. Хорошо, что он всегда держал себя в руках, не переступая граней. Несколько поцелуев, признание в любви, обещание защищать и быть на его стороне — всё было настоящим. Жаль, уже в прошлом. Скоро обьявится истинный младшего Аояги. Он уже слышал об это от самого брата Рицки. Сеймей сумеет устроить всё так, как ему необходимо. Аояги-старший задумал что-то новое, весьма серьёзное, судя по тому, что пришлось лететь в Лондон и сейчас вместе с младшим братом носился по городу, оставив Агацуму на набережной, благо приказов никто никаких не давал. Хотя… Агацуме порой казалось, ему уже плевать на приказы. На вдобленные в голову правила, внутри все было истерзано, измучено, будущее — темная дыра, он сам не понимал, что делает и зачем. На парапете сидел невысокий юноша. Удивительно ровно, словно не боялся, что вот-вот упадет. Темные волосы, ушки, руки в черных перчатках. Совсем юный. Он обернулся — сверкнули синие, красивейшие глаза, словно подросток и не человек, но вот боль — вполне человеческая. «Прыгнуть хочет?» — мелькнула мысль в голове Агацумы. — Суицидальный настрой? — О, кто-то хочет поиграть в рыцаря и попытаться меня «спасти», — с сарказмом ответил юноша, еще раз недовольно взглянув на собеседника. — Нет. Могу присоединиться, — садясь на парапет, ответил молодой парень. — Вот как? Вперед, — легко оттолкнувшись от железа, падая вниз, сказал подросток. Агацума замешкался всего на секунду, но тут же прыгнул вниз. *** Соби открыл глаза. Холодно. Это первое, что он мог сказать с полной уверенностью. Больше ничего. Там, где он находился, было достаточно темно, освещение — несколько свечей или тусклых ламп. Лежа трудно разобрать. — Тебе трезвонят битый час. Я взял трубку — сказал ты занят. — Не учили не брать чужие вещи? — блондин вздохнул, поежился, в здании еще и сыро было, словно в склепе. — Сбавь тон. Ты-то и вовсе прыгнул за мной по первому зову, — в голосе подростка была сплошная ирония. — Разные вещи. Соби приподнялся и замер. Он лежал в гробу. На крышке соседнего сидел тот самый юноша. В руках он держал чашку, на плечах тёплый плед. — Ты в похоронном бюро. Тебя спасли. Высота там приличная. Ну-с, поговорить не хочешь? — На тему? — Соби все ещё осматривался, куда его судьба занесла. — Зачем прыгнул? — Захотелось, — хмуро ответил Соби. Мысленно он проводил подсчёты как так вышло, что его спасли. Высота действительно была серьезной. — Часто такие желания возникают? — поправляя плед, спросил юноша. — Периодически. Где мой телефон? Граф не был удивлён поведению парня. Странноват конечно, но вроде бы ничего особенного. Юноша кивнул на смартфон лежащий на соседнем гробу. Соби пошатываясь — все мышцы болели, выбрался из гроба. — Я сказал, где ты. Ну, чтобы забрали. Сеймей какой-то звонил. Что-то кричать пытался, но мне мои барабанные перепонки дороже, я отключился. — И что он сказал? Граф пожал плечами. Он не особо вслушивался в чьи-то беспорядочные ругательства, произнесенные подобием командного тона. Соби набрал Рицку. Тот взял трубку не с первого раза, а потом несколько секунд молчал. — Все в порядке, Рицка? — решился спросить Агацума. — Да. Послушай. Так сложилось… Послушай, все это неправильно, я не предатель. Нужно найти какой-то выход. Вы, вам нужно познакомиться! — Всё в порядке. Ты останешься моим другом. Это не то, о чём нужно беспокоиться, — Агацума сам не ожидал от себя настолько спокойного, рассудительного тона. Неужели, действительно внутри все давно умерло? Вместе с надеждой потерялось умение что-то чувствовать? Было ясно, почему Аояги так себя ведёт, всё-таки он был прав, приехали в Лондон они за боевой парой Рицки и сейчас кажется Аояги-младший не знал что делать, но уже нашел общий язык со своим партнером, не зря же знакомить хотел. Рицка опять замолчал. Ему трудно было подобрать слова. Он был сбит с толку настолько, что не было ни одной здравой мысли. — Соби, послушай… — Прости, Рицка. Я немного занят. Позвоню позже, здесь со связью проблемы, — парню не хотелось слышать ничего, пустая трата слов и лишняя встряска для Рицки. Юноша, сидящий на гробу, смотрел на все с каким-то пониманием. — Врать не очень хорошо, — наконец пожурил неожиданного гостя бюро незнакомец. Соби вздохнул. Было что-то удивительно новое в голосе юноши. Прежде ни от кого не слышал такого тона. Будто он сам понимает, говорить не стоит, но и отказаться от этой глупости не хочет. — А зачем правда, если от нее тошно? Ему станет легче, если я скажу «Ты уничтожил последнюю надежду, на то что есть еще те люди, которые знают что такое верность»? — Как высокопарно. Отомсти. Найди кого-нибудь получше, — стараясь говорить беззаботным тоном, дал совет юноша. — Зачем? Это что-то изменит? Пусть будет счастлив, кто-то же должен выиграть в этой ситуации. Вести себя подобным образом, всё равно что добровольно в грязи испачкаться. — Да уж, — всё, что смог сказать граф, понимая — в чём-то он с этим человеком похож. Он тоже не хотел мстить, первые минуты, конечно, хотелось всех убить, но потом внутри появилась пустота. Рана постепенно затянется, наверное, но шрам болеть будет всегда. Граф несколько минут молчал. Смотрел куда-то в пол, ничего не видя, не слыша. Странный вечер. Хотел просто выйти из клетки называемой «любимый дом» и на тебе, нашел приключения. — Куда собрался? До первого полицейского? Мокрый и в тине, тебя задержат, — заметив, что новый знакомый пошёл из помещения, разумно сказал граф. — Тебе какое дело? Шёл бы домой, родители волноваться будут. Могу отвести, конечно, мало ли откуда ещё спрыгнуть захочется. — Родители? — хмыкнул граф. Взгляд блондина на пару мгновений стал живее, словно он сетовал на самого себя за свои слова. — Они самые. Волнуются наверное, пока ты свою драму пытаешься в Темзе утопить. Знаешь, — Соби повернулся к юноше, — цени близких. Не рискуй собой. — Я не рисковал, — вполголоса перебил граф, — да и никто волноваться особо не станет. Я не преувеличиваю, я понимаю прекрасно свою ситуацию. Ладно. Хочешь — отведу, где переночевать можно, будешь уходить — ключи оставишь в месте, где покажу. Обсохнешь — в себя придёшь. — Мои деньги в отеле, — предупредил блондин, вытаскивая из волос какую-то мерзкую водоросль. — Я про деньги что-то говорил? Да и кажется мне — тебе в твой отель совсем не хочется. Соби кивнул. Опять юноша вел себя непривычно по-взрослому, без допросов и истерик присущих его одногодкам. Решал проблему, не пытаясь сунуть нос в чью-то душу, это было приятно. Граф встал с гроба, подошел к захламленному старыми венками и сухими букетами столу, нашел ручку и бумажку, написал несколько строк и повел блондина за собой, вглубь помещения. Спустя пару минут они вышли в тихий переулок. Людей здесь не было, улочка казалась заброшенной. Не верилось, что он в Лондоне. — Не боишься что к маньякам отведу или черным трансплантологам? — неожиданно с иронией спросил юноша. — А вдруг я извращенец-педофил и жду момента, чтобы зажать тебя в тёмном углу? — хмыкнул парень. Граф пожал плечами. Соби ответил таким же, равнодушным взглядом, ему было всё равно, куда идти, только бы не в номер. Да хоть на лавочке ночевать. Шли они недолго, минут десять, вскоре юноша кивнул на ступеньки в подвал, а сам начал возиться с небольшим замком. Вошел первым, включил свет. В небольшом подвале было идеально чисто и очень уютно. Стены, обитые деревянными панелями, удобная мягкая мебель; создавалось ощущение, что здесь чьё-то маленькое, тайное логово, а не просто квартирка. — Ванна там, — юноша ткнул в совсем незаметную на фоне деревянных панелей дверь, — здесь кухни как таковой нет, но вот плита и вот холодильник. Там должна еда быть. — Это твой дом? Сиэль пожал плечами. — Не волнуйся, никто ночью не придёт — проблем не будет. Я здесь не живу. Но это жильё принадлежит мне. Граф сел на диван. Давно он не был в этом подвальчике, кажется, с тех пор как принял Стефана на работу. Собственно беглый жнец и был тем, ради кого это место сделали, здесь его бы никто не смог найти, а сейчас Стефан жил, как и все слуги, в поместье, так что сюда привести незнакомца можно было без лишних проблем. — В благодарностях я не силён, но спасибо. — Да и не нужно мне это. Меня зовут Сиэль. — Соби. — Мне интересно. Что такое для тебя верность? Лично твоё мнение. Агацума облокотился о столик. Безумно хотелось курить. Вечер казался таким странным, давно его судьба не забрасывала в подобные передряги. В последнее время все было до безумия однообразно. Одни и те же проблемы — локации разные. В дверь подвала постучали. Сиэль недоуменно посмотрел на дверь, а потом поежился, поморщился — он уже знал, кто это. — Поздние гости? Я открою, — кивая на настенные часы, на которых было давно за полночь, предложил блондин. — Входи, — будто не обращаясь ни к кому, словно отвечая своим мыслям произнес юноша. В подвал вошёл Михаэлис. Несколько долгих секунд он всматривался в юношу, хорошо что, кажется, с ним было всё в порядке. Граф сидел на диване, в пледе, отстраненный и абсолютно спокойный. — Вернёмся к моему вопросу? — граф даже не шевельнулся, глядя на блондина напротив. — Верность — это выбор. Осознанный и сложный, но в какой-то степени радостный, ведь у тебя есть кто-то или что-то ради чего ты живешь. — Поучаствуешь в нашей дискуссии? Я интересуюсь, что такое верность, — граф скосил взгляд на Михаэлиса, крайне недовольного то ли незнакомцем, то ли тем, что услышал от него. — Добровольно наброшенный на шею поводок, под бравадой принципиальности и сантиментов. Главное же что в сердце, а не с кем тело, — с ядовитой иронией сказал Михаэлис. — Если это поводок, то это не верность. Это глупость. Верность, это когда тебе никто другой и не нужен. Ты и не замечаешь других, есть друзья-знакомые. По-настоящему важный человек один. Не нужно сдерживаться, глядя на других, тебе попросту противно, когда тебя касается посторонний человек. Есть тот, кто на это имеет право, кому ты себя доверяешь. Все просто на самом деле. Граф наблюдал за Соби не мигая, тот держал в руках чашку, не смотрел ни на кого, проводя тонким длинным пальцем по ободку, равнодушным тоном говорил самые правильные, по мнению графа, вещи. Удивительно. Редко кто мог сказать нечто в таком стиле. Этот странный, высокий парень, насквозь вымокший и перепачканный в тине, неожиданно оказался находкой. — Очень поздно. Вам пора домой, — брюнет смерил блондина недовольным взглядом, но сделал шаг вперед к графу. — Это ты так решил? — юноша облокотился о спинку дивана, насмешливо глядя на бывшего дворецкого. — Разумеется, нет. — Знаешь, Себастьян. Я чувствую, ты настроен устроить нечто в духе ревнивой сцены. Выбирая тебя, я искренне надеялся, ты то не будешь вести себя как моя невеста, закатывающая истерики по поводу где я был поздно вечером и кто это со мной рядом. Да и то, она имела на это право. В любом случае, — граф встал с дивана, подошел к гостю, — спокойной ночи. Насчет твоего определения верности, я согласен с каждым словом. — Почему? — подняв голову, спросил Соби. Юноша стоял совсем рядом, теперь он наконец-то смог рассмотреть его лицо. Какие же синие глаза. Словно идеально выполненный рисунок, синий цвет переливался как драгоценный камень на свету. Но это были всего лишь блестящие от сдерживаемых слез глаза. — Потому что это правильно. Научится бы жить еще, после того как случается нечто, после чего внутри как выжженое поле. Сиэль, склонив голову, так же смотрел в лицо незнакомца. Интуитивно он понимал, ситуации у них в чем-то похожи. Было видно, Соби совсем молодой, но морально измучен как последний старик. Взгляд такой же как у него самого, потухший. Круги под глазами, заостренные скулы. — Не надо так смотреть. Я знаю, зрелище жалкое, — хмыкнул художник. — Что есть то есть. Но это поправимо. Все проблемы тут, — граф коснулся виска, — в наших головах и увы, это никакой врач не поправит. Да и зря так строго, глаза у тебя как танзанит. Редкий камень, очень красивый. Цвет глубже аметиста. Михаэлис даже не знал, как реагировать. Граф редко… Нет, давайте откровенно, никогда не делал комплиментов вслух, если только это не была очередная уловка. Сейчас он был искренен, больше того, на несколько секунд действительно засмотрелся на незнакомца. — Художник? — с интересом спросил Соби, удивившись такому сравнению. Танзанит. Надо же. — Музыкант и весьма посредственный. Мучаю скрипку и нервы окружающих пару раз в неделю. Выспись, — посоветовал граф. Юноша пошел на выход, брюнет отправился за ним. Только они вышли из подвала, поднявшись по лестнице на улочку, Михаэлис заскрипел зубами, казалось граф специально себя ведет подобным образом. — Попытка заставить меня ревновать? — язвительным тоном произнес дворецкий. Сиэль остановился в двух шагах от подвала. Подозрение Михаэлиса было каким-то гадким, нелепым, таким же, как и та сцена измены в спальне несколько дней назад. — Прекрати. Мир не вертится вокруг твоей персоны, а мои поступки не всегда продиктованы каким-то зловещим планом. Зачем ты пришел? Я не звал. — Не надо лгать! — Себастьян схватил юношу за плечо, заставляя обернутся. — Руки убери! Ноль реакции. Дворецкий вскипел, глаза, как у зверя, давно алые, длинные пальцы впились в плечо, но граф даже не чувствовал боли. Сиэль понял только то, что от ужаса он даже двинутся с места не может. Дело не в ярости дворецкого, не в его зверином взгляде, а в том… Что у него на лбу было написано, ещё немного и он сорвется, набросится, поступив так, как считает правильным. Он не боялся дворецкого. Никогда. Он ненавидел зверя внутри демона и именно этого зверя остерегался, зная, что он сродни тем, кто когда-то его мучил. — Не надо меня боятся! Это оскорбительно, вы ведь знаете, я… — Руки убери! Я не боюсь тебя. Я тебя презираю. Мне противно, когда ты меня трогаешь и я даже не знаю чего теперь от тебя ожидать. Ты способен на все, я зря тебе доверился. — Именно на все. И было бы неплохо, если бы кое-кто об этом не забывал. Граф отвернулся, запрокинув голову сделал глубокий вдох. Мерзкая история, сюрреалистичное развитие событий. Подумать только, Михаэлис ему напрямую угрожал. Докатился. — Браво. Чего же мне ожидать? Что ты опустишься до состояния животного в который раз, но на этот именно я стану твоей жертвой. Хочешь меня растоптать, верно? Что такое, боишься, зря столько лет старался? Теперь то понимаешь, хорошего отношения к себе не получишь, так хоть с помощью насилия возьмешь то, что считаешь своим? Чувствуя бег мурашек по позвоночник, Михаэлис отступил назад, понимая, натворил немыслимое количество глупостей. Граф говорил язвительным тоном, в котором было столько боли — дворецкого и выводило из себя услышанное и в то же время он ненавидел себя. — Отойди от него, — донеслось откуда-то сзади. Демон проигнорировал. Он не знал, как поступить, одно было ясно — юношу нужно уводить отсюда и любым способом заставить выслушать. — Загрузка Системы. Импульс. Михаэлиса отбросило на несколько шагов, из носа потекла кровь. Демон, не разбираясь, каким образом блондину удалось его дезориентировать, поменял цель. — Ты то куда свой нос суёшь? — рявкнул Михаэлис, обернувшись к блондину, что посмел вмешаться. В пару шагов оказался рядом, не скрывая звериного взгляда, схватил защитника за горло, ожидая — вот-вот тот пожалеет о своем поступке. Нет, упрямый не испугался. Каким-то образом Соби удалось отпихнуть от себя напавшего, просипев застывшему от шока юноше, чтобы тот прятался в подвале. Сиэль моргнул. Михаэлис совершенно сошел с ума. Ситуация давно вышла из-под контроля. — Стефан! — Здесь! — молодой мужчина в костюме спрыгнул с крыши, кажется он бежал достаточно долго. За ним следовал еще кто-то в красном. Стефан на ходу оттащил графа на несколько шагов в сторону, загораживая собой. — Его вытаскивай тоже! Жнец кивнул. Грелль, скривив в ухмылке губы, извлек бензопилу и вихляющей походкой подошел к Михаэлису. — О, а вот и папочка, — протянул Грелль, нетерпеливо замахиваясь косой на Михаэлиса. Брюнет скривился. Легендарного еще не хватало, сам Грелль сильный боец, что уж о Гробовщике говорить. — Граф, идите-ка чайку попейте, смертнику своему помогите, мы тут сами развлечёмся. Стефан открыл двери подвала, словно приглашал Агацуму и хозяина в роскошную гостиную. Сиэль взял за руку недоумевающего, ошарашенного Соби и повел за собой.