Воспоминание

      Сноудин снова окутан в кристальную тишь, свет отражается от белоснежного снега, заполняя собой всë пространство. На площади никого нет: таким ранним утром дети ещё спят, а монстры постарше предпочитают намного бережнее ценить свой утренний сон.       Именно в это время он невесомо касается своими длинными изящными пальцами тканей пространства, последние силы, что сохранили осколки его души, позволяют доктору просуществовать ещë один день. Он силëн, невероятно силëн, но его энергия на исходе. Мало кто теперь способен хотя бы на подсознательном уровне почуять его присутствие, иные даже бросали нервные взгляды, но, ничего не обнаружив, с облегчением выдыхали.       Доктор был жаден до внимания. Столько лет он ни с кем не общался, существовал нематериально, растворялся в воздухе. Раньше он предпринимал попытки, изо всех сил старался привлечь к себе хоть немного внимания. Но теперь силы на исходе и даже такие мимолëтные взгляды никак не скрашивают его томительное одиночество. Он готов отпустить этот мир. Сегодня.       Гастер бесшумно проходит мимо своей спящей приемнице. При ней лаборатория сильно изменилась. С первого взгляда даже складывалось ощущение, что это место больше не такое мрачное, однако яркие плакаты не скроют всего того ужаса, что находится этажом ниже. Она это знала, доктор видел это по еë походке, взгляду, вражению лица.       Он был абсолютно уверен, что эта лаборатория не отпускает еë ни на секунду, а она уже давно с этим смирилась и спит в том самом месте, которые и провоцирует еë кошмары. Однако, кажется, одна леди из королевской стражи таки способна уберечь учëную от участи, настигшей доктора.       Злится ли он, что в минуты, когда его душу можно было спасти, никого не было рядом? Несомненно. Когда тонешь в пучине — хочется хвататься за всех, и, если это не помогает выбраться, то хотя бы утянуть их вниз, с собой. Гастер понимал, как глуп и наивен его эгоизм. Он не желал зла уже никому.       Яркий свет ослепил его в последний раз, покидая лабораторию, доктор, как ему казалось, бесцельно блуждал, однако в глубине своего сознания он точно знал, куда идëт.       Бар был пуст, озарëнный светом, исходящим от молчаливого бармена. Утром здесь никогда никого не было. И, именно в такие моменты, когда Гриллби оставался один, ему казалось, что появляется кто-то ещё. Кто-то до боли знакомый, но о ком он не в силах вспомнить уже на протяжении стольких лет.       Доктор садится за стойку, тихо глядя на потирающего стаканы монстра. Казалось, именно этот огонëк всë это время манил Гастера к себе, засталял его бороться со тьмой. Но ни один фонарь не вечен.       Рука доктора тянется к немому лицу, невесомо касаясь его скул. Бармен не мог почувствовать этого, учëный тоже уже ничего не чувствовал. Тем не менее, это касание было для него безмерно важно, будто в этот момент он возвращался к жизни. Но отсутствующее лицо Гриллби добило Гастера, в очередной раз доказывая ему, что его попытки существовать бесполезны. Тихо поднявшись со стула, доктор ушëл. И только в груди бармена что-то кольнуло, словно в этот момент он потерял нечто важное, но что — он уже никогда не вспомнит.