***
Чтобы это место работало, нужны не только деньги, но и связи. Особенно связи с хорошими адвокатами, чтобы местечко не закрыли. Намджун, по совместительству владелец всей этой вакханалии, имеет такого очень хорошего и опытного хена, с которым учился вместе еще в былые годы, а дружил еще раньше. — Я не буду работать в твоем борделе, Ким Намджун, — сказал тогда Юнги, делая глоток пива дома у младшего. Тот уже взмаливался над ним и строил грустную морду, но Мин был непреклонен. — Хен, да ладно тебе! Ты же не на шесте вертеться будешь. Просто разбираться с контрактами и повестками в суд, — шмыгал носом Нам и отпивал свою воду. — Именно. Мне придется бывать там чаще, чем я хочу. Тем более этот клуб для геев, — фыркал Мин. — Для бисексуалов, хен. Там и девушки есть, но тебе они как-то не особо интересны между прочим, — кашлял Ким, на что старший подавился. — Я не могу доверять кому-то так же, как тебе! Я же не просто отчеты на тебя вешать буду, а важные вещи, которые могут разрушить все, что я так долго строил, хен, — жалостливо говорил младший. И Юнги, долго думая закрыв глаза, согласился. А теперь Юнги стоит за барной голубой стойкой с розовой линейной подсветкой наверху. Как он согласился? Непонятно. Просто Намджун сказал, что бармен его уволился, а раз Мин работал когда-то там в студенческие годы барменом в клубе, то и здесь сможет. И вот он стоит, натирает стаканы и слушает болтовню какого-то мужика в костюме. — И, представь, я, ик, весь такой красивый хочу пригласить ее на свидание, а она мне дает пощечину! Ты представляешь?! — Отчаянно говорит мужчина и выпивает шот. — Не надо было ее за руку хватать, — фыркает Юнги, подходит к другому заказчику, слушает его, а потом быстро делает напиток. — Что? — Удивленно спрашивает мужчина и тупит в барную стойку взгляд. Юнги двадцать восемь. Он привлекательный, взрослый и состоятельный мужчина со своими тараканами в голове. У него темно-каштановые волосы, лисий разрез темных глаз, множество колец на руках, худощавые ноги, сильные плечи и спина, которая постоянно устает от сидения за компьютером, кукольные губки, выразительные скулы и целых пять с половиной кубиков (!). Не мужчина, а сказка. У него на карте нулей больше, чем в ответе по физике, но питается он все равно чаще всего лапшой быстрого приготовления. Хотя готовит он божественно! Но кого радовать своей едой? Правильно, только себя. И то лишь под особое настроение… А так Юнги выучился на юриста и теперь разгребает судебные дела, подрабатывая то там, то тут. Он не задерживается долго на работе, где надо сидеть в своем кабинете с нелюбимым боссом за плечами и просто выживать. Если работа удаленная, то он еще потерпит, а так… Ни за что. — Юнги! — Кричит сквозь музыку подошедший менеджер-Сокджин. Мин оборачивается и наклоняется через стойку, чтобы услышать, что от него хотят. — Сегодня работаешь всю ночь. Я не могу найти тебе замену, прости, — говорит озадаченно Ким и улыбается грустно. Юнги шумно вдыхает воздух и поднимает брови. — Все, работай, — хлопает по плечу старший и идет дальше по своим делам, оставляя бармена за работой. Тот вздыхает и хмуро качает головой. Всю ночь придется торчать здесь. Черт… А так хотелось завалиться домой и выспаться, но не судьба. Музыка резко меняется, что означает, что сейчас на сцене сменятся танцоры. Юнги, параллельно делая джин для Билли, спокойно смотрит на сцену. На фоне играет песня из пятидесяти оттенков серого. «Earned It», если точнее. Мину нравится The Weeknd, поэтому он даже не протестует, смотря, как на сцене появляется красивая девушка в облегающей блузке и воздушной юбке. Она улыбается и подходит к своему месту, ловко хватаясь за шест. Мин отворачивается, видит парня в обтягивающей майке и кожаных джинсах и парня в колготках с мелкой-мелкой сеткой, небесно-голубой рубашке и красивом белье. Очень странно, но есть ли тут что-нибудь поинтереснее? Глаза падают сами собой на сочные бедра и прозрачные стрипы с розовой подошвой. Сам парень завороженно следует к своему месту слева от центра. На нем розовая легкая юбка ниже талии и пиджачок в клетку с рубашкой и галстуком. Юнги, вообще-то, считает, что такие юбки делают человека визуально мощнее, если бы не одно «но» — на парне черные высокие стринги. Он немного зажимается, разглядывает свои колени, а потом, оглядев весь зал, медленно опускается вниз с прямыми ногами. Он выгибается, ведет руками по голым ногам и обхватывает своими небольшими, как заметил Мин издалека, пальчиками тонкий каблук стрипов, складываясь в планку. Он также медленно выпрямляется. Видно, что его ведет в такт музыке. Он зачесывает волосы и крепко хватается за шест, начиная медленно раскачиваться. Парень вертится вокруг себя, а после отрывается от земли, медленно крутясь в воздухе. Юнги не раз видел стрип-пластику, но сейчас, видя этого паренька впервые, он открывает рот от шока и забывает, что, вообще-то, на работе. Какая работа, когда перед глазами такое? Он, как околдованный, пялится на парнишку. — Тебе что, Мочи в душу запал? — Мычит Сокджин, распластавшись с какими-то документами на барной стойке. Мин игнорирует его, не отцепляя взгляд от понравившегося парня. — Нет, — нагло лжет он, на что Ким недоверчиво поднимает бровь. — Ты можешь заказать у него танец, — резко говорит менеджер, и Юнги переводит на него зло-непонимающий взгляд. — Ну, а что? Ты парень хороший, а мальчишке нужны деньги, — жмет плечами Ким. — Я не сделаю этого.***
Чимин, спустя два часа после выхода в зал, возвращается весь запыхавшийся в гримерку. Он улыбается, пока Тэхен, еще не заметив его, поправляет одной из танцовщиц макияж. Она открывает глаза и кивает на друга своего визажиста. Тот оборачивается и сразу подбегает к другу, крепко обнимая и гладя по голове. — Ты просто молодец. Ты так хорошо выступил! — Говорит восхищенно Ким и берет в свои ладони пухлое личико счастливого друга. — Садись рядом. Я закончу с Хасэн и подправлю тебе макияж. Черноволосая танцовщица, сидящая на своем месте, мычит с закрытыми глазами одобрительно и улыбается слегка. Тэхену с ней легко работать, она любит тишину и спокойствие, поэтому никогда не мешает. Засыпает иногда правда, но это не так важно. Чимин берет полотенце и плюхается рядом, начиная себя обтирать от пота. Ким сосредоточенно делает стрелки водостойкой подводкой и высовывает язык от напряжения. — У тебя сегодня есть вип клиенты? — Интересуется Пак. ХаСэн фигуристая и очень привлекательная девушка, у которой сильные бедра, аккуратный изгиб талии и длинная шея. Естественно у нее есть постоянные клиенты, которые просят у нее личный танец. Сама она в третьей смене, и они пересекаются по четвергам. — Ммм, да, кажется ко мне пришла какая-то миниатюрная красотка, — хмыкает она и открывает хитрые глаза. А, ну, еще она по девочкам немного. Для мужчин она танцует лишь за деньги, а девушек обхаживает так, что любая гетеросексуалка несколько раз после подумает нужны ли ей вообще эти мужчины, когда есть девушки. Да и зачем гетеросексуалке идти смотреть на танцы у шеста в исполнении девушки? — Надеюсь все пройдет хорошо, — подбадривает парень. — А у тебя, Мочи? — Спрашивает она спокойно. — На меня сегодня так все смотрели… — тише говорит он и улыбается. — Особенно новый бармен. Девушка удивляется. — Юнги-хен? — Спрашивает она. Чимин не совсем понимает и мычит. — Шатен, невысокий, в черной футболке с красным драконом, — описывает Хасэн. — Я не разглядел, но, наверное, ты права, — задумывается Пак. Тэхен заканчивает с макияжем и поворачивается к другу. Он берет матирующие салфетки и аккуратно прикладывает их к медной коже парня. — Он довольно хороший, как мне показалось. Возможно, ты ему понравился, — говорит она игриво и улыбается. Чимин краснеет. Хасэн поправляет черный бюстгальтер, затягивает расстегнутый корсет и поправляет юбку. Выглядит она сногсшибательно. — Тэ, где плойка? Надо подкрутить концы, — спрашивает она у визажиста. — Посмотри в шкафу у двери, — отвлеченно говорит он. Девушка кивает и подходит к указанному месту, начиная рыскать по полкам. Резко она прислушивается и оборачивается на дверь. Она хмыкает и открывает ее. — Хэй, к тебе, кажется, гости, — ухмыляется Хасэн и отходит в сторону, давая Киму увидеть симпатичного официанта в черных брюках и фиолетово-розовой атласной рубашке с незастёгнутыми верхними пуговицами. Тэхен хмурится. Парень-шатен неловко улыбается своей очаровательно-детской улыбкой и делает шаг в гримерку. В руках у него какой-то коктейль. — Хен, — говорит он своим ангельским голосом, — я принес тебе смузи из малины и клубники. Ты наверняка устал, — это звучит настолько по-доброму, так нежно, что Чимину стало немного неловко, с такой любовью парень смотрел на его друга. Но Тэхен не перестал хмуро наблюдать за парнем. Пак ударяет его локтем в бок и головой кивает на официанта. Тэ закатывает глаза и поднимается, забирая смузи. — Он так говорит спасибо, Чонгук-и, — говорит Чимин и улыбается парню. Тэ снова закатывает глаза. — Можешь идти, — говорит он и садится за стол, перебирая зачем-то косметику. Пак качает головой и смотрит с сожалением на расстроенного парня. — Ладно, простите. Зовите, если что, — говорит он и выходит. Хасэн хмыкает, качает головой, но молчит. А Чимин не собирается молчать. Он зло дает подзатыльник другу и хмурится. — За что?! — Вскрикивает парень, отрываясь от «важного» дела. — За то, что ведешь себя так! Он за тобой бегает, как незнамо кто, приносит тебе еду, воду, смузи, мать твою. Он сюда устроился работать, потому что боялся за тебя, а охранником его не взяли. Обратил бы на него внимание, Тэхен, — причитает злобно Пак. — Ты же знаешь, что мне нравятся парни постарше, помощнее, а он еще ребенок, — фыркая, бурчит Тэ. — Кого ты обманываешь? — Говорит он, качая головой. Чимин поднимается, быстро натягивает одежду и выходит молча в зал, под провожающие взгляды Тэхена и Хасэн.***
«Я не сделаю этого», — сказал Юнги, а теперь уже усомнился в своих словах. За его барной стойкой сидит какая-то девушка и активно обсуждает со своей, не менее пьяной, чем она, подругой, что заказывать стриптиз мальчиков — это очень даже круто. С учетом того, что выбор на индивидуальных танцоров у них большой, так как почти каждый готов станцевать. — У него были такие мускулы, господи. Так и хотелось потрогать! Жаль, что нельзя, эх, — разочарованно выдыхает одна и отпивает свой апероль, что благодушно налил Юнги. — Прям… настолько легко заполучить мальчика наедине? — Воодушевленно спрашивает ее подруга, не веря в происходящее. — Ах, а можно того мальчика пассива в юбке? — Спрашивает она с красочным ахом. — Он симпатичный такой. На все готов, наверное. Главное — заплатить. Мин сдавливает в руке бокал и разбивает его. Девушки оборачиваются на мужчину-бармена, что убийственным взглядом смотрит на клиенток. Они обе пугаются, и одна пинает другую в бок локтем. — Пошли, а то странный он какой-то, — тихо шепчет она и поднимается, бросая пару купюр на стол. — Ну ты и страшный конечно, — хихикает подошедший Джин. — Бокал вычту из твоей зарплаты, — так же весело говорит он и делает заметку. Юнги закатывает глаза. — Ну так, чего такой грустный? — Три тысячи вон отобрали, — дерзит Мин. — С твоим доходом я бы забрал больше, — хмыкает Ким и поднимается. — Работы ещё много, пока! Мин скучающе оглядывает зал и вздыхает. Он никогда не понимал тех, кто идет работать в такие клубы добровольно. Юнги вот заставил друг, но он бармен, а не танцор. Неужели людям настолько не хватает внимания, что им приходится торговать своей красотой? А с другой стороны, чем отличается такая торговля от моделей нижнего белья и подтанцовки в каком-нибудь бойсбенде с оголённым торсом. На тебе провокационные наряды и определенная аудитория извращенцев. Если бы Юнги умел танцевать и не имел денег, пошел бы он сюда? Определенно нет. Даже со всем набором охраны, ты беззащитен перед чужими глазами и чужой фантазией. Ты полностью гол для них, даже если на тебе до сих пор одежда. Тебя в любой из дней могут зажать, когда ты будешь выходить с чёрного входа. А зная какие люди сюда приходят, живым ты не вернёшься. Юнги хмурится и делает коктейль на автомате. В его поле зрение резко попадает кто-то чужой. Он поднимает голову, выходит из своих мыслей и… К нему идет тот самый парень. Тот, что танцевал в пушистой розовой юбке, которая и сейчас на нем. Он виляет бёдрами, хмурит брови и сверлит впереди себя какую-то точку. Юнги ежится и смотрит весь во внимании. Парень еще не подходил сегодня к нему. Танцор пыхтит и садится за барную стойку. Юнги, надо поговорить с ним, давай! Давай же! — Работаешь в зале? — Спрашивает Мин и***
По коже проходят мурашки. Чимин быстро переодевается и копошится, поджимая губы. Наряд он забирает с собой в черном пакете, а сейчас на себе поправляет майку, футболку и большую толстовку. Тепло — залог неиспорченного настроения на морозе! Пак оглядывается на других танцоров, которые эмоционально выдохлись и теперь спокойно, но быстро собирали вещи. Тэхен был таким же. Он складывал свои кисти в большую косметичку и о чем-то думал усердно. Чимин вздыхает и мотает головой. Он подтягивает штаны, поправляет лямку рюкзака и набрасывает на голову капюшон. Никто сюда не приходит от хорошей жизни. Большинству здесь нужны деньги, Чимин же в них не так сильно нуждается. У него стипендия и кураторство, поэтому в вип он работал всего два раза за все время здесь и то в день перед оплатой квартиры, когда денег не хватало совсем. Тэхен же… Тэхен же нуждается не только в портфолио, но и в уверенности, что его друга не свернут где-то у клуба и не запихнут в машину. Пак ёжится и ловит взгляд Тэ, кивая на дверь. Тот кивает в ответ и собирается резвее. Чимин разворачивается и выходит в коридор, следуя вдоль спокойным уставшим шагом. Он выходит через черный вход и падает спиной на стену здания, глаза устремляя в небо. Он получил то, чего хотел. Но не слишком ли выматывает его это? Нужно ли это ему так сильно, как он думает?«Если ты будешь не любить свое тело, то рано или поздно ты встретишь человека, который будет любить тебя только за него»
Потому что я нуждаюсь в этом. Чимин кусает щеку с внутренней стороны и вздрагивает, когда дверь распахивается резко. Появляется Тэхен. — Такси заказал? — Спрашивает он. Чимин мотает головой и достает телефон, заходя в приложение. Стоя у главной дороги, уже через пять минут подъезжает черный Шевроле. У обоих нет настроения совсем. Оба мрачные и ушедшие в себя. Они едут в тишине. Играет ненавязчивый тихий поп и водитель нормальный кажется, не докапывается и молчит. Обычно им попадаются после тяжёлой смены какие-то придурки, но сегодня судьба расположила их к себе, давая фору на отдых. Им на учебу через четыре часа, а они только едут под рассвет. Тэхен оборачивается на молчащего старшего и слегка улыбается уголками губ, пытаясь подбодрить. Он кладет руку на чужую и ненавязчиво поглаживает. Чимин приподнимает бровь, удивлённо оборачиваясь на парня, что смотрит уставше и сочувствующе. Они не говорили почти после того, как Чимин вышел и вернулся, чтобы подправить макияж и выйти снова. — Тэ, — начинает тихо Пак, — что ты думаешь о том официанте? — Чимин, — Ким сразу же цокает, отворачивается от друга и отпускает его руку, качая головой. — Может… Тебе стоит уволиться? — Эти вопросы никак не связаны и Тэ это знает — хмуро смотрит в окно. — Я говорил, что без тебя никуда не уйду. Или ты уходишь, или мы остаемся оба. Мне-то ничего не будет, а за тебя я очень сильно боюсь, — говорит строго визажист и смотрит в невинные глаза напротив. — Ты же знаешь, что я не могу, — говорит с жалостью Чимин. — Пока все не устаканится, я не могу уйти оттуда. — Тебе не нужно это, Чимин. Это всего на несколько часов. Я вижу, как тебе страшно выходить потом в зал. Это того не стоит, Чимин. Ты сможешь справиться и без этого. Ты выглядишь, словно напуганный котенок, когда они смотрят на тебя не в танце, — говорит Тэхен и поджимает губы, вспоминая то, как выглядывал из-за кулис. — Столько лет не мог, а сейчас смогу? Я нашел свое успокоение, это стоит того, — говорит Чимин обиженно и опускает глаза. — Ладно, прости, просто… Айщ, да, твое спокойствие мимолётное важно, но не тогда, когда после ты не чувствуешь себя в безопасности! — Качает головой Тэ и говорит с таким сожалением, что Чимин поднимает глаза и стыдливо краснеет. — Этот разговор ни к чему не приведет, — тихо говорит он. — Да, ты прав, — выдыхает младший и откидывается спиной на дверь. Чимин смотрит с сожалением, и Ким тянет его на себя, заставляя откинуться на свою грудь. В Сеуле, вдоль большой реки Ханган, хорошо виден рассвет. Он игривый, светло персиковый, лёгкий. Уже утро, он только-только просыпается после тихой ночи вторника, готовясь освещать заблудившимся уставшим людям путь. Его лучи освещают темные салоны машин. Эти лучи попадают на личико Пака аккуратным светом. Парень улыбается слегка, расслабленно. Идти на учебу совсем скоро, а он здесь, сидит с лучшим другом в такси и наблюдает, как главная река Кореи плещется вдоль берега, принимая солнце в свои объятия. Его жизнь так спокойна в эти моменты. Пока что.***
На протяжении месяца все идет своим чередом. Чимин усердно пишет конспекты на парах, бегает по преподавателям за дополнительными сдачами, чтобы получить автомат, веселится с Тэхеном в караоке, а ночью работает без продыха, зыркая недовольно на бариста. Непонятно, почему он так привлекает его внимание, но что есть, то есть. Скоро начнется тематическая неделя, которая проводится каждые два месяца. В такие дни особенно много клиентов и мороки. Сокджин все ходит и жалуется, что надо закупать костюмы, заполнять предзаказы и прочая муть. Пак ему явно не завидует! Но и ему самому придется несладко. У них нередко проходят какие-то тематические дни. Самым постыдным был день «БДСМ», когда на Чимина нацепили корсет, высокие стрипы-сапоги по бедро и дали в руки плетку. Впрочем, плётку он кинул в какого-то извращенца, пытавшегося залезть на сцену. А вот корсет все ещё хранится дома в шкафу! Чимин собирает свой портфель и оглядывает свой стол, на котором лежит недописанный конспект по психологии. Он смотрит на него расстроенными глазами и все-таки берет с собой. В перерыве допишет, ничего страшного не случится. — Ты скоро? — Кричит Тэхен с кухни. Он уже в полной боевой готовности. — Нанеси крем, чтобы я не мучился на месте, — напоминает он. Чимин закатывает глаза, но берет с чужого туалетного столика крем и быстро наносит на лицо тонким слоем. — Спасибо, — хмыкает Тэ и заходит в комнату за своей сумкой. — Пошли быстрее. Чимин кивает и, забросив на плечо портфель, выходит в коридор. Ким поправляет волнистые волосы, а старший в это время закрывает их квартиру на замок и отходит, улыбнувшись. Они едут своим ходом. Чимин бурчит и пишет какую-то дополнительную работу на телефоне, чтобы потом дома улучшить этот черновик и сделать полноценную работу. Легче работать на уже каких-то записях и мыслях, чем на пустом листе. Тэхен же то спит, то флиртует в перерывах сна с каким-то парнем. Пак вздыхает, но он уже привык. Его друг не может быть без внимания своего пола и это совершенно нормально! Чим принял это уже в самом начале их общения. У Тэ просто есть определенная эмоционально-социальная батарейка, которую надо заряжать разными людьми и разным вниманием, чтобы чувствовать себя полноценно хорошо. Даже если Ким делает вид, что он бесчувственная сука, ему льстит все это. Парень рядом с ним делает ему комплименты, пытается подобраться, а Тэ ледышкой встал и задрал нос кверху. Гордый. Чимин улыбается и поднимается, кивая другу, что им выходить. Ким кивает в ответ, говорит что-то парню, обескураживая его, и выходит на остановке. — Даже номер не дал? — Хихикает Пак. — Даже номер не дал, — ухмыляется Тэ и подхватывает друга под руку. Они идут в клуб и заходят в помещение с черного входа. Охранник приветливо улыбается и слегка кивает головой. Парни ему так же кивают. Смена начинается через двадцать минут. Время идет.***
Юнги тяжело вздыхает и откидывается на спинку кресла. Через час начнется его смена, а он только-только составил план ведения судебного дела одной компании, которая забыла указать, что задержка товара не лежит на их ответственности, и теперь на них повесили целую стопку бумаг о компенсации. Идиоты. Вообще-то Юнги не работает юрисконсультом, но иногда бывает приходят крупные дела за большие деньги. Тогда он не против влиться. Мин поднимается со стула и быстро отправляет на почту своего клиента примерный план. Второй день работы, и он успел только прочитать внимательно дело и сделать эту заготовку. Он любит работать в каком-нибудь вкусном отдаленном кафе, в котором никто тебе не мешает. Атмосферные стены, столы и диваны. Тут приятно сидеть и погружаться в себя, попивая кофе. Юнги бы с удовольствием сидел дома в четырех стенах, сгорбившись над компьютером, но смена обстановки помогает проветриться мозгам и не делать тупые ошибки в документации. Мужчина вздыхает, допивает свой американо и ставит на стол. — Спасибо, — говорит он милой баристе, что отрывается от телефона, улыбается и говорит: «На здоровье! Приходите еще». Юнги выходит из здания, прижимая ноутбук в чехле к себе. Брови немного сведены, а настроение уставшее и сонное. Надо бы быстрее ехать на работу, а потом и домой, чтобы выспаться и отдохнуть. Он спокойно садится за переднее сиденье, заводит свой черный матовый BMW и выезжает с парковки. Одна рука на руле, другая подпирает голову. Вся ночь еще впереди, а он уже устал и хочет закончить этот обычный, ничем непримечательный день. На работе его встречает какая-то странная суматоха. Вокруг все бегают, что-то ищут и один Юнги смотрит на это и молча наблюдает. — Чего встал? Иди переодеваться! — Говорит подбежавший Джин и вручает Юнги костюм. Мин смотрит на это все и поднимает ошарашенные глаза. — Я не надену это, — твердо говорит он и хмурится. — Наденешь! Сегодня день такой, нужно надеть, Юнги, не выкаблучивайся, — Ким не церемонится и вручает одежду Мину. — Ты… Блять, чертов Намджун, — рычит он и как раз хватает директора за рукав, что хотел упорхнуть к своему горячо любимому работнику. — Ты хочешь, чтобы я надел эту дрянь? — Продолжает Юнги. — Хочешь, чтобы я выглядел, как стриптизер? Мин зол. Он не подписывался на это дерьмище. Он ни разу не надевал что-то такое. Ни дома, ни, тем более, на работе. — Это правила нашего заведения, Юнги. Прости, я ничего не могу поделать. Что такого в этом? — Улыбается слегка Нам и хочет уйти дальше, но его крепко держат и пилят взглядом исподлобья. Это предательство. — Посмотри на Мочи! — Говорит младший и показывает на мимо проходящего Чимина, которому надо было принести еще водички в гримёрку. Юнги переводит взгляд на парня. На нем еще не полноценный костюм горничной. Пышная черно-белая юбка с низом фартучка, что весь в рюшках, а сверху простая черная футболка, которую парень видимо надел лишь для того, чтобы не выходить полностью голым сверху. Он слегка улыбается и растерянно смотрит, прикрываясь пышным подолом. У Мина дыхание перехватывает, он шумно вбирает носом воздух и хватает Намджуна за грудки, утаскивая в сторону кабинета директора. Юнги втаскивает его туда и грубо запирает дверь. — Когда ты предложил мне работу, ты не сказал, что мне придется переодеваться в девчонку! — Рычит он и бросает костюм на диван. — Боже, Юнги, — вздыхает Джун и падает вслед за одеждой. — Это не «женская» одежда, это кусок ткани и твоя форма на сегодня. Ты не можешь говорить про «девчонку», когда дрочишь явно не на девчонку, а на парня в юбке. Разве этот костюм делает его «девочкой»? — На кого? — Возмущается Мин. — Джин сказал, что ты запал на Мочи, — спокойно говорит директор. — Ты что, просто не хочешь перед ним показываться в таком виде? — Удивленно приподнимает бровь он. Юнги краснеет***
В клубе сегодня людно. Вокруг сцены образовалась целая толпа. Это смущает и возбуждает интерес одновременно. Среди столиков бегают официанты в разных нарядах. В головёшке Чимина сразу пробегает мысль, что надо показать Тэхену Гука, который одет в секс-костюм зайки: облегающее боди с вырезом на груди, который должен поддерживать грудь, даже если ее нет. Тот неловко кивает посетителям и прикрывается круглым подносом, что безусловно вызывает умиление. Хоть Ким и говорит, что ему нравятся мощные парни постарше, но такое ему очень нравится. «Зачетная задница», — думает Чимин и хихикает. Он встает у шеста и откидывает шею, показывая на всеобщее обозрение ее красоту. Костюм горничной, а точнее его юбка, состоит из двух слоев: пышная белая сборчатая ткань и черная, на которую и ложится небольшой фартучек. Рукава короткие, пышные, а на груди воротник: нежный и мягкий. На ногах матовые черные чулки. Чимин выглядит потрясающе. Он чувствуют на себе взгляды, когда крутит бедрами и прикусывает губу. Шест соблазнительно подзывает, и парень не в силах противиться. Он подпрыгивает и крепко хватается за него, ноги смыкая и начиная легонько крутится вокруг своей оси. Юбка слегка приподнимается и становятся видны короткие черные шортики. Просто на Чимине стринги, которые он не хочет показывать на всеобщее обозрение. Пока Джин-хен не сделал замечание, можно. Юнги за барной стойкой глотает слюни. Он чуть ли не давится ими и молится лишь о том, чтобы у него не встал от такого потрясающего вида. Когда партия Пака заканчивается под свист посетителей, он улыбается слегка, но лучезарно и уходит со сцены. В гримерке жарко, тело все влажное. Надо выпить воды и… Он видит Тэхена, у которого в руках бокал вина. — Тэхен! Ты же на работе, черт возьми, — бурчит Чимин и забирает бутылку, стоящую рядом со стулом. — Эй! Верни! — Протестует Ким, икает, ставит бокал и тянется за бутылкой, но валится на стуле. — Ах ты… Ах ты пьянь! — Пак взвизгивает и бьет парня своим снятым фартуком. — Придурок! Напился! — Ругается он и рычит. — Господи, придурок какой. Иди в подсобку. Если тебя увидит Сокджин-хен, он тебя кастрирует, — сквозь зубы говорит Чимин и берет Тэ за шкирку, стаскивая с места и таща в сторону подсобного помещения. Тот еле успевает перебирать ногами, пока его садят жопой на пол. — Приходи в себя, а я курить. Как только Джин-хен уйдет, выходи. А так веди себя тихо, ты же хороший мальчик, — приказывает старший и закрывает двери. У них это уже который раз. Обычно такое происходит под конец дня, когда Тэхену «скучно», а сейчас тот резко захотел напиться на работе (!) и с этим ничего не поделать. Чимин бурчит, накидывает на плечи свое приталенное пальто, чтобы не замерзнуть вечером с всё ещё горячим телом, и осторожно выходит на улицу. В лицо дует прохладный освежающий воздух. Пак делает глубокий вдох. В последнее время накопилось всего слишком много: работа, учеба, проблемы в личной жизни (ее нет) и подавленный вредный Тэхен. Все это выматывает до такой степени, что хочется бросить все и закрыться в своей комнате, не видя солнечного света ближайшее никогда. Чимин забирается рукой в карман и вытаскивает свои тонкие «бабские» сигареты и зажигалку. Он закуривает. Отсутствие личной беспокоит его уже несколько лет, в течение которых он одинок. Последним его человеком была девушка и тогда Пак и понял, что гей. И все. Парня он так и не смог найти, хотя лишился девственности по чистой случайности. Влюбиться — влюбился, переспать — переспал, но после этого все оборвалось. Так быстро и неожиданно, что Чимин только через пару дней осознал, что лишился девственности с каким-то левым парнем, который воспользовался им, как дыркой. Отвратительно. Пак морщится и поджимает губы, вспоминая тот тяжелый выпускной год. — Ты чего? Брюнет подскакивает и удивленно смотрит вниз, откуда идет звук. Там на картанах сидит тот самый бармен Юнги, который напрямую ему сказал, что считает, что Чимину не хватает денег. Вот только сейчас Пак краснеет и поправляет подол платья, ведь Юнги сидит так низко, что может подглядеть под чужую юбку, а еще… он в таком же костюме, отличным лишь фасоном. Черная рубашка с присобранными рукавами и в меру пышная юбка с белым фартуком. А еще чертовы белые лямки с «крылышками» на плечах. И если Чимин в черных чулках, то бармен в белых. Щеки сразу все красные, уши тоже. Нельзя быть таким красивым! — Тебе не холодно? — Спрашивает Пак, не подумав. На нем-то пальто, а на этом что? Правильно — ничего. — Ну, — задумывается парень и закуривает свои толстые сигареты. Бонд, нет? — Лодыжки мерзнут. Знаешь, не каждый день надеваю чулочки, — хмыкает он. — Но тебе идет, — ляпает Чимин и еще больше краснеет, отворачиваясь и делая затяжку. — Оу, — удивляется он, — спасибо. Но тебе идет намного больше. — Юбка меня полнит, — выдыхает Пак и качает головой. — Мне кажется, что она наоборот подчеркивает твои бедра и… задницу, — на последнем слове бармен смущается и тоже отворачивается, затягиваясь. — Ты, — бурчит Чимин, поджимая губы. Он смутился, но он все еще недоволен поведением этого работника! — Ты не только грубиян, так еще и извращенец. — Эй! Ты буквально работаешь в стрип-клубе, куда приходят расслабиться и насладиться красивыми телами парней и девушек! — Возмущается Мин. — Но я здесь работаю, а не отдыхаю! — Противостоит ему танцор и топает ногой. Это выходит так мило, что у Юнги сразу спадает вся злость. Он смеется и поднимается с корточек. Он смотрит остро, по-лисьему. Чимин, кажется, краснеет еще сильнее и делает шаг назад, когда к нему приближается этот придурок. Он наклоняется к нему, упирается одной рукой в стену и смотрит прямо в глаза. Прямо в душу смотрит, черт. Пак сжимается и дрожит, отворачиваясь. Юнги хмыкает, тушит сигареты и поправляет подол чужой юбки, который поднялся в какой-то момент и, когда Пак надевал пальто, остался в таком положении, открывая вид на черные шортики, полоску стринг и… пах. Твою мать. — Следи за своей юбочкой, бейби-Мочи, — урчит своим приятным хриплым голосом бармен и открывает дверь, уходя в коридор. Чимин остается стоять весь съежившийся и с упавшей сигаретой. — Мать твою… — шепчет он и тушит носком ботинок окурок. Сердце ушло в пятки и теперь парень, спустя минут пять, идет на ватных ногах к гримерку. Он в шоке смотрит вокруг и подходит к подсобке, открывая ее. — Тэ, это просто пиз… Чего? Тэхена в подсобке не оказывается. Вина рядом тоже нет. — Какого…***
Чуть ранее
Тэхену скучно. Тэхену хотелось выпить, что он собственно и сделал. А теперь его отчитывают! И запирают в подсобке! Он пыхтит, пытается усесться так, чтобы было удобнее и чтобы все вокруг не плыло, но все продолжает плыть и это, скорее всего, не из-за положения, а из-за выпитой бутылки. Шаги. Неуверенные и осторожные. Джин? Джин так не ходит, у него уверенная и быстрая походка, это точно не он. Кто-то из танцоров? Но не слышно цоканье каблуков! — Тэхен-хен? — Слышится открывающиеся дверь и неловкий мягкий голос. Чонгук. Ким чуть ли не рычит, обидчиво поджимает губу и еле как встает. Он так устал от этого ребенка! Бегает за ним, строит влюбленного, а на деле ничем не отличается от других парней! Вот же лицемер несчастный. Чуть ли не смахивая слезы обиды, Тэхен выпадает из подсобки, пугая бедолагу. — Х-хен? — Бормочет он. Тэ пошатывается, ухмыляется и наступает на шатена, который поднимает в панике руки и спрашивает: — Я п-пришел спросить что бы ты хотел… Хен? Старший хищно облизывает губы. — Хен, от тебя пахнет перегаром… — тихо говорит Чон. — Гуки, — обрывает его кудрявый и смахивает челку, открывая вид на кровожадные глаза. — Д-да? — Неловко мнется Чонгук. На нем все еще тот костюм и это его явно смущает. Он прикрывается и улыбается. Как он может выглядеть так искренне, когда играется с ним? Как?! Ни одного изъяна! Если бы Тэхен не знал, что всем парням от него нужно, он бы сразу же поверил Гуку! Но, увы, он все знает, поэтому хватает парня за руку и выводит из гримерки, сворачивая в противоположную от зала клуба сторону. Снова подсобка. Ким толкает туда младшего и запирает дверь. — Признайся, солнце, ты же хочешь меня, — горячо шепчет Тэ своим бархатным голосом и вжимает бедного парня в стену. Тот открывает рот от шока и отворачивается, поджимая губы и краснея, как спелая вишня. — О чем ты вообще говоришь? — Бубнит младший. — Тебе нужен от меня секс, да? Поэтому за мной бегаешь, как собачонка, да? Я дам тебе его, малыш, но при условии, что ты отстанешь от меня после, хорошо? Ты у нас взрослый мальчик, должен понимать, что меня привлекают мужчины постарше, а не такие малолетки как ты, усек? — Выплевывает Ким и чуть ли не рычит. Чонгук шарахается, хочет что-то возразить, но Тэхен, ведя короткими ухоженными ноготками по голому бедру, продолжает: — Я надеюсь у тебя большой член, потому что секса у меня не было уже три недели, — бубня. Ким заводит руку за чужую спину и тянет боди вниз, но его руки останавливают чужие сильные ладони. — Ким Тэхен-хен! Прекрати, пожалуйста, я тебя прошу. Я не знаю, что ты себе надумал, но я могу все… Боже, блять, — Чон откидывает голову и ударяется затылком о стену. Старший сел на колени и потянул ткань на паху влево, чтобы постараться потянуть боксеры вниз. — Хен! — Вскрикивает парень и старается убрать чужие руки. — Боже, хен… Младший садится на колени и поправляет свою одежду, пока Тэхен, обиженно и непонимающе, смотрит на него со слезами на глазах. Чон мотает головой и улыбается слегка, кладя ладони на чужие щеки. — Хен, ты такой глупый, — шепчет младший и хихикает. — Ты мне нравишься, правда, — говорит он ласково. — Очень нравишься! Я не хочу просто секса с тобой, Тэхен-хен, — звучит Чон искренне и нежно. Его глаза, словно россыпь звезд, отражает в себе целую вселенную. А у Тэхена слезы отражаются от блеклого света и в зрачках обида плещется. — Правда? — Всхлипывая, спрашивает он тихо и кладет руку поверх чужой. — Правда-правда! — Восхищённо говорит парень. Но Тэхен его восхищения не разделяет. Он смотрит недоверчиво и опускает голову. — Ты врешь, — твердо говорит он и старается подняться. Тело качается само собой, и парень старается не упасть. — Хен… — тихо зовет Чон и поднимается. — Не надо, — качает головой старший и улыбается. — Это не стоит того. Он выходит из подсобки. — Я тебя обыскался! — Обеспокоенно говорит Чимин, когда Тэ заходит в гримерку. — Тэхен… — останавливается он. — Ты… плачешь?***
Юнги неспешно выдыхает застоявшийся в лёгких воздух и смотрит на своего друга, который улыбается и отпивает свой облепиховый лимонад. — В общем, вот я тренирую эту проклятую группу, отправляю их на чемпионат, ибо меня уговорили, они приезжают с одной медалью на двадцать человек и меня спрашивают: «А чего они не все чемпионы». И я думаю: «Действительно. Это же не я ещё три месяца назад говорил, что они многого не добьются!», — Хосок закатывает глаза. — Моя же любимая группа заняла шесть призовых на девять человек! Одно первое место, одно второе и четыре третьих! Ха! — Чон улыбается широко своей фирменной улыбкой и начинает есть шоколадный чизкейк. Мин тоже улыбается и отпивает свой американо. С Хосок он знаком правда очень долго. Они даже учились в одном институте. Правда все на разных курсах: Мин на юриспруденции, Джун на бизнесе, Хосок на искусствах. Так и жили, встречались в общаге, пили каждые выходные в комнатах или барах, а потом случился выпускной, началась работа, времени стало меньше. Теперь стараются встречаться хотя бы раз в две недели, но Хосок порой приходит по отдельности к парням. — Ну, а у тебя как там все? Как на личном? — Чон ухмыляется и говорит последний вопрос странной интонацией. Ах черт. Намджун точно что-то рассказал. — У меня как не было никого, так и нет, — жмет плечами старший. — А как же тот танцор? — Коварно говорит Хосок и двигается вперед. — У нас много танцоров, — уходит от ответа Юнги. — Ну ладно, я сейчас вспомню его имя. М… Ма… Мочи! — Вскрикивает он и ударяет по столу. На них оборачиваются, и Мин шипит. — Он просто красивый, ничего такого, — закатывает глаза юрист. — А как же ваши обжимашки на улице? Нам вас видел! — Хоби хихикает и довольно откидывается на диван. — Хосок, — шипит Мин, — он был в сексуальном костюме, я немного потерял контроль, но ничего не было. — Значит он тебе нравится! — Нет! Просто… Просто нет, — бурчит Юнги. — Вау, наш старик наконец-то влюбился, — урчит Чон. — Будешь за ним ухаживать? Да ведь? — Нет, — отрезает парень. — Но Юнги! — Нет. — Ты упустишь свое счастье! Мин решает промолчать. Он оборачивается на окно улицы и вздыхает, пока Хосок причитает ему. Никто ему не нравится и ни за кем он не будет ухаживать. Разбежались тут.***
Мучения продолжаются. Мин вздыхает тяжело, как дед, и, опираясь о свою стойку, сгорает от стыда. Это платье… Боже мой, он умрет в нем здесь и сейчас. Прошло четыре дня, а он все еще не привык. Но привыкать и не надо, ведь скоро он его снимет. С Чимином-Мочи он так и не пересекался и лишь видел его на сцене. Тот танцует так же хорошо как и обычно. Юнги переводит взгляд на коньяк. Коньяк хороший, двенадцатилетней выдержки. А что если… Ну, это очень непрофессионально, но его все равно не выгонят еще недельки две, пока не найдется новый бармен. Мин плюет на все свое приличие и наливает себе сто миллилитров. Обычно он распивает, растягивает удовольствие, но это слишком палевно. Сорок семь градусов залпом? Да, спасибо. Мозги начинают постепенно плыть. Мин делает коктейли на пару со своей девочкой и понимает, что его не берет. Еще сто миллилитров. Джу смотрит косо, но молчит. Пока Юнги может работать, все равно. — Юнги-хен, апельсиновый смузи, пожалуйста, за мой счет, — говорит Чонгук и держит в руках свой поднос. Гук парень неплохой: немного наивный, не глупый, старательный, но порой слишком… добродушный. Он слишком много отдает, но ничего не получает взамен. Пьяное доброе сердце старика Юнги начинает таять. Никакие там Тэхены — друзья Мочи — не могут обижать его официанта, который так старается! — Эй, мелкий, сейчас вместе пойдем к твоему Тэхену, — ухмыляется Мин, чем вызывает на лице Чона удивление и смятение. Смузи сделать проще простого: апельсин, грейпфрут, банан и все. — Нет, хен, ты чего? Не надо, — пытается остановить его младший, но Мин уже доделывает смузи, открывает дверку и выходит в зал. — Джу, оставляю все на тебя! — Кричит парень. Девушка не успевает возразить, как Юнги хватает официанта и тащит его к гримерке. Он протискиваются через толпу. Мочи как-раз на сцене и уже собирается уходить. Мин улыбается. У него все плывет перед глазами постепенно. Фиолетовый свет размазывается так, будто он качнул фотоаппарат для расплывчатой фотографии. Розовый тоже отблескивает, погружает в себя парней. Ноги, кажется, немного проваливаются в пустоту, но Мин упорно идет вперед и врывается в гримерку. Чонгука заносит следом. В гримерке несколько танцорок и Тэхен. — Ты! — Юнги показывает на Тэхена. Вообще-то он немного знает, но много видит! — Почему ты позволяешь себе так себя вести?! Он к тебе со всем сердцем, а ты его гонишь! — Чуть пьяно ругается Мин. — Хен, не надо. Давай не надо, пожалуйста, — Чонгук держит его за плечо. — О чем вы? — Хмурится Тэхен и поднимается, складывая руки на груди. — Ведешь себя, как избалованная сучка, — шипит Мин и подходит ближе. — Возомнил из себя незнамо что! — Что происходит? — Со сцены возвращается Чимин и удивленно смотрит на Юнги. Все в гримерке смотрят на четверых парней, не понимая или лишь догадываясь о всей ситуации. — Не ваше дело, как я себя веду и с кем, — рычит Ким. — Думаешь только о себе, а о чувствах другого человека задуматься не хочешь? — Мне достаточно думать о чувствах своих близких, а не кого попало, — Тэхен хмыкает и смотрит на Чонгука, чтобы увидеть его реакцию. Ухмылка сразу спадает с лица. Чонгук смотрит в чужие глаза и не понимает, что такого он сделал? Чем он заслужил такое обращение? Стакан чуть ли не выскальзывает из рук, но Чон подхватывает его, проливает немного на себя и ставит молча и аккуратно на тумбу. Он разворачивается на пятках и выходит из помещения, закрыв дверь. Повисает молчание, Чимин обеспокоенно смотрит на Тэ, а тот, кажется, тихо задыхается. Больно. — Видишь, что ты натворил? — Злобно говорит Юнги. Пак от этой фразы крышу сносит. — Это ты все устроил! Это ты все натворил! — Чимин рычит и хватает за грудки бармена. Танцоры подскакивают и хотят разнять парней, но Юнги решает, что людей здесь слишком много и им надо уединиться. Он хватает за руку Мочи и тянет на улицу, чтобы подышать свежим воздухом. — Ты ничего не знаешь, но лезешь не в свое дело! Ты ужасен, ясно тебе? Ты довел моего друга, ты- Юнги прижимает его к стене и целует. Чимин подскакивает, вздрагивает всем телом и бьет по чужому плечу, но Мин настигает всем телом. От него пахнет перегаром, а на языке остается терпкий, горький вкус коньяка. Пак не любит такой крепкий алкоголь. Старший кладёт одну руку на шею, другую на бедро, поглаживая его сквозь слои пушистой юбки. Этот наряд возбуждает до коликов в пальцах. Чимин выглядит в нем просто неимоверно. — Придурок… — делая глубокий глоток воздуха, шипит Чимин. У уголков глаз скопились слёзки от беспощадного поцелуя. Парень просто давно не целовался — забыл, как надо. Юнги захватывает нижнюю губу и прикусывает. Губы у Пака просто… Просто чудесные. Они мягкие и сладкие, воздушные, будто сладкая вата. От этого голову сносит. Чимин скулит от укуса и открывает, Юнги на руку, ротик. Старший углубляет поцелуй, залезает рукой под подол платья ведёт с нажимом кончиками пальцев по задней части бедра. — Ах, Юнги! — Вскрикивает парень и выгибается так резко, что Мин начинает беспокоиться за целостность позвоночника этого гибкого танцора. Руки падают на шею старшего. Маленькие ручки сжимают плечи и их изгибы, чтобы не упасть к чертовой матери. Юнги действует: он целует под губой, целует подбородок и спускается к шее. От прохлады она покрылась мурашками. Мин лижет широко и прикусывает слегка, чтобы потом засосать участок кожи и получить по плечу. — Не… Мх, не оставляй засосов, — поскуливает Пак и кусает губу, чтобы не издавать больше таких звуков. Он открывает свою шею и давит на затылок Юнги, чтобы тот продолжил. Тот хмыкает, оттягивает воротник и целует кожу под ним. Рука ложится на ягодицу и сжимает ее. Чимин бьётся головой, дышит тяжело и понимает, что встрял. Кожу, где старший целовал его, теперь обдувает прохладный ветерок. Пак даже не замечает, как Юнги садится на колени перед ним и залезает под юбку. Они на улице. Их может кто-то увидеть. Член стоит и болезненно ноет, но ноги трясутся больше от страха, что их увидят. Ага, конечно же. — Нет, — шепчет он, — нет, нет, нет, я не могу. Не здесь, пожалуйста, — чуть ли не плачет Пак. — Не хочу, чтобы меня кто-то ещё видел таким. Мин смотрит остро снизу вверх, целует бедро рядом с краем трусиков и поднимается. Именно сегодня младший забыл надеть свои шорты. — Хорошо, конечно, — кивает он и тянет за собой обратно в помещение. Чимин красный, как рак. Он прикрывает свой пах юбкой и бежит за парнем. Юнги ведёт его другим входом и заводит в раздевалку персонала зала, где танцоры не переодеваются. Пак со страхом в глазах оглядывается, но Мин его гладит успокаивающе. Он закрывает дверь и притягивает к себе младшего, снова целуя его шею и оглаживая бока. — Ты такой мягкий, — шепчет он на ухо младшему, а после целует раковину. Чимин вскрикивает и всем телом дрожит. Он — сплошная эрогенная зона. На ухе приятно ощущаются чужие прикосновения, внутри будто покалывает от удовольствия. Ноги подкашиваются, и Чимин успевает только откинуться на дверцы шкафчиков, как Юнги снова оказывается между его ног. Он смотрит снизу вверх, хмыкает, словно похотливый демон, и целует колено в чулке. Руки он кладёт на заднюю часть колена, раздвигает ноги и целует внутреннюю часть бедра чуть выше кромки чулок и заставляет Чимина тихо застонать. — Шея, уши, бедра. Ты везде такой чувствительный, малыш? — Ухмыляется Юнги и поднимается поцелуями выше. На его руку опять ложится небольшая ладошка. — Значит здесь оставлять засосы можно? — Н-нет, — крутит головой Пак, но старший не верит и кусает аппетитное бедро. Младший от неожиданности сжимает чужие пряди в кулаке. Юнги разжимает зубы и стонет своим низковатым бархатным голосом. Чимин замирает, смотрит удивлённо, а потом коварно и хитро. Он сжимает чужие пряди и перебирает их. Мин старается сдержать ухмылку и довольно мурчит. Младший не такой невинный, каким кажется. Дышать становится труднее обоим. Один целует, играется и мучает, не прикасаясь к сочащемуся органу, который требует ласки и внимания, а другой напирает приятно и ласкает уши своими высокими стонами. — Сделай уже это, — щебечет сквозь зубы младший. Мин хмыкает. У Чимина член меньше, чем у Юнги, но тоже приличный и горячий. Головка уже бордовая от возбуждения. А еще на младшем очень милые черные трусики-стринги с каемочкой по краям на бедрах. Это выглядит очень миленько и интимно. Мин облизывается, поднимает руками слои юбки и гладит широко бедра. Чимин поскуливает, крутит задницей и пытается уйти от удовольствия, но Юнги держит его крепко и припадает губами к длине. — Блять! — Чимин ударяется головой о шкафчик и стонет громко, пока Мин языком очерчивает венки. Они на работе, в раздевалке, в костюмах горничных и это, мать твою, очень возбуждающе. — Держу пари, что под юбкой и не видно, что я тебе отсасываю, — мурчит Юнги и стягивает кромку трусов, освобождая член от мягкой эластичной ткани. — А я… Что, — он прикусывает губу и старается сдержать стон, — твоего стояка тоже не видно из-за юбки. — Ах ты, — Мин смеётся и кладет руку на ствол, начиная медленно водить вверх вниз, — Мы, по твоему, — две коварные лесбиянки со стороны? — Придурок… Руку он заводит за чужую спину и раздвигает половинки ягодиц. По телу бегут мурашки. Юнги берет головку в рот, играется языком и давит на уретру. Сам водит по всей длине, надрачивает в рваном темпе и мурчит. На языке остаётся соленый вкус с еле заметным вкусом горечи. Курит, негодяй. Мин заводит языком головку за щёку и прикрывает глаза, давая младшему толкаться в его рот, дышать рвано и со стонами от удовольствия чуть ли не плакать. Ему неймётся, он скулит, толкается в чужую глотку и почти кричит. Благо из-за клубной музыки этого не слышно. Наверное все ищут этого прекрасного танцора, а он спрятался в раздевалке и трахает рот бармена — друга директора. — Юнги… Юнги, я, — он не успевает договорить и кончает. Мин кашляет, но сглатывает и играючи показывает язык. — Прости, — шепчет он, а по щеке от возбуждения спадает ещё одна маленькая слезинка. Ручкой он тянется к чужим потрескавшимся в уголках губам и убирает кусочек своего семени. — Ты ужасен, — шепчет он. Юнги хмыкает и слизывает с большого пальца. — Но тебе явно понравилось, — мурчит старший, натягивает на парня его трусики и поднимается. Он притягивает его за талию к себе и утыкается в шею носом. — Это не имеет значения, — фыркает он. — Мне нужно работать, — шепчет он и чувствует, как в бедро упирается чужой стояк. — А тебе бы с этим разобраться. Чимин кладет руку неожиданно на член и срывает с губ хриплый стон. Только вот Пак краснеет больше и удивленно открывает глаза. «Да он же огромный», — в ужасе думает парень и сразу убирает руку. Мин старается сдержать смех от лица младшего, поэтому решает поиздеваться. — Ты можешь тоже помочь мне, — шепчет горячо Юнги ему на ухо. — Нет! Чимин вскрикивает мотает головой и в панике пытается открыть дверь. Юнги коварно показывает клыки и выхватывает у парня телефон из кармана сзади. — Эй! Отдай! — Чимин протестует. — Ты какого года рождения? — Спрашивает Мин. — Ну… Девяностно пятого, — неловко говорит он. — Стой, что? Девяносто пятого? Я отсосал девятнадцатилетке? — Мин открывает рот от шока и разблокирует телефон кодом «9595». — Эй! Мне двадцать через месяц! — Ты даже несовершеннолетний, — хмыкает Юнги и отдает Паку телефон. Тот его вырывает из рук и прижимает к груди. — Ну ладно, малыш, мне надо работать, — урчит Мин, шлепает младшего по заднице и открывает дверь. — Это мои слова вообще-то!***
Юнги сидит в комнате отдыха и тупит. В голове пустота. Он рассматривает люстру красивую, голубые и персиковые шкафчики, бежевый стол, пол… И слушает чавканье. Не то чтобы громкое, но в такой тишине и кровь, бегущую по венам, услышишь, и еду по желудку… Мин вообще не очень понимает, что происходит. Чимин ворвался к нему заплаканный, злой, красный от слез и соплей, отобрал его кимбап с соком и сидитНемного ранее.
Чимин всей душой ненавидит эти «проверки». Он прекрасный танцор и сам знает, что и как ему делать! Но нет же, надо привести какого-то дядьку, который в стрип-пластике ничего не понимает и знает только как дрочить на шестовых, чтобы ОН указал на ошибки. Их всех строят по линеечке. А они, готовые вот-вот выйти на сцену, стоят злые и недоумевающие и пялятся на этого придурка. — Ну что же, красотки, — хмыкает мужик противно и осматривает их, как куски мяса, — я уже в деле посмотрел на вас и у меня есть несколько замечаний. Он подходит к девочке-танцовщице, которая стеснительная-стеснительная в жизни, но на сцене хорошо все отрабатывает. Правда выбирает чаще всего что-то более медленное и мелодичное, но это не мешает ни капли. Сама она рассказывала, что пользуется специальной техникой дыхания, чтобы подавлять накатывающие истерики перед публикой. Неплохая девчушка. — Ты такая тощая, одни кости, — говорит он с отвращение и осматривает ее со всех сторон. Та смотрит в ужасе вниз и старается не заплакать. У нее проблемы в семье, она здесь не от удовольствия пляшет. На еду порой не хватает, и она занимает у других. Да и фигура у нее просто такая. — И двигаешься ужасно. Живее! Живее, я говорю! Ты должна зажигать публику, мы же не на похоронах, — фыркает он и идет к следующей. Чимин закипает, Тэхен бьет пальцами по столу, а Хасэн, к которой подошел «проверяющий», готова ударить его со всей дури между ног, после коленом в нос, а потом разбить висок о комод. — А ты… Ну, ты типа госпожа, да? Сделай лицо попроще, а. На тебя смотреть страшно. И подходишь ты только к девушкам, — говорит он, задумавшись. О чем вообще можно думать? Что за тупость? — Нам нужно работать на всех! Ты же понимаешь о чем я? И похудеть бы тебе в талии не помешало. Только так, чтобы сиськи и жопа остались, они у тебя зачет, — он ухмыляется похабно и подходит ближе. Девушка еле-еле сдерживается. Она, хоть и умная и прекрасно понимает, что менять ей ничего не нужно, но — Боже мой! — как же бесит. Чимин берет ее за локоть и шепчет, чтобы та выдохнула. Она, одетая в длинный пиджак чуть выше колен, сапоги и корсет, должна слушать что-то от тучного мужчины, который наверное и спортом-то никогда не занимался, что уже говорить о танцах и хватке за шест вверх ногами? — Ну, а теперь ты, — выдыхает он как-то слишком тяжело. Тэхен сжимает край стола и готовиться бить морду стаканом из-под морса в руках. У Чимина в голове промелькает лишь одна мысль: «Ну давай-давай, прикапайся ко мне». — Ты такой пухлый, — говорит мужчина и тыкает пальцем в свою щеку, надувая губы. — Щеки большие, ноги толстые, пальцы пухлые и короткие, как сардельки, и сам ты какой-то… Ну, некрасивый какой-то, — говорит он. И Пак ослабевает. На секунду на его лице промелькает не то что ужас, а удивление и разочарование в себе. Почему… Почему он говорит это? Ну, не в твоём вкусе мальчик, как ты можешь говорить так? Сердце сжимается больно, Чимин сглатывает и начинает злиться. Да, у него объемные бедра. Да, у него есть щеки, но… Он же не толстый. Не толстый же? Он похудел с начала работы на пять килограмм… Не мог же он стать хуже… Так ведь? — Ешь поменьше. А-то никому не понравишься. Таким, как ты, только и нужно, что найти папика и расслабиться. Хотя ты не то что потрахаться не можешь, ты возбудить никого в зале не можешь, — он грустно хмыкает и бьет по плечу своей потной ладонью. Пальцы у него короче даже, чем у Пака. Злость. Это то, что пробивает все тело в этот момент. Найти папика и расслабиться? Найти папика? И расслабиться? Возбудить никого не может? Вы там с головой совсем не дружите, да? Чимин абсолютно всех в зале разогревает! Все на него засматривается! Но самое интересное, что сейчас этот проверяющих подходит к актив-танцору, который, переволновавшись, сделал ошибку. Он подскользнулся на сцене. И, не то чтобы Чимин вообще придал этому значения, ведь этого парня он знает и тот лишь выглядит грозным, а на деле плюшка, но этот мужик ничего не говорит. Чимину хочется кричать. Кричать, потому что он зассал. Зассал перед альфа-самцом и похвалил его, потому что почувствовал, что тот ему челюсть сломать может! И ему он не скажет, что он возбудить никого не может! Наверное у самого коленки дрожат. Пак рычит и резко шагает вперёд на сцену. Мужчина удивлённо охает, когда его задевают плечом и что-то кричит в след. Хасэн идёт за ним, а первая бедняжка сбегает в уборную. После своего выхода Чимин идёт на перерыв. На перерыв к Тэхену. Но Тэхен смылся, поэтому он идет к Юнги. Если у него есть еда, он все съест. Чимин-то с собой ничего не брал, он обычно в магазин бегает, но сейчас бегать никуда не хочется совсем. Сейчас — Ты представляешь?! По его мнению я не только толстый, но еще и никого не возбуждаю! Ты вообще можешь такое предоставить? Я вот — нет! — Чимин резко поднимается. Он в черной толстовке больше его в два раза и в шортах спортивных красных. Пак фырчит и встает спиной к Мину. Тот шугается и хватается за стул на случай, если его пнут ногой, как лошадь обидчика. Но Чимин расставляет ноги на ширине плеч и, потрясывая бедрами, складывается в планку. У Юнги глаза, как пять копеек. Он сжимает челюсти и сглатывает. Такого вблизи он не видел и не надеялся даже, что увидит в исполнении самого Мочи. Тот выгибается обратно и снова плюхается на стул, продолжая поедать кимбап. — Ну как с таким прогибом можно быть не сексуальным? Даже ты меня хочешь! — Возмущается Чимин, а после своих слов резко перестает жевать. — Хочешь же? — Он щурится недоверчиво. — Конечно, малыш, конечно хочу. Ты кушай-кушай, — успокаивает его Юнги и улыбается. Танцор очаровательный, странный немного и шумный, но от этого лишь милый и комфортный для Юнги. — Даже бармен на меня засматривается, — гордо говорит Чимин. — Не засматривался бы — не отсасывал здесь же, — спокойно говорит Мин и опирается о свою руку, чтобы удобнее было смотреть на младшего. — Эй! Не напоминай мне об этом, — смущается он и запивает соком. — Хэй, Чимин, пойдешь со мной на свидание? Чимин давится вторым глотком, а Юнги сам в шоке со своего рвения. — Я… Нет, — мотает головой он и краснеет, опуская голову. Старший сглатывает и расстроенно смотрит в стол. — Но если это будет парк аттракционов, то да. — Это будет парк аттракционов, — воодушевляется он. — Ты свободен завтра в два? — Да, — кивает Пак и улыбается.***
Тэхен сидит на кровати и, мягко говоря, офигевает от всего происходящего. По комнате***
Все идет хорошо. Даже не так, все идет идеально. Мин забирает его ровно в то время, как они договорились и ведет в центральный парк аттракционов. Он кормит его сладкой ватой, отдает пальто после нескольких вертушек, от которых Чимин замерзает, платит за него и терпит все ужимки и выебоны Чимина, когда его пытаются взять за руку. Пак фыркает постоянно, но держится рядом с мужчиной и слушает его гипер внимательно, чтобы не пропустить ни один интересный рассказ о своей работе, жизни, о какой-либо достопримечательности или о каком-либо известном человеке. Мин оказывается очень разносторонний. Он много знает, много помнит и это заставляет младшего заинтересованно идти ближе. Юнги будто и не замечает, как Чимин пялится на его ключицы и как сам начинает подступаться. В итоге они заканчивают со всякими экстремальными горками и идут на колесо обозрения. Чимин и не ожидал, что к концу, прокатившись на всем (кроме Юнги), чем только можно, будет таким уставшим и выжатым. За окном колеса обозрения закат просто волшебный разливается, а под головой плечо Мина, что греет его так же сильно, как и его голос, который своим бархатом и спокойствием согревает сердце и уши. Мин что-то рассказывает занимательное, а Чимин и не понимает что. Он так сосредотачивается на голосе, что забывает смысл слов, которые мужчина произносит. — Ты меня слушаешь? — Тихо спрашивает Юнги на ухо младшему. Тот мычит и не открывает глаз. — Так устал, малыш? — По-доброму ухмыляется старший. — Не-е-ет, — протестующе тянет Пак и устраивается удобнее на плече. Ощущение, что он сейчас уснет, не меньше. — Нет ты не малыш или нет ты не устал? — Издевается Юнги. Чимин пытается подняться. Он смотрит недовольно и хмурится. Мин замирает. Чужие глаза… Сонные, затуманенные и такие ласковые, даже когда Пак злится. В сердце что-то тепло щекочет. В зрачках отражается зашедшее солнце. Младший затихает, смотрит в ответ и расслабляется. Он снова прикрывает глаза, чувствуя, что вот этот момент. Он сглатывает, облизывает коротко губы и ждет. Юнги медлит. Он думает правильно ли все понял. Но когда рука касается чужой мягкой пухлой щеки., а Чимин не протестует, Юнги осознает, что понял все правильно. Он наклоняется вперед слегка и касается чужих губ своими. Чимин вздрагивает, сжимает чужое бедро рукой, а второй плечи и ждет. Самому делать ничего не хочется. Хочется, чтобы им вели. И Мин ведет. Он захватывает пухлую нижнюю губу, скользит по ней языком игриво, но нежно и не углубляет поцелуй. Чимин пытается расслабиться, но ноги от предвкушения дрожат. Рука старшего ложится на поясницу и тянет на себя. Пак сглатывает и поддается, усаживаясь на чужие колени прямо на вершине гребаного колеса обозрения. В груди фейерверки, жизнь будто замедляется. Мин мечтал об этих сладких губах всю прогулку и сейчас, когда они в его власти, все становится неважным. Он поглаживает большим пальцем щеку и мурчит на ухо: — Ты такой прекрасный… Он кладет руку на ягодицу в этих блядских коротких шортах и вызывает у Чимина громкий неожиданный вскрик. Тот в жар впадает, дышит загнанно и комкает ткань рубашки. С плеч на пол спадает пальто, что Юнги одолжил для младшего. — Юнги… Я, — Чимин хочет что-то сказать, но не может. Брови его заламываются, а внизу разгорается пожар. — Я н-не могу… — шепчет он сбито и поднимает глаза. Мин прикусывает щеку. Младший выглядит таким нуждающимся, таким до дрожи горячим, но внизу все сводит. — Что такое? — Тихо спрашивает бармен, чтобы не спугнуть. — Я не могу сказать, — Пак взвывает и соскальзывает с бедер ниже, чтобы улечься на грудь и уткнуться в открытые ключицы. — Поедем ко мне? Там скажешь, — ласково говорит Мин и гладит чужую спинку. Чимин как котенок устроился на его коленях. — Ммх, — думает младший. — Ну… Хорошо. Так уж и быть. Но ты меня еще и накормишь, — хмыкает он. Неожиданно они приезжают к началу, когда им надо уже выходить. Девушка-работница смотрит удивленно и недовольно, когда Чимин смущенно спрыгивает с чужих колен. поправляет шорты и гордо выходит на улицу. Мин улыбается и выходит за ним, вздергивая плечи, мол бывает. Чимин идет гордой походкой, подняв нос к небу. О да, именно так ходят стрип-танцоры и это прекрасно. Пальто больше не прикрывает аппетитную задницу и сильные ножки. Юнги уже плавится, но решает быть джентльменом до конца и возвращает младшему пальтишко. — Замерзнешь же, — говорит он. Чимин фыркает, но надевает вещь и отворачивается. — Пошли к машине. Будем отогреваться там, а потом дома, — мурчит Юнги и приобнимает парня за плечи. Тот смотрит недовольно, но не протестует. Боже, как колючка, ей Богу. Они с горем пополам доходят до машины. Чимин тоскливым взглядом оборачивается на парк и небо, которое мерцает оранжевыми красками. Солнце так одиноко. Хоть его и окружают облака, но это лишь нелепая видимость. На самом деле они так далеко от солнца. — Ему, наверное, одиноко, — шепчет Чимин и садится в машину, дверь которой открыл ему Юнги. — Есть легенда, — начинает мужчина, свободно откинувшись на переднее водительское сиденье и взглянув в окно, — что Луна и Солнце давным-давно поссорились друг с другом. Луна чувствует вину и грустит каждую ночь, скитаясь по земле и холодно освещая леса, поля и море. Солнце же беззаботно дарит людям тепло, давно позабыв, как оно обидело своего друга. А возможно любовь, этого никто не знает, — грустно улыбается Мин и заводит машину. — Но почему тогда оно заходит каждый раз? — Тихо спрашивает Пак, заставляя задуматься Юнги. — Возможно оно все помнит, но каждый раз сбегает. Притворяется, что счастливо и растрачивает себя полностью, — говорит Юнги и поворачивается на затихшего танцора. — Ты расстроился? — Нет, я… Все хорошо, просто задумался, — Чимин отворачивается к окну и вздыхает. Может… Стоит рассказать Юнги? Он немного (совсем чуть-чуть) рассчитывал на горячую ночь или хотя бы на дразнилки с ним, но сейчас хочется открыться. Хотя бы кому-нибудь кроме Тэхена. Юнги, вроде бы, неплохой, может поймет… Рука ложится на его бедро. Мин смотрит обеспокоенно и поглаживает аккуратно. — Едем? Или тебя все-таки домой отвезти? — Осторожно спрашивает он. Он старается не показаться расстроенным, но в глазах все равно плескается опаска, что Чимин скажет «Да». — Нет, едем к тебе, — твердо говорит младший и накрывает его руку своей. — Может быть тебе что-то перепадет, — хмыкает игриво он и облизывается. Мин улыбается и закатывает глаза. Стервочка. Самая настоящая. Они доезжают в спокойной тишине. Чимин чувствует себя умиротворенно, но от безделья (ведь Юнги за рулем не любит разговаривать) начинает играться руками Мина. Он трогает фаланги пальцев, давит слегка, прощупывая, играется с перепонками и сцепляет их руки в замок. У Юнги холодноватая кожа, мягкая довольно, но не настолько, как у Чимина. Пак наклоняется, сам поднимает их руки и понимает, что еще чуть-чуть и внизу все заиграет новыми красками. У Мина короткие волоски на фалангах и на внешней стороне ладони. Пак резко бросает их руки обратно на бедро и краснеет густо-густо. Он отворачивается к окну и сводит ноги. Почему это его так возбуждает? Оказывается у него фетиш не только на руки и пальцы. Он сглатывает и старается отвлечься, но перед глазами лишь картина того, как в него входят эти пальцы, как в тот раз, другой рукой он придерживает член и надрачивают. А потом ощущается тяжестью на языке. Боже… — Мы приехали, — говорит Мин и удивленно смотрит на Пака, который весь красный и зажатый. Что произошло, пока он был сосредоточен на дороге? — Д-да, конечно… — шепчет Чимин и старается вернуть свою гордость. Юнги нехотя расцепляет их пальцы, глушит машину, обходит свою ее — черную малышку BNW — и открывает дверь своему спутнику. Тот закусывает губу и поднимается с ее помощью. Они спокойненько идут к подъезду. Юнги хочет взять парня за руку, но тот отнекивается, отворачивается и бурчит, что перехотелось ему за руки держаться. Но Мин от этого делает расстроенную моську и с наигрустнейшим видом открывает дверь в подъезд и идет к лифту. В замкнутом помещении он стоит таким же поникшим, а Чимин напряженно бьет ногой по узорчатому металлическому полу. — Да дай уже свою руку и прекрати строить такое лицо, — шипит младший и хватает чужую руку. Он плотно сплетает пальцы и дует губы. Юнги сразу становится довольным. Он ухмыляется и ведет парня к себе в квартиру. Мин любит минимализм, но не любит абсолютную пустоту. У него бело-серые стены по всей квартире, мебель из черного дерева с серыми диваном, пуфиком в прихожей, обивкой стульев и постельным бельем. Единственное, что на кухне тумбы белые с черной мраморной столешницей и над ними фартук с рисунком незамысловатым, а в гостиной холодно-фиалковые коврик и пару подушек. На стенах в узких незаметных рамках стоят плакаты любимых рок и рэп групп Юнги. Чимин заинтересованно все это разглядывает и мычит. Мин помогает ему снять свое пальто и с улыбкой наблюдает за парнем, который ведет себя, будто боязливый котенок в новой квартире. — А где ванная? — Спрашивается Пак и оборачивается к мужчине. Квартира двухспальная, поэтому ванная одна. — Прямо напротив тебя, — указывает он вперед. — Полотенце бери серое, фиалковое мое. — Хорошо-о-о, — тянет Чимин и идет прямо вперед. Юнги идет мыть руки на кухне. Пак сглатывает вязкую слюну, закрывает дверь сразу на замок и опирается руками о раковину. Он в полной заднице. Буквально все дело в этом. Парень кусает губу и заламывает брови. Дырочка ноет, прося внимания, а Чимин, как бы, в гостях и он не может здесь таким заниматься, но пробка, кажется, выскальзывает из-за обилия смазки. — Ах, черт, — шепчет он и включает воду, чтобы не было слышно того, как он тихо постанывает. Он прикусывает нижнюю губу, моет быстро руки, вытирает их и стаскивает с себя шорты слегка, а потом и красивые кружевные трусики. Стыдно, но ничего не поделать. Руку он заводит за спину и, прикрыв глаза, давит на пробку, чтобы вогнать ее глубже. С губ вырывается стон. Парень вцепляется рукой в раковину и чувствует отчетливый стояк. Может быть он ещё от мыслей, что хен стоит сейчас спокойно на кухне, а Пак делает бесстыдные вещи в его отсутствие. Ох нет, как же это не вовремя. Чимин совершенно не слышит, как дверь, которую он не захлопнул, открывается и на пороге появляется никто иной, как Юнги. Пак, правда, сначала его не замечает и расставляет ноги шире, прогибаясь в пояснице. — Да встань ты нормально, прошу… — зло шепчет Чимин, чуть ли не плача от сводящего удовольствием в ногах. — Помочь? — Спрашивает Юнги и закрывает дверь нормально, а далее запирает ее. Пак подскакивает, натягивает шорты и в прыжке разворачивается. — Как ты зашел?! — Взвизгивает он и падает задницей на бортик ванны. — Ты, видимо, не захлопнул дверь, а просто закрыл ее, — спокойно говорит Мин. Чимин от стыда готов сгореть. Он прикрывает свой стояк и весь сжимается. А Юнги смотрит, прикусывает уголок губы и ухмыляется. Он все видел. Видел все, что не должен был. Тогда тоже он не должен был ничего видеть. Им надо было поговорить обо всем, но сейчас не до этого. Сейчас Чимин пристыжен и пойман с поличным. — Чем ты тут занимался? — Издевается Мин. По его спине бегут мурашки, а перед глазами все еще картина очаровательных ягодиц в красных кружевах. — Я… поправлял нижнее белье. А тебе стоило стучаться! Нельзя так просто врываться! — Идет в атаку парень. — Так, Чимин-а, — вздыхает Юнги и делает шаг к парню, садясь перед ним на колени, — послушай: нам надо поговорить. Мин взрослый человек. Ему не пятнадцать, когда все эти «непонимания» приносят огонь и страсть. Он уже стар для этого. Ему хочется стабильности и любви, а не догонялок. Чимин недовольно бурчит, но не прогоняет. — Я тебе нравлюсь? — Напрямую спрашивает Юнги и пытается заглянуть в чужие глаза, которые парень усердно отводит. Чимин краснеет гуще и отворачивается, сглатывая. — Не закрывайся от меня, — указывает Мин и берет чужие руки в свои ладони. — Я… Я… Юнги, — пытается выдавить что-то Чимин. Это совсем неподходящий момент для серьезного разговора! — Хорошо. Начнем с чего-то полегче: с какой целью ты… Сделал это? Чего ты ожидал? — Делает шаг назад в разговоре Юнги и гладит парня по коленке. — Ну… — Ты можешь не стесняться, — успокаивает он. — Я хотел… чтобы ты поигрался со мной, — тихо-тихо говорит Чимин и сводит бедра. — «Поигрался» — это значит поласкал? — Спокойно уточняет Мин. Младший сглатывает и кивает, не смотря в глаза. Хоть Юнги и говорит спокойно, в душе у него целый пожар. — А теперь более серьезный вопрос, Чимин-и. Ты хочешь отношений со мной или просто секса? Мы оба взрослые люди, в твоих желаниях нет ничего постыдного. Просто… Мне нужно понять, что делать, — успокаивает его Юнги и слегка улыбается. Внутри все замирает. Он надеется, что младший скажет про отношения, но… Это навряд ли. Чимин молчит и мнется, теряя всю свою уверенность в край. — У меня не было отношений. Я… я не уверен, что готов просто на секс-партнерство, — пытается объяснить Пак. Он жестикулирует и выглядит напуганным. — Что ты имеешь ввиду? — Целуя тыльную сторону ладони, пытается понять его старший. — Мой первый секс был с парнем. Мы не встречались, и он просто воспользовался мной и исчез. Я был в таком шоке… Не хочу, чтобы это повторилось, — груснеет Пак и чувствует, как глаза застилают слезинки. — Я не собираюсь пользоваться тобой, малыш. Секс-отношения — это когда партнёры имеют лишь симпатию и возбуждение друг к другу. Они встречаются только тогда, когда оба хотят секса. Это желание обоих, никто не собирается тебя заставлять, — качает головой мужчина и сжимает в руках чужие ладони. — Но я хочу отношений, Юнги. Я хочу попробовать то, о чем так часто говорят. Тэхен сказал, что в них нет ничего такого, но я хочу сам попробовать. К девушкам я не имел никаких чувств, но к парням… Я не знаю готов ли, но я так хочу попробовать, Юнги, — плаксивым и таким искренним голосом просит Чимин, что Мин теряется и ищет в чужих глазах что-то, что поможет сделать ему правильный выбор. — Я чувствовал себя так хорошо с тобой на свидании. Я ворчал, отвергал тебя, но ты давал мне время, нянчился со мной, но я не со зла такой! Я просто боюсь, Юнги, я так боюсь, — младший начинает плакать и всхлипывать. — Боже, малыш, иди сюда, — Мин сразу поднимается и обнимает парня крепко-крепко. — Со мной тебе нечего бояться, — тихо говорит он и целует в макушку. Чимин взвывает громким плачем, обнимает в ответ также крепко и утыкается в шею. У Юнги сердце рвется. Он сглатывает и убаюкивает парня. — Чщ, поплачь немного, но не надрывайся, прошу тебя. Я тебя слышу. Чимин плечи чужие царапает и слезы роняет на голую шею. Юнги его слышит. Он слышит его! Все тело дрожит от резкого холода и жуткого плача. — Пошли я тебя укутаю, а? — улыбаясь, спрашивает Мин. Чимин — уже немного опухший от слез — отрывается и кивает. Конечно укутай, да побыстрее. Юнги подхватывает парня на руки и, открыв замок двери, выходит в коридор. Они заходят в гостиную и располагаются на диване. Мин ставит парня на мягкую поверхность и вытаскивает плед из ящика. Он правда оборачивает мягкую ткань вокруг младшего и снова берёт его на руки под колени и поясницу. Сам садится на диван и парня усаживает между ног, чтобы тот обнял его и опять затих, как тот и делает. На сердце тепло, а на губах счастливая улыбка. Правда в голове все еще картина чужой задницы, но это мы отодвигаем на второй план. — Посмотрим фильм? — интересуется Юнги. Чимин кивает и сворачивается клубочком. Мин по спине его гладит и улыбается. Сходятся на том, чтобы посмотреть незамысловатую драму. Первые двадцать минут Чимин сидит тише воды ниже травы. А потом начинает ерзать, шевелиться и вредничать. — Ложись нормально, — просит Юнги, чуть ли не шипя от того, что Чимин раз за разом трогает его член своими бедром и задницей. — Как хочу — так и ложусь! — Буркает парень и недовольно фыркает. Он берет руки старшего в свои и, приподнимая согнутые ножки, кладет себе на ляжку с внешней стороны, мол, а ну обнимай! Мин выдыхает тяжело, подтягивает парня за поясницу и бедро и чуть ли не сгибает парня пополам, но тому нравится, и он довольно урчит, устраиваясь удобнее. — Это какие-то штуки стрип-танцоров, что им нравится, когда их пополам складывают? Если что, буду знать, — издевается Юнги и говорит это все в шею Паку, который вздрагивает от опаляющего дыхания на чувствительной коже. — Поверь, спать со мной намного интереснее, чем ты думаешь, — ухмыляется Чимин. — Особенно с моими большими руками, которыми я могу направлять тебя и полностью удерживать на весу, — горячо говорит мужчина ему на ухо и чмокает раковину уха. — Эй, не дразни меня, — обидчиво шепчет Чимин и снова затихает. Не будет же он говорить, что это все — его влажная фантазия. То, как он пришел такой весь заносчивый, но заранее приготовленный для папочки. А тот потом его как следует отблагодарит и будет управлять, делая с ним все, что хочет. Об этом никто не должен узнать. Особенно Юнги и особенно сейчас. Следующие пятнадцать минут идут спокойно. Юнги лишь иногда смешно комментирует глупые действия героев и закатывает глаза, заставляя Чимина хихикать. Сам он не очень следит за сюжетом, а лишь нежится в чужих руках, наслаждаясь теплом. Теплом везде, кроме пальцев ног, которые все замерзают и замерзают. Чимин начинает поскуливать и смотреть на Юнги печальными глазами. — Что такое? — Спрашивает Мин удивлённо. Младший же губу надувает и показывает на свои стопы. — Замерзли ноги, — жалобно говорит он. — Ох мой маленький, — тянет Юнги и обхватывает чужие лапочки в свои руки. Чимин довольно мурчит и носом утыкается в ключицы парня. От Юнги вкусно пахнет. Он точно пользуется каким-то одеколоном, немного терпким, не слишком грубым и резким, но кожа его пахнет очень приятно. У Чимина внутри приятное тепло от такого старшего. Тот буквально растирает ему стопы и перебирает замёрзшие пальчики. По спине бегают мурашки. — Твой, — тихо говорит Пак и кивает. Юнги на него смотрит внимательно и немного удивлённо. Младший отворачивается от этого взгляда и смотрит на экран фильма. — Тогда я тоже твой, — довольно говорит Юнги и утыкается носом в чужую шею. Чимин вздрагивает и поджимает губы в улыбке. — Конечно же, а как иначе? — Бурчит он.***
Следующий день встречает его объятиями Юнги, потом его тупыми подколами по поводу пробки, а потом самыми наиужаснейшими новостями. На него пожаловались. Пожаловался тот мужик-проверяющий, что от Чимина мало прибыли. Из-за этой жалобы его ставят в вип на три дня работы. Чимин готов плакать. Юнги обеспокоенно крутится вокруг, а Пак не хочет говорить категорически и лишь просит отвезти домой. Старший отвозит. — Отвратительно, — рычит Пак и кидает свое пальто на вешалку. Тэхен опирается о косяк двери и просто наблюдает заинтересованно. — Буду звонить Сокджин-хену. Скажу, что уволюсь, если он так сделает. Я не подписывался на это! Я не работаю так! — Думаешь его это интересует? — Саркастично спрашивает Тэ. — У нас есть контракт, который сейчас нарушается, — хмурится Пак. — Тебе не дадут поднять контракт, там же буквально есть бордель. — Вот же черт… — Чимин падает на кровать и, выхватывая подушку, кричит в нее надрывно. Ужасно. Он не хочет этого. Но ему придется. Он предполагал, что какая-то подстава будет. Это же… Такая работа.***
Пак смотрит на себя в зеркало. Ему мерзко и тошно. К горлу будто подступает рвота. Он разглядывает на себе белые гольфы, поправляет большую голую рубашку в полосочку и с отвращением поворачивается вокруг. Ему может и нравится, как он выглядит, но перспектива того, где он будет танцевать так и для кого, — а он не знает для кого, — его пугает. Пугает настолько, что глаза наполняются слезами. Чимин мотает головой, хватает салфетки со стола и промакивает глаза от солёной жидкости. — Пойдешь к Сокджину снова? — Спрашивает Тэхен и расстроенно выдыхает.— Что я могу сделать, Мочи?! Начальство считается с мнением этого урода, а значит тебе придется сегодня поработать там. Потом снова вернёшься на прежнее место. Это же всего одна ночь! Тебе надо просто станцевать и расслабиться! Просто
— Чтобы он опять развел руками и сказал, что ничего не может поделать? Нет уж, я станцую и уволюсь к чертовой матери. Верну им «потраченные» деньги, — зло шипит Чимин и хлюпает носом. Ким ошарашенно смотрит на него, а после кивает, будто в замедленной съемке. — Я не дам пренебрегать собой. — Молодец, — кивает младший, — ты правда молодец. Надо было сделать это раньше. — Все, я пошел, целую, — Чимин устало отправляет воздушный поцелуй другу и выходит из гримёрке. Это его первый такой заказ, поэтому ему разрешается выпить немного шампанского. Чимин осматривает клуб, что выглядит как обычно шумно и резво, а потом подходит к стойке. Там стоит Юнги. Только этого ему не хватало… Как оправдаться перед ним? Что вообще сказать и стоит ли вообще что-то говорить? Мин опережает его мысли и вытягивает из них: он улыбается приветливо и как-то по особенному ласково, а потом спрашивает, что парень хочет. — Шампанского, — говорит стыдливо младший и, садясь на высокий стул, отводит взгляд. Мин удивлённо смотрит на него. — Ты же на работе. — Это… Для храбрости, — оправдывается Пак. — Для какой храбрости? Что-то не так? Кто-то в зале? — Юнги наклоняется ближе, чтобы их разговор слышало меньше людей. Чимин же поджимает губы. Врать уже нет смысла. — Сегодня ночью я в випе, — его голос дрожит. Чимин не хочет туда идти. Ни за что. Он не хотел этого. Он не хочет этого и вряд-ли будет когда-то хотеть. Юнги удивлённо распахивает глаза и отодвигается, будто пытаясь увидеть полную картину. Ему мерзко? Его брови сводятся к переносице, и он резко выходит из-за барной стойки. Чимин сжимается, но не чувствует ничего: ни удара, ни толчка. Он открывает глаза и оглядывается. Юнги нигде нет. Взглядом Пак ищет его, но не может найти. Пропал. Парень вздыхает и поднимается. Девушка за стойкой, которая наблюдала за этим, все-таки наливает ему шампанского. От страха он выпивает бокал за секунду и идет к лестнице. Теперь сердце рвет только сильнее. Юнги отказался от него. Из-за той работы, которую его заставляют делать. Тушь все-таки размазывается по щекам от слез. Будет темно, может клиент не заметит… С Юнги они официально не встречаются, да, но… Ему было так хорошо с ним, и старший не жаловался. Он сам в клубе работает! Не танцором конечно, но все же… — Чимин! — Слышится чей-то голос. Пак оборачивается и видит Сокджина, который бежит к нему. — Тебе очень сильно повезло: ты будешь выступать не для того папика, а для другого человека, — Ким улыбается. — Для кого? — Хмурится Пак. — Какого-то скромного паренька, он не будет тебя трогать, он в глаза-то боялся мне смотреть, — старший хлопает его по плечу и отдает ключи от комнаты. — Все, удачи! Вы можете представить насколько унизительно сидеть на полу возле шеста и ждать, когда придет клиент? Чимин и не думал, что это настолько отвратительно. Он закрывает запястья рукавами рубашки и уже даже не молится, ведь… это его не спасет. Он точно уволится к чертовой матери. И плевать на истинную причину его прихода! Он не подписывался на это! Кто-то стучит. Пак поднимает глаза и порывается на ноги. Дверь медленно открывается и показывается… Юнги? — Прости, я стащил немного вина и ударил твоего клиента в нос, — говорит старший, смеется и заходит в помещение. — Ч-что? О чем ты говоришь? — Теряется парень и отшатывается. — Я… В общем, я побежал к Сокджину, мы немного наорали друг на друга, потом к нам подошел какой-то парень, отдал стопроцентную предоплату на вип, Джин убежал, а я вернул тому чуваку деньги, но, так как он не хотел их принимать, я немного разбил ему нос. Потом я забрал это вино с подсобки, — Мин смущенно улыбается и чешет щеку, пока рассказывает все это — Ты… — у него перехватывает дыхание. Чимин глубоко вздыхает и не сдерживает слез. — Боже, Юнги, ты… — Ну чего такое? — Ласково спрашивает Мин, видя чужие слезки. Он подходит к нему, приобнимает за талию и дает прижаться к себе всем телом. Чимин взвывает отчаянно и обнимает старшего так крепко, как только может. — Спасибо! Спасибо, спасибо, спасибо, Юнги! Я все верну тебе, честно, я все тебе верну, обещаю, — бормочет младший и не может поверить во все происходящее. — Не надо, ничего мне не надо. Только не плачь, пожалуйста, — говорит Мин и улыбается, убирая с чужих щек блестящие звездочки. Чимин кивает несколько раз и вытирает мокрые дорожки. Он никогда не думал, что будет так сидеть на ковре в вип комнате и, вместо того, чтобы танцевать для какого-то папика, будет пить вино с человеком, который ему безумно симпатичен. Возможно, Чимин даже влюблен в него. Очень сильно влюблен. У него развязывается язык. Возможно это из-за выпитого алкоголя из горла (да, непрямой поцелуй, но Юнги уже видел его задницу, кого это должно смущать вообще?), а возможно из-за той уютной атмосферы, которая царит вокруг. Юнги расстегнул первые две пуговицы на своей черной рубашке, а теперь сидит и улыбается, что-то рассказывая. Пак чувствует нужду. Ему нужно все рассказать. — Я, наверное, уйду из клуба, — говорит он, слегка улыбаясь. Мин поворачивается на него и молчит. Он не знает, что сказать. Он не знает о причине его прихода сюда, поэтому и понятия не имеет: радоваться ему или сожалеть? — Хочешь спросить почему я пришел туда вообще? — хмыкает по-доброму Чимин и поворачивеатся полностью к старшему. — Хочу. Помнится, это был первый вопрос, который я тебе задал, когда мы познакомились, — слегка улыбаясь, напоминает он. — И это было жутко некрасиво, — качает головой Пак и смеется. — Но сейчас ты здесь, ты со мной, — говорит старший. В его глазах снова это — ласка и забота. Чимин покрывается краской и смотрит в пол. — Да… Ты прав, — он чешет затылок. — В общем… — мнется он и поджимает губы, — все довольно банально: у меня есть некоторые проблемы с самооценкой. Я поэтому и пошел танцевать в большое агентство. Но там узнали, что я гей и выгнали с большим скандалом. Мне нужно немного внимания, чтобы быть более уверенным в себе, а это самый легкий способ. Я пошел в гей-клуб, напился и начал плакать на барной стойке. Тэхен тогда был рядом через раз, ибо постоянно кто-то его уводил. Подошел Сокджин-хен, и я вылил ему всю свою душу. Он посмотрел мои видео с танцевального агентства и предложил работу. Тогда подбежал Тэ, начал отговаривать, а я согласился. Просто взял и согласился. Тэ потом взяли на работу визажиста. Я не танцую приват, я просто… Я просто хочу знать, что я… Ох, сексуальный. Ко мне же никто не подходит никогда, как к Тэ! И я… я просто… я такой глупый, хен, — Чимин начинает всхлипывать, он утирает слезы и пытается натянуть улыбку. Юнги внимательно его слушает и слегка хмурится. Он берет его руки в свои и аккуратно поглаживает. — В чем проблема, хен? Почему никто не знакомиться со мной? — Жалобно спрашивает он, смотря своими большими и невинными глазами на мужчину. — Чимин-и… Даже я бы сам никогда не подошел к тебе знакомиться. Не потому, что ты некрасивый! Ты безумно красивый, прелестный яркий и воздушный, но в первый день я думал, что ты в меня плюнешь, не меньше. Я, конечно, сам повел себя, как идиот, но… — Мин чешет затылок, — все мы боимся быть отвергнутыми. Дело не в тебе. К Тэхену подходят только слишком самоуверенные. — Но Чонгук же к нему подошел, — тихо добавляет Пак. — Я тоже с тобой первый заговорил. А Чонгук… он слишком искренний, добрый. Мне кажется он тоже боялся, но был слишком восторжен своими чувствами и Тэхеном, чтобы подумать несколько раз, — с доброй улыбкой говорит Юнги. Чимин замолкает и поджимает губы. — А знаешь что? — Чимин поднимает взгляд и смотрит доверчиво. — Давай найдем тебе еще одно танцевальное агенство! Мой лучший друг хороший танцор. Он главный хореограф там. Вот на чемпионаты ездит! Ты уличные танцы любишь? Может он даже тебя к себе возьмет в группу. А о твоей сексуальности напоминать тебе буду я, понял? — Юнги улыбается широко и счастливо, а у младшего глаза горят так, как не горели никогда. Он смотрит на него, молчит и снова плачет, не в силах совладать с эмоциями. — Чщ, чщ, мой мальчик, — утешает его Юнги и тянет к себе в объятия. Чимин поддается, залезает на колени и обнимает за шею крепко-крепко. Он всхлипывает, чувствует внутри тепло и не сдерживает улыбку. — Я… — он отстраняется и сглатывает. — Юнги… поцелуешь меня? Мин замирает, поджимает губы и кивает заторможено. Он выдыхает, стараясь справиться со скулящим сердцем, и поддается вперед. Он кладет руку на чужую щеку, гладит аккуратно и наклоняется к парню. Он не дышит, опускает глаза на пухлые сладкие губы и наконец касается их. У Чимина из-под ног земля уходит, он хватается за чужие плечи, мнет его губы и отдается всем телом. Мин подхватывает его темп, перемещает руку на талию и ведет языком по нижней губе. Внутри все огнем горит, как в аду. Но почему раз это ад, они чувствуют себя так, будто находятся в раю? — Юнги… — зовет его Пак, но ему не дают договорить. Старший очерчивает зубы языком, сплетается с чужим и напирает слегка. Чимин отклоняется назад, дает уложить себя на пол и рукой зарывается в чужие волосы. Он оттягивает их, слегка сжимает и активно отвечает на поцелуй. Чужой язык мокрый, склизкий, а губы горячие и мягкие. По телу бежит дрожь, легким не хватает воздуха. Чимин пытается успеть за Юнги, скулит, когда не получается и подрагивает. — Х…Хен, — он хватается за воздух и глубоко дышит, как и старший, что нависает над ним и наклоняется к шее. Пак громко выдыхает, вытягивает шею и подставляется под сладкие, влажные от их слюны губы. — Да, хен, пожалуйста… — Что такое? — Спрашивает старший и улыбается, рукой сжимая чужую талию и поглаживая бока и поясницу. — Я… я хочу, — шепчет он, но сбивается. — Чего хочешь? — Улыбается старший и оттягивает подол рубашки вниз, открывая вид на ключицы. — Тебя, — твердо говорит Пак и закрывает глаза неосознанно. — Уверен, что готов? Мы можем подождать, — Юнги отрывается от чужого тела и слегка улыбается успокаивающе. Чимин поджимает губы и кивает. Он тянет за низ чужой футболки вверх, и Мин поддается, снимая ее с себя. Пак задерживает дыхание и смотрит испуганно на старшего. Тот хихикает. — Ты же не девственник. Или ты соврал? — Что?! Нет конечно! — Возмущается Чимин и фыркает. — Но ты так боишься меня потрогать, — Мин хмыкает и наклоняется к чужому уху, шепча это и хмыкая. Младший вздрагивает, но не подает виду и нервно спокойно дотрагивается до чужой голой груди. Он сдерживает скулеж и облизывает губы, надавливая и спускаясь вниз. — Я ничего не боюсь, — обиженно говорит Пак, и Юнги, ухмыляясь, подхватывает его на руки и кладет на диван. Чимин охает и хватается за его спину. — Тогда может поедем ко мне? — Мин гладит его бедра и улыбается. — Тут ни смазки, ничего. Чимин вздыхает и кивает. — Хорошо, давай. — Но ты же станцуешь на моем члене? — Мин Юнги!***
Тэхен узнает, что клиенту разбили нос и за два часа с Чимином заплатил его ухажер. Груз спадает с сердца. Тэхен расслабляется, наливает себе ягодный шейк и отпивает маленькими глотками. Рабочий день у него не закончился, но, пока он может орудовать кисточкой для макияжа, все хорошо. И зачем он это делает? От самого себя уже мерзко. Парень отставляет бокал и вздыхает. Да ну к черту, надо завязывать. — Хен? Тэ вздрагивает и подрывается. В дверях снова он стоит. Как же бесит. Что он опять здесь делает? Но… что-то не так. Его взгляд грустный, тоскливый. Он смотрит вниз и мнется на месте. — Хен, я немного подумал и решил, — он вздыхает грубоко и смотрит в чужие глаза. — Я подал документы на увольнение… Мне жаль, что я принес тебе столько неудобств! Я думал, что ты просто боишься довериться мне, но, наверное, я просто-напросто не нравлюсь тебе и тебе неприятно из-за моих ухаживаний… Это не плохо, хен! Это совершенно нормально, я не виню тебя ни в чем, просто… Ох, мне правда жаль. Я хотел поднять тебе настроение, сблизиться с тобой, но не получилось. Просто не получилось, — Чонгук улыбается искренне, заботливо. Он смотрит прямо в глаза и, да, в них чувствуется грусть, но он старается скрыть ее. Ким стоит в ступоре, он молчит и задерживает дыхание. А Чонгук ждет. Ему не следовало бы, но он не может перебороть себя, поэтому смотрит верным щенком и поджимает губы. А что Тэхен скажет? Что он скажет ему? — Я… Чонгук, я… — он снова замолкает и просто смотрит на парня. Тот ждет. Смотрит в ответ в глаза и не может перебороть себя. Ну же! Уходи! Ты все сказал, Тэхен ничего не ответил. Он не остановит тебя, просто иди. Отпусти его, Чонгук. Ты сделал все, что мог. Чон выдыхает застоявшийся воздух в легких. Ноги его ослабевают, и он понимает, что это конец. Тэхен не понимает, что говорить. Он задерживает дыхание, смотрит в чужие глаза судорожно и чувствует влагу на глазах. Он в растерянности и смятении. Что сказать? Что?! Нужно ли тогда что-то говорить? Парень делает шаг вперед. Он обхватывает своими изящными руками чужое личико. Это так глупо все: Чон стоит в своей рубашке, что чертовски мала для его мыщц, он растерянный, побитый и загнанный кролик, а Тэхен — весь такой волчище, попавший в капкан этого черт. Он тянется к чужим губам, мягко касаясь. Чон вздрагивает и стоит столбом. Тэ дает ему десять секунд на то, чтобы прийти в себя, а после начинает сминать губы. Он двигает головой, расслабляет губы и проводит языком по чужой верхней губе. Парень легко проникает языком в чужую полость рта и игриво очерчивает передние зубы. Чонгук все еще стоит столбом, и, когда Тэхена надоедает участвовать в поцелуе одному, он его разрывает. — Ты не хочешь? — Спрашивает Ким и тяжелее дышит. Он убирает со лба чужую взмокшую от усердной работы в зале челку и заглядывает в глаза. — Я… Хен, ты не обязан, я н-не настаиваю ни на чем, я ведь… — Прошу тебя, замолчи, — цокает Тэ и затыкает его поцелуем. Он делает глубокие поступательные движения, касается чужого языка, оттягивает губу и кладет одну руку на шею, начиная разминать и поглаживать. Сердце сходит с ума от всего этого. Тэхен не помнит, когда в последний раз так проявлял инициативу. Не помнит, чтобы чувствовал все то, что чувствует сейчас. Но он не знает, как сказать это. Легче показать, нежели объяснить словами. Чон наконец-то отвечает. Он кладет руку на чужую щеку и мило прикрывает свои глазки с подрагивающими ресницами. Тэ урчит утробно и вжимает его в стену. Он коготками скользит по чужим плечам, царапает сильную грудь и оттягивает своими губами чужой язык. Чонгук стонет ангельски. Кима это только сильнее заводит, он добился того, чего хотел. Он кладет руку младшего себе на задницу, ведь тот сам бы не осмелился, и оттопыривает бедра. Чонгук все понимает, он сжимает мягкую и упругую плоть в руках и подтягивает к себе ближе. Легкие жжет, внизу тепло разливается и плескается не переставая. Чон поддается страсти. Он целует глубже и двигается вперед. Никогда у него не было такого. Это вообще его первые отношения с парнем и просто страстным человеком, а не цветочком, как и он сам. Впервые кто-то заставляет внутри все бушевать, а возбуждение нарастать всего лишь от поцелуя. Тэхен отстраняется и тяжело дышит. Ниточка слюны падает на подбородок младшего, который прерывисто хватает ртом воздух и скулит. У Тэ глаза загораются огнем. Он кровожадно облизывается, от чего Гуку страшно становится. Старший наклоняется и широким мазком от кадыка до губ слизывает ниточку. — Т-Тэхен-х-хен, — прерывисто зовет младший и не смеет опустить подбородок, давая Тэхену целовать его шею и вылизывать ее. — Ты такой вкусный, — урчит Ким, когда на языке остается терпкий, слегка соленоватый от пота вкус. — Я… Это значит, что я тебе не противен, да? — С надеждой спрашивает Чонгук. Глаза его до боли закрыты. А вдруг это сон? Вдруг он откроет глаза, а Тэхена уже нет? — Это значит, что сегодня я отпущу тебя, но в следующий раз мы очень классно потрахаемся, — усмехается Ким, наконец смелея. — А… свидание? — Чонгук опускает голову и смотрит своими большими глазами на парня. Тот хитро улыбается. — Свидание мы устроим сейчас, а потом еще одно и еще! — А ты пить бросишь? — Доверчиво спрашивает Чон. — Ну… — мнется старший. — Если ты будешь готовить мне смузи каждый день, когда я хочу выпить, то да. — Договорились! — Счастливо улыбается Чон и целует своего нового парня. *** Чимин утыкается в чужую шею носом и жадно вдыхает терпкий, мускусный запах мужчины. Юнги гладит его бедро и откидывает голову на железную стену. Он прикрывает глаза и сглатывает слюну. С губ срывается сладкий выдох, когда Чимин прижимает его к стене лифта и вылизывает шею, руками оглаживая торс, ребра и бока. Мин мурчит и облизывается. Чимин горячий, он настойчивый и жадный — Мин сглатывает и рычит. Двери открываются. Он подхватывает парня под задницу и выносит на лестничную клетку. Тот охает от неожиданности и зарывается руками в волосы старшего. — Блять, Чимин, — рычит Юнги и тяжело выдыхает. Он зажимает младшего между своим телом и стеной, отстраняется и пытается открыть дверь. Пак скулит от того, как сильно давит ему Юнги на место под яичками, чтобы удержать на весу. Он снова выцеловывает шею, уши, не может насладиться Юнги полностью и тихо поскуливает. — Я надеюсь твои соседи не имеют привычки смотреть в глазок, — бурчит младший и кусает тонкую кожу под мочкой уха. Мин громко стонет своим урчащим, низким и хрипловатым голосом. У Чимина по спине бегут мурашки. Его заносят в квартиру, закрывают с хлопком дверь и бросают на кровать. Чимин подпрыгивает на матрасе и сразу ползет к изголовью. Он пытается снять рубашку, но пальцы путаются, и он переходит к штанам, которые наспех надел, и стягивает их еле-еле. Юнги посмеивается над ним хрипло и наступает, словно хищный зверь. Он скользит пальцами по ступне в носочках, по голени и вызывает у парня дрожь. — Есть что-то, что мне не стоит делать? — Спрашивает Мин и приподнимает чужую ножку, начиная выцеловывать кожу над резинкой носочков, где остались вмятины. — Не будь слишком мягким, но и грубым не будь. Просто… б-будь собой, — просит, заикаясь, он и отводит смущенно глаза. — Я, кажется, знаю, что тебе понравится, — посмеивается Мин и облизывается, руками соскальзывая к коленой чашечке, а потом к бедру. Чимину становится страшно. Юнги гладит бедра и притягивает парня к себе. Пак попискивает, но не сопротивляется, наслаждаясь чужими ласками. Старший тянется за поцелуем. Губы его сладкие и родные, мягкие и тягучие. От этого ведет, он углубляет быстро поцелуй и пытается максимально возбудить младшего, который уже с ума сходит и пытается стянуть чужую одежду. Юнги одержим своим парнем: сейчас есть только он и никто другой. Он посасывает его язык, захватывает губы, играется с кончиком языка и просто мурчит с того, какой Чимин мягкий . Он задыхается и ловит чужие губы, поддаваясь все ближе и отстраняясь от чужого напора. — Ты растянут? У меня где-то была смазка, — Мин рыщет глазами по комнате и тянется к тумбочке — Н-немного, — делая глубокие глотки воздуха, отвечает Чимин и скулит, откидываясь на спину. Он пытается отдышаться, расставляет шире ноги для Юнги и ворочается по подушке. Старший кивает и тянется к тумбочке, роется несколько секунд и вытаскивает полупустой тюбик. Он ухмыляется и бросает игривый взгляд на Чимина, который краснеет сильнее и дует губки. Становится безумно жарко: Юнги смотрит жадным взглядом, сжимает чужое бедро и ухмыляется. Младший чувствует, как кожа на бедре горит он чужой большой ладони. Он немного думает и тянется к этой руке, берет в свою и подносит к лицу. Старший смотрит заинтересованно и затаивает дыхание. Чимин смотрит на его руки так, будто это руки не простого юриста-бармена, а руки Бога, не меньше. Он открывает свои пухлые сладкие губы и аккуратно лижет кончик пальца, будто котенок. Он ускоряется, старательно вылизывает и заставляет Юнги вздрагивать каждый раз. У младшего брови заламываются, а колени сжимают чужие бока, притягивая ближе и не давая сдвинуться. Он стонет, захватывает пальцы в полость рта и вылизывает. Мин шевельнуться боится. Он задерживает дыхание и просто наблюдает. Чимин отрывается, сглатывает и елозит задницей по кровати. Он слегка опускает чужие руки и, недолго думая, ведет языком вдоль тыльной стороны фаланг и ладони, а после довольно улыбается, когда видит волоски на свету. — Ты… — хриплым голосом начинает Юнги, а потом откашливается. — Ты сядешь мне на лицо? Чимин замирает и смотрит на Мина, который не шутит. Он шумно вдыхает и сглатывает. — Я тяжелый. — Ты самое легкое, что я когда-либо поднимал. Дай мне попробовать тебя, — игриво просит Юнги и надвигается на Пака, кладя руку на щеку, а тюбик кладя рядом. Он трогает его бедра и пододвигается ближе. — Хен! Боже… Ладно, х-хорошо, но я не знаю как, — смущается Чимин и вздыхает. Он никогда не забудет эту ночь. — Я буду направлять тебя, не бойся, — успокаивает его Мин и переворачивается на спину. Он кладет себе под голову подушку и подзывает Чимина, который совершенно не знает, что делать. — Переворачивайся ко мне спинкой и перекидывай ножки, — указывает Юнги и хлопает по кровати по обе стороны от своего торса. Чимин мнется, бурчит что-то, но делает так, как ему говорят. Мин шумно выдыхает и приподнимает чужую рубашку, открывая вид на пышные мягкие ягодицы. Он кладет руку на одну из половинок и слегка оттягивает в сторону. Чимин снова в стрингах. Боже… — Ползи ко мне, давай… давай… Еще слегка… Все, — Юнги довольно гладит его по тазу и чмокает мягкую кожу. Чимин вздрагивает, но не протестует. Мин хмыкает и натягивает чужие стринги, которые врезаются в дырочку. — Тебе в них удобно? — С интересом спрашивает Мин, потому что в ближайшее время поговорить им не удастся. — Нет… Нас заставляют просто. Так я ношу… Блять… П-простые или к-кружевные, — Пак тяжело вздыхает и подрагивает, когда мокрый и юркий язык касается дырочки и начинает аккуратно и медленно вылизывать по краям. У Чимина подрагивают ноги, внизу живота тянет так сильно, что с губ срывается стон. Юнги его активно лапает: сжимает и мнет задницу, раздвигает ягодицы, чтобы удобнее проникнуть внутрь языком. Пак глубоко вбирает воздух в легкие и скулит, медленно опадая на чужой живот. Мин недовольно урчит, толкается языком глубже и вылизывает кончиком мягкое нутро, такое эластичное и приятное. Чимин не понимает, что ощущает. Он дышит загнанно, забывая порой, как сделать вдох. Он прикрывает глаза и понимает, что ему нужна заполненность . Ему мало . Он поддается назад, стонет и скулит от жадности и разгоряченности. Мин удерживает его задницу, ускоряет движения языком и широко вылизывает, когда язык уже устает. — Юнги… Пожалуйста, — просит Чимин, даже не понимая о чем. Главное, чтобы Юнги заполнил его и избавил от этого чувства. Мин приподнимает его задницу и дотягивается до смазки. Он облизывает губы и смазывает пальцы. — Сейчас, детка, — говорит Юнги, и Чимина передергивает от этого обращения. Детка Звучит прелестно. Старший проталкивает аккуратно один палец, а после сразу добавляет второй. Чимин вертится. Ему не больно, ведь он был растянут слегка, но пальцы Юнги такие… непривычные. То, как они расширяются на суставах… То, как не до конца вошедшие пальцы уже касаются простаты. Пака подбрасывает. Он вскрикивает, не успевает отойти, как Юнги опускает его снова и добавляет язык. — Ах! — Чимин вскрикивает, когда Юнги начинает быстро трахать его пальцами и целовать яички. Он закатывает глаза и трется лбом о чужую ширинку. Но Мин, суким сын, замедляется, наблюдая, как разгоряченный Чимин хватается за его бедра и грозно рычит: — Только посмей остановиться. Юнги добавляет третий палец, хмыкает и начинает растягивать спокойнее. Чимин стонет и понимает, что не получит сейчас то, что хочет. Он обиженно дует губки и вздрагивает из-за обостренной чувствительности. Еще и головка приятно трется… Когда Юнги заканчивает, он довольно улыбается и шлепает его по заднице. Чимин уже измотанный. Ноги его не держат, он всхлипывает и смотрит ненавистным взглядом на Юнги. — Ты уже так устал? — Ласково спрашивает Юнги и тянет к себе парня, который зло фыркает. — Ты меня сам помучал… — Прости. Я не буду сегодня перебарщивать тогда, хорошо? Еще хочешь продолжить? — Заботливо спрашивает он и улыбается. И все равно, что у него стоит уже час. Если его малыш не хочет, то он не будет его заставлять. — Конечно! Скажешь еще, — бурчит Чимин и улыбается. Он садится на чужой живот и закидывает голову. На лбу уже испарина, щеки нещадно горят, а шея влажная на ощупь. — Пока есть силы, буду сверху, — усмехается он и елозит по чужим штанам, а после стягивает их. Юнги кладет ладони на чужие бедра, завороженно наблюдает за парнем и тихо выдыхает. Чимин красивый. Он уставший, измотанный, но такой красивый. Он двигает бедрами. Мин, наблюдая за ним с барной стойки, всегда мечтал увидеть это вблизи, но… настолько близко, что видно каждую складочку, каждую напряженную мышцу… Юнги кусает губу и помогает парню. Тот пару раз проводит рукой по члену, срывая вздохи с губ, а после растирает чужой предъэякулят по дырочке. Юнги стонет, ощущая, как головка проникает в чужое нутро. Чимин его подхватывает, стонет своим ангельским голосом довольно и садится на половину. Мин откидывает голову, чувствуя безумную мягкость и узость. Чимин начинает слегка двигаться, насаживаясь с каждым постепенным толчком ниже. Мин шипит, держит его бедра и скулит низко. Приятно. Безумно приятно. Чимин прикрывает глаза и приоткрывает рот. — Глубоко… Вау… — восхищается парень и кусает губу. Он собирает все свои силы и начинает ускоряться, двигаясь быстрее и стараясь опуститься до конца. Он пищит и кусает губы, когда Мин подмахивает бедрами и входит слишком глубоко, но все равно не до конца. Чимин и представить не может какого это — до конца , полностью. Младшему недостаточно. Он скулит и начинает подскакивать на каждом толчке и недоуволетворенно скулить, ведь сам соскакивает с длины. Мин рычит, понимает, что Чимин просто слишком чувствительный. — Можно? — Мин сжимает сильные бедра, подрагивающие и напрягает спину и торс. Чимин кивает, расслабляется и садится ниже, а Юнги начинает толкаться в него сам, входя глубокими толчками, выбивая чужой воздух из груди и стоны. Пак не может сдвинуться вверх, поэтому идет навстречу толчкам и скулит, ведь это слишком. Он слишком чувствительный. Он опирается о чужой пресс и сгибается, дрожа и впиваясь ногтями в кожу. Мин приподнимает его, толкается чуть быстрее и замирает взглядом на чужом лице. Прекрасный. Чимина захватывает. Он хочет еще. — Юнги… П-пожалуйста, Юнги, — просит младший и всхлипывает. Мин делает глубокие, резкие и быстрые толчки с перерывами. Чимин вскрикивает своим высоким ангельским голосом и сжимает чужие бока. — Что? — С выдохом спрашивает старший. Чимин смотрит таким умоляющим взглядом. — Доведи… — многозначно говорит Пак, но Юнги все понимает. Он ухмыляется и облизывает губы. — Хорошо, детка, — Юнги кивает и переворачивает быстро парня на спину. Он приподнимает его задницу и укладывает руки на нее, раздвигая ягодицы. Чимин укладывает голову на постель, что безумно кружится, а после расслабленно доверяется Юнги. Тот толкается в него, делает сначала медленные толчки, совершенно обычные, но после ускоряется, бьет бедрами по чужим ягодицам и не останавливается. Чимин открывает рот в немом стоне и не может вздохнуть. Он чувствует себя наполненным, горячим… Юнги толкается без остановки, стимулирует простату и заставляет Чимина чувствовать себя настолько напряженно и расслбленно одновременно, что каждая мышца ослабевает. Юнги опирается руками на матрас по обе стороны от чужого тела, а Чимин хватается за его запястья. Даже если бы он хотел разжать руки, он бы не смог. — Ах! Да… Да, Юнги-и-и… — Чимин задыхается, подвиливает бедрами, а Мин рычит сзади. — Я… Я… — он не может договорить, вскрикивает и выгибывается, сжимая глубоко в себе. Старший откидывает голову и не останавливается, из-за чего парня подбрасывает, и он начинает кричать, а его оргазм растягивается. Юнги кончает. Он громко стонет и медленно замедляется. Чимин всхлипывает и дрожит, руки разжать не может. — Чимин-и… — зовет его Мин и гладит по спинке. — Все хорошо, чщ, — он успокаивает его и аккуратно укладывается, накрывая одеялом. — Я… пиздец, — Пак делает глубокие вдохи и жмется к мужчине, у которого, как и у Чимина, в глотке пустыня Сахара. — Есть такое, — хмыкает он и прижимает его к себе. — Пойдем в душ через минут десять? — Да, с радостью… — удушенно отвечает Чимин и улыбается. Тепло.***
— Чимин-и! — Кричит парень, стоя у ворот с широкой улыбкой. Он машет руками и встречает своего уставшего парня, который, только увидев его, сразу взбадривается и бежит обниматься с хеном. Тот подхватывает его на руки и кружит вокруг своего оси. — Устал? Пойдем домой? — Спрашивает Юнги и улыбается. Чимин измученно льнет к шее хена и кивает. Они идут за руки к машине, не обращая внимания ни на людей вокруг, ни на тоскливую погоду в начале октября. Чимин забирается в машину и, когда Юнги садится за водительское сиденье, тянется к нему и целует — напористо и жадно, будто ждал этого весь день. Хотя почему «будто»? Мин отвечает, кладет руку на чужую поясницу и прикрывает глаза. Но Чимин не дает в полной мере насладиться поцелуем: он отстраняется. — Тэхен приглашает нас к Гуку на дачу. Говорит, что мы давно не собирались где-то все вместе на целые выходные, — говорит Чимин. Юнги мычит и заводит машину. — Можно. Почему нет? Купим шашлыки, соберем вещи и поехали, — он улыбается и кладет руку на чужое бедро. — Я тогда напишу в чат, — улыбается парень и набирает сообщение в чат «Семья». Юнги тепло улыбается и смотрит на своего парня. Будущего мужа. Он больше не работает стриптизером, а является хореографом у прекрасного и солнечного Хосока в компании и танцором в его команде, переехал к Юнги в квартиру несколько месяцев назад и сосредоточился на учебе. Чонгук с Тэ начали встречаться и совсем недавно Тэ переехал к нему в квартиру, подаренную родителями, ведь не мог вытянуть аренду один (но признавать он этого не хотел совершенно). Та квартира поменьше, но для пары самое-то. Расставаться с их домом было грустно, но они также видятся каждый день в универе и часто ходят друг к другу домой. Тэ жалуется, что Гук берет все хлопоты по дому на себя и у него приходится отнимать силой швабру, чтобы тот потратил время на себя и учебу, а Чимин смеется со своего упрямого друга и его заботливого парня. Сам он взял уборку на себя всю, а Юнги просит только готовить, когда у него есть возможность. Готовит он просто божественно. Особенно кимпаб и кимчи. — Кстати, Джин передавал тебе привет, — хмыкает Юнги. — А? — Они с Джуном наконец-то начали отношения. — О боже мой, наконец-то, — облегченно вздыхает он. — Я-то думал они до конца жизни будут говорить, что это просто секс, а не любовь. — Я тоже, детка, — ухмыляется Мин и выезжает с парковки. — Не называй меня так, а-то меня это возбуждает, — конючит Пак и смеется. — Тогда… может их тоже позовем? И Хосока еще? — Предлагает Чимин, задумываясь. — Конечно, детка. — Юнги! Разве это не любовь? А возможно что-то большее… Возможно, семья?