Now she gotta a six year old Trying to keep him warm Trying to keep him out the cold When he looks in her eyes He don't know he's safe
А вот Мегуми новая знакомая-по-совместительству-опекун совсем не нравилась. Заносчивая - ему казалось, что она не видит дальше собственного носа и ей совершенно плевать на него и его сестру. Он согласился пойти к ней, а не в клан, ради своей сестры, и стоически продолжал терпеть все подначки и тотальное нарушение личного пространства только ради Цумики. Годжо его не жалела. Выжимала из него все соки в попытках обучить магии, до которой самому Мегуми не было никакого дела. Все ради Цумики. Но несмотря на то, что Годжо была строга на тренировках (что совершенно не вязалось с её откровенно раздолбайским поведением во время их первой встречи), она почти всегда предлагала ему куда-нибудь сходить после. Мегуми искренне не понимал, почему Сатору так хочет вытащить его куда-то, будь то зоопарк или кафе со сладостями. Зачем ей это? Чего пытается добиться? Во-первых, Фушигуро не был заинтересован в подобных местах - слишком шумно и людно, да и такие развлечения не для него; во-вторых, мальчик не хотел связываться с магическим миром больше положенного, а Сатору – непосредственная его часть. Поэтому он всегда отказывался. Каково было его удивление, когда он узнал, что наставница с этим лезет ещё и к Цумики. Одним утром он неожиданно застал этих двоих за странным занятием: Годжо с выражением невероятного усердия на лице пыталась что-то сделать с волосами Цумики. То тщательно их расчесывала, то принималась что-то плести, а потом из-за неудачной попытки снова начинала водить расчёской по волосам девочки. Зачем-то Мегуми про себя отметил, что возможная причина неудач Сатору заключалась в том, что та, в отличие от длинноволосой Цумики, обладала короткими, слегка вьющимися волосами, явно не требующими постоянного ношения какой-либо причёски. Сестра, заметив его, светло улыбнулась и поспешила поздороваться. Годжо лишь кинула на него напряжённый взгляд и кивнула, не имея возможности что-либо сказать из-за зажатой во рту резинки. — Доброе утро, Мегуми! Годжо-сан сказала, что у неё сегодня выходной, и предложила провести его вместе в парке аттракционов, представляешь? Ты же пойдешь с нами? - Цумики с надеждой и предвкушением взглянула на брата, но тот не проникся ее настроением. — Никуда я с ней не пойду. И тебе бы не советовал: странно с твоей стороны потакать её резким хотелкам. Если хочет ощутить себя ребёнком, пусть идёт туда сама, а изображать заботу и тянуть туда нас вовсе не обязательно. Цумики резко покраснела от слов брата. Ей было стыдно за его поведение перед человеком, так внезапно ставшим им помогать. Но к её удивлению, на лице Годжо не было ни капли обиды или разочарования: наоборот, та лишь недобро ухмыльнулась и убрала резинку изо рта (при этом проворно удерживая почти готовую причёску одной рукой). — Не переживай, Цумики-чан, — сказала та, глядя при этом прямо на Мегуми, — это в нем зависть говорит. Решил, что раз раньше отказывался, то и сейчас сделает так же. Но помяни моё слово, стоит нам с тобой уйти, как он начнёт тосковать от одиночества. А какими глазами он будет смотреть на сувениры, которые мы с тобой накупим, ах~, — девушка прикрыла глаза и картинно покачала головой, — ему же мы, конечно, за такое поведение ничего не привезём. — Мне ничего и не надо, — хмуро пробурчал мальчик. — Конечно, верю, — Годжо как всегда забавлялась. Она вернулась к попыткам придать волосам Цумики божеский вид, и у неё получалась достаточно красивая прическа (и не наврала ведь, когда как-то раз бахвалилась перед Мегуми тем, что делает идеально все, за что ни возьмётся, черт возьми). Буквально через полчаса за ними хлопнула дверь – лишь Цумики немного печально помахала брату рукой, а Годжо не забыла напомнить, что он остаётся за старшего. Ага, в пустом-то доме. Фушигуро ни за что не признается, что те слова наставницы были чертовски верными. Он не любил давящую тишину, возникающую, когда никого не было дома. Не то чтобы с Цумики становилось как-то громче – они и не разговаривали большую часть времени – но когда та была дома, Мегуми нутром ощущал её присутствие: знал, что если выйдет из комнаты, то обязательно где-нибудь да наткнется на нее. А в те редкие дни, когда к ним заявлялось это беловолосое очкастое нечто, дом и вовсе заполнялся шумом и суетой. Её присутствие ощущалось везде: даже не слыша её голоса можно было с точностью утверждать, что да, Сатору определённо находится сейчас в этом доме. И юный Мегуми не находил этому объяснения. Впрочем, после того похода в парк Мегуми стал чуть снисходительнее к Сатору, ведь Цумики вернулась домой совершенно счастливая с прекрасной искренней улыбкой на лице и с ярким, звонким смехом. Сатору никогда не обижалась на поведение Мегуми, называя его колючкой. Ей нравилось подначивать его, нравилось, как с годами его максимализм лишь усиливался, а детская колючесть лишь прогрессировала. О, Годжо была прекрасно осведомлена о приключениях подопечного в средней школе. Ей, как опекуну, высказывались все жалобы на поведение юного хулигана, и хоть в кабинете у директора средней школы, где учились Мегуми и Цумики, Годжо сидела обычно молча (все-таки остатки совести подсказывали ей, что не стоит здесь вести себя как со старейшинами, чтобы не портить школьную жизнь парню), но внутри она гордилась тем, что Мегуми достаточно силен, чтобы за себя постоять. Почему-то это стало для неё действительно важно. А потом прокляли Цумики. Годжо видела, как это ударило по Фушигуро. Как сломило его принципы, из-за которых он не хотел связываться с магическим миром: теперь у него появился человек, которого он хотел спасти. И, за неимением возможности помочь девочке самой, она решила вложить все свои силы в тренировки Мегуми, чтобы однажды он помог своей сестре.Uh, love, no one ever gonna hurt you, love I'm gonna give you all of my love Nobody matters like you
У неё уже были свои ученики в магическом техникуме. Годжо удалось спасти от казни Оккоцу, чему она была очень рада - нечасто удаётся вставить пару палок в колеса старейшинам, считающим, что разбрасываться потенциалом детей путем их убийства – отличная затея, которая обязательно спасёт мир шаманов. Её мечта наконец-то начала сбываться, а в дыре, разверзшейся в её груди ещё со времен ухода Сугуру, начала поселяться гордость за учеников. Она так хотела, чтобы эти дети увидели новый магический мир, хоть и понимала, что это больше похоже на сказку. — Боже, Сатору, это и есть сказки, — снимая перчатки, устало протянула Сёко, к которой Сатору периодически заглядывала по старой дружбе. — Я, конечно, полностью поддерживаю твою мечту, но постарайся не давать детям напрасных надежд. Мир шаманов слишком жесток: перебить верхушку будет гораздо проще и даже милосерднее по отношению к тем, кто тебя поддержит, ведь в таком случае пострадаешь только ты. — Да уж, Секо, спасибо за поддержку, — с притворным недовольствои протянула Годжо. Ее волосы уже заметно отрасли и спадали чуть ниже лопаток, а на глазах покоилась новенькая чёрная повязка. — Я тут тебе вообще-то душу изливаю. — Что очень удивительно, учитывая, что мы с тобой обе не помним, когда в последний раз наш разговор – именно разговор, а не обсуждение очередного проклятия – затягивался дольше, чем на 3 минуты, — хмыкнула Сёко. Они с Сатору были достаточно близки еще со времен их обучения в техникуме, но не так близки, как Годжо с Гето... После его смерти Годжо чувствовала необходимость возобновить общение с единственной оставшейся подругой, которая не пыталась её прогнать при каждом её появлении. — Не скажу, что это плохо, но просто отмечу, что ты начала меняться с тех времен, как приютила Мегуми. — На что это ты намекаешь? — Годжо забавно прищурилась, наблюдая за ухмылкой, появившейся на лице подруги. — Да так... Наверное, на твою непрофессиональность? Все-таки выбирать среди учеников любимчика так неправильно... Сатору задохнулась в притворном возмущении. Она прекрасно осознавала, что у такого великолепного учителя не может быть никаких оплошностей и ко всем своим ученикам она относится одинаково, но продолжала держать свою шутовскую маску. Но как бы она не хотела это отрицать, слова Секо заставили Сатору обдумать ее отношение к Мегуми. Даже если она слегка выделила его на фоне остальных, разве это было не естественно? Она буквально участвовала в его воспитании, смотрела, как она растёт... Боже, ну что за сентиментальность?! — Ты хочешь спасти его из своих личных побуждений? — Да, из личных. Сделайте что-нибудь с этим. Сентиментальность сентиментальностью, а после таких слов Годжо просто не могла не оставить сосуд Сукуны в живых. Переубедить упертых старых пердунов было чертовски сложно, но она стояла на своем: ей двигал потенциал, скрытый в мальчике, возможность, которая перед ними открывалась, и слова Мегуми. Эх, они-то как сюда записались?... Годжо была в каком-то странном возбуждении от того, что у колючки-Мегуми наклевывается друг, даже в соседнюю комнату мальчика подселила: по собственной юности помнила, как важно было иногда после сложной миссии завалиться к товарищу в комнату и провести там всю ночь за разговорами или просто в тишине, главное вместе (уснуть все равно не получалось). Итадори оказался чудным (ударение ставьте, куда хотите) парнем, чем-то похожим на саму Сатору: такой же упертый и целеустремленный. Да и Кугисаки тоже не промах: невероятно сильная и своеобразная девушка, одно удовольствие смотреть за её ростом. И Мегуми... Годжо не заостряла на этом внимания, но про себя отмечала, как смягчается его выражение лица при взгляде на Итадори и как он, колючка, выдерживает прикосновения довольно шумной Кугисаки. В этой команде и с поставленной целью он наконец-то стал развивать свой потенциал, который мог позволить ему стать сильнее самой Сатору. И она верила, что это обязательно произойдёт. А сейчас при взгляде на эту троицу странное тёплое нечто ворочалось в груди. "Боже, неужели старею?.."