Его образ возникает в моей голове словно выброшенный в море спасательный круг. А это значит лишь то, что я плыву дальше.
Продолжаю свой путь к небольшому лесу. Там рядом деревня, возможно, в ней живут люди, которые смогут мне помочь. Благодарю себя за то, что могу рационально мыслить, когда вокруг творится такая чертовщина. Почему мне кажется, что эта лавина была подстроена? Разжигаю костёр, соорудив из веток крохотный ночлег. Надеюсь, что мне не придётся проводить ночь в глухом, тёмном лесу, но возможность хоть немного укрыться у меня всё же должна быть. В поясной сумке нахожу маленькое зеркальце, по которому пошла одна трещина. Хочу осмотреть себя на предмет других повреждений, ссадин. Но смотреться в разбитое зеркало – это плохая примета. Я не позволяю суевериям управлять моей жизнью, поэтому, уже полминуты разглядываю большую царапину на виске. Кровь стекает вниз, и я безучастно вытираю её тыльной стороной ладони. Все мои чувства как будто заглушились, образуя чёрную дыру вместо души. Закрываю зеркальце, убирая его обратно в сумку, и направляю взгляд на ярко-оранжевые языки пламени. — А что, если Рэйчел мертва? Смогу ли я принять ещё одну смерть? Кто это всё делает? Я понимаю, что есть, за что, но… Вдруг это тот, кого я очень хорошо знаю? У меня тревожное предчувствие, что это именно так… Смогу ли я принять предательство? Пережить его? А что в действительности хуже: смерть близкого или его предательство? Как жить после того, как ты узнаешь, что кто-то очень долго пытался завоевать твоё доверие, чтобы потом воспользоваться этим и причинить тебе боль? Закрываю лицо ладонями, внезапно почувствовав необходимость в поддержке. В тёплых объятиях, в нежных словах любви. Первая слезинка скатывается по моей щеке, утягивая за собой вторую. Затем третью. Четвертую. Пятую… Не замечаю, как начинаю громко всхлипывать от непрекращающегося потока слёз, стекающих по моему лицу, падающих на лыжную зимнюю куртку. Держи себя в руках, Агата. Нужно принести ещё веток, чтобы подкинуть в костёр. Стираю с лица остатки своей грусти, размазывая тушь, и, слегка встрепенувшись, выхожу из убежища. Как же холодно. Руки уже почти онемели, но благо рукава у куртки длинные, и я могу натянуть их так, чтобы закрыть пальцы от ветра. Срываю пару веточек, внезапно услышав шорох где-то неподалёку. Мой уставший взгляд устремляется в окутавший лес чернушный мрак, но я не замечаю ничего необычного. Пожимаю плечами, съёжившись от очередного ледяного порыва ветра, и быстрым шагом возвращаюсь к костру. Я бы никогда не подумала, что могу оказаться в такой передряге. Мне нужно думать о том, как выбраться и как выжить в этой ситуации, но всё, о чём я могу думать, — это друзья. Пустым взглядом рассматриваю то, как огонь разгорается всё сильнее от размеренных бросков прутьев в оранжевое пламя. Я понимаю, что мне должно очень сильно повезти, чтобы я выбралась отсюда живой. А учитывая то, что мою везучесть можно оценить на примерно 1 из 100 по процентной шкале, то шансов у меня не так много. Однако я всё же по какой-то причине верю, что этот один процент будет моим.***
— Не шумите, — сквозь пелену слышу родной мужской голос, пробирающийся в мои уши, и мне в ту же секунду становится тепло. А самое главное — безопасно. — Она еще спит, — пытаюсь открыть глаза, но веки моментально тяжелеют, как будто меня накачали сильным снотворным. Звуки в палате сливаются друг с другом, образуя сплошную какофонию: шаги, гудение аппаратов, приглушенные голоса. Все же открываю глаза, с большим трудом, и вижу Александра, уснувшего в кресле для посетителей. В комнате больше никого нет, и я, опустив локти на кровать, пытаюсь приподняться, но тело ломит, пронзает тупой болью в районе шеи. Морщусь от неприятных ощущений, стараясь не закричать от боли, чтобы не разбудить Александра. Мои шорохи все-таки не остаются незамеченными, и мой любимый вздрагивает, тут же взглянув на меня. — Проснулась, котенок? — Александр слабо улыбается, поднимаясь на ноги, и через мгновение я уже оказываюсь в его объятиях. — Я так испугался за тебя. Совсем одна, в лесу. На холоде, — мужская ладонь поглаживает мои волосы, и я вновь закрываю глаза от теплой нежности, моментально окутавшей меня рядом с Александром. — Больше так не делай. Не пытайся решить все свои проблемы в одиночку. Теперь ты не одна. Хочу ответить ему что-то, хочу сказать ему, что безумно благодарна за его поддержку и за то, что он рядом даже в самые тяжелые моменты, но усталость одолевает меня, и я, крепко прижавшись к самому дорогому для меня в данный момент человеку, очень быстро засыпаю, провалившись в глубокий сон практически сразу после того, как чувствую легкий, но невероятно нежный поцелуй мужских губ на своей макушке.***
Уворачиваюсь от поднятой вверх балки, летящей в мою сторону. Портье в жуткой маске не отступает, агрессивно накидываясь на меня вновь и вновь. Господи, и почему это только со мной происходит? За какие такие грехи? — Покажи мне свое лицо! — в порыве гнева кидаюсь на служащего отеля. Мужчина ловко уворачивается, отпрыгнув в сторону, и я пролетаю вперед, чуть не упав на пол. Он молниеносно ориентируется, замахнувшись своим оружием снова, но я замечаю на столике большую стеклянную вазу и, схватив ее, резко разворачиваюсь и со всей силы ударяю ею по голове нападающего. Портье теряет равновесие, уронив балку, и она со звоном встречается с кафельным полом. Он делает пару широких, отчаянных, резких шагов ко мне, и я в страхе отступаю назад, на секунду впав в панику, представляя, если вдруг он все же разозлится и не будет уже думать, прежде чем прикончить меня. Замечаю, что из-под широкой маски вытекают капли крови, и понимаю, что мой удар был удачным и точным. Мужчина, пошатнувшись, сваливается вниз, прямо перед моими ногами. Затаскиваю тяжелое тело в кладовку, чтобы не дать ему уйти и наконец узнать личность того, кто превращал мою жизнь в ад почти целый гребанный год. Усаживаю портье на стул и оглядываюсь в поисках веревки или хоть чего-то похожего. — Где же мой специалист по связыванию, когда он так нужен? — слабо улыбаюсь, вспомнив об Александре, но времени на глупости у меня нет, точно так же, как на попытки позвать на помощь. Я не знаю, насколько крепким оказался мой противник, и, вполне возможно, пока я буду ходить и искать поддержки, он очнется и сбежит.А я не могу так рисковать. Я слишком долго была лишена возможности узнать сокровенную правду.
Все же нахожу потрепанную (прямо как моя жизнь) веревку и кое-как связываю своего пленника. Делаю шаг назад, не решаясь взглянуть правде в глаза, но неведомая сила внутри заставляет меня шагнуть к связанному мужчине, сидящему на стуле под тусклым светом в обшарпанной кладовке. Дотрагиваюсь ладонями до массивной маски, стягивая ее вниз. Уже вижу каштановые волосы, взъерошенные из-за моих манипуляций, и мужчина трясет головой, окончательно избавившись от предмета, что скрывал от меня его личность. Встречаюсь взглядом с голубыми глазами и делаю растерянный шаг назад. Останавливаюсь, как вкопанная, продолжая сжимать маску крепко в руках, и не верю своим глазам. Что это значит? Как он мог? Все это время… это был он? Как я могла ему верить? Я ведь и правда практически ничего о нем не знаю… Я влюбилась как идиотка и доверилась первому встречному, который, как оказалось, был далеко не первым встречным, а хорошо подстроенным и подкинутым под колеса моей машины мужчиной. Стою, не двигаясь, рассматривая медленно появляющуюся на его лице кривую, злорадную ухмылку, и мне хочется выть от чувства безысходности и потерянности. Нет, я в это не верю, это неправда… Ведь неправда? — Ну, здравствуй, моя lilla katten. Я уж отчаялся, думал, ты никогда не докопаешься до истины, — Александр выпрямляется, немного выгнув спину, и разминает шею. Пару раз дергает руками в попытке освободиться, но он сам научил меня делать хорошие и крепкие узлы. Коротко горделиво улыбается, снова найдя меня глазами. — А ты молодец, отменно связываешь. Хорошо меня слушала. Какой послушный котенок, — моя голова начинает кружиться, и я нервозно сглатываю, чувствуя стремительный приступ тошноты. — Не называй меня так, — в мыслях добавляю к концу фразы его имя, вмиг засомневавшись в том, что его действительно так зовут.А вдруг он врал мне не только по поводу того, что ему от меня нужно, но еще и скрывал свое настоящее имя?
— Чего ты приуныла? — с едким сарказмом в голосе произносит Александр, прищурившись. — Неужели не рада наконец узнать правду? — Меня сейчас вырвет, — отбрасываю маску в сторону, и она отлетает к стене, ударившись об нее, и ломается на две части. Разворачиваюсь, запустив пальцы в волосы, и крепко зажмуриваюсь.Нет, нет, нет, это все неправда! Может, я сплю? А это самый настоящий кошмар...
— Котенок, только не паникуй, — мурлычет Александр, а я закрываю ладонями уши, чтобы не слышать его лживые фразы. — Давай я тебе все объясню. Только развяжи меня. — Нет, психопат, и не мечтай, — нахожу его глазами, а его взгляд внезапно смягчается, и он смотрит на меня так, как смотрел вчера вечером, когда гладил меня по голове и успокаивающе шептал всякие милые и романтичные слова. — Агата, я все тот же Александр, и я люблю тебя. — Нет, нет, замолчи! — кричу, прижимая ладони к лицу, и тут же чувствую, что мои глаза уже намокли, а вместе с ними щеки, скулы и подбородок. Я даже не заметила, как начала плакать, я слишком устала бороться с эмоциями, нахлынувшими на меня в данный, слишком тяжелый, период моей жизни. Равнодушно вытираю мокрые следы с лица, грубо проведя тыльной стороной ладони по щекам. Александр непрерывно следит за каждым моим движением и наконец едва слышно произносит: — Не плачь, пожалуйста, котенок. Мы все преодолеем вместе. — Нет никаких нас, — жестко отрезаю, стараясь вложить в свой взгляд как можно больше холодного равнодушия. — Теперь я уже не знаю, кто ты такой. Я сдам тебя в полицию, чтобы они сами решили, что с тобой делать, и вернусь к привычной жизни. — Твоя привычная жизнь — это жизнь со мной, — слова Александра оставляют в моем сердце глубокие порезы, и мне кажется, что я уже никогда не смогу их залечить. — Моя привычная жизнь — это жизнь до знакомства с тобой, — делаю шаг в сторону, отвернувшись от Александра. — Когда мы познакомились, все как раз пошло по наклонной. Ты — причина смерти моей тети. Ты — причина моих бессонниц из-за ежедневных непрекращающихся кошмаров, в которые превратилась моя жизнь, когда я встретила тебя. Я тебя ненавижу, Александр Нильсен! — резко разворачиваюсь, подлетев к Александру, а он сидит, не двигаясь, рассматривая меня бесстрастным взглядом. — Ты меня любишь, — его голос звучит тихо и из-за этого кажется угрожающим. Работает. Я боюсь. — Ты не можешь без меня жить. Я был тебе нужен. Тебе не хватало азарта, интриг, расследований, убийств. Я был создан для тебя, Агата, — Александр подается вперед, а я застываю в оцепенении. — Мы были созданы друг для друга, Агата. Внезапно ощущаю предательски пьянящий рассудок родной мужской парфюм и вдыхаю его грудью, оказавшись где-то далеко. В том самом моменте, где я полностью чувствую себя в безопасности: буквально пару дней назад, в палате больницы, его руки обвивают меня, а я засыпаю в теплых объятиях мужчины, который готов ради меня на все.Даже на самый ужасный и наглый обман в своей жизни.
Глаза вновь наполняются слезами, и я, пару раз всхлипнув, резко забрасываю голову назад. Равномерно дышу и, не ответив ни слова, медленно разворачиваюсь, направляясь к выходу, в коридор. Успеваю дойти до двери и вдруг снова слышу низкий бас, но на этот раз пропитанный явной угрозой. — Если ты сейчас выйдешь из этой комнаты и оставишь меня одного, я обещаю тебе... — Александр на секунду замолкает, а я касаюсь ручки двери. — Я забуду о том, что между нами было, и сделаю то, что должен. Сердце начинает биться чаще, и кажется, что вот-вот вырвется наружу из груди, разрывая слой моей тонкой кожи, оставляя уродливые дыры в душе. — Сделаешь… сделаешь то, что должен? — мой голос дрожит, и я поворачиваю голову на 90 градусов вправо, не решаясь взглянуть ему в глаза. Я боюсь, что больше не увижу в нем человека. — То есть, убьешь меня? — Я не использую такую терминологию, но технически да. Ты повторишь судьбу своей упрямой тетки. Как же она кричала, просила ее отпустить, плела что-то про вашу семейную связь… А ты вообще знала, что она и не собиралась отдавать тебе наследство? Ее заставили подписать бумаги, — все же разворачиваюсь, оперевшись на дверь всем телом, потому что ноги подкашиваются, а к горлу подступает тяжелый вязкий ком. Александр смотрит на меня исподлобья, скривив губы в неестественной улыбке, а свет, падающий на него прямо сверху, делает ее еще более жуткой. — Я тебе не верю. Ты обманывал меня все это время. С чего бы вдруг тебе сейчас говорить правду? — Подумай, а зачем мне врать? — Александр поднимает голову, изогнув бровь. — Агата, у нас еще есть шанс все исправить. Будь со мной. Тебе нельзя верить никому из твоих родственников. Они все хотят от тебя только денег. А я хочу только тебя. Тебя всю. — Да пошел ты, придурок! Ты ненормальный! — срываюсь на крик, окончательно решив покинуть эту комнату, хоть Александр и угрожал мне расправой, мне уже все равно.Я не хочу жить в мире, в котором рядом со мной будет Александр Нильсен.
— Агата! Давай поговорим… Тварь! — вылетаю из кладовки, влепившись спиной в дверь снаружи, и закрываю глаза, пытаясь привести дыхание в норму. Чувствую слишком дикое биение своего сердца, параллельно прислушиваясь к обширному словарному запасу ругательств на английском и на шведском от Александра, который все так же остался привязанным к стулу в тесной каморке. — Агата! Господи, как я могла быть такой идиоткой? Знаки… они ведь были! Он всегда был рядом, прибежал на мои крики, когда я нашла тетушку, помогал мне с расследованием, предложил быть моим напарником. Я в упор не видела очевидных вещей и пыталась сбежать от боли из-за потери близкого человека, за что расплачиваюсь сейчас. Придется побороть эту боль в этот раз, чтобы снова не попасть в лапы очередного маньяка. — Агата! Агата! — отдаленно слышу волнительный мужской голос, но почти сразу теряю сознание, съезжая вниз по поверхности двери, и проваливаюсь в небытие.***
— Агата, малыш, ты как? — открываю глаза, оказавшись в кровати нашей с Александром спальни в отеле, а его ладонь лежит на моем плече. Хлопаю глазами, рассматривая его лицо, а он настороженно разглядывает мое. — Как я здесь… и ты… я не… — Тише, katten, — Александр прижимает меня к себе, и я невольно ныряю в его объятия. — Ты кричала во сне. Снилось что-то ужасное? — он начинает поглаживать меня по спине, а я согласно киваю. Боже, так это был сон… — Видимо, переборщила со снотворным. Оно может вызывать побочные эффекты. — Господи, Алекс, мне было так страшно. Ты… — замолкаю и слегка отстраняюсь от Александра, закинув голову назад, и заглядываю в его глаза. Нет, это точно был сон. Его взгляд сейчас совершенно другой. — Ты… — Что я? — мужские пальцы скользят по моему лицу и касаются прядки волос, заправляя ее мне за ухо. — Ты… — вглядываюсь в голубые глаза, не в силах отвести взгляд в сторону, и на лице Александра появляется легкая улыбка. — А неважно. Главное, что это был сон. Сейчас ты здесь, и ты меня любишь, — утыкаюсь носом в широкую грудь, тут же вдохнув до боли знакомый аромат полной грудью. Как странно, во сне я так отчетливо слышала этот запах, все было так натурально… — Да, котенок, я здесь, и я тебя люблю, — Александр прижимает мою голову к себе, опустив ладонь на затылок, и целует в макушку. — Поспи. Тебе нужен отдых. Обещаю, что не буду отпускать тебя, и разбужу, если что, — Александр нежно улыбается, а я выпрямляюсь. — Нет, я не хочу спать, — провожу ладонью по оголенной коже мускулистой груди вниз, проследив за ней взглядом. — Я хочу кое-чего другого, — шепотом добавляю, опуская вторую руку на плечо Александра, и перекидываю через него ногу, оказавшись на нем сверху. — Уверена? Может, все-таки выспишься? — А ты меня не хочешь? Или просто боишься, что не справишься? — провокационно произношу, игриво улыбнувшись, и Александр резко опускает ладони на мою талию, притянув к себе. Коротко и отрывисто выдыхаю через рот, прикусив губу, и победно ухмыляюсь. — Чтобы справиться с тобой, мне хватит одного языка, — шепот Александра сопровождается сжатием пальцев на моей пояснице, и мне приходится выгнуться и податься грудью вперед. Александр сразу же примыкает губами к моей шее, и я закидываю голову назад, слегка склонив ее набок. Начинаю елозить на нем, обхватив его двумя руками, но Александр грубо опускает меня вниз, не давая закончить начатое. Досадно фыркаю, раздвигая колени шире. Александр перемещает ладони на мои бедра и медленно входит, заставляя меня буквально умирать от томительного ожидания. Мужские руки направляют мой таз то вверх, то вниз, и я начинаю двигаться, прикрыв глаза. Дыхание становится тяжелым, вздохи — частыми и шумными, а мои стоны — неподдельно-чувственными и громкими. — Алекс, еще... глубже... — на выдохе произношу, и Александр увеличивает темп, вынуждая звонким стонам хаотично срываться с моих губ. Я закидываю голову назад, глубоко выдохнув, чувствуя себя самой счастливой женщиной на свете. Целую его в губы, прикоснувшись руками к острым скулам, и провожу по ним пальцами. Александр тяжело выдыхает, смотря мне прямо в глаза, а его ладони до сих пор крепко сжимают мои бедра. — Я люблю тебя, — едва слышно проговариваю, вновь приблизившись к Александру вплотную, и дотрагиваюсь губами до его губ. — И я тебя люблю, katten, — Александр приглаживает мои растрепавшиеся волосы, нежно улыбнувшись. — Теперь спать? Или по второму кругу? — самодовольная ухмылка, и я мягко вздыхаю, просунув пальцы в каштановые волосы. — Нет, я больше не могу, я устала. Это было слишком прекрасно, — слезаю с Александра, тут же примкнув к его груди, и укладываюсь на него, используя его в качестве подушки. — А разговоров-то было… — я уже закрываю глаза, когда слышу возмущения Александра, а мои губы сами по себе образуют слабую улыбку.Я снова чувствую себя в безопасности, укутанная в теплые объятия любимого мужчины.
— Спи, котенок, я рядом…***
— Спи, котенок, я рядом, — поглаживаю ее по голове правой рукой, а левую опускаю на ее спину, проскользнув ладонью вниз, добираясь до выгнутой поясницы. Идеальна. — Спи, моя хорошая… — едва слышно произношу, свесив правую руку к полу, и дотрагиваюсь пальцами до разбитой на две части маски, подтолкнув обломки глубже под кровать. — Я всегда буду рядом.