пение сов.

Иногда сложно осознавать, что какая-то отдельная дружба начинает выходить за рамки принятого обществом. Особенно если это два парня. Особенно если вы лучшие друзья ещё со школы и вместе работаете; а потом резкий обрыв. Странная алая бездна, куда так и тянет спрыгнуть. Уже сложно воспринимать товарищеские объятия, — его прикосновения кажутся такими нежными и мягкими. Походка лёгкой, грациозной. Голос — тихий и красивый. Когда он в очередной раз спрашивает, почему ты так странно себя ведёшь. Почему весь день дëрганый? Это так злит. Что невыносимо. Невыносимо, что не можешь ничего поделать с этими ощущениями горящих скул и трясущихся пальцев. А на тебя смотрят, как и обычно, не понимающе, слегка отстранëнно. И легче обежать Землю по экватору вдоль, чем попытаться объяснить. Сяоши в сотый раз за день думает, крутит в голове эти непонятные мысли, уставившись на доски верхнего яруса. И жарко и холодно одновременно, и спать вовсе не хочется. Хочется и дальше слушать мерное сопение Лу. Он ещё разговаривает часто во сне. Сердце сжимается от слова «мило», проскальзывающего в голове раз за разом. Он с силой сжимает веки и простыню в кулаке. Логика и рациональность несут свою правду: это мешает. Это правда очень сильно мешает их отношениям и работе. Выбитый из колеи. Он до ужаса не желает врать, мечтает избавиться от ноши, рассказав всё как есть, но загвоздка в том, что и не понятно что рассказывать. Эм, Лу, ты очень приятно пахнешь. Знаешь, я хочу смотреть как ты читаешь. И твои волосы сегодня ещё белее чем вчера, — это красиво Красиво. Красиво. Красиво. Чёрт, Лу, ты бы знал, какой ты весь красивый... Сяоши может делать вид, что ничего не происходит, что он слишком увлечен игрой на смартфоне, когда его друг помешивает сахар в кофе своими тонкими и длинными пальцами; что не смотрел дольше секунды на то, как Лу переодевает футболку. Что не покупает на несколько пачек больше острой лапши, хотя сам такую не любит, что спит, когда Лу временами встаёт по среди ночи и пишет что-то за столом. Может дальше пользоваться статусом «близкие друзья», чтобы трогать за плечи, когда поднимается с дивана или специально поддевать, чтобы видеть лёгкую улыбку. Он знает, что Лу ему доверяет, и это скомканное, нормально не сформулированное до конца признание, ничего не разрушит. Пугает то, что теперь и Лу будет неловко находиться вместе. — Эй, балда, что ты там шепчешь? Внезапный голос вывел из шаткого, на грани реальности транса. — Не могу заснуть. Сяоши и не заметил как в неком отчаянии, безысходности начал тихо проговаривать некоторые, особо назойливые рассуждения вслух. Он ведь и правда не может спать. Не в одной с ним комнате. Глухой стук в груди, кажется, раздаётся на всю улицу, от каждого флешбека, в котором Лу слегка касается подушечки пальца языком, чтобы перевернуть страницу. А в горле пересыхает. — Сходи к врачу. Мне кажется с тобой не всё в порядке. О, да. Далеко не в порядке. Ты сейчас так ярко, хрипло, чуть надрывно говоришь со мной в абсолютной тишине, даёшь советы какие-то. — Лу. Ты красивый. Защемило. Окатило холодным потом по всей спине. Разрезало голосовые связки. Затрясло. Матрас растворился под ним, и только тогда он смог вздохнуть. Через пару минут глухой ночи. — Я сказал это. И улыбается. Уже плевать на последствия. Лу поймет, как и всегда. Хочется, чтобы он знал. Пока этого хочется больше всего на свете.