Первое правило

— Как твои дела? — Белки навели шороху в этот раз, но вроде удалось их заткнуть, — Волков пожимает плечами. — А ты как? — Все так же. Старушка продолжает свои дела, но, видит Создатель, я до нее доберусь, — Лейтенант перекидывает кий в правую лапу и разбивает пирамиду. Шары бьются о борт с таким оглушительным звуком, что Волкову хочется заскулить. Лейтенант — ее зовут Зузанна Домбровская, но она ненавидит свое имя и всегда отдает предпочтение званию, — отвратительно играет в бильярд. Все удары — слишком сильные, к тому же из-за старой травмы один глаз у нее плохо видит, Лейтенант сама ему как-то призналась; в результате — она, кажется, чаще выбивает шары со стола, чем загоняет в лузу. Но после работы она все равно приходит сюда и играет с Волковым, потому что неудачи — не то, что может ее остановить. И дело Старушки-совы — великолепное тому доказательство. Старушка торгует малолетками. Неизвестно как провозит их в страну, и продает любому, кому нужны свободные руки: нарколаборатории, пошив уличных подделок под брендовую одежду, карманные кражи, профессиональное нищенство — они годятся для любой работы, где можно обойтись без знания языка, и живут от силы пару месяцев. Синюшные тощие хвосты, наполовину выпавшая шерсть, мутные глаза: тела всегда выглядят так, будто мертвы уже неделю. Потроха гниют, кожа сползает кусками — патологоанатомы говорят, что их, похоже, чем-то травили, но следов токсина ни в одном трупе найти не удалось. — Мне кажется, она может провозить их у себя в желудке, но я не представляю, как получить ордер на ее врачебное обследование. Уверена, у Старушки внутри много дерьма. — Лейтенант с усмешкой цепляется когтями за борт стола и наклоняется ближе, прикидывая, под каким углом бить в следующий раз. Волков кивает, делая вид, что ему не интересно, и берет кий со стойки. Он знает, что Лейтенанту лучше не продолжать, но еще лучше знает, что она не отступится. Дело даже не в том, что дела, которые крутит Старушка — мерзость, хуже некуда. Это — преступления против ее вида, а им всегда уделяют мало внимания. Мертвые мыши — всего лишь рутина. Их истории не попадают в газеты, их смерти теряются в общем списке. Лейтенант хочет положить этому конец, чего бы ей это ни стоило, и, если ей удастся отправить за решетку Старушку — что ж, это будет громкий арест, и, возможно, истории хотя бы нескольких мертвых мышат, сожранных голодными улицами, запомнятся тем, кто здесь живет. Лейтенант любит говорить о том, что большие цели достигаются маленькими шагами, и иногда Волкову страшно даже представить, как в ее воображении выглядят большие шаги. — Попробую поговорить с кое-кем в больнице, — Волков усмехается и с легким щелчком загоняет шестерку в лузу. — Ты же знаешь: разговоры — это по моей части. — Еще бы. С такими-то зубами. — Она улыбается в ответ, провожая взглядом катящийся биток, и Волков позволяет себе придвинуться к ней чуть ближе. Не слишком близко. Никогда не слишком близко, они же напарники. Но достаточно близко, чтобы почувствовать ее тепло.