Pillow Talk

Куросаки лежал в постели. Его постели. Дрых как сурок, натянув одеяло до шеи и свернувшись клубочком так, чтобы уткнуться носом в подушку. Гриммджо взял паузу и смотрел на него целую вечность, прежде чем медленно повернуться к Урахаре Киске. — Если честно, я не ожидал тебя на этой неделе, — сняв панаму, Киске повертел ее в руках. Нервный жест плохо сочетался с паскудной ухмылочкой. — Но ты ведь не против? Час поздний, а на улице проливной дождь… — В моей постели, — прошипел Гриммджо, ткнув пальцем в апельсиновую макушку. — Ты мог запихнуть его в любой футон в этом гребаном доме, но нет! Надо было взять именно мой! — Ну-ну, не нужно так агрессивно защищать свою территорию. Это немного неуместно для бесполезного приживалы. К тому же этот футон пустовал, вот я его и оприходовал. Облокотившись на Гриммджо и нагло улыбаясь, Киске продолжил: — Мальчик так устал после сегодняшней тренировки. И только взгляни — он же похож на щенка! Такая милота! Под недоверчивым взглядом Гриммджо Урахара кашлянул и нахлобучил панамку обратно. — В любом случае, Тессай-сан отсутствует, а я понятия не имею, где хранятся запасные футоны. Если тебе так отчаянно хочется спать, можешь залезть к нему. Готов поспорить, он даже не заметит! Скорее ад замерзнет. Выражение лица Гриммджо, должно быть, достаточно ясно передало эту мысль, потому что Урахара вдруг забормотал что-то о своей лаборатории и в рекордные сроки убрался восвояси. Так что Гриммджо стоял в дверях как идиот, продолжая раздраженно пялиться в пространство. Он занимал эту комнату, только когда таскал для Киске всякое дерьмо из Лас Ночес, но она все равно принадлежала ему! Он пользовался ей несколько лет! Даже его запах пропитал подушки, простыни и стены. А теперь в его футоне развалился синигами, словно ему там самое место. Закрыв за собой дверь, Гриммджо бесшумно подошел к освещенному лампой футону. Честно говоря, поначалу он испытывал непреодолимое желание пнуть рыжего ублюдка и вытряхнуть из постели, но жалостливые стенания Киске сделали свое дело. Арранкар решил, что милостиво позволит Куросаки переждать ночь, а не плестись домой под проливным дождем. Но, серьезно, какого хрена? Куросаки определенно не был похож на какого-то миленького щенка. Прошло, наверное, не меньше пары месяцев с их последней встречи, и то они почти не общались. Немного гавкались, скорее по привычке бросаясь колкостями и насмешливыми взглядами. Куросаки всегда казался немного довольным, когда Гриммджо появлялся на горизонте. Хотя это ни о чем не говорило. Гриммджо не хотел драться с пацаном. Не когда он мог выскользнуть из тела и взмахом меча снести к хренам маленький город. Когда-нибудь непременно, но не сейчас. Из-за этого они зависли в неопределенном дерьмовом состоянии, когда у них вроде бы не было причин существовать в одном и том же пространстве. Каждое их взаимодействие было похоже на задержанное дыхание — легкие горят, но ты ничего не можешь с этим сделать. Гриммджо это ненавидел. Он так наловчился избегать Куросаки, находясь в мире живых, что это стало его второй натурой. Но на этот раз все сложилось иначе. Куросаки был длинной сосиской из свернутого синего одеяла, а его макушка торчала как огромный апельсин. Обойдя его с другой стороны, Гриммджо нахмурился. Маленький мудак наслаждался сном в его футоне. Борясь с желанием перевернуть все вверх дном и отправить Ичиго в полет, он огляделся в поисках развлечения. В углу стояла какая-то сумка, явно не принадлежащая Гриммджо. Арранкар подошел ближе и схватил второе по величине вторжение в свое личное пространство. Он понюхал вещь. Запах Куросаки пропитал ее внутри и снаружи. Мыло, пот, немного грязи. Где-то на самом краю был отголосок парфюма, который щипнул нос парами спирта. А еще пахло чем-то очень человеческим. Сморщив нос, Гриммджо открыл сумку, задаваясь вопросом, какие вещи Куросаки будет таскать с собой. Как оказалось, смотреть особо не на что: пара ручек, ключи, бумажник с идиотской фоткой Ичиго внутри, немного денег, помятый бутерброд в пакете, изрядно потрепанный проездной и флакон дезодоранта, которым и пахла сумка. Скучное дерьмо. Разочарованный, Гриммджо швырнул сумку туда, где она лежала до этого. И он хотел дождаться момента, когда сможет убить Куросаки во время эпической битвы? Забудьте. Пацан был таким скучным придурком, что не стоило даже напрягаться. Неужели три года так сильно изменили его? Жалкий неудачник. По крайней мере мог бы хоть ножик прихватить. Возвращаться к Куросаки не имело смысла, но Гриммджо было невыносимо тоскливо. Он не стал задумываться над причиной, которая побудила его встать на четвереньки и наклониться к лицу Ичиго так близко, что можно было почувствовать знакомый уже аромат мыла и слабый запах пота, блестевшего на коже. Арранкар изучал единственную открытую часть лица с напряженным вниманием. Ну, по большей части парень выглядел так же. Чистая кожа. Волосы, возможно, стали немного длиннее. Глаза под закрытыми веками двигались, пока Ичиго спал. Гриммджо нахмурился, глядя на темные ресницы. Рыжий придурок. Когда арранкар оперся на футон, чтобы подняться, то ощутил под рукой твердый прямоугольник. «Наверно тот самый значок синигами, который он таскает с собой», — подумал Гриммджо, но все равно немного приподнял одеяло. Урахара был совершенно прав — Ичиго не собирался просыпаться даже если над головой взорвется бомба. Гриммджо пошарил в теплом нутре футона и вытащил искомый предмет. Человеческий телефон. Прямоугольник из черного металла и стекла. Экран засветился и показался фото Куросаки и… совсем молоденьких, похожих на него девчонок. Это его подружки? Вот же извращенец. На экране так же мигнуло несколько сообщений. Иноуэ, Исида, пропущенный звонок. Гриммджо тыкал в телефон так же, как это делала Уруру. Он нахмурился, когда всплыла надпись «отказано в доступе». Что еще за идентификация лица? Размахивание телефоном над головой Куросаки ничего не дало. После двух попыток телефон предложил ему не двигаться и держать глаза открытыми. Что за хрень? Гриммджо злобно зыркнул на сонное, наполовину спрятанное в подушке лицо Ичиго. Такими темпами поковыряться в телефоне не выйдет. Забравшись в футон, он притиснулся к парню максимально близко и обдумал следующий шаг. — Яхве жив! — рявкнул Гриммджо прямо в ухо Ичиго. Эффект был мгновенным: Куросаки взвыл так, что сторожевые псы могли бы откусить собственные хвосты от зависти. Вскочив на ноги, он слепо замахал руками и ногами в приступе паники. Не теряя драгоценных секунд, Гриммджо сунул телефон ему под нос. Успех! — Я-хве?! Чт… Где?! Гриммджо? Мудак, что ты делаешь?! Я чуть не сдох со страху, — простонал Куросаки, плюхаясь обратно в постель и потирая лицо. Пользуясь моментом, Гриммджо распластался на футоне, забрав себе большую часть территории, и тем самым установив свое господство. Куросаки покосился на него, но телефон не заметил. — Какого ляда ты тут вообще делаешь? — Ты спишь в моей постели. — Это твое место? — спросил Ичиго, немного приподняв одеяло и осмотрев спальник. — Хм, думаю, я правда вырубился. Такой удобный футон. Значит, ты здесь спишь после вылазок для Урахары? — Типа того. — О. Куросаки снова уронил одеяло и немного поерзал, еще сильнее втирая свой запах в простыни. Это можно было трактовать как посягательство на территорию, и любой Пустой взбесился бы на месте Гриммджо. Куросаки повезло, что с ним весело играть. Открыв наконец новые сообщения, Гриммджо с любопытством посмотрел на экран. Время заглянуть через стеклянное окошко в настоящую жизнь Куросаки. [Иноуэ]: Как ты думаешь, коровы знают, что они вкусные? Что за нахер? Гриммджо перешел к следующему сообщению. Уверенность в том, как пользоваться шайтан-машиной, росла с каждым движением. Уруру немного показала куда тыкать, но ей было не особо интересно, так что толку с ее советов. [Исида]: И еще кое-что! Мой отец НЕ совокупляется с твоим отцом. Это совершенно отвратительное суждение. Акцент на слове «отвратительное». К тому же это сделало бы нас кем-то вроде братьев, а я принял серьезное решение сократить количество оранжевого цвета в моей жизни. Так что держись от меня подальше, Куросаки. И оставь свои мерзкие выводы при себе. Всего хорошего. Это было похоже на какой-то давний спор. Гриммджо мгновенно возненавидел этого чувака, кем бы он ни был, потому что в его голове сообщение было зачитано голосом Заэля-Апорро. — Что за хрен этот Исида? — спросил Гриммджо. — Это что, мой телефон? — Куросаки неуклюже замахнулся и получил за это локтем в голову. — Ой! Верни его пока не сломал. — Я умею пользоваться этой штукой. Так что за Исида? — Умеешь, как же, — буркнул Ичиго. Он повернулся к Гриммджо и на его лице появилось задумчивое выражение. После долгого молчания он убрал руки под одеяло и зарылся обратно в подушку. Гриммджо наполовину выкатился из футона, но все еще занимал минимум треть пространства и в нескольких местах они тревожно тесно прижимались друг к другу. — Исида мой друг. Он квинси. Что ж, это многое объясняло. Может Гриммджо и был самодовольным мудаком, но любой квинси дал бы ему сто очков форы. Он еще не встречал ни одного представителя этой расы, который мог бы удержаться от соблазна и высказать мысль в пяти словах, а не пятидесяти. Так что арранкар начал строчить ответ и нажал кнопку «отправить» со злобным энтузиазмом. [Ичиго]: Держу пари, я мог бы трахнуть твоего отца. Мгновенно появилось маленькое облачко набора текста. Довольный, Гриммджо перешел к сообщению Иноуэ о коровах. На мгновение он задумался. Его ответ был краток и ясен. [Ичиго]: Если бы коровы знали, что они вкусные, то ели бы друг друга. Еще одно облачко с набираемым текстом. Этим кретинам что, нечего делать кроме как болтать с Куросаки? Телефон в руке зажужжал. [Иноуэ]: Ты имеешь в виду, что коровы ели бы друг друга просто ради удовольствия, как люди едят всякую нездоровую пищу? Вау, я никогда об этом не думала. Знаешь, мне интересно, кто первым решил «а съем-ка я того парня и посмотрю, увеличит ли это мою силу»? Это заставляет задуматься, не упускаем ли мы чего-то важного в нашей жизни. Гриммджо в недоумении уставился на экран. Он был почти уверен, что Иноуэ это та сисястая рыжая деваха, но он бы никогда не подумал, что она может есть людей. Вероятно, она даже когда-нибудь превратится в Пустого. — Тебе лучше не портить мою репутацию, — осторожно сказал Ичиго, — А если ты уже это сделал, то я хочу в качестве компенсации одно из тех сокровищ Уэко Мундо, которые ты приносишь Урахаре. Хотя Ичиго выглядел немного напряженным, он скорее всего думал, что может очаровать кого угодно. Любой Пустой сдох бы на месте от страха при виде Гриммджо, а Куросаки спокойненько дрых рядом, а проснувшись даже не дернулся. Гриммджо решил, что дело в их почти равном уровне силы. — Это же просто хлам. — Не вешай мне лапшу. Когда я был здесь в прошлый раз, Урахара отправил меня домой, потому что не спал два дня, просиживая штаны в лаборатории. Видимо, что-то из «хлама» на деле было окаменевшими яйцами огромного Пустого. Гриммджо фыркнул. — Если тебе нужны яйца Пустого, то у меня прямо здесь есть парочка. — Иди нахер, — Куросаки пихнул его в бок через одеяло. — Это просто пример. — Конечно. Подожди, я просто напишу Неллиэль, что следующий мешок окаменевших яиц нужно отправить в дом Куросаки. Тебе определенно будет интересно их изучить, раз уж своих нет. Чувствуя умиротворение и уверенность в своих действиях, Гриммджо открыл новое сообщение. Ичиго протянул руку и нажал кнопку, из-за чего экран снова почернел и запросил идентификацию лица. Арранкар зарычал на старого врага. — Так тебе и надо, мудила, — зевнул Куросаки, убирая руку обратно под одеяло. — Кроме того у меня модифицированный телефон, который позволяет отправлять сообщения в Общество Душ, но контактов Нелл нет. У нее вообще есть телефон? — Ага. Она постоянно переписывается с Йоруичи. На самом деле Гриммджо всегда нервничал, когда видел хихикающую Нелл с телефоном. Его можно было застать только в Лас Ночес и магазине Киске, но девчонка всегда умудрялась сделать какие-то компрометирующие фото и что-то коварно нашептывала в телефон, так тихо, что даже Гриммджо не мог разобрать слов. Куросаки смотрел на него с безмолвным ужасом. Гриммджо не был уверен, в чем дело, но что-то в его словах задело чувства рыжего. — Понятно, — наконец сказал Куросаки, снова плюхаясь на спину. — На самом деле мне не нужно ни с кем разговаривать. Ну, кроме Урахары. Телефон это определенно лучше, чем красные надписи на стенах, похожие на записки серийного убийцы. В его чертах не было печали, но интуиция Гриммджо шептала, что здесь что-то не так. Не то чтобы арранкара волновали чужие чувства. — Ни с кем я не разговариваю, — сказал ему Гриммджо, снова помахав телефоном перед лицом Куросаки, чтобы разблокировать экран. — Вот так то лучше. Было новое сообщение от квинси, и оно оказалось таким длинным, что Гриммджо пришлось нажать на него, чтобы прочитать целиком. Срань господня, оно звучало так, словно его написал Айзен после того как налакался саке Ичимару. — Кажется, квинси пытается отомстить тебе, трахнув Иноуэ. Он в курсе, что она хочет жрать людей? Куросаки не впечатлился. — Мои друзья странные, — вяло проскрипел он. Ну что за депрессивный мудак. Оставив его валяться, Гриммджо вернулся к телефону. То, что он не хотел разговаривать с людьми, не значило, что он готов отказаться от веселья. Его следующий ответ был произведением искусства. [Ичиго]: Ты не можешь украсть у меня Иноуэ, потому что я на самом деле трахаюсь с Гриммджо. Каждый день. Гриммджо старался сдержать хохот, когда появилось облачко с новым сообщением. [Исида]: Это наглая ложь с помощью которой ты пытаешься скрыть очевидную панику, Куросаки. Довольно жалкое зрелище. Пока ты безуспешно пытаешься меня задеть, я буду шить фату для Иноуэ-сан. Сучий потрох. [Ичиго]: Я сейчас с ним в постели. А ты и дальше наслаждайся дрочкой на оборки и рюшечки, очкастый зануда. К слову, я слышал, она кусается. — Эй, Куросаки, — сказал Гриммджо, скалясь. Новое облачко с сообщением мигало. — Еще чуть-чуть и у квинси загорится пятая точка. Как мне сделать фотку с помощью этой штуки? — М? Черт возьми, — Куросаки потянулся к телефону. Он почти сразу же начал читать сообщения и все сильнее краснеть с каждой новой строчкой. — Блять, Гриммджо! Исида пустит мне стрелу в задницу, когда мы увидимся! И что ты собрался фоткать? Себя?! — Ну да, себя. В постели с тобой, — очень медленно ответил Гриммджо, ожидая, когда слова дойдут сквозь непробиваемый череп Ичиго. — Квинси думает, что я лузер и вешаю ему лапшу. Я не позволю ему победить. — Он думает, что разговаривает со мной! — И что? — Ничего, — две руки высунулись из-под одеяла, чтобы пихнуть его в грудь. По крайне мере Ичиго больше не выглядел грустным, — рассеяно отметил Гриммджо, немного заинтригованный тем, как Куросаки может ему угрожать. Но вместо этого синигами начал стягивать одеяло. — Чтоб тебя, ладно. Ложись со мной в постель. И рубашку сними. Исида думает, что моя личная жизнь это жалкое зрелище? Мы заставим его сожрать свои дурацкие белые штаны. — Вот это боевой дух, который мне нравится, — нетерпеливо сказал Гриммджо, стягивая рубаху. За ней последовали белые ремни и Пантера. Куросаки в это время сел и, стянув футболку через голову, швырнул ее в сумку. — Я еще немного расстегну свою одежду. — Класс, — рассеяно бросил Куросаки, хватая телефон и попутно пытаясь пригладить свободной рукой волосы. — Эй, как ты относишься к тому, чтобы слегка куснуть меня в плечо? Не до крови, конечно. Когда Гриммджо замер и не мигая уставился на него, Ичиго слегка покраснел и уже тише пробормотал: — Ну, знаешь, для достоверности. Он уже думает, что ты какое-то дикое животное и все такое. Так что мне нужно согласиться с этим дерьмом или он решит, что я лгу. Когда Гриммджо не ответил, продолжая смотреть, Ичиго немного сгорбился и буркнул: — Ну что? — У тебя действительно не работают инстинкты Пустого, когда ты человек, — наконец сказал Гриммджо, качая головой. Губы сами собой растягивались в улыбку, но черта с два если он позволит этому случиться. — К счастью для тебя, у меня много инстинктов. Так что да, я тебя укушу. — Без крови, — предостерегающе напомнил Куросаки, двигаясь ближе, когда Гриммджо заполз в футон. Щеки Ичиго все еще были немного красными, что, вероятно, было вполне нормально для человека. Итак, они сидели рядом как два идиота. Гриммджо схватил его одной рукой за загривок, слегка сжимая. Ичиго, повинуясь этому движению, наклонился. Его лоб почти прижался к щеке Гриммджо. — Никакой крови, я понял. Он ткнул пальцем в гладкую полоску кожи чуть выше ключицы, и подождал пока Куросаки посмотрит на нее, а потом на арранкара. Ни капли страха. — Сюда кусать? — Ага, — это было все, что ответил Куросаки. Чуткий слух Гриммджо уловил за этим словом что-то еще… почти как… Нет, не важно. Склонившись над плечом, он застыл в дюйме от участка кожи, который наметил для укуса, глубоко вдохнул, наполняя легкие теплым ароматом кожи Ичиго… …и тут же отстранился из-за странного чувства. Что за нахуй. Почти отшвырнув Куросаки, Гриммджо попытался скрыть рот, полный острых зубов. Зубов, которые никогда не появлялись в запечатанной форме. Блять. — Ух ты, — сказал Ичиго, не сводя глаз и приоткрытого рта Гриммджо. Значит, он все видел. — У тебя что, стояк во рту? — Отъебись, — рыкнул Гриммджо, опуская руку, чтобы продемонстрировать свои новые анатомические детали. — Ты просто странно пахнешь. Куросаки насупился. — Я отлично пахну. Чистотой. Собой. — Нет, — возразил Гриммджо. — Ты, блять, пахнешь мной. Ты весь пропитался моим запахом. Повсюду. Он провел рукой по растрепанным рыжим волосам, вниз, к обнаженной коже плеч и груди. — Раньше мой запах так сильно цеплялся только за еду, придурок. Только то, что я собирался съесть, пахло мной. Что-то странное происходит. Из глубин сознания словно раздался дикий, голодный рев, который побуждал его широко открыть рот и заглотить каждый дюйм теплой кожи Куросаки одним жадным укусом. Секунда — и эта глупая фотография перестала иметь значение. Гриммджо обычно доверял своим инстинктам, но это? Это нужно держать под контролем. — Думаю, в этом есть смысл, — медленно сказал Ичиго. Его взгляд прояснился. — Я был в твоей постели несколько часов. От меня, наверно, разит твоим запахом, а пустые пожирают человеческие души, так что… — Не знаю, — Гриммджо сжал челюсти, отчаянно пытаясь вернуть зубам нормальный вид. Это потребовало больше усилий, чем он хотел бы признать, но в конце концов своенравная часть его звериной сущности уступила. — В любом случае это просто голод. Мне так кажется. Просто заткнись и не комментируй это. — Я не говорил, что… — Заткнись! Я просто попробую еще раз. В ошеломляющей демонстрации доверчивости и глупости, Куросаки даже не попытался возразить или отстраниться, когда Гриммджо снова прихватил его за шею и прижал к футону. Почему-то казалось таким естественным прикасаться к груди Куросаки, чтобы добраться до его плеча. В этом не было никакой логики, но Гриммджо хотел укусить его именно туда. Заставив Ичиго опереться на руки и слушая краем уха его ворчание, Гриммджо снова пристроился у плеча, почти уткнувшись лицом в шею. Ему просто нужно немного прикусить кожу. Совсем легонько. — Понятно. У тебя зубная импотенция, — громко поставил диагноз Куросаки, после целых двух минут молчания. Гриммджо выругался и уткнулся лбом в чужое плечо. — Думаю, мы просто позволим Исиде выиграть этот раунд. Или можем сделать снимок без укуса. В этом нет ничего постыдного… — Ну конечно есть! — зарычал Гриммджо. — Моя гордость арранкара на кону, черт возьми. Почему я не могу тебя укусить?! — Потому что ты не хочешь меня есть? — предположил Куросаки, внезапно начав поглаживать голубые волосы Гриммджо. Это было ахренительно приятно. — Знаешь, это на самом деле почти как комплимент. И не беспокойся так об этом. Я просто скажу Исиде, что Кон спер мой телефон. — Я понятия не имею, что это за хрен, — прошипел Гриммджо и резко поднял голову, чтобы наткнуться на опешившей взгляд Куросаки. — И я не собираюсь сдаваться. Нутром чую, этот мудила Исида будет вечно гордиться своей победой. По какой-то причине это заставило Ичиго расхохотаться, да так, что Гриммджо пришлось ебануть его подушкой хорошенько, чтобы заткнулся. Арранкар еще никогда в жизни не был так взбешен. — Хватит ржать, лучше подумай, как нам победить! В крайнем случае, если я не могу тебя укусить, то просто придушу. — Ну, некоторым людям и такое нравится, — пропыхтел Ичиго сквозь подушку, все еще хихикая. Он вытер слезы в уголках глаз. — Ладно, ладно, если ты не хочешь просто сфоткаться вместе… — Нет, нам нужны железные доказательства, — отрезал Гриммджо. — …тогда у меня есть одна идея, не включающая в себя укусы. Сев как следует и наконец посерьезнев, Куросаки окинул взглядом Гриммджо, особо задержавшись на местах, где расстегнутая одежда не скрывала кожу. Снаружи нарастал приглушенный стук дождя, а Ичиго все молчал. Когда Гриммджо уже хотел спросить, какого хрена происходит, Куросаки с вызовом посмотрел на него. — Я тебя поцелую. Поцелуи. Из всего странного человеческого дерьма он решил выбрать это. Не то чтобы Гриммджо совсем ничего не знал о поцелуях: кое-что он подглядел в телевизоре Урахары. Но позволить кому-то прижаться ртом к своему телу было сродни самоубийству. Во всяком случае для Пустого. Хотя, Куросаки сейчас человек. Вероятно, он даже менее опасен, чем та сисястая Иноуэ, которая любила поразмышлять о каннибализме на досуге. Гриммджо должно быть взял слишком долгую паузу, так как Ичиго уткнулся в телефон, водя пальцем по экрану. Внезапно его лицо почти комично вытянулось от возмущения. — Этот гребаный… ты только взгляни! — Куросаки сунул телефон чуть ли не под нос Гриммджо. Тот мгновенно прочитал содержимое послания. [Исида]: Фетиш-куклы Урахары-сана не в счет, Куросаки. И я согласен на легкое гуро, все равно Иноуэ-сан меня потом исцелит. А ты наслаждайся своим резиновым любовничком. — Где живет этот гандон? — почти вежливо осведомился Гриммджо. Его лицо горело от гнева. Куросаки исполнял какой-то странный танец ярости на футоне, дергая себя за волосы. — Ты знаешь, я тут подумал, что готов быть демонстративно бисексуальным, — громко заявил Куросаки. Он резко встал, рыжие волосы торчали во все стороны как иголки, а глаза горели по-настоящему безумным огнем. — Хватит уютных разговоров, я готов заниматься с тобой развратными сексуальными вещами назло моему подлому, мелочному, четырехглазому кузену. Вытащив телефон из рук Гриммджо, Ичиго нажал что-то на экране, а потом запрыгнул на арранкара, устроившись прямо на коленях. Не просто на коленях, а точно на прикрытом тканью члене. — Ты такой дерзкий, когда злишься, — сказал Гриммджо с легким восхищением, подтягивая Куросаки за бедра поближе. Из-за этого злобно ухмыляющийся рот Куросаки оказался выше рта Гриммджо, так что арранкару пришлось вздернуть подбородок, чтобы встретиться с блестящими карими глазами. — Ты правда в родстве с этим мудаком? — Мы восьмиюродные кузены или вроде того. Вытянув руку и посмотрев на телефон, Куросаки слегка повернул его. Гриммджо тоже посмотрел и увидел не только свое лицо, но и положение, в котором они находились. — Так хорошо? «Хорошо» явно было не самым подходящим словом для описания того, что Гриммджо увидел на маленьком экране. Он не был уверен, что вообще существует нужное слово. Мало того, что он был почти голым, без рубахи и меча, так на него еще и навалился полуобнаженный Ичиго, обласканный приглушенным светом лампы. Тепло его тела, чужеродное и тяжелое, давило на верхнюю часть бедер Гриммджо. Это было приятно, но гребаный запах просто сводил с ума, окутывая их плотным кольцом. Гриммджо никогда раньше не ощущал своего запаха на чужой коже, даже его фрасьоны не осмеливались подобраться так близко — слишком сильно боялись его и уважали. Но это был всего лишь Куросаки. Это не ловушка. Ичиго не умел расставлять ловушки даже когда ему следовало бы это сделать. — Да, — наконец хрипло сказал Гриммджо. Его руки стиснули крепкие мускулистые бедра Ичиго. — Так хорошо. — Тогда ладно, — слегка поерзав, Куросаки, казалось, набрался смелости. — Закрой глаза. — Еще чего. — Но ты должен! — Зачем? — Такие правила! Только психопаты целуются с открытыми глазами, — тон Куросаки звучал так, будто это истина в последней инстанции. — Просто доверься мне и закрой глаза. Я не собираюсь красть твой бумажник. Гриммджо, вероятно, подчинился бы, но тонкий сарказм не был упущен — так что вместо этого он ущипнул рыжего засранца за бедро. — Ай! Прекрати, повелитель клыков! Мы это делаем только потому, что ты стесняешься кусаться, забыл? — Стесняюсь, — медленно повторил Гриммджо. Куросаки слегка напрягся, как животное, почуявшее опасность. Хорошо. — Ты намекаешь, что я трус? — Нет, я не… Остальная часть его жалких оправданий потонула в писке, когда Гриммджо схватил его за задницу обеими руками и перевернул их, тяжело опрокинув Куросаки спиной на футон. Бедра Ичиго были так же широко раскрыты как и его глаза. Это дало Гриммджо отличную возможность устроиться между ними, нависнув над Куросаки и уперевшись руками в футон по обе стороны от его плеч. — Гриммджо, какого черта? Я не могу сделать снимок с такого ракурса. — Нахер твой снимок, — пробормотал Гриммджо, прижимаясь ртом к сильному выступу ключицы Ичиго. Обнаженная, гладкая, упругая кожа, покрывающая кости и мышцы. Человеческая плоть. Был ли он голоден? Ощущал ли он желание съесть Куросаки? Это было… неправильно. Не так. По-другому. Гриммджо и раньше испытывал голод. Иногда такой сильный, что арранкар окончательно сходил с ума и ползал на кровоточащем животе по белому песку Уэко Мундо, пока не натыкался на что-то, что можно поглотить и сохранить себе жизнь. Лежащий под ним Куросаки, расхристанный и обнаженный, ощущался совсем иначе. От него не пахло едой. Так почему рот Гриммджо наполнялся слюной? Почему его кожу покалывало при каждом глубоком вдохе этого странного запаха? Под кожей был скрыт ответ, Гриммджо это знал. Но впервые в жизни ему не хотелось разорвать плоть, чтобы найти его. Пусть это останется тайной. — Все в порядке? — спросил Куросаки, когда Гриммджо отстранился. Арранкар притянул его к себе, пока они не оказались лицом к лицу. Раскрасневшийся Ичиго выглядел нервным и даже виноватым. — Слушай, я знаю, что ты не трус. И вообще вся эта история с Исидой такая глупая, просто забудем об этом, ладно? Это было неплохое предложение, позволяющее замять ситуацию без потерь. Но Гриммджо поцеловал его. Помогло то, что Куросаки сначала был так ошеломлен, что его рот остался податливым и приоткрытым, а тело покорно лежало на футоне. Это дало Гриммджо чувство контроля, в котором он так нуждался, и он позволил себе закрыть глаза, чтобы сделать все как полагается. Мир сжался до пяти чувств. И гребаное чудо из чудес — его зубы не заострились. Он провел ртом по губам Куросаки, прижимаясь к ним снова и снова, стремясь каждый раз ощутить и попробовать чуть больше, чем в предыдущий. Не потребовалось почти никаких усилий, чтобы сжать челюсть Куросаки и заставить его приоткрыть рот. Он даже не вздрогнул, когда Гриммджо медленно скользнул внутрь языком. Даже не укусил. Либо у него совсем отсутствовал инстинкт самосохранения — что вряд ли — либо он и правда наслаждался этим. Черт, Гриммджо наслаждался этим. Ну какой из него теперь Пустой. — Это твой первый поцелуй? — спросил Куросаки, запыхавшись. — У меня он, можно сказать, наполовину первый. Я никогда раньше не целовался с парнем. И уж тем более с арранкаром. Ичиго не мог стянуть оставшуюся часть одежды Гриммджо в основном потому, что арранкар одной рукой вцепился ему в волосы, а второй прижимал запястье к футону. Наконец, Куросаки просто извернулся так, чтобы погладить мускулистую спину Гриммджо. Это было невероятно. Последний, кто осмелился прикоснуться к его спине, был один из тех безликих медиков-арранкаров в Лас Ночес. Тогда ему набили тату с шестеркой. Однако Куросаки не пытался заклеймить его; он даже не царапал ногтями кожу. Кажется, рыжему засранцу просто хотелось потрогать его везде. Гриммджо позволил себе прикусить нижнюю губу Ичиго, чувствуя, как тот напрягается в его руках натянутой тетивой. Это был вкус последнего, горячего, почти бездыханного поцелуя, который заставил Гриммджо задуматься, а стоит ли вообще останавливаться. Но рука Куросаки отступила, а Гриммджо выпустил из мертвой хватки вторую. Гриммджо сжал в руках лицо Ичиго, не позволяя отвернуться. В карих глазах мерцал озадаченный интерес. — Алло? Эй? Неужели все наконец закончилось? — откуда-то донесся тоненький голосок. — Могу я уже пойти и залить в уши хлорку? Ты кристально ясно донес свою точку зрения, Куросаки, я признаю поражение и… Гриммджо, определив местонахождение голоса, схватил телефон и уставился в экран. Темноволосый ботаник в очках смотрел прямо на него. — Срань Господня, — с отвращением сказал Исида, отшатнувшись от экрана. — Прикройся, Куросаки! После такого мне нужно пойти исповедаться… И где это вы находитесь? Не похоже на твою комнату. Вы в Уэко Мундо? Он тебя похитил? Что вообще… — Заткнись, — рявкнул Гриммджо. Что удивительно, Исида и правда заткнулся. — Скажи всем его друзьям, чтобы держали руки при себе. Особенно эта каннибальская деваха. Я, блять, буду драться с ней и выиграю. Он теперь моя добыча. — Добыча? — повторил Исида. Гриммджо передал телефон Куросаки, который внезапно стал выглядеть куда менее возбужденным, и больше походил на человека, который хочет провалиться сквозь землю и умереть. — Добыча?! Скатившись с футона, Гриммджо быстро натянул одежду и огляделся в поисках ремней, в то время как Куросаки блеял какие-то жалкие оправдания по поводу случайных видеозвонков. Учитывая, что до этого он хотел сделать весьма развязные фото, цель была достигнута, разве нет? Кроме того этот извращенец Исида грел уши очень долго. Может, все друзья Куросаки увлекались каким-то странным дерьмом? Если так, то, возможно, они стоили его времени. Было бы интересно это выяснить. Мысль поразила Гриммджо, и он испытал желание открыть кумон и броситься прямиком в гарганту. Он покосился на деревянный шкаф в задней части комнаты. Но, черт, Куросаки и раньше сильно дулся. Гриммджо не хотел снова видеть это кислое лицо и нет, он не собирался задумываться лишний раз, почему это вообще его волновало. Не важно. — Это было чертовски неловко, — простонал Куросаки, наконец положив телефон и закрыв глаза рукой. — А еще сбило весь настрой. Я как раз начал задаваться вопросом не сломаешь ли ты мне все кости, если я схвачу твой член. Он убрал руку, когда Гриммджо подошел ближе. — Ты же не собираешься убивать Исиду, правда? Он бесячий, но на самом деле просто выпендривается. Мы друзья и подкалываем друг друга в шутку. Гриммджо понятия не имел, что ответить на это, так что просто уронил холодный прямоугольник из черного стекла и металла на грудь Ичиго. — Я им никогда не пользовался, — категорично заявил Гриммджо. — В нем есть специальная батарея или что-то типа того. Киске так сказал. Настрой его и забей свой номер. И номера Исиды и той рыжей тоже. Хочу знать, к чему в итоге приведет все это дерьмо. Куросаки продолжал смотреть на него. Через мгновение Гриммджо ощутил, как кровь приливает к лицу. Бля. — Скажи что-нибудь или я сваливаю. — Д-да, эм… конечно, — выпалил Куросаки. — Он все равно выглядит почти как мой, наверно там много похожих функций… Поняв, что начинает нести какую-то чушь, Куросаки сел на футоне так резко, что заболели мышцы живота. Ловкие пальцы уже привычно запорхали над телефоном. Гриммджо ощутил, как у него вновь начинают течь слюни, и тут уже закралось смутное подозрение, на что намекали его инстинкты. Вашу ж мать. — И лучше бы тебе писать мне вовремя, — сказал Куросаки, когда закончил рыться в телефоне. — Можешь даже использовать видеозвонок. Но если посмеешь отправить смайлик с баклажаном и персиком я тебя прибью. — Что еще за смайлик? — автоматически спросил Гриммджо и тут же пожалел об этом. — Забудь. Просто не говори Киске, что я использую это, и мы квиты. — Хорошо. — Хорошо. Гриммджо сунул телефон в карман. Это была незнакомая холодная тяжесть у его ноги. — Ну, тогда я пошел. Наслаждайся моей кроватью. А потом произошло кое-что интересное. Куросаки замялся, посмотрел на одеяло, потом на Гриммджо. На лбу залегла тонкая складка. — Просто вернись утром. — Зачем? — хмыкнул Гриммджо. — У меня и свои дела есть. Куросаки просто смотрел на него. Долго. Гриммджо на мгновение уставился в потолок. — Ладно, вернусь.