— марк, — маришка нежно касается его руки. такая правильная, хорошая, нужная как воздух маришка.
она всегда знает, что ему сказать. подбирает верные слова, успокаивает. мать родная, не иначе.
— я ее люблю, — марк плачет. глотает злые слезы, ложится на пол и едва ли умирает.
— такое бывает, — марина садится рядом с ними, касается щеки, — до свадьбы заживёт, поверь.
марк выдавливает улыбку и жалеет, что не умер.
у имени диана вишневый привкус. у имени диана фрезер привкус первой любви и железа.
марк выкашливает фиалки, задыхается. ему срочно нужен кислород.
мариша рядом. как и всегда. надёжный тыл, его поддержка и опора.
а диана — у дианы все как всегда хорошо.
она без трёх недель жена, а ещё носит под сердцем сына.
марк вытирает сперму (от нее жутко пахнет вишней) о простынь и мечтает о том, чтобы уснуть.
он не спит нормально уже третий месяц.
под глазами синяки.
к сожалению, не у ника лазарева.
марк уже не в состоянии кашлять. он блюет фиалками на белый резниковский ковер и не извиняется.
маришка не требует извинений.
***
— фея, фея, — он пытается заговорить с ней — умирать это страшно.
***
— еблан, ты зачем елене имя свое сказал? — ярис тушит сигарету о запястье ляхтича.
он все прекрасно понимает.
марк бы не смог, не выдержал чтобы ещё сколько-то видеть карие колдовские глаза и слышать
ее имя с неправильной фамилией.
марк расчёсывает волосы и видит, что на расчёске осталось больше половины.
ему больше не страшно.
***
— давай может, — ник растерянно чешет затылок, — сына назовём в его честь.
— ты совсем? — диана тяжело вздыхает. ей больше всего на свете не хочется об этом помнить.
ей хочется вишен.
***
маришка ненавидит вишни также сильно, как любил их марк.
