what a wonderful world

джунхви манит за собой пальцем и медленно утягивает беспомощного вону за собой в прострацию. юноша не двигается — не может — оттого и хочется кричать во всю глотку, но ни сынчоль, ни сокмин, ни даже дядя джонатан его бы просто не услышали. джунхви предстает перед вону громадным злым духом с демоническими рогами и смехом, подобным старой ведьме. юноша нервно сглатывает и в его горле застревает большой ком, а сердце вот-вот взорвется, пока он смотрит на то, как хулиган высасывает души из знакомых и близких вону. когда речь доходит до сокмина, парень хочет сорваться с места и помочь другу, кое-как спасти его, но остается скованным в невидимых кандалах и стонет от боли, пока крылья сокмина распадаются на мелкие белоснежные перышки. вону сжимает челюсть от злости, гнев его переполняет и с большим старанием он делает вдох и кричит: — нет! нет! нет! не смей! нет! нет— и открывает глаза, прерывисто дыша. вону долго смотрит в никуда, периодически моргая и протирая глаза. он пытается восстановить дыхание и прекратить дрожь по всему телу, успокоиться. его красные волосы взъерошены и торчат во все стороны, пока грудь слишком быстро вздымается и опускается обратно, входя в нормальный режим дыхания. лодыжка вону очень сильно тряслась, но со временем это постепенно проходило и юноша возвращался в норму, чтобы наконец принять реальность и осознать происходящее. это был всего лишь сон. ужасный, на редкость кошмарный и неприятный. такие сны случаются очень редко, вону практически никогда не видел их за все свои года жизни. он закрывает глаза и открывает снова, фокусируя взгляд на двери напротив кровати. вдох и выдох. кровь стынет в жилах, пока вону медленно поднимается с постели и становится посреди комнаты, чтобы посмотреть наверх, на совершенно пустой потолок с торчащей единственной лампочкой, которая, кажется, перегорела еще век назад. из-за своего долгосрочного апатичного состояния вону забыл, что значит «жить», поэтому все остальные года существовал, забывая об детских обещаниях и клятвах. вону плетется в ванную комнату и засматривается на себя в зеркале: он тощий, бледный, весь в царапинах и клякс от красок. никому бы не захотелось общаться с ним сейчас, но почему-то сокмина и сынчоля внешний вид не останавливал. вону, конечно, не кичился по поводу того, как он выглядит со стороны, но мама всегда говорила быть опрятным и любезным, что юноша иногда пропускал мимо ушей. он снова вспоминал о периоде мореходной академии, том, что лишило его детства… и виноват в этом был сам вону, который слепо подался за отцом в самое пекло событий. вону прошептал: «хватит». он поднял взгляд на свои красные волосы и едва держался, чтобы не срезать их кончики снова. однажды он их покрасил с помощью отвара из закатных цветов и до этого отрезал по сантиметру, потому что никак не мог привыкнуть к отросшим волосам после академии. вону думал, что смешать уголь и развести его с черными розами было не такой уж и плохой идеей. вот только, узнает ли его капитан чхве? — да гори оно все синим пламенем. вону берет ножницы с полки в ванной комнате и аккуратно срезает волосы на глаз. по ощущениям у него пропадает совсем немалая часть волос, но зато душа юноши становится расслабленнее и чище. он волосы с пола подбирает метлой и выбрасывает в жестяное ведро, параллельно рассуждая о том, куда он мог спрятать розы. уголь найти не было проблемой, так как он лежал прямо в камине на кухне, или, лучше сказать, в кухонном уголке. так как дом вону был достаточно небольшим, здесь все легко можно было найти… если бы юноша не славился своей рассеянностью. поэтому после каждых раскопок хлама из личных вещей вону ему приходится записывать, где что было и куда он положил все на этот раз. иногда это помогало, а иногда даже листы его блокнота-ежедневника терялись в куче хлама. на удивление, вону с легкостью нашел розы в шкафу, а там уже его руки добрались и до черных засохших цветов. каждое растение имело свое значение, поэтому вону хранил парочку экземпляров разных видов, чтобы изучать их и словно говорить на языке цветов. черные розы он нашел совершенно случайно, но значение их запомнил навсегда и боялся употребить в реальной жизни — смерть. но, был плюс роз в том, что они также хорошо красят волосы. особенно такие пострадавшие, как у вону. юноша достает ступку для смешивания специй и пестик, следом бросая в емкость немного угля и засохшие лепестки черных роз. дело остается за малым: смешать оба ингредиента, покрасить волосы и позже смыть под струей воды. *** — ничего себе ты прихорошился, вону! — слышит юноша от капитана чхве, который остановил его по дороге к порту. сынчоль хлопает вону по плечу ладонью и улыбается так, что в его щеках виднеются ямки. юноша невольно улыбается сам и трогает кончик своих подрезанных темно-угольных волос. сынчолю, кажется, нравится цвет — на это вону, собственно, и надеялся. в городе шумно, потому что сегодня пришел второй моряк из регаты и все собрались около берега, чтобы его встретить. в этом году вторым пришел известный подражатель капитана крюка из древних сказаний о проказнике питере пене и, если напрячь мозг и вспомнить все, то у вону на языке вертелось имя «ким хонджун». не то чтобы он недолюбливал его, наоборот — он один из самых лучших капитанов! и хонджун единственный, кто на регату пошел с командой и с кораблем, похожим на отчаянные попытки не показывать сходство с обыкновенной лодкой. жители южного города считали его несколько странным, но вону точно помнил, что этот хонджун его на пару-тройку лет младше и уже добился всего, чего хотел с детства: найти команду и отправиться в далекое плавание после второго места в регате. почему второго? так уж повелось, что сынчоль всегда был на первом месте, а дальше уже и малоизвестные юнги, капитаны и так далее. трудно было занять место в тройке лидеров, потому что никто никогда не знал, кто придет вторым и третьим после невероятного капитана чхве. хонджун выходит на берег в своих черных сапогах на платформе, которые вону еле успевает заметить из-за упавшей на брусчатку оправы. пока капитан ким помогает своей команде выбраться в порт, вону отчаянно ищет очки на поверхности и безуспешно щурится, а сынчоль, подбегая к публике, окружившей обладателей второго места, слышит хруст под каблуком сапога. вону нервно сглатывает и молится, чтобы это был хруст чьего-то позвоночника, а не оправы, упавшей специально сынчолю под сапог. капитан хмурит брови и неохотно отрывает ступню от брусчатки и со страхом смотрит на разбитые на маленькие кусочки стекла линзы. он оглядывается на вону, который на четвереньках ползает по грязной дороге в поисках сынчоля, а сам капитан чхве ищет способ, как бы скрыть место преступления и честно сознаться в том, что это он разбил очки вону каблуком. юноша кое-как находит фигуру среднего роста и, щурясь, понимает все с молчания. — ну, вот и повод купить новую оправу— — цыц. и сынчоль икает от неожиданности, пока оглядывается то на вону, то на почему-то приближающегося к парочке хонджуна с его командой. половина из них — статные высокие рыцари, облаченные в стереотипную пиратскую одежду и только хонджун средь бела дня и под начало второго месяца лета в южном городе ходит в неаккуратной шубе. — капитан чхве, имею честь представиться вам, как ваш большой поклонник ким хонджун! хотелось бы услышать, как я вам пришелся со своей командой, — у хонджуна голос отдает писклявостью и некой уверенностью, а сынчоль стоит, как вкопанный, и только под суровым взглядом вону — он просто не видит ничегошеньки — протягивает молодому капитану руку. — все было отлично. благодарю за сотрудничество, капитан ким. — а это кто? я не видел его у вас в экипаже, — хонджун ссылается на вону, который поворачивается в его сторону лишь на звук, и уже открывает рот, чтобы представиться, но сынчоль снова идет первым: — мой племянник! он пришел поздравить вас со вторым местом, верно, вону, родной? — юноше ничего не остается, кроме как согласиться кивком головы, пока хонджун в недоумении глядит на капитана «мирабеллы». — какой-то он молчаливый, ежа проглотил? — из команды капитана кима кто-то подает детский писклявый голос, но его тут же затыкают другие участники экипажа. на вону, тем временем, прищурившись, косится один из высоких членов команды. вону тоже щурится и, будто отвечает на немой вопрос высокого парня, что его очки сломались, а дальше собственного носа он, к сожалению, не видит. юноша выдыхает, паренек возвращается к команде и двигает хонджуна в сторону городской площади, чтобы тот дал речь победителя. сынчоль отказывается от любых комментариев в сторону ситуации, и посему подхватывает вону под руку и ведет в сторону пункта приема больных и профилактики. юноша недоумевает, пока капитан действует быстро и по пути отвязывает от ремня мешочек с деньгами, которые вону оставил на ремонт корабля вместе. юноша перехватывает мешок и сжимает его в кулаке за спиной, заставляя чоля остановиться. — только попробуйте хоть копеечкой отсюда заплатить, капитан, — грозит вону, стоя на месте и демонстративно показывая мешочек с деньгами перед сынчолем. — ага, конечно, — капитан чхве с легкостью хватает из руки потерявшего бдительность вону и юноша вспоминает, что пока он ничего не видит — он бесполезен. ему ничего не остается, кроме как плестись за сынчолем медленным зайцем, пока тот с отцовским взглядом и родительскими замашками тащит вону за руку к глазному врачу, который выписал юноше специальную оправу. сынчоль готов заплатить максимум 150 золотых за новые очки, потому что больше вону не даст — еще и руку откусит, если потребуется. и в итоге они выходят с новой круглой оправой прямо на лице у вону, пока сынчоль хмыкает и говорит: «а ты брать не хотел, видишь, как тебе идет!» и тогда вону думает, что реставрации подлежит не только корабль, а еще и его внешний вид.