Rescue.

Может быть, в чем-то ему везло. По крайней мере, общественные работы были не так уж и плохи в сравнении с тем, что на какое-то время его могли отправить в колонию для несовершеннолетних. Кенни как-то говорил ему, что однажды он попадет туда, увидит жизнь там, и все станет ещё хуже, но, по крайней мере, чему-то научится. В какой-то момент, не имея возможности уже выносить жизнь в этом доме, это казалось ему не таким уж и плохим вариантом. Он не занимался чем-то серьезным. Приторговывал, чем Кенни скажет, да и черт бы с ним. Это не было страшно. Но когда Леви осмелел и едва ли не сам запрыгнул в полицейскую машину, сдавая себя с потрохами, а сверху ещё и скидывая информацию о том, кто его дядя, Кенни пришлось знатно постараться, чтобы доказать, что паренёк и сам любит закидаться своим же товаром. Тогда он ограничился домашним арестом и штрафом, благодаря связям опекуна. Но с тех пор Кенни должен был быть уверен, что даже если пиздюк решит свалить, то у него не было бы возможности рассказать больше, чем нужно. И после того, как в шестнадцать лет под угрозами и надзором дяди Леви убил человека, в присутствии полиции он теперь молчал. До этого ему удавалось сбегать от них, но в этот раз не повезло. Да и штрафом уже не ограничилось. При нем было слишком много, так что хоть какое-то наказание должно было последовать. Леви не помнил, чтобы хоть слово проронил в присутствии полицейских. Ему казалось, что скажи он хоть слово, все вокруг поймут, что он сделал на самом деле. Кенни придумал для него хороший рычаг давления. Если Леви расскажет что-то о нем, то отправится за решетку следом, и надолго. По крайней мере, так ему внушали, и он верил. Аккерман шибко не разбирался в судебной системе, он в целом был плох в понимании того, как работает внешний мир. Всю жизнь он жил в одной атмосфере, и ему казалось это нормальным. Просто кому-то не везёт с рождения. Он видел нескольких ребят из тех, кто, как и он, проходили общественные работы, и ему думалось: зачем им это? Кто-то из них был мелким вором, но при этом выглядел так, словно жил в полном достатке. Кто-то за мелкое мошенничество, хотя на вид казался вполне приятным парнем. Кто-то за избиения по пьяни. Все это словно было в их головах и каких-то бытовых проблемах. У них могла быть хорошая жизнь, да и будет, скорее всего, стоило лишь разобраться со своим дерьмом. Ему же уже ничего не поможет. Его руки в крови, ему не повезло жить с заядлым жестоким преступником, у него попросту нет выбора. Кенни всегда говорил, что либо ты убьешь их, либо они тебя. И это имело смысл в той среде, в которой он обитал. Но порой ему просто было завидно, видя обычных людей на улице с их обычными проблемами, которые, как они считали, уничтожали их. Он хотел так же. Хотел драматизировать любую херню. Но ему приходилось жить с грузом отнятой чужой жизни на плечах и молчать в тряпочку. Леви даже имени этого бедолаги не знал. Кенни просто указал среди нескольких на него, и отнять жизнь оказалось проще, чем потом смириться с этим. Его кошмары состояли в основном из того, как ему приходилось под дождем зарывать тело где-то в глубине лесной чащи, да настолько глубоко, что на это потребовалось невыносимо много времени. Но сложнее всего было скидывать в эту яму тело. — Снова задерживаешься? — услышал он за своей спиной. Леви не заметил, как собственные руки снова задрожали также, как бывает каждый раз, когда он ненароком вспоминал. — Контора закрывается через час. Какая разница? — хрипло спросил он, стараясь не обращать на собственное состояние внимания. — Почему ты каждый раз так оттягиваешь поход домой, Леви? Смит не был плохим человеком. Просто лично его он раздражал. Может, не будь он в такой ситуации, то как-то доверился бы ему. Но нет. Эрвин был их куратором, работал со сложными подростками. Леви давно уже понял, что тому важнее скорее не то, что они действительно отрабатывали свои часы, а достучаться до них. Он разговаривал с ними, давал какие-то советы. Хотел сделать так, чтобы они нашли иной путь. Порой и сам поступал нечестно, покрывая их перед комиссией. Но он заботился о них. Умел внушать доверие. Но к Леви у того было пристальное внимание, что не удивляло. Аккерман предпочитал держаться особняком, ни разу не заговорив с теми, с кем разделял работу, брал на себя больше нужного, и с самим Эрвином обходился достаточно холодно. — Тебя это не касается, — он снял с себя униформу по пояс, оставаясь в одной футболке под ней, и остановился. — И ты не мог бы выйти? В конце концов, мне все ещё семнадцать, а тебе… Не знаю, сколько тебе. — Двадцать семь. — Думаю, намек ты понял, — грубо сказал он. И когда дверь в раздевалку закрылась, Леви опустился на небольшую скамейку, с силой сжимая запястье одной своей руки другой. Иногда это помогало унять дрожь. Смит был неплохим человеком. Мужчина и вправду мог помочь тем, кто оказывался в такой ситуации. Но ему тот помочь не мог. Если бы только наркоторговля была его единственной проблемой. Уходить в тот же момент, когда Эрвин закрывал дверь, уже было чем-то обыденным. Он бы мог и просто шататься на улице. Часом меньше, часом больше, как разница. Но на улице становилось все холоднее, а каждое утро, сбегая из дома, он не заботился о погоде, впоследствии жалея об этом. Он гулял с самого утра до позднего дня, когда наступало время идти на отработку, и после нее едва ли не до самой ночи. Из школы он ушел в те же шестнадцать, и никто не был против. Кенни считал его достаточно смышлёным для того, чем парень занимался, и этого было достаточно. — Тебя подвезти? — спросил у него Эрвин, закрыв дверь помещения. Леви молча мотнул головой, даже не глянув на него, и пошел в другую сторону. Головой он понимал, что не должен был прислушиваться к тому, чему его учили всю жизнь. Но из раза в раз он убеждался в том, что все это правда. Не было в людях ни доброты, ни честности. Вряд ли Смит был исключением. Да, тот делал хорошее дело, но Леви сомневался в том, что все это было бескорыстно. Что у самого Эрвина от этого не было выгоды. Его учили не доверять людям, чего бы они ни обещали. Но поездка в теплой машине привлекала больше, нежели идти по холоду под мрачными тучами. Вряд ли, конечно, Эрвин подвёз бы его туда, куда ему нужно. Леви возвращался на место захоронения лишь пару раз в первое время, пока Кенни ему наглядно не объяснил, почему этого делать нельзя, пару раз треснув по рёбрам за произвол. Однако в этот день он просто обязан был побывать там. Прошел ровно год. Это место было в дикой глуши, которое если и можно найти, то лишь случайно заплутав, но ему казалось, что он единственный в мире человек, знающий четкую дорогу к этому месту. Леви выбрал его тогда случайно, просто в попытках утащить тело так далеко, как только можно. Но даже спустя год он безошибочно смог найти к нему дорогу. Здесь были сплошные буреломы, но вот они, две поваленных едва ли не крестом тонких сосны. Во многом Леви считал, что на его руках не одна отобранная жизнь. Это все могло закончиться тогда, когда его поймали впервые. Если бы только он смог убедить полицию, если бы среди них не было коррумпированных ублюдков. Возможно, Кенни был бы за решеткой, а сам он был бы на свободе, предоставленный самому себе, а большая часть их тех, от кого его дядя избавился за этот год, возможно, были бы живы. У него не было иллюзий, что все они хорошие люди. Но он видел примеры и похуже. Смерти они уж точно не заслуживали. Как и в этот же день год назад заморосил противный дождь, а на улице сгущались сумерки. Он знал, что стоит ему только войти в дом, то ему пиздец. На телефоне было несколько пропущенных и с десяток сообщений, о содержании которых он догадывался. Кенни было плевать, что он на отработках. После ему приходилось так или иначе выходить торговать. Но Леви больше не хотел этим заниматься. Он сбегал, шатаясь после работы по городу до самой ночи, и, возвращаясь, всегда понимал, что его ожидает. Был готов к этому. — Ну надо же, промокшая крыса нашла путь домой, — крикнул Кенни, едва Леви открыл входную дверь. Он ненавидел этот дом. От него тошнило. У входа вечные пакеты с бутылками и окурками, которые Леви выносил каждое утро, но они словно никогда не заканчивались. Внутри вечно прокурено и пахло алкоголем, пусть и не из дешёвых. В целом дом был неплохим, снаружи все выглядело так, словно они зажиточная семья. Но внутри всегда царил хаос. — Ну и где шлялся? — сдержанно спросил дядя, отпивая виски из стакана. — На отработке был. — До двенадцати ночи? — Задержался. Кенни вальяжно подошёл к нему. Как хищник к своей добыче, которой некуда деться. Удар под ребра был уже привычным, и Леви не подавал виду, что это хоть сколько-нибудь больно. Он был обучен этому. Не показывай, что тебе больно, и никто не будет знать твоих слабых точек. — Умница, — хищно улыбнулся Кенни. Но вот только Кенни знал каждую из них. И пинок по рёбрам был уже куда больнее. Делать вид, что дыхание не сбилось куда сложнее. — Завтра чтобы вечером был дома, иначе ты знаешь, что тогда будет. Леви коротко кивнул и поднялся к себе, стараясь не обращать внимания на то, что с каждой лестницей боль в костях лишь нарастала. Это уже привычно. Он скинул на пол свои вещи и лег на кровать. Выходов из всей это ситуации, именуемой его жизнью, было немного. Один из которых не особо реалистичен. Но ему хотелось пойти именно им. Просто договориться о том, что он уходит и живёт своей жизнью, помалкивал обо всём том, что происходило здесь. Для него это было лучшим вариантом, пусть и под страхом того, что однажды Кенни вернётся. По крайней мере, это было бы мирно. Но мужчина не отпустит его. И в свете этого наиболее реалистичным казалось просто избавиться от Кенни. Вот только вряд ли Леви сможет запачкать руки в крови теперь уже по собственной воле. — Ты сегодня менее продуктивный, нежели обычно, — сказал ему Эрвин. — Бывает, — хрипло ответил Леви, крепче сжимая руками рукоять мусоросборника, воткнутого в очередную пластиковую бутылку. — С тобой все нормально? — Почему ты доебываешься только до меня? — раздражённо спросил Аккерман. — Потому что у тебя очевидно проблемы, с которыми ты не можешь справиться. — Круто. А теперь иди, поиграй в доброго психолога с брошенными котёнком. Ему это нужнее. Леви демонстративно закинул бутылку в пакет, но стоило ему только сделать шаг в сторону, как пришлось опереться палку. Мгновенная боль после удара была не столь плохой, как последующая ноющая и постоянная, особенно когда он двигался. — Осторожнее, — Смит потянулся его придержать, но наткнулся лишь на злобный упрямый взгляд. — Так, идём. — Что? Куда? — Идём, говорю. Считай, что ты на сегодня закончил. Спорить с этим мужиком было бесполезно, Леви знал об этом. Он сам был упрямым до черта, но Смит этот был куда хуже. Доебется и не отлипнет, пока не получит то, что ему нужно. — Браун, ещё раз увижу тебя с сигаретой, и будешь работать за двоих, — крикнул Эрвин кому-то позади него, и Леви обернулся, заметив, как какой-то крупный парень тут же судорожно выкинул сигарету в пакет и принялся шататься по улице, собирая мусор. Он молча следовал за Смитом, и тот будто назло замедлил шаг специально для него. Аккерман ненавидел, когда кто-то видел его слабость, подстраивался под нее, будто ему это нужно. Он попросту не мог быть благодарным за то, что Эрвин обеспечивал ему меньшую боль медленным темпом, потому что Эрвин в принципе знал, что ему больно. — Садись, снимай все до пояса, — сказал ему Смит, когда они вошли в один из кабинетов, похожий на медпункт. — А ты разве врач? — спросил Леви. — Или реализуешь свои желания? Мне все ещё семнадцать, мужик. — Здесь нет врача, а я проходил курсы, и знаю, как оказывать помощь. Так что прекращай со своими педофильскими издевками, Леви. Аккерман мотнул головой и расстегнул на себе форму, стягивая ее до пояса, и снял с себя футболку. — Поэтому ты не хочешь возвращаться домой? — как можно спокойнее спросил Эрвин. — Родители с тобой это делают? Леви опустил взгляд и осмотрел себя. Точно, вчерашнее оставило лишь свежие следы. Но все его тело было в синяках, мелких ожогах, старых шрамах. Что-то из этого выглядело достаточно недавним. — В подворотне подрался, — слабо пожал он плечами. — Да, конечно, — коротко кивнул Эрвин и пощупал его за ребра. Леви судорожно выдохнул, стараясь не показывать особой реакции. Но Смит лишь мотнул головой. — Не похоже на перелом. Но лучше тебе сегодня и вправду больше не работать. Кроме ребер ещё что-то болит? — Нет, — упрямо солгал он. Эрвин слегка надавил на его живот, где-то между синяками, где больно не должно быть, но Леви не сдержался и тихо простонал. — Тебе нужно в больницу. — А тебе нужно пойти нахер. Я в норме, — Аккерман отбросил его руку и поднялся на ноги, забрав с кушетки свою футболку, и надел ее обратно. — Почему-то я даже не удивлен, что это для тебя норма. Как часто тебя избивают в подворотнях, Леви? — с издёвкой спросил мужчина. — Я не обязан отвечать на твои вопросы. — Не обязан. Как и терпеть это. Почему ты не обратишься в органы опеки? Леви прошел к двери и тихо рассмеялся. — В каком же идеальном мире ты живёшь, Смит? В мире, где кому-то не насрать, когда ты просишь помощи. — Поэтому ты теперь отказываешься от нее каждый раз? Потому что однажды тебе уже не помогли? — Просто отъебись от меня, прошу, — устало попросил Леви и открыл дверь. — Эй, Аккерман, — позвал его Эрвин, и стоило ему развернуться, как ему в руки упала упаковка таблеток. — Обезболивающее. Не перебарщивай только. Леви не верил в то, что существовали хорошие люди. Не в его окружении, по крайней мере. А ничего другого он и не знал. Просто бывали плохие люди, а бывали не такие плохие. И Эрвин, возможно, был не так уж и плох. Конечно Аккерман не был столь наивен, чтобы лишь за пару располагающих к себе поступков считать, что чертей у того в голове не водилось. Но это была слишком идеалистичная картина мира. Мир, в котором органам опеки не плевать на уже почти совершеннолетнего подростка, будто даже этих мудаков невозможно подкупить или шантажировать, или попросту обмануть, как это предпочитал делать Кенни. Будто полиция вся такая доблестная. И среди всего этого он не верил, что Смит как-то выделялся. Он не мог получить от Леви денег, да и вряд ли так запаривался бы из-за какой-то просьбы. У Эрвина вокруг был с десяток подростков, относящихся к нему более лояльно. И Аккерману казалось, что это нечто более личное. И все его издёвки по поводу педофилии не были беспочвенны. Все знали о предпочтениях Смита, тот особо и не скрывал. Нет, конечно же, тот не говорил, что он по маленьким мальчикам, просто по парням, но то, как Эрвин уделял им всем внимание, притом, что он больше чем на десяток лет их старше, наводило на мысли. Хотя Леви мог признать, что если его догадки и верны, то Эрвин не худший представитель таких ублюдков. По крайней мере, ему не пятьдесят и он не отвратительный. Но если этот чел думал, что за какое-то проявление доброты Леви тут же станет личной шлюхой, то Смит сразу мог идти куда подальше. Возможно, это было бы не худшим вариантом, но Леви хотел избавиться от всего этого, а не скакать из одного пиздеца в другой. Кенни определенно испытывал его. Наблюдал, как долго Леви ещё сможет продержаться и не сломаться. Лет до пятнадцати все было не так уж и плохо, по крайней мере, лично для него. Он знал, что происходило вокруг него, но пока его самого не трогали, все было в порядке. А потом Кенни подписал его на дело, потом убийство, а теперь дядя просто решил его выматывать, как только можно. После отработки он ходил торговать, возвращаясь лишь практически под утро, и везло, если удавалось поспать хотя бы несколько часов. Потому что порой Кенни тащил его с собой на, как это мужчина называл — «взрослое дело». А Леви в голове лишь считал, если однажды полиция все узнает, сколько ему светит. Одно прямое убийство, и несколько десятков тех, за которыми он наблюдал и ничего не делал. Ему просто хотелось свободы. Его жизнь и без того похожа с каждым днём всё на больший круговорот ада, и если все это закончится, он не хотел сгнить за этот ад в тюрьме. Когда все это только началось, то уже тогда Леви понимал, что конца этому не будет. И в какой-то момент покончить со всем этим, покончив с самим собой, казалось ему единственным выходом. Самым простым. Но едва ли он попытался, как осознал, что воля к жизни у него слишком велика. Никогда раньше Аккерман не задумывался над этим, ему всегда казалось, что в этом плане ему всегда было просто плевать. Но в итоге уйти вот так больше не было вариантом. Он мог сколько угодно строить из себя храбреца, считая, что сможет бороться с этим, что обязательно найдет путь, как выйти из всего этого и зажить обычной жизнью, о которой он ничего не знал. Правда была в том, что он фактически ещё ребенок. Леви видел, как некоторые подростки буквально съезжали с катушек из-за проблем с учебой, ответственности и прочего повседневного дерьма. Он же несколько лет никак толком не реагировал на то, что происходило вокруг него. Не проявлял слабости. Но понимал, что рано или поздно не выдержит. И именно этого добивался Кенни. Своего рода тест, потому что было очевидно, что уже через пару лет все станет гораздо серьезнее. И каждый день Леви пытался убеждать себя самого, что его психика в порядке. Да, люди ломались и из-за меньшего. Но у него не было иного варианта, как просто быть в порядке. Проблема состояла лишь в том, что убеждал он себя в этом только после того, как чувствовал, что вся эта иллюзия катится в пизду. Все его рычаги самоконтроля слетели неожиданно. Когда мимо проехала патрульная машина, коротко просигналив сиреной. Придурок, которому он продавал наркотики, ретировался еще до их появления, наспех бросив ему деньги. Как чувствовал, падла. Но сам он, смотря на полицейскую машину, впервые испытал это. Паника. В тот момент он понимал, что это случилось. Весь его самоконтроль слетел и не в самый подходящий момент. Леви никогда не был особо эмоциональным, и никогда не ощущал дискомфорта от собственных эмоций. Но эта паника просто ввела в его какой-то ступор. Он мог сбежать ещё полминуты назад, минуту назад… Но он просто стоял, наблюдая, как полицейские выходили из машины и что-то приказывали ему. Паника сдавливала его горло, не позволяя ничего сказать и перекрывая воздух. В животе все скручивало тугим узлом, что создавалось впечатление, будто прям вот так его и стошнит. В голове надоедливо пульсировало, а поднятые вверх руки дрожали так сильно, что это невозможно было контролировать. Может, это было не так уж и плохо? Что если хотя бы в этот раз ему удастся доказать, что все это правда? Что если это было его шансом? Но тут же перед его глазами всплывали картинки того, как ему говорили, что он просто обдолбанный, как Кенни пришел за ним, и по одному его взгляду Леви понимал, что как только они останутся наедине — ему конец. Он знал, что направленное на него оружие лишь шокер. Знал, что лица его не видно из-за маски и низко накинутого капюшона. Знал, что патрульные редко ожидают в этом районе, что что-то действительно произойдет. И пока они сообразят, что он сбегает, у него будет фора во времени. А ещё его преимущество было в том, что он быстрый, ловкий, и знал все обманные места в этом районе. Оставалось лишь надеяться, что накатившая паника не затормозит едва активировавшийся мыслительный процесс. Не ожидавший того, что он сдвинется с места, полицейский все же выстрелил, но Леви сбежал слишком быстро. И лишь одна их небольшая заминка даст ему время. Он знал, что за одним из поворотов был забор, и он знал, как пролезть через него. И вряд ли полицейские были готовы к этому, отправляясь на патруль в самый спокойный район. Все, на что ему оставалось полагаться, это либо что в ночное время на главной улице будет достаточно людей, среди которых он сможет затеряться, либо что он успеет поймать попутку. Но проход между домами к главной улице был узким, и как назло именно в этот момент кто-то заезжал во двор. Леви вполне мог пробежаться и по машине, но неожиданность этого затормозила его, и в итоге водитель едва не сбил парня, очевидно так же не ожидавший того, что какой-то придурок выскочит прямо перед ним. — Какого хрена ты, блять, делаешь? — вышел водитель из машины, громко хлопнув дверью. — Леви?! Он даже не замечал того, что голос был ему знаком. Просто смотрел в упор на слепящие светом фары и машину, которая едва ли не коснулась его. Странное совпадение. Именно Эрвин. Именно в это время. Именно в этом месте. Может, это был его шанс? Леви плохо знал Смита, кроме того, что тот доебчивый как банный лист, который хрен отдерешь. Не знал, был ли тот в самом деле человеком закона, справедливости. Но ведь Эрвин помогал им. Покрывал. И до него докапывался со своей помощью. Теперь ему в самом деле нужна была помощь. Но первый и последний раз, когда Аккерман просил о ней, все стало только хуже… — Я не хочу в тюрьму, — едва слышно прохрипел он. Леви был как загнанный в чужие ловушки зверёк. С одной стороны два хищника, с другой Эрвин, вроде бы и благородный зверь, но чёрт его знает, что у него на уме. А где-то там маячила акула, которая, если он попадется хищникам, ничего от него не оставит. — Садись в машину, — сказал ему Смит, и повторять дважды не приходилось. Чего бы Эрвин в итоге не просил за эту помощь, выбора у Леви теперь не было. Когда они выехали на дорогу, то оказалось, что движение и вправду оживлённое. Не так, как днём, но вряд ли полицейские найдут его след, особенно учитывая, что Леви увидел одного из них в зеркало заднего вида только тогда, когда они затерялись среди остальных машин. — Пристегнись хотя бы, — попросил его мужчина. Леви дрожащими руками вытянул ремень безопасности, и едва ли попал им в нужное место. — Что ты делал там? — тихо спросил он. Это все ещё казалось странным совпадением. Слишком нереальным. — Я там живу, Леви. И теперь мне придется наворачивать пару кругов, чтобы добраться до своей кровати. Либо же совпадение было не в том, что Эрвин там оказался, а что сам Аккерман был там. — Тебе плохо? — обеспокоенно спросил Смит, когда Леви обхватил руками свой живот. — Тошнит, — едва слышно ответил он. Чертова паника не отпускала. В голове набатом било, что Леви едва ли мог слышать, что вообще происходило вокруг. — Остановить где-нибудь? — Нет, — мотнул Аккерман головой. — Ты можешь довезти меня до парка? — Зачем тебе в парк? — Я смогу оттуда дойти до дома. Смит в ответ лишь молча кивнул. Леви прижался головой к холодному стеклу машины, стараясь не обращать внимания на то, что пролетающие мимо дома лишь сильнее укачивали. Ему оставалось только надеяться, что паника пройдет к тому моменту, когда он доберется до дома. И к панике добавлялся какой-то новый, до этого невиданный ему страх. Он не боялся самого Эрвина. Но воображение активно подкидывало ему сцены с тем, как если они остановятся, то Леви нихрена не сможет сделать с тем, если тот решил сделать что-то с ним. Что если он просто попадал от одной акулы к другой? — Знаешь, за время работы с подростками вроде тебя я многое видел. Но чтобы попадаться не первый раз на продаже наркотиков, получить за это общественные работы, но все равно в это же самое время продолжать этим заниматься — просто исключительный случай. Леви не собирался отвечать ему. Если бы Эрвин хотел, чтобы он понес за это наказание, то не стал бы помогать. — Почему ты продолжаешь этим заниматься даже в такое время, Леви? Вряд ли такая отчаянная тяга будет из-за банального желания денег. Либо они тебе отчаянно нужны, либо кто-то заставляет тебя заниматься этим, не так ли? — Не пробовал податься в детективы? — спросил он с едкой усмешкой. — Вряд ли это кто-то со стороны, кому ты мог задолжать, — продолжил Эрвин. — Остаётся только кто-то из твоей семьи. — И что тебе это даёт? — устало спросил Аккерман. — Непонимание того, почему ты не обратишься к кому-нибудь за помощью. Леви неожиданно тихо рассмеялся. Теперь у него не оставалось сомнений, что Смит жил в каком-то выдуманном мирке, где таким, как он, помогают. — К кому? К тебе что ли? — Хотя бы ко мне. В конце концов, я твой куратор и должен работать с тобой. И если твоя ситуация настолько тяжёлая, то у меня есть знакомые, которые могли бы помочь тебе. — А что взамен? — с издёвкой спросил он. — О чем ты? — нахмурился Эрвин. — Ну, что я буду должен тебе взамен? Ходить в ошейнике на привязи и звать тебя хозяином? — Мне будет достаточно того, что ты просто начнёшь жить, как нормальный человек, — сдержанно ответил Смит. Это была ложь. Леви знал такой прием. Кенни много раз использовал его. Притворная доброта, внушение, что ему ничего не грозит, что все хорошо. И после этого всегда происходило все самое худшее. Машина остановилась, и Эрвин заглушил мотор. Вокруг все погрузилось в гнетущую тишину, и Леви оставалось только ждать. Просьбы, приказа, чего угодно. Но ничего не происходило. — Почему ты так хочешь помочь мне? Таких, как я, много, и они принимают твою помощь более активно, — все же нарушил он тишину. — Потому что ты отличаешься от них. Каждый из них делал что-то из-за денег, проблем в семье, или из-за собственных психологических проблем. Но каждый раз, когда я вижу тебя, ты выглядишь так, словно твоя жизнь находится на грани. Леви мотнул головой и отстегнул ремень. Эрвин схватил его за руку, удерживая, и посмотрел ему в глаза. — Твоя жизнь в опасности, Леви? Но в ответ Аккерман лишь притянутся к нему и коротко поцеловал. Это вся благодарность, которую он мог дать сейчас. Если сделал бы что-то большее, то его действительно могло просто стошнит, и так себе благодарность выйдет. А это лишь намек, что позже Эрвин мог просить все, чего захочет за свою доброту. И, видимо, это настолько выбило мужчину из колеи, что тот даже не мог ничего сказать, и не мог остановить его, когда Леви вышел из машины. Весь следующий день на отработке Аккерман замечал, что, даже занятый другими, Эрвин все равно постоянно прожигал его взглядом. В этом не было ничего удивительного. Леви чувствовал, что если тот и решит использовать его долг, то сделает это сегодня. По крайней мере, Эрвин не был плох. Он был не так плох. Брал не просто так, а за помощь. Единственное, что настораживало - тот очевидно был не в духе. Неожиданно строгий. — Леви, задержись ненадолго, — попросил мужчина, когда время работы подходило к концу. Аккерман кивнул и ушел с остальными в раздевалку. Он специально медлил, прекрасно понимая, что Смит зайдет сюда, когда все остальные уйдут. И не прогадал. — Ну и что это было? — спросил тот, прижавшись спиной к стене. — О чем ты? — невинно отозвался Леви, стянув с себя форму до пояса. — Сам то и дело бросаешься издевками о педофилии, а потом сам и лезешь. Зачем ты меня поцеловал? — Извини, вчера я был не в состоянии на большее. Но можешь сегодня забрать с компенсацией, — пожал он плечами. — Что за херню ты несёшь, Аккерман? — Можешь не беспокоиться, Эрвин. Это было лишь издевками. Не в моих интересах подставлять тебя. Тем более что ты мне помог. Леви подошёл к нему, и принялся расстёгивать его рубашку со слабой улыбкой на губах. В конце концов, Смит во всем был не так плох. Внешне тот достаточно привлекательный, проблем быть не должно. — Кто вбил всю эту чушь в твою голову? — серьезно спросил Эрвин и схватил его за запястья, останавливая. — Если не хочешь секса, то могу просто отсосать. — Блять, просто заткнись, — мотнул головой Смит и отпустил его, слабо оттолкнув от себя. — Кто тебя этому научил, Леви? — Жизнь, — безразлично пожал плечами он. — Никто не делает что-то просто так. Сомневаюсь, что я могу тебе дать что-то, кроме своего тела. Но если не хочешь, то просто назови цену. — Что с тобой делают в твоём доме? — Разве это так важно сейчас? — раздражённо спросил Аккерман. — Я не первый год работаю с такими подростками. И могу отличить, когда ребенок был подвержен сексуальному насилию. Смит смотрел ему прямо в глаза, и, вспоминая вчерашний день, Леви боялся не выдержать и в этот момент. Конечно некогда былое насилие не было его главной проблемой. Просто неприятным фактором. Но его раздражало, что Смит копал так глубоко. — Что ж, тогда в этот раз твои навыки психолога тебя подвели, — постарался едко улыбнуться он. — Сомневаюсь в этом. И ты считаешь нормальным, все то, что происходит в твоей жизни? Этот момент для тебя считался нормой? — А что в этом такого? Обычная благодарность. Эрвин мотнул головой и прошел к выходу из раздевалки. — Если хочешь отблагодарить, то переодевайся в свою одежду, иди в мою машину, и, я надеюсь, что хотя бы раз ты окажешься честным со мной, Леви. Часть его понимала, что Эрвин не намерен воспользоваться им, но часть его просто жаждала этого. Лишь бы поскорее расквитаться с этим, забыть, и дальше заниматься своими делами. Леви не любил быть должным. И это был для него самый быстрый и лёгкий способ отплатить, особенно когда платить больше и нечем. Когда он сел в машину, то Смит молча завел ее и тронулся с места. И в этой тишине Леви задумался о том, кто сам Эрвин такой. Да, он разбирался лишь в уебках и их градациях. Но даже его понимания жизни хватало на то, чтобы знать, что Кенни не абсолютное зло. Тот просто ебанутый, жестокий, и совершенно этого не скрывал. Как-то Леви считал своего дядю хитроумным. Но рядом с Эрвином невольно задумывался, что есть хищники и опаснее. Смит завоёвывал их доверие, и фактически мог делать с ними все, что угодно. Большее зло под маской добродетели. Но Аккерман был удивлен, когда Эрвин внезапно остановил машину на парковке у парка аттракционов. — Зачем мы здесь? — Леви повернулся к нему, и Смит только откинулся на водительском сидении, сложив руки на груди. — Просто смотри. Он мотнул головой, но все же посмотрел в сторону парка. Ничего особенного. Просто компании друзей, шумно веселящихся в своей толпе, семьи, скупающие сладости в лавках, кто-то больно громко визжащий на одном из аттракционов. Возле них остановилась машина, и Леви невольно глянул, как из нее вышел какой-то подросток и пара взрослых. И парень чему-то громко радовался, то ли сданным экзаменам, то ли чему-то в этом роде, и его отец по-доброму потрепал того по голове. Леви вспомнил, как ему так делали лишь однажды, и это не было похоже на подобное. После того, как он убил того мужчину, Кенни тоже потрепал его голове. Жёстко, грубо. И сказал тогда что-то вроде: «Все же яйца у тебя есть». — Это нормально, Леви, — сказал ему Смит. Какая-то девчонка слегка запнулась, и идущий рядом парень помог ей устоять на ногах, мило при этом улыбаясь. — Помогать просто так, а не ради того, чтобы кто-то оказался тебе должен. — Для их жизни это нормально, — сипло ответил он. — Но каждому жизнь достается разная, и для моей нормально другое. — Ни для какой жизни это не нормально. Ты прав, все мы в разных ситуациях, и порой для нас кажутся дикими культуры других народов, к примеру. Но основы у всех примерно одни. Преимущественно мы заботимся о ближних своих, не подразумевая под этим что-то в ответ, кроме расположения и любви. — Я тебе никто. Так почему же ты это делаешь? Эрвин тихо хмыкнул и достал из кармана пачку сигарет, кивнув Леви. — Не против? — Плевать. Он ненавидел запах сигарет. Это привычная для него атмосфера, в которой уже было невозможно дышать, но будто у него был выбор. Лишь его иллюзия, в которой ему приходилось постоянно задыхаться. — Не буду скрывать, в твоём случае у меня есть личные мотивы, — сказал Эрвин и закурил, опустив стекло машины. — Не думаю, что они играют шибко большую роль, учитывая, что я работаю со всеми, кто попадает в такую ситуацию, но все же да, к тебе у меня особое отношение. Только это не значит, что я в сию же минуту требую от тебя запрыгнуть на мой член. — Тогда в чем твой интерес? — Тебе нужна помощь, Леви, и в моих интересах оказать ее, позаботиться, чтобы ты был в порядке. — Постой-постой, — махнул он руками. — Это не о сексе, но тебе это важно. Только не говори, что это о чувствах. И наблюдая за тем, как Смит слабо повел плечом, отводя взгляд в открытое окно, Леви, не сдержавшись, хрипло рассмеялся. — Так значит, все мои издёвки про педофилию были не беспочвенны. — Отчасти, пожалуй, — уклончиво ответил Эрвин. — Но я бы назвал это другим. Такие, как ты, уже в своем юном возрасте побиты жизнью, но с тобой всё ещё хуже. — Хорошее оправдание, — усмехнулся Леви. — Это не оправдание. Переспать с тобой не является моей ключевой целью. Не все в этой жизни измеряется сексом, как бы тебя ни убеждали в обратном. Ты мне нравишься, и сейчас я лишь хочу помочь тебе. — А что если ты не можешь, Смит? — Из всего есть выход, Леви, даже если тебе это таковым не кажется. Даже если однажды ты уже просил помощи, и по каким-то причинам тебе отказали. Не все люди в этом мире конченные ублюдки. — Да ну? — мрачно усмехнулся он. — Посмотри на них, Леви, — мужчина махнул рукой в сторону парка. — Это нормально. Когда родители интересуются твоими успехами, радуются за тебя, переживают, просто любят. Но не нормально, когда заставляют своего ребенка торговать наркотой по ночам, избивают до той степени, что органы превращаются в кашу, и когда их ребенок готов продавать свое тело за любой добрый поступок, совершенный по отношению к нему. — У меня нет родителей, — в итоге тихо признался он, и Эрвин повернулся к нему, удивленный. И скорее даже не признанием, а тем, что впервые Леви заговорил хоть сколько-нибудь откровенно. — Я никогда не знал своего отца, а мать практически не помню. Она умерла, когда я был совсем мелким. Меня воспитывает дядя. — Он с тобой все это делает? — Смотря, что конкретно ты имеешь в виду. Избивает — да, заставляет торговать наркотой — да. Заставляет убивать людей — да, хотелось добавить. — Он преступник? Леви опустил взгляд, слегка прикусив губу. — Я бы сказал, что хуже, но в общем понятии, пожалуй, да. — Почему ты не обратился в полицию? Леви задушено рассмеялся и посмотрел на Эрвина, убеждаясь, что тот серьезно. — В каком же радужном мире ты живёшь? Я обращался. Как только он вовлек меня во все это, я нарочно попался полиции. Когда я им рассказал часть из всего того, что происходит в моем доме, то они посчитали меня сумасшедшим. А потом пришел ОН. Видимо, предвидел такой вариант событий, и купил справку о том, что я умственнонеполноценный или вроде того, так что все вопросы были сняты. Как и все обвинения, потому что полиция это не бравые войны, а такие же ублюдки, желающие наживы, и он им ее дал. — Но ты мог ведь обратиться во множество организаций, или просто найти других сотрудников, продолжать пытаться. — Уже поздно, Эрвин. Для меня уж точно. Мужчина сделал глубокую затяжку и выкинул сигарету в окно, тут же закрывая его, но не до конца. Тот обхватил руками руль, и Леви заметил, как костяшки на его руках побелели. — Он заставил тебя делать что-то хуже, чем продажа наркотиков? — Да, — тускло ответил Аккерман. На его телефон пришло несколько громких оповещений, и, посмотрев на дисплей, он слабо усмехнулся. Помяни черта. — Мне пора. — Леви, — позвал его Эрвин, когда он уже потянулся к ручке двери. — Ты знаешь, в каком районе я живу. Двенадцатый дом, сто сорок третья квартира. — Зачем мне это? — нахмурился Леви. — Мне будет спокойнее, если тебе будет куда идти, если что-то случится. Избегать Эрвина на отработке было тяжело. В конце концов, тот его куратор, так или иначе, им придется взаимодействовать. Но Леви стал ещё отстраненнее ото всех, чем был раньше. Ещё придя ночью домой, он задумался о том, почему рассказал даже такие крупицы информации Смиту. Он молчал об этом несколько лет, и все было в порядке. Но как бы ни хотелось этого признавать, Леви всего лишь подросток, попавший в отвратительную ситуацию, и наверняка его психика и в самом деле просто с ума сходила. А тут появился единственный в его жизни человек, готовый проявить понимание, выслушать и не сдать его. Он не верил Эрвину до конца. Потому что вся эта ситуация была до абсурда нереальной, и Леви в самом деле начинал думать, что может Смит поопаснее Кенни будет. Но со временем Леви все чаще начинал задумываться о том, почему именно он. Если Эрвин не лгал, то Леви ему нравился, и парня это озадачивало. Да, он не особо вёлся на помощь мужчины, которую тот пытался оказывать с самого начала отработки Леви. Это заставляло мужчину обратить на него большее внимание, видимо. Но не до такой же степени. Может, все дело было просто в предпочтениях. Одновременно это и забавляло, потому что все это время он был прав, но вместе с тем пугало. Леви знал, на что способны люди с такими предпочтениями не понаслышке. И он точно знал, что ему ещё предстоит встретиться с худшими представителями таких групп людей. Леви ненавидел приходить домой и выяснять, что кроме Кенни внутри есть кто-то ещё. Он и от старшего Аккермана в восторге не был, но это хотя бы что-то привычное. Он знал, чего стоило ожидать, даже учитывая безумство своего дяди. Но когда тот приводил кого-то ещё, часто это значило, что последующие двое суток будут для него полными неожиданностей. Иногда, конечно, везло, и максимум, что происходило, это какие-то встречи Кенни по общим делам, а после небольшой кутёж по поводу этого. Но это было такой редкостью, что надеяться и не приходилось. По сути Леви работал на Кенни, так что он был частью этих дел, пусть и меньшей, учитывая, что дядя доверял ему немногое. Но в то же время работой на него это назвать было сложно. Леви просто был своего рода бесплатной рабочей силой, которой ничего не нужно, и можно распоряжаться как угодно. И поэтому случалось, что и сам Леви был товаром. Откуда у него убеждения, что секс та ещё валюта? Да потому что Кенни с детства продавал его. Пока ему было лет двенадцать, когда все это началось, то он толком даже не понимал, что происходило. На самом деле в первый раз его даже не продавали. Это было сборище сброда в их доме, и Кенни из интереса дал Леви алкоголь. Вернее даже не дал, а просто поил, развлекаясь и ожидая, когда его понесет. Леви отключился спустя два часа, едва дойдя до своей комнаты. И, видимо, один из партнёров или посредников Кенни решил этим воспользоваться и, пока все остальные пили внизу, тот как-то проникнул к нему. В какой-то момент Леви очнулся, но толком не понимал, что с ним делали. Была только боль, а перед глазами все плыло. Это закончилось вместе со злобным криком Кенни, и Леви не помнил, что в итоге случилось с тем мужиком. Но, видимо, увидев племянника в таком виде, Кенни сообразил, что товар из него выйдет неплохой. Это случалось нечасто. Первое время, будучи слабым и подавленным он просто сдавался. Кенни на какое-то время отдавал его в руки других людей, а он и сделать с этим ничего не мог. Какое-то время сопротивлялся, но это лишь забавляло клиента. Каждый раз его тошнило, и везло, если это случалось после. Потому что если до или в процессе, то мучения длились дольше. Но чем старше он становился, тем четче понимал правила этой игры. Начинал проявлять инициативу, ублажать, и многим хватало для полного удовлетворения одного минета, хотя с его стороны ещё нужно было подумать, что хуже. Но это было гораздо быстрее. Если он делал все сам, то уходило меньше времени. Все, чего он хотел — это чтобы все это кончилось как можно быстрее. И когда Леви зашёл в дом, а Кенни тут же отвёл его в комнату, говоря о том, что сегодня парня ожидает весёлый вечер, то удивлен он не был. Кенни делал это лишь из собственной выгоды, и успел обмолвиться, что партнёрство с этим хреном принесет ему кучу благ. Выбора ему особо не оставляли. Мужик этот был не из лучших, кому его отдавали. Леви чувствовал, что едва тот приблизится к нему, то его сразу же стошнит. Он сел в чужую машину и невольно вспоминал, как его подвозил Эрвин. Несмотря на его собственные сомнения, ему было уютно рядом с мужчиной. От него не несло бухлом, сигаретами, и каким-то всратым одеколоном. Несмотря на все, с Эрвином он впервые чувствовал себя защищенным. Леви повернулся и посмотрел на мужчину за рулём. Тот очевидно вез их в какой-то дерьмовый район, где, скорее всего, содержал такой же дерьмовый бар или клуб, держащийся на хорошем плаву лишь из-за того, что здесь никто не обращает внимания на кучку обдолбанных придурков. Аккерман в точности знал, как сбежать из этого места до нужного ему дома. Ошибкой Кенни было учить его в свое время драться, потому что он знал, как вырубить этого хмыря, особенно учитывая, что тот не ожидает этого. И единственное, что его останавливало, это понимание того, что если он сделает это, если попытается сбежать, то для него это станет началом конца. Точка отсчета. Но если Эрвин не лгал, если он и вправду готов помочь ему… Вот только Смит не знал о нем всего. Так или иначе, Леви убил человека, и с этим смириться не так просто. Мужчина остановил машину в каком-то переулке и тут же принялся расстёгивать верхние пуговицы своей рубашки. — Знаешь, у тебя есть некоторая слава, — сказал тот ему. — И я не могу дождаться, испытать ее на себе. — Что, прямо здесь? — хмыкнул он. — О, это только начало вечера, — довольно протянул мужчина. Леви мельком глянул на двери, и те были заблокированы. Почему он задумался о том, чтобы сбежать, только сейчас? У него ведь было множество возможностей раньше. Особенно когда получал деньги за товар. Он в любой из моментов мог сбежать с ними, на первое время хватило бы. Но всегда останавливало одно: куда бежать? Мир большой, но его мир всегда был сужен до такой жизни, в которой Кенни казался могущественным, и способным его хоть из-под земли достать. А теперь… Теперь у него было к кому пойти. У него была иллюзия того, что кто-то действительно мог его защитить, несмотря на все то, что парень сделал. — Нет, — впервые отказал он, когда мужчина притянулся к нему, обхватив за шею. Но того это не остановило, и мужик едва ли не навалился на Аккермана, будучи раза в два тяжелее. Тот говорил что-то, но Леви мог лишь чувствовать тошнотворный запах, исходящий от него. Если он сбежит, то Кенни найдет его. Учитывая, что жили они вместе, то даже со своей незначительной ролью Леви знал слишком многое. Кенни просто так это не оставит. Особенно притом, что парень едва ли не его собственность, которой тот мог как угодно распоряжаться. Но разве такая жизнь лучше, чем полное ее отсутствие? Все это время он трусливо цеплялся за жизнь, прекрасно понимая, что это никогда не закончится лишь по той причине, что он сам стоял на месте, позволяя все это. Кенни не был абсолютным злом, и ему было бесполезно ждать, пока тот помрёт. За ним придут и другие. И чем дольше он ждал, тем больше был шанс, что для него это не закончится никогда. Леви резко оттолкнул ногой навалившегося на него мужика, и тот, явно не ожидавший этого, приложился головой об стекло. Судя по тому, что мужчина резко затих и обмяк, можно было предположить, что тот отрубился. Аккерман обогнул его и дотянулся до кнопки на водительской двери, открывая остальные. Он увидел на стекле паутинчатую трещину и немного крови. Мог ли этот боров сдохнуть от такого удара? Черт его знает. В этот момент это волновало его меньше всего. Он и без того давно уже убийца. Дрожащими руками он открыл дверь со своей стороны и вышел из нее. Снова накрывала паника. Нихрена не вовремя. Это все было началом его конца. Если Кенни найдет его, то убьет, и иного варианта здесь не было. Перед глазами все плыло, и ему казалось, что он попал в какой-то иной мир, либо что просто сейчас сдохнет. И в таком состоянии найти нужный путь было куда сложнее, а времени у него было немного. Приходилось ориентироваться в темноте переулков, лишь бы не выходить на главную улицу, где ездили патрули. И в этой же темноте было куда сложнее понять, добежал ли он до нужного ему района или нет. Каждый раз приходилось останавливаться и осматриваться вокруг в поисках нужного дома. И все эти высотки словно навалившись на него тяжёлой черной тенью, все сильнее придавливая к земле. Но ему не оставалось ничего другого кроме как бежать дальше. Леви казалось, что прошла вся ночь, когда он наконец-то нашел нужный дом, но на самом деле стало лишь темнее. Он забежал внутрь подъезда, едва не сбив выходящего из него человека с ног. Так нельзя, но ему было плевать. Нехрен шататься по улицам на ночь глядя. И только оказавшись в лифте он смог наконец-то выдохнуть, едва не упав на пол. В голове крутилось лишь одно: зачем? Он ведь умел выживать в той жизни, в которой жил. Но теперь сбежал, и как выживать вне нее он не знал. Что если он просто оказался наивным глупым ребенком, и Смит на самом деле не станет ему помогать? Адреналин всё ещё бил по нему, когда он вышел из лифта. Голова кружилась, в боку жутко кололо, но он старался не замечать собственного состояния. Найдя нужную дверь, он с силой затарабанил по ней. Два ночи, наверняка соседи тоже проснутся от этого. Но ничего другого ему не оставалось. Когда дверь открылась, то Леви увидел перед собой Эрвина, не до конца понимающего, что происходит, в одних лишь футболке и боксерах, явно только проснувшегося. — Леви? — удивлённо спросил тот. И Аккерман, не сдержавшись, резко обнял его, прижимаясь к чужой груди. Тепло. И пахло от Смита приятно. А когда тот провел руками по его спине, прижимая к себе в ответ, то Леви снова почувствовал это. Защищённость. Эрвин сделал пару шагов назад, затаскивая его в квартиру, и закрыл дверь. — Боже, тебя трясет, — мужчина слегка растер его плечи. — Что случилось? — Мне нужна помощь, — совсем тихо ответил Леви. — Когда он узнает, что я сбежал, то убьет меня. Парень поднял голову, когда почувствовал чужое касание к своим волосам, и Эрвин тепло улыбнулся ему. — Так. Сейчас тебя никто не убьет, тем более здесь. Так что подожди пару минут, посиди пока, попытайся собрать все в кучу, я сейчас, ладно? Леви медленно отошёл от него и слабо кивнул. Смит, нежно потрепав его по голове, скрылся в ванной. Парень так и остался стоять на месте, в самом деле не понимая, что ему делать. По крайней мере, Эрвин не вышвырнул его в такой час. Он осмотрелся вокруг, примечая и большой телевизор, и полки с книгами, и кучу какого-то барахла, висящего на стенах, попросту украшающего гостиную. У него никогда не было таких вещей. У них вообще ничего в доме практически не было, кроме стоящего в коридоре мусора. Но даже несмотря на то, что большая часть пространства была заставлена, у Эрвина в квартире все равно было просторно. Разве что, когда Леви подошёл к одному из стеллажей с книгами и провел по нему рукой, оставался тонкий слой пыли. Но все лучше, чем то, где он прожил практически всю жизнь. Когда мужчина вышел из ванной, уже более бодрый и в штанах, Леви спешно сел на стул в кухонной зоне, на который ранее указывал ему Эрвин. Тот прошел и открыл ящик на полу, достал оттуда бутылку с виски и налил в два стакана, протягивая один Леви. — Зачем это? — нахмурился он. — Ты весь дрожишь, тебе нужно немного успокоиться, — Смит залпом осушил свой стакан и присел напротив него. — Расскажи все по порядку. Аккерман слабо пожал плечами и неуверенно покрутил в руках свой стакан. — Я должен был провести ночь с одним мужиком, — тихо начал он и немного выпил. Леви глянул на ошалевшее выражение лица Эрвина и посчитал, что следовало бы говорить об этом проще. — Ну, это не было чем-то новым. Мне довольно часто приходилось это делать… И с тем, как лицо мужчины стремительно бледнело, он мог догадаться, что такое тоже что-то вне рамок нормы. — В общем, я должен был переспать с ним или около того. Привычная аренда моей тушки. Но я просто помнил, что ты мне сказал, и… Не знаю, я просто хочу, чтобы все это вообще закончилось. Но если мой дядя узнает, что я сбежал, то он убьет меня. Руки Эрвина плотно сжимались в кулаки до белеющих пальцев, а после он поднялся с места и навернул пару кругов из стороны в сторону. — Я знаю, что ты не веришь полиции, и что не хочешь с ней связывать, но у меня есть знакомые, которые могут протолкнуть это дело… — Нет, пожалуйста, — тускло отозвался он. — Леви, такие люди, как твой дядя, должны гнить в тюрьме! — Такие, как я, тоже! Мужчина снисходительно мотнул головой. — В твоём случае продажа наркотиков, тем более под давлением, ничего не будет значить. — Я убил человека, — признался Аккерман и тут же слабо повел плечом, отводя взгляд, едва заметив, как Эрвин вздрогнул. — Если ты убил того типа, когда тот пытался тебя фактически изнасиловать, то это простое превышение самообороны, и мы сможем тебе с этим помочь. — Нет, — активнее замотал он головой и поднялся с места, встав прямо перед Смитом, и посмотрел тому в глаза. — Я сделал это гораздо раньше. Ему нужна была гарантия, что если попадусь полиции и сдам его, то я сел бы за решетку вслед за ним за осознанное убийство. Леви, знал, что это станет камнем преткновения. Да, возможно, Эрвин был готов ему помочь, пусть даже и из личных побуждений. Но кто в самом деле станет помогать убийце… — Это не твоя вина, — заключил мужчина и, взяв со стола пачку сигарет, прошел к окну. — Что? — удивлённо спросил парень. — Леви, из всех, с кем я работал, у тебя самая сложная ситуация. Выражаясь проще — это пиздец. Ни один ребенок не должен переживать такого, и я лишь восхищаюсь твоей выдержкой, что ты не стал ублюдком, — Смит сделал глубокую затяжку и прижался спиной к подоконнику. — Ты не делал все это по своей воле, если найти хорошего адвоката… — Пожалуйста, — беспомощно просил Леви, подойдя к нему. — Я просто хочу, чтобы это закончилось. Я не верю никому, кроме тебя. Ты не представляешь, что это за человек. Я просто хочу оказаться далеко и чтобы все это закончилось. Он подошёл и крепко обнял его, несмотря на то, что сигаретный дым неприятно щекотал нос и вызывал неприязнь. Тихое дыхание мужчины успокаивало. Тот хотел ему помочь, несмотря на все совершенное им, и Леви это поражало. Ему казалось, что даже с симпатией со стороны Эрвина тот сдаст его, как только узнает, что он сделал. — Пожалуйста. Мужчина выкинул сигарету в окно, и тяжёлая рука легла на его плечи, и постепенно добралась до загривка, успокаивающе поглаживая. — Поживешь пока у меня, а дальше я что-нибудь придумаю. Сейчас тебе нужно успокоиться и поспать. Завтра расскажешь мне обо всем, и я придумаю, что можно будет сделать. — Обещаешь, что не вызовешь полицию? Эрвин обхватил руками его лицо и заставил посмотреть на него. — Обещаю. Когда ты проснешься, я буду здесь, и ничего плохого с тобой не случится. Леви слабо улыбнулся и уткнулся ему в грудь. — Спасибо. — И дай мне свой телефон, — попросил его мужчина, успокаивающе поглаживая по спине. — Зачем? — Избавлюсь от него на всякий случай. Все это казалось сном. Ещё засыпая на диване в гостиной, все это выглядело как чертов сюрреализм. У него ни за что не хватило бы сил сбежать из той жизни. Эрвин не мог быть настолько неплохим человеком, что принял бы его после всего сказанного им. Ему снились кошмары с мертвецом, и они были для него более реальными. — Леви, проснись, — услышал он далёкий знакомый голос. Он проснется. Но он не мог проснуться в чужой уютной квартире. Он проснется, когда Кенни бросит в него что-нибудь и едва соображающего вышвырнет за дверь на отработку. Но то, что он проснется, едва дыша, не ожидал уж точно. — Тише, тише, все хорошо. — На работу пора? — хрипло спросил Леви. — Сегодня выходной. И тебе больше не нужно туда ходить. Я со всем разберусь, — Эрвин провел рукой по его волосам, откидывая их назад. — Тебя колотило во сне. — Да, прости, — мотнул головой Аккерман. — Тебе не нужно извиняться за это. Ты в норме? — слабый кивок головой. — Пойдешь в душ? — снова кивок головой. — Нужно было тебе всё-таки на кровати спать. — Это ничего бы не изменило. Как ты собрался решать вопрос с моей отработкой? — Так же, как и все остальное. Тебе не нужно об этом беспокоиться. — И что, предлагаешь мне сидеть здесь, как ебаной Рапунцель в башне, и радоваться жизни? — Леви, я понимаю, что ты не привык бездействовать, но ты ничего сейчас не можешь сделать, кроме того, как рассказать мне обо всем. — И что ты с этим сделаешь? — Сделаю так, чтобы тебя это больше не касалось. — А разве это возможно, без чьего-то вмешательства? Эрвин тяжело вздохнул и присел к нему ближе, слегка приобняв за плечи. — Тебе не нужно волноваться об этом, ладно? — Эрвин зарылся носом в его волосы. И это не ощущалось неправильно, чужеродно. Множество раз он встречал гребанных извращенцев, но почему-то именно от Смита это таковым не казалось. Словно все так, как должно быть. Какая-то часть его, разумная часть, все ещё кричала о том, что со стороны Леви дохрена опрометчиво так доверяться кому-то, лишь от того, что этот кто-то не относился к нему как дерьму. Но тепло, которое он получал, стоило уткнуться мужчине в шею, перекрывало все опасения. Ему просто было спокойно рядом с ним. Он никогда не чувствовал спокойствия в своей жизни раньше. — Иди в душ, я принесу тебе одежду. — Сомневаюсь, что у тебя есть что-то на меня, — нахмурился Леви. Если окажется, что есть, то это будет как минимум первым тревожным звоночком насчёт проживания в этой квартире. — Ничего, пару недель уж потерпишь в том, что есть, — улыбнулся ему мужчина. И когда парень вошёл в ванную и снял с себя футболку, тут же закинув ее в корзину с грязным бельем, то только в этот момент приходило осознание, что его тело никогда не было таким. Последнее время он старался как можно реже бесить Кенни, будто это было возможно, но он старался. И за это время его тело немного исцелилось. На нем оставались лишь тусклые уже сходящие синяки. Никогда раньше он не был таким чистым. Но вместе с тем Леви начинал осознавать, что меняется от этого мало. Пусть он ещё и подросток, но вряд ли у него уже есть шанс как-то вытянуться в росте, шрамы тоже уже с малой вероятностью затянутся до незаметного состояния. Почему он вообще нравится Эрвину? Со своими данными мужчина мог заполучить себе кого угодно. Ему казалось, девушки на того должны были просто вешаться и чувствовать себя как за каменной стеной, а если уж Смиту нравятся мужчины, то и здесь он мог как-то адаптироваться, понимать, что нужно человеку и давать это. — Эрвин, постой, — тихо позвал его Леви, когда мужчина зашёл в ванную, положил вещи на тумбочку и собирался уйти. — Что? — Почему я тебе нравлюсь? — спросил он, смотря на себя в зеркало. — Я уже говорил тебе, Леви. Аккерман мотнул головой и подошёл к нему, прижавшись едва не вплотную. — Физически, почему? — склонил он голову на бок. То, что у них разница в десять лет уже почти и не смущало. Леви видел и похуже. По крайней мере, Эрвин вел себя не так, словно готов переспать с ним прямо сейчас. Наоборот, тот вел себя деликатно. Порой даже слишком деликатно, положив руку на его оголенное плечо. — Уверен, что хочешь, чтобы я остался? Леви устало шумно выдохнул и, взяв его за руку, притянул к себе, усаживаясь на бортик ванны. — Хочу, чтобы ты ответил. — Не думал, что в твоей ситуации ещё останется время на самокопания о том, как ты выглядишь, — усмехнулся Эрвин. — Просто интересно, — слабо пожал он плечами. — Не знаю, что ты ожидаешь от меня услышать, кроме того, что я считаю тебя красивым. — Да брось! Ты выглядишь как стереотипный голливудский актер, за которыми бегают толпы маленьких девочек. Не смей говорить мне о том, что я здесь красивый. — Это все сугубо субъективно. У тебя более темная харизма, и мне это нравится. И в этом для Леви была проблема. Он буквально чувствовал, что нравился ему. В каждом движении видел это. Быть осторожным, не сделать больно, заботится. Он привык к другому. Он никому никогда не нравился. И теперь, получая все это от Эрвина, понимая, что тот сделает все, чтобы вытащить его из этого, он осознавал, что должен отплатить. — Но это не значит, что я должен нравиться тебе, — тут же сказал ему мужчина. — В твоей ситуации ты можешь относиться ко мне как угодно. Как к другу, наставнику, брату, отцу, любовнику. Все это зависит лишь от того, чего ты сам хочешь, и что чувствуешь. Но что он чувствовал? Все ограничивалось лишь тем, что ему не было страшно, он чувствовал защищённость и спокойствие. Но к чему все это относить? — Могу я поцеловать тебя? — тихо спросил Леви, и Эрвин снисходительно улыбнулся ему. — Ты не должен этого спрашивать. Я должен, по многим причинам. Но ты, если хочешь, то делай. — Что же получается, у нас будет педофилия наоборот? — тихо рассмеялся он. — Нечестно как-то выходит. Леви протянул руку и обхватил Смита за шею, заставляя того наклониться к нему, и поцеловал. Не как в первый раз, когда он просто давал намек. Глубже, крепко прижимая его к себе, хватаясь руками за уже надоевшую белую рубашку, в которых тот ходил постоянно. — Осторожнее, — придержал его Эрвин за спину, когда Леви неудачно наклонился, едва не упав в ванну. — Весь такой заботливый, чуть ли не идеальный. Тебе бы семью, типичную такую, хорошую. А ты тут с убийцей возишься, — мрачно усмехнулся Аккерман. — Ты не убийца, — Смит присел рядом с ним на бортик. — И не стоит считать меня таким уж идеальным. Я не делаю что-то хорошее, нарушаю все свои принципы и начинаю себя ненавидеть. — О чем ты? — удивился парень. — Я с детства был эгоистичным в своих желаниях, Леви, и это приводило не к лучшим последствиям. Я пытался быть лучше, помогал малолетним преступникам, чтобы те привнесли хоть что-то в свою жизнь и в общество. Выстраивал принципы, по которым я помогал бы не себе, а кому-то. И сейчас все мои принципы кричат мне, что я должен пойти с этим в полицию. У меня есть там друзья, они могли бы помочь, мы могли бы вытащить тебя без особых проблем, и засадить твоего дядю и всю его шайку до конца жизни. Это было бы правильно, чтобы никто больше не пострадал от его рук. Это то, что я должен был начать делать ещё вчера. Но я не делаю этого, потому что я эгоистичен, и лично для меня важнее, чтобы ты вышел из этого без последствий для себя и своей психики. И если ты не хочешь, чтобы кто-то был вовлечён в это, то пусть так. — Прости. — Не извиняйся, — Эрвин поднялся и потрепал его по голове. — Этой мой выбор, и я не жалею о нем. Сбегая сюда Леви особенно не думал о том, что Эрвин на самом деле делал для него. Просто желание того помочь уже было чем-то привычным, константой, которую тот сам внушил всем вокруг. Но теперь, зная это, хотелось сбежать обратно. Для него такой же константой было жить в пиздеце, а побег лишь минутная глупая слабость. И ему не хотелось, чтобы кто-то шел на какие-то жертвы ради этого. Вот только он уже зашёл слишком далеко, что ни вернуться, ни сбежать. — Рассказывай, — сказал ему Эрвин, когда Леви вышел из ванной, вытирая волосы полотенцем. В принципе он жил в хорошем доме, даже не в квартире, и снаружи все выглядело так, что Аккерман должен был стать зазнавшимся засранцем, но впервые за несколько лет ему удалось нормально сходить в душ, не боясь при этом того, что кто-то вломиться внутрь. — Я думал, что у тебя уже есть план того, что ты собрался делать, — нахмурился он и сел за стол, наблюдая за тем, как Эрвин подавал завтрак на двоих. Леви и без того здесь на правах беглого подростка, а Эрвин и проблемы его собрался решать, и работает. Он мог приготовить им обоим и сам. — Приблизительный есть. Но для начала мне нужно понимать, с чем я имею дело, и что могу сделать, чтобы не окончательно упасть в своих глазах. — Я не знаю, — слабо пожал он плечами. — Что именно ты хочешь услышать? — О том, кто твой дядя, чем он занимается, как все дошло до того, что он… — Я не знаю, чем конкретно он занимается. Не знаю, что такое наркокартели, но, возможно, что-то похожее. Я занимался самым мелким распространением, что он называл «для своих». Не знаю, что творится выше. Знаю только то, что их много, и у них куча точек по всему городу. Знаю, что никто не уходил из всего этого. Единственный путь был сразу на тот свет. — Тот, кого тебя заставили убить, он тоже был…? — Наверное. Они все ублюдки, но сомневаюсь, что у них был кайф убивать обычных людей. Не удивлюсь, конечно, но не знаю. Чем дальше он заходил в своих рассказах, тем отчётливее виднелась разница между ними. Между жизнями, в которых они жили. Леви особо ничего не испытывал, воспоминания мало травмировали, мало вызывали эмоций или переживаний, потому что настоящее всегда может быть гораздо хуже. Так что он спокойно завтракал, и говорил так, словно рассказывал о какой-то просмотренной недавно документалке. В то время как Эрвин с каждой секундой заметно ахреневал все больше. Мужчина утверждал, что он по сути не курит, просто в редких случаях это помогает сосредоточиться, но когда Леви дошел до того, каким образом начали продавать его тело, то Смит заходил по комнате из стороны в сторону с сигаретой в зубах и явным желанием что-нибудь ударить. — Куда ты? — спросил Леви, когда Эрвин собрался уйти в одну из комнат. — Разбираться со всем этим дерьмом. — А что именно ты будешь делать? — Леви, просто оставь это мне, ладно? Тебе и без того хватило. — А что мне тогда вообще делать? — А что ты обычно в свободное время делал? — Ходил на отработку. А потом… — Ладно, неважно, я понял, — махнул Эрвин руками. — Можешь почитать что-нибудь, телек посмотреть, могу принести ноутбук. Хотя я бы посоветовал тебе просто сесть и смотреть диснеевские мультики. — Зачем? — нахмурился парень. — Затем, что тебе нужно хоть что-то светлое в жизни. — Я смотрел в детстве мультики, Эрвин. Заняться ему и вправду было нечем. У него никогда не было особых увлечений или хобби. Времени и возможностей на это не было. Леви лишь помнил, что когда ещё учился в школе, то учеба отвлекала, и у него получалось чего-то в ней достигать. Так что в первую очередь его выбор пал на книги. В принципе это могло бы завлечь, не будь его мысли в полном разнобое, особенно когда он услышал, что Эрвин говорил с кем-то по телефону, порой достаточно громко. Так что нормально сосредоточиться не получалось. Заметив, что мужчина достаточно часто выходил из комнаты за кофе, в какой-то момент Леви сам приготовил ему, стараясь вести себя как можно аккуратнее на чужой кухне. Все лучше, чем то растворимое дерьмо, которое таскал себе Эрвин. — Спасибо, — тихо поблагодарил его тот, когда Леви поставил перед ним кружку. Парень ожидал, что Смит разозлится из-за того, что он зашёл в его комнату, особенно учитывая занятость того. — Европа? — спросил он, глянув на монитор компьютера. Аккерман уложил подбородок на его макушку, слегка обняв вокруг шеи. Это уже казалось до ненормального нормальным. — Европа. Хочешь съездить? — Не знаю. Никогда там не бывал. Но слышал, что Прага, вроде, красивая. — В Европе много красивого, Леви. Если хочешь, можем хоть всю объездить, прежде чем остановиться в одном месте. Глупым он не был. Понимал, что в этом и заключалась конечная цель. Увезти его как можно дальше, запутать следы и жить себе спокойно. И этого Эрвин не скрывал. Скрывал лишь способы достижения всего этого. — Начнем с Лондона? — Почему именно Лондон? — нахмурился мужчина и глянул на него снизу вверх. — Хочу увидеть двухэтажные автобусы. — Ещё скажи, что купить далматинца. — Почему бы и нет? — улыбнулся Леви. — Ладно, начнем с Лондона. За выходные Аккерману начинало казаться, что все не так плохо. Эрвин в основном сидел у себя, порой выходя к нему, коротко разговаривая о чем-то, чем сам Леви в основном занимался, а потом уходил обратно. У него создавалось чувство, что такой его жизнь и должна была быть. Нормальной, обычной, спокойной. Ещё пару дней назад это казалось ему сном, но теперь собственное прошлое оставалось кошмаром. Однако все стало в разы хуже, когда выходные кончились. Во время завтрака все было нормально, но когда Эрвин стал собираться на работу, то Леви внезапно осознал, что он останется в квартире совершенно один. И всего его прошлые кошмары разом вернулись. Вряд ли Кенни отпустит его так просто. Как он и говорил, из этого выходят только на тот свет. Да и у него самого было лишь два варианта побега: к кому-то из знакомых, коих у него практически не было, либо просто бежать в неизвестность. И он не считал Кенни тупым. Конечно же, рано или поздно тот придет к мысли, что Леви мог общаться со своим куратором по отработке. — Можно я с тобой пойду? — спросил он, когда Эрвин уже обувался в коридоре. — Нет, Леви. Отработка с одной стороны слишком очевидное место, где ты можешь объявиться, с другой стороны нужно быть совсем идиотом, чтобы считать, что в своей ситуации ты правда туда вернёшься, и прятаться на виду хороший способ. Но я не хочу рисковать. Здесь ты в безопасности на какое-то время. А потом мы уедем. Мужчина притянул его к себе и потерся носом об его волосы. Но успокаивало это мало. Потому что когда Леви остался один в квартире и осмотрелся вокруг, он чувствовал себя примерно так же, как и когда сбежал. Пространство давило и одновременно было слишком большим. Он не знал, куда деваться. Первое время пытался читать, но не мог сосредоточиться, пытался смотреть какое-то глупое шоу по телеку, но каждый раз ему приходилось делать тише, потому что казалось, что кто-то скребся в дверь. И лишь к середине дня, когда выносить собственную паранойю было невозможно, Леви принялся за уборку. В квартире Смита было не критично, в основном пыль лежала из-за занятости хозяина квартиры, но все же это успокаивало. К тому же Эрвин делал слишком многое, не давая Аккерману совершенно ничем помочь или отплатить. А так он сделает хоть что-то. Закончил он лишь к позднему вечеру, когда уже стемнело, а сам он и не заметил как. И первое, что он увидел на лице Эрвина — удивление. А потом уже явную усталость, недосыпание и бледность. — Тебе необязательно было досконально убираться везде, Леви, я уже говорил тебе об этом. — Знаю, — ответил он, закинув швабру в ванную комнату. — Но мне так легче. Успокаивает. Тебе бы тоже не помешало, выглядишь как дерьмо. Смит перехватил его за руку, когда Леви проходил мимо, и остановил, развернув к себе. — Могу я…? — Ты можешь не спрашивать, — закатил парень глаза и сам приблизился к нему, немного приподнявшись, и поцеловал, крепко схватившись за воротник его рубашки. — Но мне придется спрашивать, пока тебе не исполнится восемнадцать, — тихо сказал Эрвин, оторвавшись от него. — Зануда. В такое далёкое будущее заглядываешь? — Почему бы и нет? Леви мотнул головой, улыбнувшись. — Есть будешь? — С собой перекусить возьму, сделать ещё многое нужно. И когда Эрвин скрылся в своей комнате, то Леви вновь остался один. Одиночество было для него привычным, да и когда мужчина все же физически где-то неподалеку, было гораздо спокойнее, но все же он чувствовал, что делал недостаточно. Помимо всех тех забот, которые свалились на плечи Смита, тому приходилось сдерживаться, и это было слишком заметно. Стоило Аккерману только приблизиться к нему, то уже было видно, как тот хотел обнять его за талию, зайти дальше. Быть как можно ближе. Леви и против-то не был. Не в его правилах отказывать, тем более в условиях, когда ему оказывают столько помощи. И единственным решением было показать Эрвину, что тот может этим воспользоваться. Леви мельком глянул на цифровые часы, стоящие возле телевизора в гостиной. Смит предлагал тому перестать ночевать на диване, но наглеть шибко не хотелось. По крайней мере, до этого момента. Было уже три ночи, и Аккерман знал, что утром мужчина встанет рано. А свет из чужой комнаты всё ещё горел. Да и иногда Леви слышал, как Эрвин кому-то звонил, порой говоря слишком громко. Он поднялся с дивана и вошёл в комнату Смита, даже не постучав, но тот, видимо, не заметил его даже тогда, когда Леви выключил в комнате свет. — А, это ты, — с облегчение произнес тот, повернувшись к нему, когда Аккерман коснулся его. — А кого ещё ты ожидал? — усмехнулся парень. — Не знаю, — слабо дёрнул плечом Эрвин и устало потёр лицо руками. — Тебе нужно что-то? — Мне — нет. А тебе нужно поспать, — Леви взял его за руку и потянул на себя, поднимая с кресла. — Я ещё не закончил… — начал отпираться мужчина. — Знаю, что я не том положении, чтобы жаловаться, потому что времени в обрез, но я не хочу ненавидеть себя ещё больше из-за того, что ты угробишь себя. — Тебе не нужно ненавидеть себя, — сказал Эрвин, все же поддаваясь его тяге. — С этим я сам как-нибудь разберусь, — тихо рыкнул он и упал на кровать, утягивая Смита за собой. Леви прилег рядом с ним, с сомнениями дёрнув его за рукав рубашки. Что если это будет слишком? Что если будет как в тот раз в раздевалке? — Останешься сегодня здесь? — спросил его Эрвин и отвернулся от него на бок. — Да, — тихо ответил Аккерман и все же прижался к нему со спины. Он обнял его, медленно ведя пальцами по его груди, расстегивая пуговицы на рубашке. — Я могу спать и в одежде, — улыбнулся Эрвин. Но Аккерман не ответил, до конца расстегнув его рубашку. Он прошёлся пальцами по его животу, опустившись к ширинке, и принялся расстёгивать ее. — Что ты делаешь, Леви? — Хочу отблагодарить. Парень уткнулся ему между лопаток, прикрыв глаза, и просунул руку в его штаны, нащупав член. Эрвин шумно выдохнул и, перехватив его руку, повернулся на спину, тут же закидывая Леви на себя. — Ты можешь просто сказать «спасибо». Он оказался рад тому, что выключил свет, когда вошёл в комнату. Чувствовал лёгкий жар на собственных щеках, и наверняка, покраснел. — Этого недостаточно, — отвёл он взгляд. — Для меня достаточно, — Эрвин провел пальцами по его щеке и зарылся в волосы. — Мне хватит того, что ты сейчас будешь благодарен мне, а уже потом, в спокойной жизни, мы разберемся с этим. Не будет смысла в такой благодарности, ведь ты же этого не хочешь. — С чего ты это взял? — Ты мыслишь категориями, которые тебе вбили. Товар — оплата. Я тебе нравлюсь, Леви? Аккерман нахмурился и уткнулся ему в грудь. Это был хороший вопрос. Просто он уже не знал ничего другого. С одной стороны та жизнь, от которой он бежал, где не было всему этому места, с другой эта жизнь, в которой он не знал никого, кроме Эрвина. С каждым днём это все становилось привычным. Леви целовал его не из романтических побуждений или желания, а просто из привычки. Потому что так они начали, так и продолжают. Он слышал о влюбленности, но понятия не имел, что испытывают при ней. У него не было волнения, странных ощущений в животе, он не смотрел на мужчину как на гребанное солнце. С ним просто было так, как нигде больше. И проблема была лишь в том, что Леви замечал то, что сам Эрвин именно так на него и смотрел. — На этот вопрос тебе и предстоит найти ответ, раз заняться больше нечем, — Смит коротко поцеловал его. Леви лег рядом с ним, отвернувшись на другой бок, но все же оставаясь лежать на его руке. — Тебе просто нравиться людям, — тихо начал он, смотря в темноту. — Что бы ты ни говорил о себе, ты надёжный, спокойный, внушаешь уверенность, умеешь расположить к себе. Из тебя вышел бы лучший ублюдок из всех, что я встречал, но, наверное, мне просто повезло, что ты хороший человек. Но я не понимаю, почему я нравлюсь тебе. Наркоторговец, шлюха, убийца… — Ты никто из этого, — Эрвин прижался к нему со спины. — Тебя заставляли все это делать, ты не имел выбора, потому что ты просто ребенок. А пока что-то из этого не является деятельностью по твоему желанию, или профессией, то не относи это к себе. Ты хороший человек, Леви, тебе просто не повезло. А теперь спи. Последующие дни мало чем отличались. Леви стал ночевать рядом с Эрвином, и это хоть сколько-то помогало стаскивать того в кровать раньше двух ночи. Когда мужчина уходил, то он стал понемногу спокойнее к этому относиться. Деваться все равно некуда. Поэтому он начал пользоваться ноутбуком: в основном смотрел новости и искал нужную ему информацию о том, могли он на самом деле что-то сделать в его ситуации. Примерно он начал понимать, что собирался сделать и Эрвин. В общем-то, план сам по себе был несложным. Просто уехать из страны с поддельными документами. Но на практике все оказалось куда сложнее, судя по тому, каким порой вымотанным был Эрвин дома, и как порой кричал по телефону. И Леви чувствовал себя паршиво, просто принимая все это. Заслуживал ли он вообще этого? Да, Смит поступал эгоистично, но все же ради него. Но могли он, в итоге, стать тем, кто стоил бы этого? И все чаще он стал задумываться над тем вопросом. Проще было принять то, что Эрвин ему определенно не противен. А все остальное уже походило на привязанность, которая просто не могла не произойти в его случае. Но было в их совместной жизни и что-то, чего он не мог понять внутри себя. Ему нравилось делать что-то для Эрвина. Не из той области, когда он пытался выразить благодарность привычным для себя способом. А когда он, к примеру, приготовил и принес Эрвину еду, а тот просто поблагодарил, устало уткнувшись ему в бок. Это было приятно, тепло, и Леви, слабо улыбнувшись, гладил того по волосам. И с каждым разом, даже делая для Эрвина что-то мелкое, незначительное, он все же улыбался, получая благодарность. Полное осознание пришло к нему в их последнюю ночь в этой стране. Все было как всегда, обычный день, Леви особо не знал, что будет дальше, и спрашивать у Смита, когда они уже уедут, не планировал, хоть и очень хотел. А потом наступило девять вечера. Но всё ещё не было ничего страшного. Обычно Эрвин приезжал в восемь, плюс-минус минут пятнадцать. Задержаться на час было чем-то выбивающиеся из уже привычной картины мира, но, в конце концов, Леви ему не мать, не жена, не маленький ребенок, неспособный посидеть дома один. Эрвин взрослый мужик, может позволить себе заехать в бар с кем-нибудь. В десять часов Леви, уже особо не заметая следов, стырил из спрятанной Смитом пачки пятую сигарету. Медленно к нему приходило осознание, что он тоже эгоист ещё тот. Все время думал о том, что ему-то здесь, с Эрвином, безопаснее. Что тот поможет ему. Но не осознавал того, что если Кенни действительно найдет его, то ладно он сам умрет, Смита заберут тоже. Пусть и его местоположение было мало очевидно. Скорее всего, дядя просто считал, что он сбежал и ныкается где-то в городе, потому что первое, к чему его приучили, это ни с кем не контактировать, никому не открываться. Но так или иначе шанс того, что его найдут, был. И Эрвин сознательно подставлялся под это. Уже в двенадцать ночи он вышел в коридор и принялся обуваться. Что он мог сделать? Да черт его знает. У него ведь даже ключей от квартиры не было, пришлось бы оставить дверь открытой. Паника с каждой секундой все нарастала, но это была не та, что он испытывал ранее. Паника в целом была для него новым ощущением, но в основном происходила, когда ему просто было страшно за свою жизнь. Инстинкт. Но сейчас он явно представлял то, что Кенни и в самом деле узнал, где он. И вновь испытывать Леви убийствами на его собственных глазах было его любимой игрой. Лучше бы он бежал в город и прятался как крыса. Лучше бы он оставался в той жизни. Это было обратной стороной всей этой помощи. За собственным желанием безопасности, доверия, он наткнулся на стену того, что теперь в самом деле подвергал не чужого ему человека опасности. — Леви? Куда ты собрался? — удивлённо спросил его Эрвин, открыв дверь и увидев его возле нее, и включил свет. — Ты плачешь? Аккерман отвернулся и повел рукой по своей щеке. Сам не заметил, как делал все в темноте, и как яркие картинки в голове заставили его из состояния паники перейти в состояние полнейшего ужаса. — Что случилось? — обеспокоенно спросил мужчина, когда Леви приблизился к нему, опустив голову. Но неожиданно для себя самого парень замахнулся, но все же несильно ударил того по груди, тут же сжимая чужую рубашку. — Где ты был? — едва не крикнул он, зажмурившись. — Черт, прости, стоило тебе всё-таки купить на время телефон, — Эрвин попытался коснуться его, но Леви тихо прошипел и отбил его руку. — Мне нужно было всё закончить. Завтра вечером у нас самолёт. Аккерман кивнул и сделал шаг назад. Он не имел права срываться. Смит делал все ради него, а он в итоге повел себя как обиженный ребенок. — Извини, что не предупредил… — Ты не должен был, — тут же сказал Леви. — Должен был, зная твою реакцию на то, когда ты останешься в одиночестве, — Эрвин успокаивающе погладил его по боку и подтолкнул к стулу. — Присядь, тебя трясет всего. — Это не из-за того, что я остался один, — судорожного ответил он, упав на стул и тут же сгорбившись, смотря в пол. — А в чем дело тогда? — присел мужчина перед ним на одно колено и попытался взглянуть на его лицо. — Просто я думал о том, что если что-то случилось. Не знаю. Что если он понял, где я, и… — Думаю, ты бы узнал об этом самым первым. Ему же не я нужен. Леви замотал головой, крепко сжав руки на краю стула. — Ты же ведь не глупый. Сам понимаешь, что, помогая мне, ты подставляешься, что свидетели таким, как он, не нужны. К тому же, он безумный. И я просто боялся, что с тобой что-то случилось, потому что… — Что? — выжидающе улыбнулся мужчина. Понимал ведь, и все равно издевался. — Потому что ты мне нравишься, — едва слышно ответил Леви и тут же попытался отвернуться, но Эрвин повернул его лицо к себе. — Сейчас я здесь. И все в порядке. Завтра мы улетим, и нас ждёт новая жизнь, — мужчина притянул его к себе и крепко обнял его дрожащее тело. — Я никуда не денусь, обещаю. Леви немного отстранился от него и посмотрел в глаза. Впервые он чувствовал это. Тепло в груди, смотря на кого-то, на ком мир будто бы зациклился. — Ты мне нравишься, — тихо повторил он, обхватывая руками его шею. Впервые это было романтическим порывом. Впервые он целовал кого-то из чистого желания. И это отличалось от всего, что было раньше. Тепло, приятно, без установок о том, что после поцелуя будет продолжение. Леви присел на его бедра, совершенно не заботясь о том, что они на полу. Крепкие руки придерживали его спину, сжимая чужую футболку, которая была ему по длине как платье, до треска. — Тише, тише, притормози, — хрипло попросил Эрвин, оторвавшись от него, когда Леви уже нагло начал потираться об него всем телом. — Только не говори, что теперь будешь нудить на тему «пока тебе не восемнадцать…», — улыбнулся он. — Вот и буду, — усмехнулся мужчина. — Старпер, — фыркнул Леви и уткнулся ему в плечо, обняв за шею. В большей мере это было неловко. Ночь они тратили на то, чтобы собрать вещи. Вернее, Эрвин пытался уговорить парня лечь спать, ведь ему-то и собирать нечего, кроме двух шмоток, в которых он прибежал к Смиту. Но он хотел быть полезным хоть в чем-то. И складывая технику в отдельный чемодан, Леви осмотрелся вокруг и задумался о том, а зачем самому Эрвину бросать все это? У того своя жизнь, квартира, работа, к которой мужчина привязан. Да, Смит хотел помочь ему, но в итоге мог просто отпустить его одного, сделав все нужное… — Тебе не жалко бросать все это? — спросил он, сворачивая один из зарядников. — Немного, да и то скорее от привычки. А что? — ответил Эрвин, застегивая очередную сумку. — Ну, тебе ведь необязательно забивать на свою жизнь и ехать со мной. — Вообще-то обязательно. Извини, но даже если бы я подделал тебе документы на другой возраст, позволяющий тебе путешествовать куда угодно в одиночку, то вряд ли при поверхностной проверке кто-то поверил бы в то, что тебе хотя бы двадцать есть. Так что гораздо проще было подделать документы о моем опекунстве надо тобой. Леви тихо рассмеялся, и Эрвин недоуменно посмотрел на него. — Теперь все это с твоей стороны кажется ещё более неправильным, да? — Вроде того. Так что хотя бы на людях нам придется вести себя как… — Мне уже называть тебя папочкой? — лукаво склонил он голову на бок. — Боже мой, на что я подписался, — улыбнулся Эрвин. Леви подошёл к кровати и присел на нее, заглядываясь на него. — Откуда у тебя деньги на все это? — Я не особо на что-то трачусь, так что у меня было немного накоплений, плюс я продал машину другу, и он заберет ее завтра у аэропорта. Ну а с документами где-то связи помогли, где-то друзья. — А они знают обо мне? — тут же напрягся он. — Самый минимум информации, который я должен был им дать, чтобы помогли. Не беспокойся об этом. Технически, они даже имени твоего не знают. — И они так просто отнеслись к тому, что ты берешь поддельные документы на двоих человек и уезжаешь? — Скажем так, это не первое ебанутое и безумное дерьмо, которое я вытворяю. — А с квартирой что? — Я нанял риелтора. Так что, он разберётся с этим, и в какой-то момент мы сможем позволить себе квартиру где-то в Европе. Леви тут же сник, опустив взгляд. Даже если он нравился Эрвину, даже если тот правда настолько зациклен на помощи, то не нормально вот так просто делать это, не ожидая чего-то в ответ. — Только не начинай снова о том, что тебе некомфортно от того, что ты в этой ситуации ничего не делал. — Но это ведь правда. — Леви, ты ребенок, который в принципе не должен был попадать в такую ситуацию, а если попал, то этим должны были заниматься органы. Но если хочешь отблагодарить, то просто пообещай мне найти себе занятие, которое приносило бы тебе удовольствие. — А разве это принесет тебе какую-то выгоду? — Нет. Но я просто хочу знать, что все это было не напрасно. — Ты же все равно едешь со мной и будешь все знать? — нахмурился Леви и посмотрел на него, а Эрвин лишь дёрнул плечом, тут же отворачиваясь, и Аккерман тихо рассмеялся. — Боишься, что выйду из твоей квартиры, да найду в Европе какого-нибудь мудака своего возраста? — Нет, это будет вполне нормально. Улыбнувшись, Леви поднялся кровати и подошёл к Смиту сзади, закинув руки на его плечи. — Не с тем, кем я являюсь. — Мы уже говорили об этом… — Да. Но это все я. То, о чем я не могу никому сказать, но ты знаешь об этом, и принял таким. — Просто я не столь критичен тебе, как ты сам. — Ага, кто бы говорил за самокритику, — Леви едва ли не повис на нем, уткнувшись мужчине в шею. — Спасибо. Поверить в то, что все на самом деле близилось к концу, было сложно. Он потерял счёт тому, сколько не выходил из квартиры Эрвина. Неделю или две. И теперь, когда они подъехали к аэропорту, полному людей, Леви лишь ещё ниже натягивал на себя капюшон, пытаясь спрятаться. Каждый прохожий казался подозрительным. Не могло все быть настолько просто и закончиться так хорошо. Он доверял Смиту всецело, но все же порой закладывались мысли о том, что если над ним просто хорошо так поиздевались, и все станет лишь хуже. По большей мере эти мысли не шибко развивались в его голове, оставаясь лишь на уровне подъебок мужчины. Но вот то, что он едва ли не в ужасе смотрел на каждого прохожего, было настоящей проблемой. — Ты можешь не прятаться, Леви, — добродушно сказал ему Эрвин, когда парень едва ли не скатился под сиденье, пока они подъезжали к парковке. — Что если… — начал он, но Смит прервал его, и заглушил машину. — Поверь, твоему дяде сейчас не до этого, — хмыкнул тот и вышел из машины. Аккерман нахмурился, отведя взгляд, и спешно вылез следом из машины. — Что ты имеешь в виду? — подбежал он к Эрвину. Мужчина улыбнулся и снял с него капюшон, получая в ответ недовольный сердитый взгляд. — Я предполагал, что так просто тебя не оставят, и хотя бы на время нашего побега нужно было, чтобы твой дядя был чем-то занят. Мой друг работает в полиции, так что я стал своего рода информатором, но можешь не беспокоиться, о тебе он знает лишь косвенно, и то потому что ему нужны были причины, не привлекать меня к этому делу после. Так что, сегодня у твоего дяди будут проводиться обыски, как и во всем, чем он владеет, и у некоторых его дружков. — Ты думаешь, его правда могут посадить? — Не знаю, — слабо пожал плечами Смит. — Если да, то хорошо, если нет, то нас это в любом случае касаться больше не будет. Леви осмотрелся вокруг на людей, просто проходящих мимо, совершенно не обращающих на них внимания. Никого, кто следил бы, выжидал. Неужели у него правда есть шанс на такую жизнь? На ту, в которой ему не приходилось бы прятаться, сбегать, терпеть все это. Как-то Эрвин говорил ему об этом. Что в другой жизни, нормальной, ему придется тяжело какое-то время. Привыкать к тому, что люди другие, не такие, которые окружали его все это время. Что ему придется справляться со своими демонами, потому что всё ещё он просыпался по ночам от кошмаров, и первое прикосновение к нему всегда казалось тем, что его касается мертвец. Но во всем этом всегда была одна постоянная: Смит был рядом, и он обещал оставаться рядом, даже несмотря на то, кем бы считал Леви его по итогу. Он перевел взгляд на мужчину и невольно улыбнулся. Странно это было. Высокий, сильный, в своих чёртовых белых рубашках и таким доброжелательным лицом, с очками на голове, от которых противно отражалось солнце, но мужчине это на удивление шло. И рядом с ним. С таким, как Леви. Со стороны это было чем-то неправильным. Странным. Но для него самого это было самым нормальным, что случалось в его жизни. Невероятно правильным и приятным. Эрвин тихо воскликнул, когда Леви ухватил его за ворот рубашки и немного наклонил к себе, поцеловав. — Я же говорил тебе, что мы не можем делать этого на людях. — Заткнись, — улыбнулся он.