Я присмотрю за тобой (I'll watch over you)

Резкий, отрывистый стук в дверь заставил Джима медленно приоткрыть глаза. Он выпрямился в кресле и, взглянув на кровать, сразу же вспомнил все, что произошло этой ночью - Спок спал, по-видимому все еще находясь под действием лекарств, лицо, покрытое пленкой запекшейся крови, сейчас было абсолютно расслабленно, но Джеймс понимал, что это совсем ненадолго. Черты разгладились от сна и сильных анестетиков, которые скоро прекратят свое влияние, а трещина в ребре и ушибы мгновенно дадут о себе знать. И еще неизвестно, кому будет больнее - капитану, которому придется наблюдать, как страдает его лучший друг, или самому коммандеру. Джим думал, забыв на мгновение про нежданного посетителя, стоявшего за дверью, наблюдая как прерывисто, на каждом вдохе, поднимается грудная клетка вулканца. Эмоции которые вчера одолели непоколебимую стену отрешенности от любых чувств Спока волновали его. Это был, пожалуй, самый большой ущерб, который можно было нанести вулканцу - заставить того ощущать эмоции во всей их полноте. Не готовые, не запрограмированные на это, они ломались под напором новых, слишком сильных и разрушающих чувств. И насколько Кирк смог убедиться вчера - у клингонов получилось разрушить ментальный блок, эту стену, которую Спок старательно и скрупулезно, кирпич за кирпичом, возводил всю свою жизнь. Только сейчас Джим начал понимать, почему впасть в целебный транс для вулканца было невозможно. Раньше он едва мог выносить постоянную маску равнодушия на лице коммандера, каждое его “нелогично”, “неразумно” и “вам стоило бы прислушаться к моему мнению” выводило из себя. Но теперь он мог лишь мечтать, что через пару часов после пробуждения Спок снова станет самим собой и вернется в свое излюбленное и исхоженное русло вечного спокойствия. Больше всего на свете ему хотелось быть способным сделать так, чтобы когда Спок наконец очнулся, боль выпустила его из цепких когтистых лап, заставлявших их обоих страдать, вернув ему самому прежнего вулканца. Но он не мог. И прекрасно знал это. Джим нахмурился и, глубоко вздохнув, услышал, как кто-то за дверью, тихо чертыхнувшись, еще раз, но уже более настойчиво постучал. Он быстро встал с кресла, уже на ходу потягиваясь, пытаясь сбросить сонную истому и хоть немного облегчить боль в спине - сон в кресле явно не шел ему на пользу -, а потом, уже не сомневаясь в том, кого увидит, лишь для формальности бросил взгляд на встроенный в стену экран. - Боунс. - Кирк слегка приподнял уголки губ, но, лишь взглянув на выражение лица доктора, понял, что его этим не обманешь. - Джим, я знаю тебя слишком долго, чтобы видеть насквозь, и, поверь мне, сейчас тебе не удается излучать уверенность в лучшее будущее. - Леонард уверенным шагом прошел в комнату, сразу же направляясь к кровати, быстрым опытным взглядом оглядывая вулканца. - Не приходил в себя? - Нет. - выдохнул капитан, скрещивая руки на груди, с едва уловимым собственническим чувством наблюдая, как Маккой, прижимая пальцы к запястью Спока, подсчитывает его пульс. - Хорошо. - поймав на себе непонимающий взгляд Джеймса, тот поспешил объяснить, - Это значит, что лекарство все еще действует, и действует строго по расписанию. - бросив взгляд на часы, Леонард продолжил. - Осталось около семи-восьми часов Вздохнув, Джим спросил: - Почему он не впал в лечебный транс сразу же? Или это он и есть, но твои лекарства просто добавляют масла в огонь? Маккой отвел внимательный взгляд от спящего Спока и, приложив к губам указательный палец, поспешил отойти в сторону, к дверям комнаты. - Насколько я понимаю, вулканцы могут впасть в подобное состояние только в моменты истинного, абсолютного спокойствия. И, надо сказать, - я не думаю, что в таких ситуациях кому-либо вообще присуще спокойствие. - Я тоже так думал, - произнес он, прислонившись спиной к стене. - вот только раньше, Спок мог сломать кость на миссии и не издать ни звука. Боунс повернулся к нему и приподнял бровь, с едва заметным укором вглядываясь в глаза Джима. - Ему не просто ребро сломали, знаешь ли. Я думал, что из нас двоих бесчувственным окажусь я. - Ушибы и синяки вряд ли что-то меняют. - Кирк поджал губы и с сожалением взглянул на кровать. - Ты что, не видел те, на бедрах? - Маккой возмущенно зашипел, делая шаг вперед, заставив Джима еще сильнее прижаться к стене, удивленно глядя на его выражение лица. Он видел его таким впервые. Ему было действительно жаль своего пациента и это больше, чем пугало. - И что на бедрах? - Джим снова боялся. Черт подери, как же ему не нравилось бояться. Чувство, которое мгновенно опустошает, делает человека неспособным здраво мыслить. Но он с некоторым облегчением осознал, что испытывает такое не в тех случаях, когда он сам в опасности, не в экстренных ситуациях, когда в крови бурлит единственно живящий адреналин. Только тогда, когда хоть что-то угрожает ему. Боунс поджал губы. Он опустил и снова приподнял брови, несколько раз пытался заговорить, и было видно насколько осторожно он пытается подобрать слова. - Джим... - начал он, но на секунду замер, откашлявшись. - Я надеялся, что ты сам это поймешь, потому что, я, честно говоря, просто боюсь тебе это рассказывать. Твоя реакция в вопросах связанных с ним, - доктор кивнул в сторону кровати - иногда настораживает, и... - Говори. - Джеймс сжал кулаки, а в глазах уже загорались искорки ярости, которые при любом дуновении ветра готовы были превратиться в пожар, разрушающий все на своем пути. Маккой снова заговорил, настолько предупредительно, насколько был способен. - Понимаешь, синяки на бедрах, ссадины... Они красноречиво указывают только на одно, и я раньше сталкивался с таким один или два раза... Подобные по форме и расположению, они обычно указывают...ох, Джим. - Леонард замялся, а потом, глубоко вздохнув, многозначительно приподнял брови. На секунду, сердце Джима перестало биться, дыхание приостановилось и застыло на приоткрытых губах. Такого просто не должно было быть. Не могло, не с ним, с кем угодно, только не с ним... Первое, что он почувствовал, осознав что именно только что “сказал“ Боунс, уничтожив последний барьер, отделявший Джима от срыва - боль. Боль сильная, неукротимая, пронеслась по телу, заставляя мышцы напрячься и застывая в сердце тяжелым металлическим комом. Второе - ярость. Словно ураган она превратила в ничто все оставшиеся крупицы его сдержанности и спокойствия, и капитан потерял контроль. Единственным, что сорвалось с его губ было громкое, почти животное рычание, а затем, неспособный заставлять тело повиноваться, он развернулся и со всей силы ударил по стене крепко сжатым кулаком. На костяшках тут же выступила кровь, но он этого даже не почувствовал. Все, абсолютно все отошло на второй план, даже голос и руки Маккоя, пытавшиеся остановить его, казались ему чем-то далеким и глухо отзывались в его сознании. Он снова и снова бил по стене, несмотря на то, как крепко сжимал его плечи Леонард. Бил, словно это могло облегчить боль его самого, словно это могло помочь, вернуть время назад. Джеймс в последний раз, уже обессиленно обрушил кулак на стену и прислонился к холодной поверхности лбом, закрывая глаза и резко выдыхая. - Джим, мне очень жаль. - искренне и очень тихо произнес Боунс и Джим, наконец услышав его, обернулся, глядя доктору в глаза. - Почему я не пришел раньше...почему не остался с ним тогда... - чувство вины всполохами жгло кожу, неприятной пылью оседая на нервах. - Я ведь мог, мог предотвратить это. Я не смог спасти, - “самое дорогое, что у меня есть” пыталась сорваться с его губ правда, но тот осекся. - не смог. - Джим, успокойся. Не вини себя. Ты и так сделал все, что мог. Для него ты всегда делаешь все, что в твоих силах, не сомневайся в этом. - Леонард слабо улыбнулся, и похлопал друга по плечу, а потом, стянув с себя сочувственную маску, скомандовал. - Черт подери, Джим, вообще-то я пришел не для того, чтобы разнимать тебя со стеной. Соберись! Ты своей бессмысленной дракой с неодушевленным предметом точно не сможешь ему помочь. Пожарище в глазах Джеймса медленно превратилось в пепел, и тот, взглянув на Боунса, медленно кивнул головой. Костяшки пальцев саднили, а в голове вертелось, неторопливо и остро наполняя мозг осознание. Оно выкачивало из тела все силы, хотелось упасть, но тот с трудом заставлял себя держаться на ногах. В ответ Боунс протянул ему баночку. Джеймс сначала нахмурился, и, оторвавшись от стены взял флакон в руки и повертел, пытаясь найти хоть какую-то маркировку или название. - Это мазь. - объяснил Леонард, откручивая крышку банки и наглядно демонстрируя содержимое - обыкновенная белая мазь, с легким зеленоватым оттенком, - Она должна помочь от ушибов. - заметив на себе озадаченный взгляд капитана тот пожал плечами и добавил. - Я же говорил, что не смогу использовать нормальные средства, потому что в таком случае мне придется отвечать за недочет лекарств или же объяснять, куда это я дел столько медикаментов. Наносить нужно перед сном, но ты, пожалуй, сам с этим разберешься. - Маккой неопределенно махнул рукой и направился к двери. - Прости, мне нужно бежать, пока в медотсеке не обнаружили моего отсутствия. Двери с глухим шумом закрылись, а Кирк рвано выдохнул и, поставив сейчас не нужную баночку на стол, медленно подошел к кровати. Он даже не мог представить, через что пришлось пройти Споку, что пришлось вынести. Джим больше не удивлялся его открытым эмоциям, ведь любой обычный человек после такого закрылся бы в себе, но Спок был вулканцем. Теперь его ментальный блок был сломан, и Джим не мог помочь ему. Не мог излечить, вычеркнуть из прошлого коммандера все то, что тому пришлось пережить по вине больных своей идеей ублюдков. Джеймс знал, что он мог обещать другу. Он будет рядом, во что бы то ни стало. До тех пор, пока Спок не станет самим собой, даже если этого не случится. До тех пор, пока сам капитан в состоянии держаться на ногах и служить опорой. До конца его дней. Джим присел на колени возле кровати, опираясь руками на матрас и вглядываясь в лицо вулканца. И неожиданно для самого себя слабо улыбнулся. Спок почти все тот же. Боль сломала его защитный барьер, заставила чувствовать эмоции, но сама его сущность не изменилась. Разумеется, он всегда будет помнить о том, что произошло, но когда он очнется, Джим сделает все, что сможет, лишь бы ему стало легче, лишь бы воспоминания с каждым днем слабели, достанет любые лекарства, если имеющихся будет недостаточно. Вулканец справится с болью, Джеймс верил в это. Восстановление ментального блока займет время, возможно даже несколько месяцев, но он сможет. Разумеется сможет. Ведь Спок - один из самых сильных, самых выносливых людей на этой планете. Один из самых лучших. Он справится. Они справятся. Кирк неуверенно потянулся пальцами к руке коммандера, безвольно лежащей на простыне, когда вдруг раздались три коротких гудка. Капитан поджал губы, и, нехотя поднявшись, подошел к столу, и, взяв коммуникатор в руки, ответил: - Джим Кирк, слушаю. - Капитан Кирк, адмирал ждет вас у себя. Джим тяжело вздохнул и бросил взгляд на Спока. Оставлять его сейчас хотелось меньше всего, и он спросил: - Это срочно? - Разумеется, сэр. - щелчок, и голос в трубке замолк. - Черт возьми. - Джеймс тихо выругался и, повесив коммуникатор на ремень, нахмурился. Нужно будет закончить все как можно скорее. Кирк надеялся, что все поручения займут не больше часа. Ему нужно быть рядом с другом, когда тот очнется. Это было необходимо. Скорее даже не самому вулканцу, а Джиму. Ведь ему нужна будет поддержка, нужна будет помощь. Капитан не решился подойти к кровати. Боялся, что стоит ему только взглянуть на измученное лицо друга, он бросит все попытки выполнить приказ адмирала и останется с вулканцем. Поэтому он, стараясь не обернуться, решительно направился к выходу, и, перед тем как открыть дверь, едва слышно сказал: - Я вернусь как только смогу. *** Коммандер шел по коридору в абсолютной тишине. Единственным, что он слышал был тихий шепот и гул собственных шагов, разносившийся по кораблю. Ни души, на всем Энтерпрайзе. Он побывал в каждом отсеке, проверил множество комнат, но не нашел ни единого члена экипажа. Спок давал сигнал на общий канал связи, но ответа так и не последовало. И только шепот, тихий, едва уловимый, вел его за собой. Слов было не разобрать. Казалось, что они материализуются из воздуха, абсолютной пустоты, что-то призрачное и слышное только самому вулканцу. Этот тихий шепот напоминал галлюцинацию, но почему-то служил проводником. Споку то и дело казалось, что голос становится громче, но каждый раз он обманывался и продолжал путь. К сердцу корабля. Вуланец ощущал себя чем-то неосязаемым, легким дымом, витающим в воздухе. Как будто он был видением в своем собственном сне. Он чувствовал себя настолько прозрачным и нематериальным, что вполне смог бы пройти сквозь стены, если бы захотел. Но он не хотел. Ему нужно было, чтобы кто-то снова сделал его живым, поворотом рычага вернул ему очертания и реальность. Хотел чувствовать себя настоящим, из плоти и крови, а не прозрачного тумана, готового вот-вот испариться. И Спок знал, что идет по верному пути. Когда он, тихо ступая по ступеням, поднялся на мостик, то увидел фигуру. Желтая рубашка, светлые, словно выжженные на солнце волосы. - Капитан. - позвал вулканец, едва слышно, не давая себе право надеяться, что его заметят. Но Джим обернулся. В глубоких голубых глазах плескалось облегчение, и он улыбался, делая шаг навстречу коммандеру. - Я рад, что ты меня нашел. Правда рад. - Кирк сделал еще шаг вперед, решительно и уверенно. - Капитан, что случилось со всем экипажем? Что произошло с Энтерпрайзом? - Спок смотрел прямо в глаза Джеймсу, ожидая увидеть хоть намек на беспокойство, но тот продолжал смотреть ему в глаза. И это было настолько предсказуемо, что где-то глубоко внутри вулканец улыбнулся. - С экипажем и кораблем все в порядке. Просто твое сознание не хотело, чтобы в твоем сне собралась целая толпа народа… это сложно. - Джим подошел почти вплотную к вулканцу, и тот чуть не задохнулся, ощутив на коже отголосок теплого дыхания. Спок старался говорить как можно спокойнее, чтобы случайно не выдать неожиданно появившийся трепет, но голос дрожал. Слишком заметно, чтобы пытаться скрыть. - Но почему тогда вы здесь? И что со мной? Кирк усмехнулся и медленно прижал руку к его щеке, заставив вулканца вздрогнуть от неожиданности и шипяще выдохнуть. - Ответ на первый вопрос, по-моему, очевиден. - Джим говорил тихо, успокаивающе, с каждым словом проводя большим пальцем по скуле вулканца. Успокаивающий жест, полный заботы. Скулы коммандера залились светло-зеленым, а сердце то и дело пропускало по несколько ударов. Прикосновение было настолько обнадеживающим, мягким, что Спок не смог сдержаться и прикрыл глаза, прижимаясь к этой крепкой ладони. Он чувствовал, как по венам начинает бежать кровь, как тело, только что бывшее бесплотным духом, начинает наконец становиться чем-то настоящим и осязаемым. По коже пробежали мурашки, а по венам тягучей сладкой жидкостью разлилось тепло. - С тобой все будет хорошо. - наконец вымолвил капитан. - Сейчас ты под действием лекарств, скоро оно закончится и ты вернешься обратно. Но я обещаю, с тобой все будет хорошо. - Я не хочу возвращаться… - Спок взглянул в глаза Джеймсу, и тот грустно улыбнулся. - Там вы… ты не будешь рядом. Кирк покачал головой и произнес: - Это не так. Я всегда буду с тобой. Спок распахнул глаза и глубоко вздохнул, когда неожиданно все вокруг начало вращаться, теряя четкость. Он пытался остановить, хоть на секунду задержать этот прекрасный мираж, где теплое касание капитана вдыхало в него жизнь, но уже через мгновение, когда все превратилось в сплошное размытое пятно… Он проснулся. Вулканец открыл глаза, с трудом понимая, где он находится. Дыхание почему-то было частым, словно он только что пробежал марафон и Спок попытался полностью заполнить легкие воздухом. Бок тут же пронзила острая боль и тот тихо зашипел, прижимая руку к ребрам. Под ладонью почувствовалась шершавая поверхность эластичного бинта. Воспоминания нахлынули тут же, огромной волной, смешиваясь в странное сочетание. В глазах то и дело сменялись картинки - сначала сон, теплые руки, а затем лица клингонов и боль. Самым страшным было не это. Он чувствовал. Где-то глубоко внутри его броня дала трещину, и сейчас, сквозь нее тонким потоком прорывался яд эмоций. Совсем слабых, едва ощутимых, но для Спока это было чем-то сродни настоящему нервному срыву. Потерянность, легкий страх, одиночество...слишком необычно, чтобы сразу отделить и осознать каждое из них. Вулканец попытался не обращать на них внимания и тяжело вздохнул - восстанавливать ментальный блок придется очень долго. Все тело ныло из-за ушибов, и почти каждую секунду он слегка вздрагивал - то от холода, то от боли в ребре. На лице неприятным осадком чувствовалась собственная кровь. Спок, игнорируя то, как заныло ребро, которое явно было не в восторге от того, что его обладатель начал двигаться, приподнялся. Комната была пуста. Вулканец было подумал, что он каким-то образом оказался у себя, но еще один быстрый и вдумчивый взгляд и он покачал головой. На спинку стула был небрежно повешен мундир. На небольшом стеклянном столике яблочные косточки и фазер, а рядом, на глянцевом стуле желтая форменная рубашка. От замешательства он перестал дышать. Это была комната Джеймса Кирка. Одной вспышкой вспомнилось все - и то, как капитан нес его в медотсек, как руки доктора Маккоя словно жгли ему кожу, а теплые прикосновения Джима на мгновение снимали боль. Неожиданно в дверях появилось и живое доказательство всем воспоминаниям - Джим стоял на пороге и ошеломленно смотрел в глаза вулканцу. - Ты очнулся. - Джеймс слегка улыбнулся, а потом бросился к нему, тут же присаживаясь на колени. - Прости, что не был рядом, я действительно не хотел уходить… Как ты себя чувствуешь? - его руки немного дрожали, а вулканец просто не мог вымолвить ни слова. Забота чувствовалась слишком ярко и приятно, легкими нитями она тянулась от капитана, шелком обволакивая вулканца и тот с трудом заставил собственные эмоции не вспыхнуть в глазах и, наконец, сказать: - Капитан. Могу предположить, что ваше присутствие, возможно лишь помогло бы мне быстрее понять сложившуюся ситуацию, но вряд ли улучшило бы мое самочувствие. Я могу назвать свое состояние стабильным, хотя боль чувствуется довольно сильно, я полагаю в скором времени она пройдет. Я прошу извинить меня. - вулканец на мгновение прикрыл глаза. Слишком много рушилось на него, когда зрительный контакт с Джимом не прерывался больше минуты. - Спок, тебе не за что просить прощения. После того, что с тобой сделали, скорее я должен умолять об этом. Но все будет хорошо, ты скоро придешь в норму. Такая типичная для капитана улыбка, оптимистичная, настолько уверенная, что коммандер неожиданно для самого себя поверил. Абсолютно и безоговорочно. Как можно было усомниться в словах, которые произнес самый надежный и одновременно безрассудный человек которого он когда-либо знал? Кирк нахмурился и протянул руку к лицу вулканца, но когда тот от неожиданности отстранился, тут же одернул ее. - Нужно убрать кровь с лица. - поспешил объяснить Джим, глядя на ошарашенного друга и тут же мысленно чертыхаясь - как ему вообще такое в голову взбрело? Вулканец и до произошедшего едва переносил прикосновения, а сейчас ему наверняка особенно хочется избежать любых нарушений личного пространства. Он быстро зашел в ванную, и спустя минуту вышел оттуда с полотенцем, пропитанным теплой водой, снова садясь на колени возле кровати. - Спок, ты позволишь? - очень тихо спросил Джеймс, поднося полотенце к лицу коммандера. - Да, да… Спасибо. - Джим слегка нахмурился, заметив в голосе легкую дрожь, а затем осторожно и едва ощутимо прикоснулся к щеке друга. На полотенце сразу же растекся зеленоватый след. Кирк старался быть как можно аккуратнее, поэтому сосредоточенно и почти неощутимо снова и снова проводил полотенцем по коже. Он был слишком сконцентрирован, чтобы заметить, как вулканец рвано выдохнул и, едва заметно наклонив голову, прикрыл глаза. *** Девушка уверенным шагом шла по холлу Звездной базы. Несмотря на то, что увольнение было долгожданным подарком она с радостью вернулась в строй на несколько дней раньше - долгое безделье выводило ее из себя, а к тому же, по слухам, на ее место определили крайне бездарную переводчицу. У стойки, к счастью собралось не слишком много народу и она, улыбнувшись, кивнула стоящему неподалеку Скотти, который едва поднял на нее взгляд. Но она лишь усмехнулась - он явно был слишком занят тем, что в который раз отчитывал Кинсера, чтобы уделять время подобной ерунде. Мужчина в форменном мундире, стоявший перед ней, задумчиво почесал затылок и отошел, и девушка стоящая за стойкой тут же обратилась к ней: - Чем могу помочь? - Здравствуйте, я лейтенант Ухура, хотела бы зарегистрировать то, что мое увольнение продлилось меньше положенного срока.