Моя Сонечка

Обычное июньское солнечное утро. Я иду по протоптанной лесной тропинке, вдыхая аромат сосновой смолы и летних трав. Я слышу, как скрипит крона вековых деревьев, и где-то неподалёку ритмично постукивает дятел. Сквозь листву просачиваются лучи солнца, одаривая своим светом, маленькие кусочки зелёных опушек. Под ногами хрустит старая хвоя, и я чувствую сладостное предвкушение от долгожданной встречи. Вот, уже совсем близко, тропинка становится узкой, сворачивает вправо и ведёт на небольшой холм. С обеих сторон, тропинку устилает ковёр из ландышей. Я начинаю подниматься в пригорок, вдыхая сладкий аромат этих белых цветов, а мои ступни становятся влажными от холодной росы. В этой части леса деревья растут плотнее и сюда практически не пробиваются солнечные лучи. Становится немного прохладнее. Здесь расположено старое деревенское кладбище, без оградок, как у нас принято. Оно совсем маленькое, можно насчитать около десяти могил. В одной из них вчера похоронили молодую женщину. Я сажусь на влажную и достаточно рыхлую землю, прислоняя щёку к холодной могильной плите. Молча сижу и наблюдаю, как небольшой жучок ползёт по моим брюкам и смахиваю его, когда он забирается достаточно далеко. Я чувствую сильное желание поскорее сделать задуманное и вернуться домой. Люди – редкие гости здесь. Деревушка совсем небольшая, около семи домов, из которых три – дачные участки, и находится примерно в трёх километрах от кладбищенского леса. Поэтому я совсем не боюсь, что кто-то может уличить меня в моём маленьком преступлении. *** Я переехал сюда совсем недавно из крупного мегаполиса. Там я работал в краеведческом музее. Старина – моя страсть и хобби. Я реставрировал экспонаты, которые в последствии украшали залы музея. Также увлекался коллекционированием дорогих экспонатов, и именно это послужило причиной, что у меня появилась достаточная сумма на покупку дома в отдалённой части местности – в глухой деревне. Городская суета не по мне. Города – это слишком живые организмы, которые постоянно находятся в движении и растут. Всё это действует мне на нервы. Ещё в студенческие годы у меня был приятель, с которым в дальнейшем наши пути разошлись. Он был старше меня на пару лет и учился в медицинском вузе. На последних курсах он подрабатывал санитаром в морге. Днём учеба, ночью приятное времяпровождение, с просмотром маленького пузатого телевизора, в компании бледных трупов. Как-то раз, я напросился к нему на дежурство, чему он был очень рад, потому что обычно, ночь в морге – скука смертная. Возможно, эта ночь была переломной в моей жизни, которая разделила её на до и после. Возможно… Я пришёл к своему приятелю, прихватив кассету с каким-то американским боевиком, несколько бутылок газировки и чипсы. Сессия, последние экзамены вымотали моего друга, и он, не прошло и получаса, как я пришёл, где-то в одиннадцать вечера, начал клевать носом, и вскоре задремал, оставив руку в пачке крабовых чипсов. Я, поставив газировку на обшарпанный столик, решил удовлетворить своё любопытство и проникнуть в место, куда посторонним вход воспрещён – в холодильник. Удача улыбнулась мне в ту ночь, мой товарищ даже не закрывал эту комнату на ключ, поэтому я беспрепятственно вошёл, нащупал выключатель с правой стороны и зажёг лампы. Комната была белой и от плитки на стенах, и от ламп накаливания с этим оттенком. На полу, в свою очередь, находилась противня коричневая плитка. Трупы лежали небрежно, кто-то в чёрных пакетах, кто-то просто обнажённым, кто-то на столах, кто-то прямо на полу. Не как в фильмах, прямо скажем. В нос ударил запах формальдегида. В углу на столе, прикрытая старым цветастым и тяжёлым одеялом, лежала совсем юная девушка. Я подошёл и склонился над ней. Она была белокурой, со светлыми бровями и даже ресницами, кажется альбинос. Вздёрнутый нос, и маленький ротик с жатыми губами. Я сделал вывод, что ей примерно от восемнадцати до двадцати лет. Я откинул одеяло и увидел множество колотых ран на её впалом животе. Какой ужас! Я поднял свой взгляд, чуть выше, на грудь девушки. Она была маленькой и аккуратной, с фиолетовыми сосками, я дотронулся своей тёплой ладонью до неё. Какая она твёрдая и холодная. Внезапно, в моём паху возникло болезненное желание. Я откинул полностью одеяло, и быстро пропустив часть тела с изувеченным животом, взглянул на девичью промежность. Моему взору открылся такой же белый пушок на лобке и фиолетовые губки. Я ещё мгновение полюбовался этой юной особой и, тревожно вздрогнув, вспомнил, что дверь осталась открытой, и в любой момент сюда мог явиться мой проснувшийся приятель. Чего я, конечно же, совсем не хотел. С тех пор, она не выходила у меня из головы, и я каждую ночь предавался сладким мечтам, как я накрываю её ледяные губы своими, горячими и влажными. *** Я заранее подготовился. Взял лопату, плотный чёрный пакет, достаточно большой, чтобы туда мог поместиться человек. Смахнув дурацкие пластиковые букеты цветов и венки, я принялся копать. Могила свежезакопанная, поэтому мне довольно быстро удалось добраться до деревянного гроба в алой бархатистой обивке. Взяв лом, я быстро вырвал гвозди и открыл крышку. Приятная встреча. Рыжие волнистые волосы, густые брови, и словно бы полуулыбка на этом прелестном личике. Платье на ней было простенькое, в мелкий цветочек. Я быстро вынул её из гроба, закинул себе на плечо, она была очень лёгкой и, подтянувшись на руках, вылез из осквернённой могилы. Взглянув на надгробный камень, прочитал имя Софья. Соня, Сонечка, уснула ты вечным сном. Закинув практически невесомый пакет себе на плечи, я решил добраться до своего дома окольными путями через лес. *** Я набрал прохладную ванну, добавив в воду эфирные масла жасмина и лимона. Снял со своей новой подруги её цветочное платье, простенькое хлопковое бельё, зачем бы оно нужно трупам, и усадил её в воду, облокотив себе на живот. Взял щётку для волос и начал причёсывать её мягкие и длинные волосы. Наклонился к её тонкой шее и вдохнул этот сладкий, слегка землистый аромат. Она такая прохладная и податливая, и всё также улыбается мне этой монализовской улыбкой. После купания я вытираю Сонечку мягким махровым полотенцем, а затем вытираюсь сам. Я беру её на руки и отношу в свою спальню. Шторы во всём доме задёрнуты, дверь закрыта на все замки. Никто не должен мне помешать насладиться этими приятными мгновениями. Времени у нас совсем мало. Я кладу свою обнажённую девушку на свежие простыни своей кровати. Её голова запрокидывается назад, открывая мне эту прелестную шею, которая уже имеет слегка бирюзовый оттенок. Я сажусь на пол и беру её ступни в свои руки и начинаю нежно касаться их губами. От ступней я продвигаюсь дальше к щиколоткам, бёдрам. Отчего же ты умерла, Соня? Никаких следов насильственной смерти нет. Она словно безмятежно спит, путешествуя в царстве сновидений. Но нет, сиреневые, пока ещё едва заметные пятна на бёдрах, животе, руках говорят о том, что она, если и в царстве, то совсем не снов. Я сгибаю её ноги в коленях и всматриваюсь в её водянисто-синюю промежность. Снова это сумасшедшее давление в паху. Я приникаю своими губами к её половым губам. Кажется, мне снесло крышу. Я хочу её всю, без остатка. Вылизав её там до ломоты в языке, я прокладываю дорожку слюны до её пупка, далее к округлым грудям. Посасываю каждый из ледяных и твёрдых сосков и добираюсь до её лица, целую её улыбку, и в этот же миг вхожу в её узкую дырочку, надеюсь там ещё никто не живёт. Волна удовольствия накрывает меня с головой, я издаю утробный рык и изливаю своё горячее семя в это мёртвое лоно. Далее переворачиваю её на живот, и лаская поясницу, вхожу в неё сзади, в этот миг, Сонечка издаёт свистящий звук. Ей нравится, я уверен. Я развлекался с ней несколько суток, все ночи напролёт. Ласкал её с головы до пят, спал в обнимку, но как жаль, что это не может длиться вечно. Моя подруга, увы, стремительно разлагается и сладковатый запах превращается в слишком резкий и раздражающий. Теперь в её животе наверняка поселились другие жители, а может уже и не только в животе. Мне больно с не расставаться, но мне придётся. Я заливаюсь слезами, достаю бутыль с деревенским самогоном и пытаюсь утопить свою печаль и горе в спиртном. Не выходит. Я одеваю свою Соню в тоже хлопковое бельё и платье, что было на ней в день нашего первого знакомства. Привязываю к её шее тяжёлый и такой же холодный камень, складываю в пакет. Поздней ночью, когда единственный источник света – это полная луна, стоя на берегу быстротечной и глубокой реки, я прощаюсь с Соней, и отдаю её в объятия водной стихии. И смотря, как мою любовь уносит всё дальше течением, я снова плачу.