Человек и его кот

Приближались госы, маячила предзащита – Антон становился всё более загруженным и напряжённым. Приходилось выбирать, и всё чаще вместо того, чтобы идти после смены в бар и ждать Арса, он плёлся в общагу и учил, читал, писал, делал расчёты. Принц всё понимал, и поддерживал во всём – брал на себя готовку и уборку, помогал учить и репетировать доклад на предзащиту. Вытворял ночами такие вещи своими августейшими руками и ртом, что не то, что напряжение уходило – Антон каждый раз боялся, что умрёт, но потом всё равно воскреснет, лишь бы испытать это вновь. Уговаривал уйти с работы.       – Всё равно будешь увольняться оттуда после выпуска, – приводил он аргументы, – Полтора месяца ничего не решат. Моей зарплаты и сбережений нам хватит.       – Ты же откладывал на путешествия, – Антон пытался возражать, но в целом понимал логичность доводов.       – Заработаю ещё, – отмахивался Арс, – Твоё здоровье важнее. Ты сейчас едва спать успеваешь. Впрочем, принять решение Шаст не успел. Тёплым майским вечером они попались. Глупо и нелепо, даже винить было некого, кроме себя самих. Спасибо, что не целовались в этот момент, только держались за руки, стоя на общем балконе пятого этажа в общаге. Антон курил – диплом и грядущие экзамены вынуждали его делать это всё чаще.       – Лучше бы занимал рот чем-нибудь другим, – интимно сообщил Арс, поглаживая его ладонь, – И для здоровья не вредно, и приятно.       – А вот и займу, – покраснев до кончиков ушей, всё же ответил Антон. Стыдно признаться, но уже от одного только наглого подката и тонких пальцев на его руке стояк был каменным.       – Аркадий Матвеевич? – раздался притворно-удивленный голос сзади. А вот и лучшее средство от нежданного возбуждения – внезапное появление коменды. Антон медленно повернулся.       – Здравствуйте, – он успел затушить сигарету и сунуть её в карман, но понимал – женщина всё видела. Курить даже на балконе было конечно же запрещено. Впрочем, коменданта волновало не это.       – Снова решили навестить племянника? – ласково поинтересовалась она. На студента она не смотрела – вперилась взглядом в мужчину.       – Да, – улыбнулся своей самой очаровательно улыбкой Арсений, – Поддержать перед экзаменами. Вы уж простите, что курили, просто Антон целый день учил, сами понимаете…       – Конечно, я всё понимаю, – она так же сладко улыбаясь подошла к Арсу сбоку, взяла его под руку, – Это не страшно. А знаете, что страшно? Антон знал, но молчал – вопрос явно не требовал ответа от него.       – Страшно, – продолжала Елена Сергеевна, – Если посетитель не зарегистрирован в журнале, – она плавно повела мужчину внутрь здания и в сторону лифта, – Ещё страшнее – если на территории студенческого общежития живёт посторонний. Но у вас же с этим всё в порядке?       – Разумеется, – непринуждённо выдал Арс. Антон понял, к чему она клонит. Попытался незаметно отстать от них, чтобы успеть замести следы от проживания принца в его комнате, пока они катаются на первый этаж.       – Шастун, стоять, – властно остановила его женщина, – Ты идёшь с нами – твой же родственник? Конечно, никакой записи в журнале посетителей не было – как и документов у Арсения. Ситуацию обострила вахтёрша. Она подслеповато осмотрела мужчину, подумала.       – А он разве не преподаватель? Вроде видела его на прошлой неделе в коридоре, – она пожевала сухие губы, – А, ещё они вместе как-то приходили, в туалет просились!       – Ладно, мы действительно не оформили разрешение, – решил признаться Антон, – Но я обещаю, такого больше не повторится. Дядя Аркаша сейчас же уйдёт, правда? У вас всё равно завтра поезд…       – Конечно-конечно, – сладко пропела комендант, – Мы же сейчас поднимемся в комнату, и там вещи только Шастуна, правда?       – Так у меня сосед вообще-то, – почти непритворно опешил парень. Елена Сергеевна улыбнулась ещё противнее, хотя, казалось бы, куда ещё.       – Посмотрите-ка, давно в общежитии появлялся, – комендант на секунду задумалась, – Максим Серов? Вахтёр защелкала мышкой, практически уперевшись носом в экран допотопного компьютера. Видимо, проверяла электронные отметки пропуска.       – Десятого апреля, – выдала она спустя бесконечно долгую минуту.       – Не думайте, что я не знаю, кто у меня живёт, а кто – делает вид, – Елена Сергеевна светилась самодовольством. Антон попытался взглядом просигналить Арсу – уходи, пока тебя не зацепило, но тот, конечно, остался. Смазано коснулся его ладони своей – как будто случайно задел, но Шаст поддержку оценил. В комнату зашли в тишине, да так и остались. Елена Сергеевна только сказала тяжёлое «Так», увидев сдвинутые кровати. На остальное – обилие одежды, две зарядки для телефонов, два полотенца – каждое сушилось на своём стуле, пара чашек на столе – ей смотреть уже было не нужно. Грузно повернулась к Антону, и он со страхом понял – она знает. Вряд ли догадалась сейчас, скорее всего – донесли, рассказали соседи, или какая-нибудь пресловутая Ксеня увидела их около общаги и не смогла держать в себе. Как же, студент – гей, и протащил к себе в общежитие какого-то мужчину – разве может быть что-то интереснее?       – Я надеялась, что это слухи, – всё ещё не веря своим словам произнесла она, – Чтобы прямо у меня под носом… Мозг Антона лихорадочно соображал, что можно соврать, как это преподнести так, чтобы она могла сделать вид, что поверила. Поднял взгляд на Арса – тот грустно улыбался, но смотрел уверенно. Врать или юлить он явно не собирался. Тогда решился и Антон. Отбросил в сторону все (будем честны, довольно несостоятельные) отговорки. Взял рюкзак Арса и принялся собирать вещи. Принц тут же присоединился. Шепнул, когда они оба склонились в шкафу.       – Я перекантуюсь у Макса, а ты оставайся. На ближайшие дни точно, а там постараюсь снять квартиру. Антон подавленно молчал, хотя ему было, что сказать. Внутри клокотали эмоции, но он понимал – лучше их переварить и потом обсудить с Арсом по телефону, чем сейчас, перед Еленой Сергеевной.       – Шастун, не думай, что тебе это сойдёт с рук, – постановила комендант, когда они уже снова спустились на первый этаж, – Я доведу дело до декана. Сначала у него кот, потом незаконный жилец. Так мало того, вы ещё и оказывается развели у меня в общежитии…, – она подавилась, не в силах произнести слово.       – Не стесняйтесь, скажите, как думаете, – съязвил Антон, устав сдерживать рвущиеся наружу эмоции.       – Педерастию, – выплюнула она.       – Вы не правы, Елена Сергеевна, – аккуратно поправил её Арс, – Педерастия, если мне не изменяет знание вашего языка – форма отношений между взрослым человеком и мальчиком. А мы оба вполне себе мужчины.       – И это называется – любовь, – плюнул на все предосторожности Антон. Если бы Елену Сергеевну от этого заявления хватил сердечный приступ, им бы даже почти не было её жалко. Оставшись один в комнате Антон, конечно, загнался. Одно дело, что коменда догадывалась, что видела сдвинутые кровати, что до неё доходили слухи. Совсем другое – когда они сами признались, когда она практически всё видела своими глазами. Довольно скоро позвонил Арс, включил видеосвязь.       – Я уже у Макса, – сообщил он, – Он безумно рад меня приютить. Сосед мрачно помахал рукой и вернулся к своему ноуту. Антон его прекрасно понимал – у него ведь тоже был выпускной год.       – Я попытался узнать о возможности вписать и тебя тоже, – принялся пространно рассуждать принц. Антон задумался, мог бы принц в своей обычной королевской жизни столкнуться со словом «вписать» в таком контексте – но не придумал подходящей ситуации.       – Но Макс сказал, – продолжал принц.       – Мы и так втроём в однушке живём, ты четвёртый, поимей совесть, – подсказал голос соседа уже откуда-то из-за кадра.       – У нас тут, конечно, гнездо разврата, но четырёх мужиков в одном доме я не выдержу, – поддержал со смехом женский голос. Это, вероятно, была девушка Макса. Антон подумал спросить, почему они живут втроём, но не стал – боялся услышать ответ, да и были более насущные проблемы. Они обсудили с Арсом дальнейший план действий – принц всё сводил к тому, что Шаст должен максимально отвлечься от проблем, всё же уйти с работы и постараться сдать экзамены и диплом, а остальное Арс берёт на себя. Антон в свою очередь понимал, что на зарплату бармена им вдвоём в Москве не выжить, тем более на съемной хате. Пришли Егор с Эдом, деликатно постучались в комнату. Шаст вышел. Парни откуда-то уже знали про выселение Арса. Антон побледнел, уточнил       – нет, про их отношения слухов не ходило, только про незаконного жильца.       – Выселить тебя не могут, – обстоятельно рассказывал Эд, – Выгнать Арсения – это да, но на тебя слишком мало компромата.       – А если она знает, что мы вместе?       – Тох, статью за мужеложество отменили в девяносто третьем, – успокоил Егор, – Можно, конечно, приплести моральный облик студента, но это надо постараться – свидетелей нет, только её слова. Да и формально запрета на отношения между парнями нет.       – Ну и тут надо знать нашу коменду. Ей будет стыдно говорить, что такое в её общежитии происходило – считай, у неё под носом.       – Смотри, надо заранее продумать легенду. Про родственника легко проверить, поэтому будем придерживаться того, что Арс – твой друг. Познакомились вы на работе, но он уволился год назад, – деловито рассуждал Егор.       – А надо так подробно? – с сомнением сказал Антон.       – Если вдруг такие мелочи пригодятся, то ты скажешь их уверенно, а если нет – просто не озвучишь, и всё, – пояснил парень, – Последний год он работал в баре, но тридцатого апреля его кинули с зарплатой, и он не смог заплатить за квартиру. Поэтому попросился к тебе. Устроился на новую работу – тоже в бар, и копил на съём.       – Собирался уже скоро съезжать, – дополнил Эд, – Больше идти ему некуда – только на улицу. Если спросят, где же он сейчас – ночует на работе, но за это тоже могут выгнать.       – Добавь слёз в голос, а то и заплачь на публику – ты же это умеешь.       – Это канва, которой будем придерживаться мы – если у тебя нет возражений по содержанию, конечно. Мелочи ваших взаимодействий придумывай сам – и лучше сделай это заранее. Антон переваривал информацию. «Возражений по содержанию» у него не было, но в голове пока была каша – противная гречневая размазня, от которой он мог умереть, между прочим.       – Когда тебя вызовут в деканат, мы пойдём с тобой, – безапелляционно постановил Эд.       – А пустят? – усомнился Антон.       – Как свидетели – мы же с вами жили. Нужно будет – наврём, что хотим про тебя ещё что-нибудь рассказать, а на месте разберёмся, – успокоил его Егор, – Прорвёмся.       – За Арса и двор стреляю в упор, – мрачно подтвердил Эд. Пустая и неожиданно огромная постель нагоняла на Антона тоску. Он даже думал раздвинуть кровати обратно, но только представил себе это – и стало ещё более грустно. А пока оставалось неуловимое ощущение, что Арс всё ещё живёт здесь, просто задержался на работе. Вот-вот зайдёт в комнату, потреплет Антона по волосам. Пожурит за то, что парень ждал его. Сгоняет в душ, заберётся в постель, прижмётся холодными ногами. Прошепчет на ухо – жарко и жадно «Ну раз ты не спишь…». От воспоминаний у Антона защипало глаза. Набрал Арса, тот, несмотря на поздний час, сразу взял трубку. Парень так и уснул, с телефоном на громкой связи на соседней подушке. На следующий день в универе к нему подошла староста.       – Тебя декан просит зайти, – извиняющимся тоном произнесла она. Вика не жила в общаге, и вряд ли уже успела узнать по последний событиях, но понимала – просто так четверокурсника в деканат не вызывают, тем более критичных проблем с учёбой у Шаста не было. Впрочем, самого декана на месте не оказалось?. Его секретарь, женщина лет пятидесяти, посмотрела поверх очков.       – Шастун, – подсказал он.       – А, да, Антон, – Галина Михайловна мягко улыбнулась. Парню она всегда нравилась – на первом курсе женщина поила студентов чаем после того, как декан разносил их за несданные экзамены. Позже Шаст взялся за ум и на подобные мероприятия уже не попадал.       – Михаил Сергеевич назначил «беседу» послезавтра, после вашей предзащиты, – Галина Михайловна дотянулась до кнопки на чайнике, – Присаживайся, рассказывай, что случилось перед самым выпуском? Антон обтекаемо рассказал историю, которую накануне наплели ему соседи. Добавил, как советовали, трагичности и эмоций. Галина Михайловна вытирала уголки глаз салфеткой. Шаст, закончив рассказ, налёг на чай с печеньем – где ещё удастся поесть на халяву.       – Ох, как жалко-то, – покачала головой женщина, – А ведь хорошее дело пытался сделать. Я бы за тебя заступилась, да кто меня слушать будет…       – А что, всё серьёзно? – поперхнулся чаем Шаст. Он надеялся, что декан прочитает стандартное нравоучение и отпустит.       – Не знаю, – Галина Михайловна развела руками, – Да только Елена Сергеевна чуть ли не час у него была, и вышел он потом очень сердитый. Следующие полтора дня прошли для Антона в диком напряжении. Он пытался готовиться к предзащите, репетировать доклад перед Арсом по телефону, ровнять таблицы и оформлять расчёты, но мысли неизбежно возвращались к предстоящей «беседе». Он даже не боялся уже, что его выселят – но очень не хотел самого процесса, унижения перед деканом и комендой, обсуждения каждого аспекта его жизни – и отношений с Арсом. С последним он не виделся с момента его ухода из общежития – работа, диплом и жизнь в разных районах Москвы не оставляла им шансов. Первая возможность встретиться как раз выпадала на день беседы. Договорились на том, что Арс встретит парня после универа. На предзащиту Антон шёл с некоторой уверенностью в себе – он проделал большую работу за последние месяцы, и ему действительно было, что показать. Утешали его и ответы одногруппников перед ним – у некоторых было написано вдвое меньше, чем у самого Шастуна, вопросы всем задавали несложные, подсказывали, когда студенты путались и сбивались. Вышел к экрану и Антон, загрузил свою презентацию. Перед выступлениями он чувствовал скорее приятное волнение, чем страх. Начал рассказывать – пошло хорошо, отрепетированная речь лилась рекой, потные руки уверенно держали указку. Научный руководитель удовлетворённо кивал на каждый слайд.       – Спасибо за внимание, – Шаст позволил себе некоторую вольность и слегка поклонился аудитории. Одногруппники и преподаватели вежливо хлопали.       – Шастун, останьтесь, у меня есть пара вопросов, – заведующий кафедрой посмотрел на парня с неприязнью – или ему показалось? Никому до Антона он не задавал вопросов, оставляя это остальным преподавателям.       – Покажите мне, где у вас в расчётах учтён коэффициент быстрой ликвидности? Не показалось. Вопросы остальным были гораздо проще – «Почему вы выбрали эту тему?» да «Каково практическое значение вашей работы?». Антон судорожно взялся листать распечатанную работу – на слайдах, конечно, расчётов в таких подробностях не было. Нашёл, ответил. Мысленно вытер вспотевший лоб. А у завкафа уже был готов следующий вопрос, сложнее и глубже предыдущего. Среди студентов уже слышался недовольный и непонимающий гул – все заметили особое отношение к парню, когда в него полетел пятый вопрос.       – Тишина в аудитории! – прикрикнул заведующий.       – Почему Шастуна так гоняем, когда у остальных просто проверяем процент готовности? – заступился за студента его научник.       – Хочется верить, – медленно ответил преподаватель, – Что мы выпускаем действительно специалистов, а не просто добрых и находчивых людей, у нас не КВН всё-таки, – он посмеялся, но никто в аудитории его не поддержал, – Ладно, садись, Шастун. До защиты его в итоге допустили, но Антон понимал – его гнобили специально, и понимал, по чьей команде. То, что комендант может водить дружбу или какие-то другие отношения с преподавателями, его не удивляло, но и не радовало. От этого идти на ковёр к декану было ещё страшнее. У кабинета собралась огромная группа поддержки – Матвиенко, Позов (который, казалось, мог просочиться куда угодно), Окс с Дарёной, Егор и Эд. Каждый успел похлопать парня по плечу или сказать пару слов.       – Шастун, Выграновский, Булаткин, – открылись двери деканата, их позвала Галина Михайловна. Она постаралась подбодрить их улыбкой, но получилось не очень – было видно, что женщина сама очень переживает. В кабинете, который Антон не видел изнутри уже года три, а Егор с Эдом, наверное, и вовсе никогда, было неожиданно людно. Помимо собственно декана, был его зам, Елена Сергеевна и…       – Мама, – Антон даже отступил на шаг, когда узнал фигуру у окна.       – Вот как он рад родной матери, – женщина грустно промокнула глаза платочком. Он был чёрным, как и вся её одежда. Это, видимо, был траур – странно, в Воронеже она так одевалась только на похороны и поминки.       – Я просто не ожидал, – выдал парень, – Ты бы хоть написала… Мама метнул на него взгляд из-под ресниц – его Антон знал с детства. Он значил, что парню надо заткнуться и не нести чепуху.       – Начнём, – постановил декан. Первой говорила Елена Сергеевна. Припомнила всё – и отключение электричества на первом курсе, и шум из блока (это были Эд с Егором, но кому какое дело), и сломанную на второй год кровать, и кота, и – наконец – незаконного жильца. Не забыла упомянуть, что её «ввели в заблуждение», что мужчина является её родственником.       – Есть у вас дядя Аркадий Матвеевич? – повернулась она к матери Антона. Та покачала головой и вернулась взглядом к сыну. От её взгляда ему стало втрое тревожнее, чем от остальных взрослых вместе взятых.       – Но самое страшное – комендант даже понизила голос, – Они не просто жили вместе, они, – она подняла палец вверх. Все, как дураки, уставились на него. Ничего не произошло.       – Они – что? – уточнил декан, глядя поверх очков. Антон оглядел всех – коменду поняли только Его и Эд, но они, конечно, молчали, изо всех сил сохраняя серьёзные выражения лиц. Елена Сергеевна пошла красными пятнами. Ей явно и сказать хотелось, и было стыдно даже произносить такое вслух. Она метнулась взглядом к маме Антона – та смотрела спокойно.       – Они спали вместе, – наконец выдала она уже почти шёпотом.       – Ну так у них, наверное, одна кровать была, как ещё им спать, – рассудила Галина Михайловна, – А то вы студентов не знаете, они и впятером на одной койке спать умудряются. Замдекана согласно покивал.       – Нет, – отчаянно помотала головой комендант, – У них шуры-муры были! Антон не выдержал и прыснул от смеха от её формулировок.       – Вы хотите сказать, что мой сын, – медленно начала мама, и Антон впервые в жизни был рад видеть её гнев.       – Я не хочу, – замахала руками Елена Сергеевна, – Это студенты говорят!       – Это абсурд и клевета, – отчеканила мать, – Вам лучше ещё раз подумать, прежде чем повторять такие слова за детьми.       – Отставить балаган, – приказал декан, – Давайте выслушаем Шастуна. Антон рассказал историю, которую они придумывали, а потом даже репетировали с соседями. В красках расписал, как Арс провёл ночь под мостом – и врать особо не пришлось. Пустил слезу в нужном месте. Егор тайком показывал палец вверх. Последнее заявление коменданта он комментировать не стал. Вчера они с Арсом и будущими юристами единогласно решили, что отстаивать любовь – это, без сомнения, здорово и правильно, ну куда важнее для Антона спокойной закончить универ. Поэтому лучше будет поступиться принципами и попросту соврать – что никаких отношений нет и не было, а коменда, видимо, пытается их очернить.       – Тоха всё правильно говорит, – Эд держал руки заведённым за ремень джинсов, жевал жвачку и вообще вел себя как-то развязно, – Адику жить было негде, чё его, на улицу выгонять что ли? – он чуть подался телом вперёд – взрослые от него отпрянули, – А что до ваших шуров-муров, – он хохотнул – совершенно нетипично для себя, – Он нормальный мужик. Жаловался, что тёлку некуда привести, приходится в машине ебаться…       – Это что за выражения в учебном заведении, – возмутился декан, – Он ещё и жвачку жуёт!       – Ничё я не жую, – Эд высунул язык прямо перед лицом мужчины. Судя по возмущённому молчанию декана, там и правда ничего не было. До Антона начинало доходить, что Выграновский неспроста себя так ведёт и так говорит, да и оделся в майку, открывая татуированные руки, он явно тоже не случайно. «Отвлекает огонь на себя» – предположил парень. Дальше говорил Егор – его никто не спрашивал, но после выступления Эда все просто были рады услышать грамотную речь без мата и «чёканья». Он приводил осторожные аргументы, что Антон – хороший студент, верный товарищ и, если и совершал какие-то проступки – так это от чрезмерной доброты и великодушия. Под конец даже сам Шаст был готов поверить в свою невиновность. Егор закончил говорить, в кабинете повисла тишина. Антон услышал, как бьется в стекло ранняя муха. Бросил взгляд на настенные часы – подходило два часа, Арс уже наверняка ждал его около универа. Эта мысль придала ему сил – с каким бы результатом он ни выбрался отсюда, сегодняшний вечер у него никто не отнимет.       – Так, – сказал наконец декан, – Исходя из всех фактов, – он посмотрел поверх очков на коменду, – Именно фактов, а не домыслов и слухов, я бы сделал Шастуну замечание и отпустил с миром. Он выдержал многозначительную паузу       – Однако как раз сегодня мне поступил звонок от вашего уважаемого заведующего кафедрой, о том, что успеваемость Шастуна оставляет желать лучшего и тот категорически не готов к защите диплома. Он настаивает на объявлении выговора. Его слова катились по мозгу Антона – он не успевал их осмысливать. Хотелось начать жарко спорить и доказывать, что к защите он готов – не хуже остальных во всяком случае. Егор дёрнул за рукав – покачал головой. «Твоё слово против слова завкафа» прошептал он одними губами. Он был прав, и Антон промолчал. Зато не промолчала Галина Михайловна – подошла к начальнику и что-то горячо зашептала ему на ухо. Антон напряг слух – получилось уловить только «возиться с документами» и «защита всё покажет».       – Ладно, – декан жестом отпустил секретаря, – На первый раз обойдёмся замечанием. Но – он повысил тон, потому что студенты дружно выдохнули, – Один, я повторюсь, один комментарий, что со стороны коменданта, – он кивнул на Елену Сергеевну, – Что со стороны кафедры – и будет объявлен выговор. А это, напоминаю, один шаг до отчисления. Вам всё ясно, Шастун? Это было несправедливо, это было неправильно, это было нечестно, но учиться Антону осталось чуть больше месяца.       – Да, – он кивнул, и сразу же опустил глаза в пол – мол, он очень благодарен.       – Вам? – он посмотрел на маму Антона.       – Да, спасибо, – она тоже сдержанно кивнула, – Такого больше не повторится.       – Все свободны, – он развёл руками. Антон поспешил покинуть неприятный кабинет. Шепнул «Спасибо большое» Галине Михайловне уже в дверях, и нырнул в приёмную, а оттуда – на выход из деканата. Его догнали шагающие с достоинством Егор и Эд.       – Всё хорошо, – объявил Шаст напряжённым друзьям уже в коридоре.       – Не хорошо, – мать положила руку ему на плечо, – Идём, надо поговорить обо всём, что там сказали. По её взгляду Антон понял, какую именно тему она хочет в первую очередь обсудить. Допустить этого он никак не мог – Арсения и их отношения хотелось запереть в шкатулку, спрятаться от любопытных глаз, иногда доставать на солнечный свет, чтобы любоваться самому и едва касаться кончиками пальцев. Если к этому волшебному миру притронется его мать – всё превратится в липкий, как патока, яд.       – Давай потом, – пробубнил он, – Когда у тебя поезд?       – Антош, сейчас, – с металлом в голосе произнесла мать и положила ему руку на плечо. Шаст почувствовал, как его кто-то взял за руку, скосил глаза – встретился с встревоженным взглядом Поза. «Боюсь, что она тебя сейчас утащит» – говорили глаза Димки.       – Меня друзья ждут, – предпринял очередную попытку парень.       – Друзья или это твой, – красивое лицо скривилось, как будто она увидела плесень в супе, – Аркадий?       – Арсений, – громко поправил её голос принца. Антон вскинул голову. Арс стоял в конце коридора, метрах в пятнадцати. Белая футболка, чёрные штаны, кроссовки и шальные искры в голубых глазах – всё родное до невозможности. За его спиной маячил высокий худой мужчина. Шаст присмотрелся – тот держал его принца за запястье, и дергал, понуждая уходить. Нахмурился против воли.       – Меня Павел нашёл, – Арс широко улыбался. Антон ждал какого-то продолжения, но принц только молча протянул руку в его сторону. Схватись – и попадёшь в светлое будущее?       – Молодой человек, мы с вами ещё позже поговорим, – вклинилась мать. Так странно. Антон смотрела на Арса и почти забыл о её присутствии, о проблемах с учёбой, об универе и будущей непростой жизни. Мир сузился до голубых глаз, до счастливой улыбки, до такой знакомой ладони.       – Антон, идём, – мама потянула его за плечо в сторону, противоположную от Арса. Вообще выход был именно по тому коридору, где стоял принц, но она то ли забыла дорогу, то ли понимала – просто так мимо они не пройдут. Шаст стоял как вкопанный. Сдвинуть его с места силой маме было не под силу – не зря природа сделала его таким высоким.       – Разберёмся с учёбой, будут тут препятствия чинить – заберём документы, в другом ВУЗе доучишься, – женщина попробовала уговоры, раз давление не сработало.       – Да всё хорошо будет, Антош, выпустишься, – подтвердила Галина Михайловна, – Они ведь пугают больше, чтобы не расслаблялся. Она сути конфликта явно не понимала, но старалась помочь, как могла       – Если что, заочку в Воронеже закончишь – кто у тебя на твоём же заводе будет корки спрашивать? – за ласковым тоном скрывалась ужасная суть, и Антон стоял – пусть не на своём мнении, то хоть на своём месте.       – Арс, я не могу вечно портал держать, знаешь ли, – раздался незнакомый Шасту голос из конца коридора.       – Антон, даже не смей, – твёрдо сказала мать, сжала ещё сильнее руку на плече, – Посмотри только, как он выглядит, – она окинула мужчину взглядом с ног до головы – особенно задержалась на голых щиколотках, – Ты ведь не хочешь с ним… Парень знал, раньше этого было достаточно, чтобы он отказался от чего угодно – девушек, увлечений, планов, котов. Раньше – когда ему было всё равно, потому что он одинаково не хотел ничего в этой жизни. Раньше, когда у него не было Арсения.       – Хочу – и смею, – он сбросил её руку с плеча и пошёл – практически побежал в сторону Арса, как будто мама могла за ним погнаться. Этого, конечно, не случилось. Зато за ним как по цепочке пошёл всё ещё держащий его за руку Димка, а за ним – Серёга, Оксана и Дарёна. Уже у самого угла Антон оглянулся – мать смотрела удивлённо и непонимающе, Егор махал им рукой, Эд, так и не вышедший из образа, показывал фак и ржал. Шаст знал – сомнения придут к нему позже, от них не избавишься одним решительным действием, и даже один правильным человеком в жизни. Но он наконец чувствовал, знал и мог себе признаться – не в том, чего он не хочет делать, а в том, что он хочет. В данную секунду он хотел держать Арса за руку и идти за ним, куда бы тот ни повёл. Портал оказался прямо за углом.