Я ангел твой и твой я грех

      Через пару недель школа вновь начала функционировать. Учеников оповестили о планируемом расписании занятий. Айви была преисполнена лучшими побуждениями, отправляясь на обучение с особым энтузиазмом и планируя на этот раз впечатлить преподавательский состав. Конечно же, бо́льший ажиотаж состоял в том, чтобы утереть, наконец, нос местным задирам, которые постоянно и во всём обходили её, причём делали это с небывалым наслаждением.       Из-за последней тренировки в саду Адама и Евы её форма претерпевала не самые лучшие времена, будучи перешитая вдоль и поперёк. Однако то ли от личного простодушия, то ли из-за отсутствия всяких комплексов, девочка не испытывала скованности в этом вопросе. А потому пока Луиза, служанка в доме семьи Элмерс, занималась пошивом новой формы для юной госпожи, девочка отправилась в школу, ничуть не огорчённая тем, что на пиджаке было несколько заплаток.       Ещё на входе в школу она радостно приветствовала знакомых одноклассниц, которые дружелюбно щипали её за щёчки, продвигаясь маленькими частицами во всём этом нескончаемом потоке учеников, направляющихся внутрь здания.       Школа встречала их запахом старых потёртых книг, из-за чего нередко в рядах учащихся случались приступы неконтролируемого чихания. Как правило тогда неумышленно обладатели аллергии создавали себе приличный круг дистанции от других учеников, быстренько отодвигающихся от источника потенциальной инфекции. Ведь никому не хотелось в самом начале школьного года проводить время в лазарете.       Заскочив в библиотеку ещё до занятий Айви взяла несколько заинтересовавших её книг, после чего направилась к нужному кабинету. В коридорах было уже не так много народу – все разбрелись кто-куда по своим делам. И Айви, довольная, как никогда, хотела последовать их примеру.       У одного из узорных окон стояли трое старшеклассниц. И не могло не порадовать, что среди бессмертных становилось всё больше друзей с разных сторон. Они что-то активно обсуждали, до чего юным дарованиям не было дела. И Айви бы прошла мимо без особых сомнений, но внезапно навострила уши, когда услышала знакомое имя.       – Вы слышали, Эрагона снова приглашали на службу! Он такой потрясающий. – Сказала одна из них, в то время как её ангельские белоснежные крылья затрепетали. Айви остановилась неподалёку, словно бы ей нужно было посмотреть в окошко, слушая дальше.       – Да-да, тоже слышала. Ему предложили работать в главном здании цитадели, но он решил сначала закончить обучение. – Ответила вторая ангельская ученица, деловито сложив руки в замок перед грудью.       – Это ещё что…. Говорят, что он решил взять себе в наставничество учеников. – Внесла свою лепту третья девушка, дьяволица, доставая зеркальце и открывая помаду. Алый оттенок криво лёг поверх губы, так как вторая девушка, потеряв былую деловитость, вцепилась в её предплечье руками и хорошенько тряхнула. Со стороны выглядело весьма комично, из-за чего Айви прикрыла ладонью губы, подавляя в себе смешок.       – Боже мой! Чего же ты молчала? Надо было надеть мою любимую удачливую рубашку! – разволновалась дама не на шутку, начиная лихорадочно отбирать у подруги зеркальце, которое девушка не спешила отдавать. Дьяволица вознесла руку с зеркалом высоко над головой и в силу роста, значительно превосходящего ангельское создание, тем самым дразнила её. Она также и не спешила исправлять своё художество на губах, явно забавляясь ситуацией.       – Выдыхай! Он берёт младших, зачем ему такой грудастый балласт? – выдала дьяволица и подруги вместе разразились звонким смехом, косясь на внушительные формы паникующего рыжеволосого ангелочка. – Но, честно говоря, я бы тоже с ним позанималась… Ну, вы знаете о чём я.       – Ты такая пошлая! – продолжали подначивать друг дружку девушки, наблюдая за тем, как подруга, всполошившаяся из-за их новости, краснеет пуще помидора.       – Вы о чём, девочки?! Он не порочен! Он чист, как прекрасный цветок ириса! – возмутилась она, доказывая девушкам свою правоту и смеша их ещё сильней.       – Так, так, тааак, а твой, значит, цветочек для него выращен? – и они залились хохотом, наполняя коридоры озорным смехом. Заветное зеркальце всё-таки было получено, а дьяволица продолжала острить и пошло шутить, вынуждая подругу краснеть пуще варёного рака.       Айви же покачала головой и с лёгкой улыбкой направилась за угол, продолжая путь. Что и сказать… Стать воспитанницей такого опытного ангела - честь для любого ученика. Айви чувствовала, как сильно трепещет сердечко от этой мысли, но вместе с тем немного огорчилась, ведь понимала, что шанс у неё не так велик.       Эрагон же тем временем пребывал на тренировочной площадке вместе с остальными одноклассниками, ожидая прибытия учителя. Ангелы и демоны мужского пола наперебой обсуждали предстоящий турнир крылоборства, уже предполагая, кто возьмёт верх. Конечно же, пылкие дебаты создавали много шума, но никто не осмеливался встать меж двух так яро доказывающих свою правоту сторон. К тому же здоровое и адекватное соперничество лишь разжигало интерес перед предстоящим мероприятием.       Девушки же были заняты не меньшими хлопотами, обсуждая не менее насущные проблемы.       Эрагон находился в стороне с командой ангелов, из года в год участвующей в вышеупомянутом соревновании. Разогреваясь перед тренировкой, он нередко ловил на себе долгие взгляды со стороны девушек, которые загадочно о чём-то перешёптывались между собой. Но, признаться честно, ему было всё равно. Обременённый собственными задачами и мотивами, он не мог отвлекаться на посторонние раздражители.       – Слышала в прошлой вылазке ты слегка потянул мышцы шеи. – Тонкий мелодичный голос вывел его из плена собственных раздумий. Обернувшись, юноша заметил рядом Ванессу, которая доброжелательно улыбалась. Светлая кожа на первый взгляд была подобна мягчайшему бархату. Почему-то он много раз воображал себе, насколько она могла быть приятна на ощупь. Но всякий раз, когда появлялась возможность укрепить свои убеждения, он не делал этого.       В протянутой ладони ангела появилась металлическая круглая коробочка с изображением камелии.       – Я принесла тебе мазь, она очень помогает. - Девушка смотрела на него с заботой и нежностью. И Эрагон порой стыдился своей гордости за то, что подобные взгляды она дарила только ему.       – Спасибо, Ванесса. Но уже всё нормально. Меня ничего не беспокоит. – Эрагон не спешил принимать её дар, почему-то всё время отводя взор, лишь бы не смотреть и не потонуть в омуте её чистых васильковых глаз.       От поднявшегося ветерка золотые вьющиеся колечки колыхнулись. Она, как на автомате, свободной рукой коснулась своих волос, чтобы убрать с лица.       Ванесса забавно морщила веснушчатый носик на солнце, которое словно нарочно запутывалось своими лучиками в её причёске. Это вынуждало Эрагона вновь задержать на ней взгляд.       – Если ты беспокоишься, что я...       – Ванесса... - он прервал её, чувствуя, как внутри образовался вязкий комок, в который тыкают иголками. И вроде должно быть больно не ему, а всё происходит с точностью наоборот. - Прости, я не могу принять это.       Его отказ принять подарок слегка расстроил ангелочка, но иначе юноша не мог. Не мог дать волю своим чувствам, ведь они делали его уязвимым.       – Тогда не буду отвлекать тебя. Прости. – Она скромно отступила назад, разворачиваясь и уходя к остальным. Эрагон не позволил себе слабости проводить её, хотя бы взглядом, ведь это было бы слишком.       – Дааа… – скучающе протянула где-то сбоку Мелани, качая головой. – Ты, видимо, действительно тот ещё дурак.       Ангел повернулся к ней, замечая осуждение во взгляде. И как только эта мадам умудрялась появляться рядом именно в те моменты, когда её совсем не ожидали увидеть?! Она не спешила подходить. И на вопросительный жест друга только закатила глаза.       – Я, конечно, не спец в ваших высоких чувствах, господин недотрога. Но сейчас ты поступил очень грубо! – Сказала она без особых попыток сделать это мягче. – Я всё понимаю, ты привык быть один, привык добиваться всего. Но какого… Ты почему обижаешь ту, что протягивает тебе руку помощи?       – Ты права. Ты не спец и вообще это не твоё дело. У меня нет времени на твои глупости. – Эрагон был резче обычного, отворачиваясь и продолжая растяжку.       Как бы Мелани не старалась, а Эрагон был слишком упрям, не принимая в счёт её слова и действия. Его сложно было убедить в чём-либо, поэтому рано или поздно она бы сдалась.       На предстоящие выходные юноша отправился домой. Фамильный замок стоял уже множество веков на одном из райских островков, впечатляя своими габаритами и красотой. Почти изо всех окон открывался прелестный вид на перистые облака на фоне лазурного неба. Словно искусный художник разлил по полотну краски и лёгким взмахом кисти размыл их очертания. Находящийся неподалёку водопад добавлял пейзажу красоты и неповторимости.       Эрагон степенной поступью шагал мимо цветущего, вечно зелёного сада, окружающего замок. Аромат любимых цветов матери ударял в нос ещё на подходе к замку. Именно поэтому, если Эрагону приходилось где-то видеть подобный сорт цветов, на него накатывали воспоминания о темноволосой мудрой женщине, которая была и будет самой дорогой его сердцу несмотря ни на что.       Приветливый садовник помахал ему рукой, ненадолго отрываясь от своего кропотливого труда. Юноша поощрил его приветствие ответной любезностью, улыбнувшись и кивнув, более не отвлекая того от сада. Порой казалось, что время замирало здесь. Вечно молодые родители, не стареющая прислуга. Все выглядят так, как выглядели столетиями назад. Ирония всех бессмертных.       Слуга спешно открыл массивные двери, почтительно кланяясь и пропуская юношу внутрь. Уже на входе Эрагон снял свой плащ, отдавая мужчине. Порой в детстве юноша подмечал, что многие здесь подобны волшебникам или чародеям. Их способность появляться и исчезать так внезапно изумляла и даже вызывала восхищение.       А теперь, когда он снова внезапно оказался в холле один, серые одинокие стены встретили его своим безмолвием. Все краски природы, что пестрили снаружи, словно не могли проникнуть внутрь, отрезаемые запертыми дверьми. Это место уже не было обителью тепла и уюта, как раньше. Всё, что происходило в этих стенах теперь оставалось лишь обычными условностями и мнимой видимостью единения семьи.       От камня стен исходил холод, а их серость и мрачность разбавлялась разве что красными коврами, устилающими коридоры. Юноша прошёл по ранее известному ему пути, зная замок, как свои два пальца. Предки смотрели на него с безразличием со своих портретов, словно им и не было дела до того, что происходило ныне в мире бессмертных. Искусные художники с точностью ювелиров воспроизвели их образы так реалистично, что иногда мерещилось будто с картин смотрели действительно живые люди. Эрагон прошёл мимо, не обратив взора ни на одного из них. Он держал путь к одной из комнат. И по участившимся шагам было видно, что терпение небезграничное даже для таких стоических личностей, как он.       Эрагон тихонько постучался в дверь и повернул ручку, с особой деликатностью заглядывая внутрь. Холодная обыденность сменилась для него тёплым свечением огня в камине. Тепло словно визуально расползалось по золотым стенам с изящными вензелями, окутывая комнату всем своим заботливым радушием. До этого напряженные стальные плечи заметно расслабились. Помещение было небольшим, но настолько уютным, что на фоне холода коридоров в таком тепле юноша ощутил заметную слабость и тяжесть в веках.       Эрагон прикрыл за собой дверь, привлекая внимание сидящей у люльки женщины в дальней части комнаты. Она обернулась к нему, расплываясь в доброй улыбке. Глаза её не излучали былого жизненного блеска, но при взгляде на любимых детей там всё же что-то вспыхивало.       – Мой дорогой, с возвращением домой. – Нежно приветствовала его женщина пониженным тоном, чтобы не разбудить обитателя маленькой кроватки. Эрагон двинулся с места, подходя к хозяйке дома. Объятья были крепкими. Женщина поцеловала его в лоб, бережно удерживая светлую голову юноши в своих мягких руках. И впервые за долгое время Эрагон почувствовал небывалое успокоение.       – Как Вы здесь? Как Лорелей? – спросил он, выждав с секунду. Всё, что его держало здесь, всё, что теплило обычно холодное сердце, находилось сейчас перед ним. Добрые тёмные глаза брюнетки окинули его лицо, словно бы она не могла налюбоваться сыном в очередной раз. И улыбка не могла сойти с лица – настолько была рада его видеть.       – Всё хорошо, милый. Лорелей растёт и крепнет с каждым днём. Однако не верится, что когда-нибудь моя малышка вырастет и это произойдёт быстрей, чем я смогу себе это представить. – Не менее ласковый взгляд опустился на сморщенное маленькое личико, причмокивающее во сне. Эрагон заглянул в люльку, задерживая взгляд и невольно улыбаясь. Такая маленькая и милая мордашка, обрамлённая кружевом чепчика, завязочки которого удачно поддерживают пухлые щёчки. А ручки… Разве можно себе представить нечто более милое и крохотное, чем эти маленькие пальчики?! Однако сам Эрагон помнил, насколько сильно она сжимает твои пальцы, стоит им только попасть в плен этих маленьких цепких ручонок, норовящих из раза в раз ухватить что-нибудь поинтересней и опробовать на вкус.       – Она будет похожа на Вас, мама. Это так замечательно. – У него невольно вырвалась эта фраза, но он не жалел о сказанном. Видеть каждый день в отражении зеркала копию отца не самая прельщающая для него перспектива, но он давно смирился. И то, что сестра будет похожа на мать очень сильно его радовало.       Однако от его слов улыбка на лице женщины заметно спала. Она коснулась скулы сына, нежно погладила по щеке, после чего провела пальцами по водопаду светлых волос. Эрагон не был похож на неё, взял от матери немногое в характере. Но тем не менее он был любимым сыном, которого она всегда ждала домой с нетерпением.       – Он делает всё, чтобы мы были счастливы, Эрагон. Не забывай, что он любит тебя, по-своему. – Сказала она осторожно, крайне аккуратно, словно читая его мысли об отце.       – Я принёс Вам благодарственное письмо с печатью серафима. – Юноша решил сменить тему, дабы не расстраивать мать. Доставая свёрток, он протянул его женщине, которая посмотрела на него, не скрывая гордости.       – Я всегда знала, что мой сын будет способным ангелом. – Она вновь ласково провела ладонью по его щеке, не сводя глаз со своего чада. – Отдай письмо отцу. Он будет гордиться тобой. Хотя, он и без этого всегда уверен в тебе. Никогда не давал себе повода усомниться.       Желваки заиграли на лице юноши, он неохотно отвёл свой взгляд от личика своей маленькой сестры, которая даже и не думала пока что просыпаться. Разговоры об отце, как и встречи с ним больше не радовали его. Но приходилось всё равно идти к нему, что ж поделать…       – Ступай. Он уже ждёт тебя в своём кабинете. – Элеонора улыбнулась ему, после чего неохотно отдала письмо обратно.       Дорога до кабинета отца была недолгой, но полной неприятностью предстоящей встречи. Эрагон не спешил, размеренно вымеряя пространство своими шагами. Времена идут, а он до сих пор помнит любое расстояние в этом доме. Пятнадцать шагов по коридору вперёд, затем восемь направо, вверх по лестнице и направо – девятнадцать. Он вышел обратно в холл, направляясь к массивной огромной лестнице с гладко вычищенными перилами до завидного блеска, рассматривая в центре огромную картину, на создание которой ушёл ни один год. Так уж вышло, что многие творения тех лет не создавались спонтанно быстро. Удовольствие растягивалось на месяцы, а то и годы. Вот и Эрагон с каждым новым шагом представлял сгорбившегося у холста мужчину, который оставлял свой след в этом мире каждым мазком своей старой потрёпанной кисти.       Заветная дверь. Время откладывает свой отпечаток на всём, кроме бессмертных. Однако эта деревянная громоздкая дверь ничуть не изменилась с его детства. Ещё когда-то громадное пугающее изделие теперь не казалось таким устрашающим. Это лишь была преграда меж этим местом и обителью отца.       А ведь уже прошло не меньше полугода с последнего визита Эрагона. Глубокий вздох и короткий стук, после которого послышалось разрешение войти.       Кабинет был единым целым со всем оставшимся домом – здесь не было столь ярких красок, как в детской Лорелей. Все оттенки померкли, помрачнели в глазах юного ангела. И тем не менее он оставался спокоен, оставляя внутренние весы устоявшегося мировоззрения уравновешенными, не позволяя себе слабости склоняться к одной или другой чаше больше.       Высокий широкоплечий силуэт отца Эрагона возник возле окна, отбрасывая огромную тень за собой на полу. Здесь время будто бы замирало – во всём доме. Но в этом кабинете подобные ощущения только усиливались.       Роберт – отец семейства – оставался неподвижен, словно в открывшемся из окна виде его что-то крайне заинтересовало. Однако такого ангела, как он, всякие мелочи не волновали, он привык смотреть шире, всегда пытаясь предсказать всё наперёд. Очень жаль, что любимая семья уже давно не была для него на первом месте.       Роберт покрывал своим взором просторы собственных владений. Его сложенные за спиной руки, прямая спина, обрамляемая каскадом белоснежных волос… Эрагон был его чистейшей копией, отточенным прелестным экземпляром, который вышел таковым лишь внешне. Во многом их мнения расходились, но в силу старшинства отец всегда оставался прав, сын же позволял ему так думать. И хоть на открытые конфликты они редко выходили, общая холодность этих взаимоотношений не могла остаться незамеченной.       Эрагон всегда старался мыслить здраво холодной головой, именно поэтому многие конфликты сглаживались. Пожалуй, эту черту он перенял у матери – доброй и милосердной Элеоноры.       – Ты, как всегда, опаздываешь. – Подал первым голос Роберт, не удосужившись даже обернуться. Эрагон прошёл в кабинет, останавливаясь в его центре и кланяясь отцу. Он не спешил отвечать, понимая, что сейчас оправдания неуместны.       – Чем ты меня удивишь на сей раз, Эрагон? – поинтересовался мужчина, поудобней схватывая руки за спиной и продолжая разглядывать находящийся неподалёку водопад, словно смотрел на него в первый раз.       – Я принёс благодарственное письмо, отец. – Спокойно ответил юноша, неумышленно привлекая тем самым к себе цепкий взгляд мужчины.       – Это всё? – тон его стал строже, но это ничуть не испугало Эрагона.       – Пожалуй.       – А у меня другие сведения. – Отозвался ангел, разворачиваясь и подходя к сыну. В протянутую руку ему вложили свиток, который он отбросил на стол, как что-то ничтожное и ненужное. – Ты в очередной раз отказался от выгодного предложения, предпочитая остаться обычным рядовым. Иногда мне кажется, что мой сын трус.       Эрагон молчал, проследив за траекторией полёта и приземления свитка на захламлённый пергаментами стол. Там он и останется пылиться до момента, пока отец-перфекционист не доберётся до него и не отправит в мусорное ведро, как никому ненужный хлам. Юноша не собирался поддаваться на провокации, хоть внутри и проклёвывалась едва ощутимая уязвлённость. Не каждый ангел мог порадоваться за своё чадо столь высокой честью, но Роберт не признаёт его заслугу, называя трусом.       – Что ты скажешь в своё оправдание? – прервал мужчина поток мыслей сына, который только теперь отнял скучающий взгляд от своего «презента» и посмотрел на родителя.       – Я уже говорил и повторюсь, что сперва хочу закончить обучение. В мире слишком много интересного, чтобы прозябать в архиве и перебирать никому ненужные пыльные бумажки.       – Обучение… - он покачал головой, разворачиваясь на пятках и направляясь к своему столу. – Не разочаровывай меня, сын. Я добился многого в твои годы.       – Не думал, что нужно устраивать целое соревнование, чтобы Вы остались довольны мной. Если уж признаться честно, меня не интересует всеобщее одобрение.       – Если бы Шепфа дал мне более здравомыслящего сына, я был бы самым счастливым отцом. – Выдал новый упрёк Роберт. Но Эрагон даже не сменился в лице, не давая ему возможности порадоваться тем, что у него вышло его задеть.       В воздухе повисла пауза. Ситуация накалялась, хоть Эрагон и пытался контролировать себя. С каждой минутой пребывания здесь это становилось всё сложней.       Спасающий стук в двери. Вскоре количество гостей кабинета слегка увеличилось. Юноша обернулся, замечая входящую внутрь Элеонору, лицо которой освещала всё та же приветливая улыбка.       – Скоро будет обед. Хватит о делах хлопотать. – Подала она голос, подходя к сыну и провела по его плечу тёплой ладонью. – Эрагон уже отдал Вам благодарственное письмо?       Замечая лежащий на бумагах свиток, она озарилась ещё более довольной улыбкой, обнимая сына и поглаживая по светлым шелковистым волосам. Тело Эрагона было натянутым, как тетива лука, что, конечно же, не ушло от внимания женщины. К счастью, она была способна уравновесить любые чаши весов.       Роберт недовольно фыркнул, состроив крайне занятой вид, но Элеонора прекрасно знала, что крылось под этой маской вечно погружённого в работу ангела. Тогда она вынудила сына слегка наклониться к ней, чмокнув его в висок и отправляя отдыхать, сославшись на то, что ей необходимо поговорить с глазу на глаз с хозяином дома.       Уход из помещения, давящего на него со всех сторон, стал настоящей отдушиной, поэтому Эрагон поспешно покинул пару. Роберт даже не посмотрел ему вслед, зато мать тихонько проводила взглядом со смесью заботы и волнения.       На некоторое время в комнате повисла тишина, которая ничуть не смущала ни одного из них. Элеонора взяла со стола свиток, покрутив его в руках и проводя пальчиком по бархатистой поверхности блестящей ленты.       – Почему Вы остаётесь с ним так строги? Мальчик старается изо всех сил… - первой заговорила Элеонора, так как знала, что подобные беседы Роберт считал глупыми и занудными.       – Плохо старается. – Буркнул он в ответ на её аргумент, из-за чего жена заметно нахмурилась.       – Эрагон намного опередил любого из наших предков, и Вы прекрасно это знаете. Нет ничего дурного в том, что он хочет закончить обучение. К тому же он опережает своих сверстников и до конца учёбы осталось не так много.       – Что Вы желаете от меня услышать, достопочтенная супруга? – Роберт повернулся к женщине, заметно напряжённый и недовольный, но она не собиралась уступать. Вздёрнутая бровь говорила о её негодовании.       – Чтобы Вы хотя бы раз похвалили его, сказали, как гордитесь и любите своего сына. Ваше равнодушие…       – Делает его более сильным и стойким. – Прервал её слова муж, не терпя больше пререканий, - Для любви у него есть Вы. А я не собираюсь делать из сына мягкотелую марионетку! Я хочу, чтобы он был готов ко всему. И чтобы он стал лучшим!       Элеонора изумлённо распахнула глаза, напуганная такими громкими речами.       – Он ничего более, кроме как моё очередное творение. А мои творения должны быть идеальны! Он должен был идеальным!       – Не хотите ли Вы сказать, что он для Вас обычная вещь?       – Очнитесь, Элеонора! Это реальный мир. Если бы мне пришлось растрачивать себя на все эти глупые условности, разве достиг бы я таких высот?       Элеонора сжала в руках свиток, прижимая его к груди, как единственное своё спасение. Её губы задрожали, а глаза наполнились влагой. Она попятилась, отрицательно качая головой и не желая верить в то, что когда-то любящий и заботливый муж сейчас говорил подобные вещи. Разве может в возвышенном создании таиться столько тёмных мыслей?!       – Если Вы действительно так считаете, тогда мне глубоко Вас жаль… Увы, это не Эрагон недостойный. Это Вы недостойный отец такого чудесного сына. – И после этих слов она скрылась за громоздкой дверью, больше не желая продолжать. Только благодаря растерянности и подавленному состоянию она не заметила скрывшийся неподалёку в коридоре мужской силуэт.