***
— Ну, Ма-а-алфой, — она прищурилась, глядя на него снизу вверх. — Неужели тебе нечего рассказать? — Отстань, Грейнджер, — Драко отмахнулся от неё как от назойливой мухи. — Считай как хочешь. — Скучный ты, — заявила Гермиона, закидывая одну ногу на другую, отчего её и без того не очень длинное платье поползло к бёдрам, заставив Малфоя сглотнуть. — Это я скучный? — спохватившись, возмутился он. — Если я не хочу обсуждать свою личную жизнь, это не значит, что её у меня нет или что я зануда, как некоторые. — Ты кого занудой назвал, хорёк? Потянувшись, она шлёпнула его по руке и ткнула пальцем в бок, вызвав у Драко недовольное мычание. Её глаза торжествующе заблестели, выдавая удовлетворение своей хозяйки, и Гермиона откинулась назад, продолжая сверлить его взглядом. — Эй, что за членовредительство? — сдавленно пробормотав, потёр он рёбра. — Не ври, — она вытаращилась на него, делая вид, что не понимает, о чём речь. — Твой член я не трогала. — Очень смешно, Грейнджер, — Малфой закатил глаза. — И вообще, кто бы мог подумать, что заучка может так шутить? Похлопав ресницами, Гермиона невинно пожала плечами. — Есть у кого учиться, профессор Малфой. Но мы отвлеклись от темы! — Нет, только не начинай снова, — простонал он, сползая вниз по креслу. — Хватит с меня дражайшей матушки, а тут ещё ты вздумала меня допрашивать. — Это называется делиться, Драко, — снисходительно пояснила она, слегка пьяно хихикнув и тут же надув губы. — Мы же друзья. Я тебе рассказываю о своей личной жизни, а ты молчишь, как камбала, словно совсем мне не доверяешь. Услышав сравнение, он фыркнул. Гермиона умела подбирать интересные выражения, которые порой стоило записывать. Хотя бы чтобы позже припоминать и использовать в споре против неё. На то, чтобы сблизиться, у них ушло порядка трёх лет, пары совместных попоек и одного распоротого в хлам плеча Малфоя, когда тот по-джентльменски пошёл провожать Гермиону и, упав, случайно напоролся на какую-то железяку, рассёкшую ему не только пиджак с рубашкой, но и кожу. Тогда ей пришлось тащить теряющего сознание и к тому же пьяного Драко к себе и залечивать раны, чтобы он не истёк кровью в какой-нибудь подворотне, а потом укладывать спать на собственном диване в гостиной, ведь отправлять его домой в таком состоянии ей бы не позволила совесть. Это был первый раз, когда они пили в одной компании спустя пару лет постепенно теплеющих взаимоотношений, но и второй не заставил себя ждать, когда Гарри получил повышение и пригласил весь отдел в бар по такому случаю. Понаблюдав за тем, как Драко опрокидывает одну стопку за другой, она ехидно поинтересовалась, планирует ли он снова провожать её до дома, и, получив утвердительный ответ, не менее саркастично напомнила, чем закончился прошлый раз. Краснеющий Малфой был, пожалуй, вторым её любимым зрелищем после багровеющего от злости начальника, осознающего, что «зазнайка Грейнджер» снова оказалась права. Эта попытка определённо увенчала собой топ удачных провожаний, закончившись мирным распитием чая у неё на кухне до шести утра за увлекательными спорами о политике, астрономии и магловской культуре. Очнулись они, лишь когда будильник, забытый с вечера, зазвенел ровно в то время, когда Гермиона обычно поднималась на работу в будни. Пять минут скомканных прощаний и несколько смущённых улыбок, брошенных в следующие дни в коридорах Министерства, кабинете Гарри и столовой, ознаменовали начало новой дружбы. — Я тебе доверяю, — прервал голос Драко поток воспоминаний. — Просто не привык с кем-либо делиться. — Что совершенно не говорит о том, что это хорошо. — И что же тут плохого? — Держать эмоции в себе не может быть полезным. Ты закупориваешь всё это внутри, а организм же не железный. Рано или поздно это приводит к проблемам со здоровьем, — менторским тоном, так напомнившим ему школьные годы, заявила Гермиона. — Допустим, ты меня убедила. И дальше что? — Давай начнём с малого, — предложила она. — Расскажи что-нибудь одно. Что-то, что кажется тебе менее личным, что ты можешь более или менее спокойно обсуждать. Так постепенно ты сможешь раскрыться и хотя бы иногда делиться переживаниями.***
— Это так ты не приставала ко мне с вопросами? — Малфой потряс головой, выныривая из собственных воспоминаний. — Ты мне это долго ещё будешь припоминать? — возмутилась Гермиона. — Конечно, Грейнджер, — снисходительно, как ребёнку, ответил Драко. — Бесить тебя — удивительно увлекательное занятие. Нервы успокаивает, знаешь ли. Как судоку. — Судоку, значит, — угрожающе протянула она, медленно закипая. — В следующий раз, когда ты застрянешь в каком-нибудь аттракционе или решишь, что обыкновенная игрушка на батарейках хочет тебя убить, я буду молча стоять и смотреть, как ты закипаешь от злости. Хотя нет, я буду ехидно хихикать, глядя на твои попытки сохранять свой невозмутимый гордый вид и не обращаться за помощью. — Не знал, что ты такая злопамятная, — пробурчал он, становясь похожим на бурундучка из мультфильма, который они смотрели на прошлых выходных. — Кто бы говорил, Малфой, — Гермиона фыркнула, уставившись на него взглядом победителя этой жизни. — Не зря говорят, что женщин злить вредно для здоровья, — едва слышно пробормотал Драко, опасливо косясь на неё. — Что-что ты сказал? — она театральным жестом приложила ладонь к уху, делая вид, что внимательно слушает. — Ничего, Грейнджер, — его настроение, казалось, ничто не способно исправить, однако резко погрустневшая Гермиона, сидящая в его начальственном кресле, сильно сгорбившись, явно могла бы составить ему конкуренцию. — Что случилось? Всегда сохранявшая оптимизм подруга сейчас напоминала ребёнка, у которого отобрали игрушку, не объясняя причины. Вся её поза буквально кричала о том, что девушка в отчаянии, а когда она подняла глаза, в них плескалась такая обречённость, что Драко невольно захотелось её обнять, хотя он в принципе не отличался излишней тактильностью. — Грейнджер… — Наверное, мне суждено остаться одной, — пробормотала Гермиона себе под нос, шмыгая носом. — Если даже при попытках стать нормальной парни сбегают от меня, что будет, когда я перестану притворяться. Я же не могу всю жизнь прожить, играя не свою роль. От её тона, в котором сквозила бесконечная усталость и святая убеждённость в этих словах, он похолодел. Гермиона Грейнджер всерьёз считала, что с ней что-то не так. Не с ограниченными мужланами, для которых поход в театр был сродни полёту в космос, а братья Певереллы — неизвестными в уравнении магического мира. Не с теми, кто считал себя элитой, как он сам когда-то, и не с озабоченными идиотами. А с ней — лучшей ведьмой столетия. И Драко искренне не понимал, как можно настолько себя обесценивать. — Нормальной? Ты с ума сошла, Грейнджер? Как в твоей вроде бы умной голове вообще могла зародиться мысль, что проблема в тебе? Что с твоей самооценкой? — Сама иногда задаюсь этим вопросом, — Гермиона вздохнула, пожав плечами. — Просто у меня, наверное, умерла надежда на счастливую личную жизнь после всех этих неудач. Я же не умею быть такой, как все остальные девушки. — То, что ты не наносишь на лицо триста слоёв косметики и не носишь обтягивающие платья, ещё не значит, что ты не нормальная, Грейнджер. Тебе не нужно быть как кто-то, потому что ты хороша такой, какая ты есть. И как минимум, в отличие от всех этих девушек, которых ты почему-то называешь нормальными, с тобой есть о чём поговорить, кроме как о модных новинках и темах из глянцевых журналов. И это делает тебя интересной личностью, но совершенно не отменяет твоей красоты. Естественной, а не созданной путём миллиона способов изменить размер глаз, форму губ и чего-то там ещё. — Успокаиваешь? — Гермиона устало хмыкнула, откидываясь в кресле назад. — Умом я всё понимаю, только вот парни, по-моему, с этим не согласны. — Они просто придурки, Грейнджер, — как само собой разумеющееся заявил Малфой. — Подобные личности тебя не стоят. А нормальные — раз уж ты любишь так классифицировать людей — ценят в девушках не только длинные ноги и способности в постели, но и мозги. — Что-то я не встречала таких экземпляров, — она скептически уставилась на друга, выглядевшего странно довольным и одновременно смущённым. — Не там смотришь, значит, — через силу ухмыльнулся Драко, складывая руки на груди и отворачиваясь к окну.***
В самом начале их общения он не придавал значения своей реакции на её присутствие. Тому, как потели ладони, когда она была рядом, как срывался голос и грохало в грудной клетке сердце, рискуя прорвать её насквозь. Он списывал это на что угодно — усталость, простуду, несколько выпитых чашек кофе, — но только не на очевидный факт, который ему так не хотелось признавать. Он влюбился. Влюбился в заучку Грейнджер, которую ненавидел все школьные годы. Думал, что ненавидел. В ту самую Грейнджер, видевшую в нём хорошего друга. Гермиона жаловалась ему на свою личную жизнь, рассказывая о мудаках, с которыми ходила на свидания, на неудавшиеся отношения, нерадивых коллег, не желавших выполнять свою работу по-человечески. С удовольствием слушала его истории из детства и расспрашивала о магическом воспитании, делясь в ответ моментами из магловского мира. Она даже сводила его в кино и в парк развлечений, где он умудрился застрять внутри дурацкой конструкции, давая Гермионе повод для бесконечных подтруниваний. Когда его мать оказалась в больнице, она первая вызвалась сходить с ним и обеспокоенно интересовалась диагнозом и прогнозами, и, в отличие от многих других, её участие не было наигранным или злорадным. Постепенно традицией стали совместные обеды в столовой Министерства, кофе перед работой и посиделки в баре по выходным. Они не раз перебрасывались бумажными самолётиками в будни и письмами в остальное время. Гермиона знакомила его с магловской техникой, благодаря чему он вполне сносно мог ею пользоваться, а взамен наконец-то научил её летать на метле, помогая справиться со страхом. — Грейнджер, ты же современная ведьма и к тому же не любишь чего-то не знать, — увещевал он. — И с твоим упорством и моими талантами учителя и спортсмена у тебя точно должно получиться. — Да уж, скромным тебя не назовёшь, — нервно усмехнулась Гермиона, но все же согласилась. Ему потребовался какой-то месяц, чтобы помочь ей и заинтересовать квиддичем. Драко даже затащил её на игру своей любимой команды, и к концу матча Гермиона, увлекшись, уже с азартом подпрыгивала на скамье, закусывая губу и теребя шарф, как самый преданный болельщик. Именно она защищала его, когда на него накидывались недовольные оправдательным приговором волшебники. Приняла его со всеми недостатками, не вспоминая прошлые «заслуги». Малфой и не заметил, как она заняла своё место в его жизни и прочно обосновалась там, только вот что делать с собственными чувствами, он теперь не знал. До сегодняшнего дня.***
Гермиона замерла. — На что ты намекаешь? — куда проще было строить из себя дурочку, чем поверить в то, что он сказал. — Ты же всё поняла, Грейнджер, — со свистящим звуком выдохнул Драко, резким движением разворачиваясь обратно и впиваясь взглядом в неё. В его потемневших глазах боролись яростная решимость и пугающая неуверенность, и это сочетание заставило её поражённо отшатнуться. Облокотившись на стену, Малфой наблюдал за переменами в её лице, не говоря ни слова, и на его собственном с завидной периодичностью мелькали страх, тоска и обречённость, от которых у неё невообразимо щемило сердце. — Драко… Как она могла быть такой слепой, не замечая его удивительной внимательности по отношению к ней, того, как он воспринимал любой из её рассказов о прошедших свиданиях и как хмурились его брови, стоило ей упомянуть особо мерзкие подробности? Его странные взгляды, которым она находила какое угодно оправдание, лишь бы не осознавать происходящее с ними обоими. Его краснеющие щёки, когда он случайно зашёл к ней в ванную, обнаружив её в одном коротеньком полотенце, и ревностное смущение, когда она демонстрировала новый комплект белья и платье — не на себе, конечно, — которые собиралась надеть на предстоящую прогулку не с ним. Нельзя сказать, что Гермиона воспринимала его исключительно как друга, даже, скорее, как подругу, учитывая всё, чем она с ним делилась. Она просто привыкла. Что Драко всегда рядом, что он поддерживает и веселит её, когда ей тяжело, спорит с ней до хрипоты и порой пошловато шутит. Она просто привыкла, что Малфой занял своё место в её жизни, и, взяв силу воли в кулак, засунула подальше свои желания, позабыв обо всём, боясь потерять друга. Ведь если бы оказалось, что её чувства невзаимны, это обернулось бы катастрофой для неё, и вернуть назад их тёплую дружбу было бы невозможно. Гермиона Грейнджер испугалась. — Давай, Грейнджер, скажи, как тебе жаль, а потом можешь просто запустить в меня грёбаным Обливиэйтом, чтобы я не мучился. — Давай попробуем, Драко, — выпалила Гермиона, бросаясь в омут с головой, подняв на него широко раскрытые глаза и тут же опустив, взволнованно закусив губу. — Грейнджер… — начал было он, недоверчиво уставившись на неё. — Это не жалость, — ответила она на незаданный вопрос, раскусив его сомнения. — Я ведь была уверена, что ты считаешь меня не больше чем другом. — Подругой. — Что? — сердце, казалось, успело долететь до земли и почти разбиться, пока Малфой не пояснил. — Если бы это было так, я бы считал тебя не больше чем подругой. Ты же девушка, — он пожал плечами, словно только что не заставил Гермиону практически проклясть себя за вырвавшиеся слова. — Ты… — её облегчённый выдох, прерывистый и дрожащий, и прикрытые глаза дали понять, какую ошибку он чуть было не совершил. — Какая же ты… — пробормотал Драко, усмехаясь, хотя расползающаяся во взгляде тревога говорила сама за себя. — Какая? Вместо ответа он подошёл к ней вплотную и, аккуратно приподняв подбородок, поцеловал. Стоило губам соприкоснуться, как у них буквально сорвало крышу. Руки перемешались с руками, скользя по трепещущим от нетерпения телам, а языки переплелись, вынуждая обоих сдавленно застонать. Гермиона прошлась пальцами по его волосам и, зацепив несколько прядей, потянула вниз. Словно в отместку, он запутался в её пушистых волнах, накрутив их вокруг запястья, второй ладонью сжимая её бедро. По спине пробежали мурашки, заставляя её рефлекторно выгнуться и прижаться ближе, встречая его уже довольно отчётливое возбуждение. На секунду оторвавшись друг от друга из-за недостатка кислорода, они тяжело дышали, глядя глаза в глаза, и тут же бросились обратно в объятия, не оставляя ни миллиметра расстояния. Его руки проскользнули под кофточку, заставляя Гермиону на мгновение засомневаться, ведь они же были друзьями, но едва Драко очертил подушечками пальцев её грудь сквозь бюстгальтер, уделив отдельное внимание соскам, как все эти мысли — глупые, право — вылетели у неё из головы. — Драко, — выдохнула она ему куда-то в шею, пока он покрывал поцелуями её плечо. — Заглушающее. Шепнув одно заклинание и заперев дверь другим, Малфой вернулся к ней, стянул с неё кофточку и расстегнул лифчик. Проведя рукой по мягкой коже, он остановился, и Гермиона буквально почувствовала его взгляд, горячий и обжигающий. Толкая её в сторону дивана, он снова поцеловал её, опускаясь по шее к груди и обводя соски языком по очереди, слегка прикусывая. Его рубашка быстро оказалась на полу, где-то под столом, и руки потянулись к замку на юбке, пока Гермиона возилась с ремнём и избавляла его от брюк. Драко упал на диван, утягивая её за собой и усаживая на своих коленях. Поёрзав, Гермиона заставила его зарычать от обострившегося возбуждения и стиснуть её талию, отчего она машинально подалась вперёд, задевая его торс своей грудью. Синхронно застонав и едва не упав, выпутываясь дрожащими руками из остатков белья, они кинулись друг к другу, возвращаясь к начальной позе и замирая, когда Гермиона наконец медленно опустилась до самого основания. Сжимая её ягодицы, Малфой слегка откинулся назад, приподнимаясь и подаваясь вперёд тазом, желая оказаться в ней как можно глубже. Не выдерживая, он подхватил её снизу и перевернул, укладывая на кожаную поверхность и устраиваясь сверху, несмотря на неудобства, которых он сейчас даже не замечал. Оставив целомудренный поцелуй на её щеке, Драко прикусил чувствительное место возле уха, чуть втягивая кожу, и ухмыльнулся, представляя расцветшую вскоре метку. Продолжая медленно двигаться, он заставил Гермиону недовольно захныкать и дёрнуться вперёд. — Драко, — она простонала его имя, приподнимая бёдра. — Мордред тебя дери. — Это уже лишнее, — Малфой привычно хмыкнул, но ускорился, и Гермиона снова протяжно застонала, выгибаясь навстречу его телу. Пальцы одной его руки скользнули вниз, накрывая набухший клитор и начиная нежно потирать его, отчего она, закатывая глаза, потерялась в своём удовольствии и пробормотала что-то невразумительное. — Боже… Драко, боже…. — Какая высокая оценка, мисс. — Она кожей ощутила его усмешку, но сил, чтобы съязвить в ответ что-нибудь про его самомнение, уже не осталось. Гермиона поймала его взгляд, совершенно сумасшедший, и притянула как можно ближе, пока он грубо врывался в неё, грозя оставить синяки, а затем резко перевернулся, возвращаясь к прежней позиции и позволяя Гермионе властвовать. Она цеплялась за его плечи, поднимаясь и опускаясь, и практически рухнула, несмотря на держащие её крепкие руки, когда её накрыла оглушающая волна оргазма. Его финал не заставил себя долго ждать, и Драко осторожно обнял её за талию, нежно целуя в ключицу. — Я же говорил, что твоё тебя найдёт, Грейнджер. А ты сомневалась.