Предательство

Саурон расхаживал в своём шатре из стороны в сторону и раздумывал, как бы ему атаковать все эти армады, собранные королями и вождями эльдар и эдайн. Ну как армады… Их было гораздо меньше, чем орков, но так ведь было всегда? Он помнил, как Моргот разрабатывал стратегию: выманить эльда с холмов и разбить их, до прихода основного войска под командованием Маэдроса. И что же в итоге вышло? А в итоге: армию посланную к Хитлуму смели так быстро, что Ангбанд снова взяли в осаду. На следующий день Бауглир попытался прорвать её своими свежими и огромными воинствами, которые он выпустил через скрытые двери в Тангородриме, а также выпустил некоторое усиление им в виде нескольких огненных драконов через главные врата. Он был близок к победе, оттеснив ряды эльда до самого Дортониона и к топям Серех обратно к Хитлуму, но что там… На рассвете послышался рог Маэдроса, который ударил в неприкрытый фланг орочьим легионам. А к полудню послышался рог Тургона, который ударил в самый тыл его войска, окружив и разгромив Западную армию. В Ангбанде поняли, что наступает конец и тогда он, одержимый великим страхом, выпустил в бой свои последние резервы: волков, оборотней, драконов и балрогов. Но это лишь немного отсрочило его крах. Он остался один в Ангбанде и кусал локти, боясь каждого звука из вне. Улфанг же не поддался на уговоры Моргота, так как знал, что Тёмный Властелин своё слово не сдержит. И надо признаться он получил свою награду от Маэдроса и Фингона: первый дал ему весь Юг Белерианда с Оссириандом, но не отдал ни кусочка своих владений; второй отдал ему Дортонион в полном объёме. Таким образом Улфанг и его сыновья получили обширные плодородные земли и водили великую дружбу с эльда, особенно с первым и вторым домами. Улдор стал вассалом Улфанга за пределами Белерианда, Улфаст стал наместником Дортониона, Улварту же достался Оссирианд с вассальной зависимостью. Хурин стал королём Дор-Ломина, а Хуор королём Невраста. Но это в будущем, а сейчас же восточане, люди дома Халадин и Хадора отличились храбростью в боях, разгромив основное воинство Моргота. Потом они вступили в Ангбанд, который остался пустым. Хотя почему же… Хозяин был в нём до конца, а вот остальные его жильцы разбежались: Глаурунг, Саурон, 4 из 7 балрогов, включая Готмога, небольшое количество орков, троллей, а также других драконов, бежавших вместе с Глаурунгом на Северо-Запад в Хелкараксэ или летевших вместе с ними. Морготу же деваться было некуда: эта большая туша хромала на левую ногу, испытывала огромнейшую боль от угольных рук, 7-и ран от Финголфина и шрамов Торондора на лице. Он остался в тронном зале, тяжело вздыхая и весь трясясь от страха, молясь, чтобы его пощадили и оставили ему хотя бы его тело — это эльфы с людьми ещё не дошли до него. Когда они дошли до него, они увидели жалкое зрелище: Мелькор умолял их простить его и не убивать, а взамен они возьмут всё, чего их душа пожелает. Он рыдал, стоя на коленях, и делал жесты ладонями, как бы прося их. И его ещё относительно пощадили: его скрутили, хоть это и было не просто сделать с 20 метровым Вала, но их было очень много. И тем самым они сделали великую мудрость: иначе бы очертания Арды в очередной раз изменились бы. Моргот и не надеялся, что его вот так просто выкинут за ворота Ангбанда, а потому покорно смирился и отдал им корону, обнажая чёрные, как смоль, локоны волос. Ему закрыли глаза и повели на самые верхние ярусы Ангбанда, чтобы он предстал перед солнцем. Там его заставляли своими руками открывать двери, которые ему было трудно открывать ввиду своих размеров и боли в руках. Потом его раздели догола и скрутили в цепи загорать на солнце. Морготу это доставляло огромную боль, дискомфорт и неудобство. К тому же каждый из сыновей Феанора дал ему по 100 ударов плетью каждый, то есть примерно 700 ударов, за Амрода бил Маэдрос по праву старшенства, ещё 300 за ложь, 300 за древа Валар, 300 за Феанора, 300 за Финголфина, но больше за Хэлкараксэ, чем за поединок, т.к. тот был честным. Итого: 1 900 ударов плетью. В том месте у Моргота отсутствовала кожа напрочь и ему посыпали на неё солью. Душераздирающий вопль прошёлся по всей гряде Эред Энгрин. Дальше ему завязали глаза ещё раз и заткнули рот кляпом. Сам он был закован в мифриловые цепи и его корону-ошейник. Сильмарили же хранились в Химринге и были единственным наследством сыновей Феанора от их атто. Вскоре после этого эльфы отстроили Ангбанд по своему и назвали его «Ириноранго» — город на железе (квенья). А на вершине Тангородрима висел Моргот, под солнцем, окропляя Тангородрим своей чёрной кровью. Но он не умерал и не умер бы — естественно, все хотели, чтобы он мучался вечно, а потому медицинскую помощь в случае крайней необходимости ему оказывали, но ровно столько, чтобы он не умер. Глаурунг же со своим племенем жил отныне в Железных горах и очень редко выходил в свет, некоторые же другие драконы ушли на восток, на запад и на юг. Редких крылатых драконов теперь можно было встретить даже в горной цепи Пелори, что было весьма удивительно. Балроги разбрелись по горам и в их недра — Саурон не имел с ними связи. С Глаурунгом он пытался договориться, но тому было уже всё равно, и он решил остаться в покое, чтобы прожить всего лишь вечность. Тогда Саурон решил действовать сам: он наставлял эльфийских мастеров и те выковали кольца власти. А Саурон выковал себе колечко в недрах Синих гор, где был действующий вулкан. Это кольцо можно было расплавить только в этом вулкане. И назывался он «Ородруин», но это не тот Ородруин в Мордоре. В общем его рассекретили, но к тому времени у него были огромные легионы орков, троллей и всего остального. Не так, конечно, много, как в былые времена, но много. А также на свою сторону он склонил Улдора, который был недоволен тем, что его семья сидела в Белерианде, а он здесь, и это обстоятельство скомпенсировало тот факт, что его легионы были меньше прежнего. Сперва всё это воинство направилось на Белегост и Ногрод, но те быстро сдались и разграблению не подверглись. Далее следовал Оссирианд и Таргелион, которые пали тоже быстро, и Карантир с Улвартом бежали из своих, полыхающих от огня, владений. Не будем останавливаться на всех его успехах, а остановимся на шатре, в котором он расхаживал. План был простой: отвлечь противника на юге, чтобы тот стянул свои силы туда, а самим переправить орков и восточан на левый берег Сириона. Пока что они были далеко от Сириона, но нолдор не дремали и готовили крепкую оборону. По их замыслу всё воинство разделялось на 6-ть частей: 3-и части стояли вдоль по Сириону — Север, Центр и Юг, — и 3-и части по центру в качестве резерва, который можно направить на любой участок — удобно одним словом. И вот оно! Решающее сражение за Белерианд! Авангард отвлекающего войска на Юге пошёл вперёд и вклинился в передовые части эльфов. Завязалась резня и туда переправили 1-у резервную армию, видя, что орков и всего остального немного. Саурон же послал туда подкрепление, дабы усилить натиск на позиции эльдар и сделать вид, что там он нанесёт свой главный удар. Эльдар послали ещё 1-у резервную армию туда, под предводительством Маглора, он повёл авангард своего войска вперёд и сам ввязался в самую гущу сражения. Там он сразил орочьего командира, и в рядах орков началась паника. Тогда, не теряя времени, Саурон направил на Север основную массу своего войска. Оно превосходило объединённое войско эльфов в 7-мь раз (Северную часть эльфов*)! Вот ряды эльда просто продавили массой и стали уже подходить к Нарогу. Видя это, Гортхаур ликовал! Однако же… 21 марта 498 года на предрассветном луче с холмов пошла в бой кавалерия Дориата, неожиданно и незвано. Орки направили на них пики и копья, желая, чтобы они сами насадились на них на всём скаку, однако как только последний ряд конников спустился с холмов, в лицо орков ударило яркое утреннее солнце. Они в страхе начали закрывать глаза и тереть их, побросав пики и копья или задрав их, пытаясь закрыться от солнца. Строи орков поредели и многие из них в страхе начали обращаться в бегство. Синдар же рубили их со всего плеча, не жалея и не щадя никого. Эльда были удивлены, воодушевлены такой неожиданной атакой и стали увеличивать свой натиск на врага, а орки стали сдавать свои позиции, не выдерживая атаки с двух сторон. Обратно на правый берег Сириона вернулся лишь небольшой арьергард его войска. Саурон попытался вместе с ними отступить, но его нагнали эльфы из Химринга, на переправе через Сирион. И с ним сразился Маэдрос лично. Он ловко уворачивался от Саурона, но Саурон был тоже не промах. Весь мост был в пробоинах его булавы и наконец-то, Саурон попал в него ей со всего маху в грудь, откинув его к мостовой оградке. Ну вот кто заставлял его растопыривать ту самую руку с кольцом на ней, потянувшись к Маэдросу?! Маэдрос своим мечом отрубил ему все пальцы на ладони. Саурон с ужасом в глазах посмотрел сначала на него и заметил на его лице лишь ухмылку, а потом уже и на свою руку, которая начала превращаться в пепел. Он встал и ударил его по челюсти, после чего Саурон развоплотился, медленно превратившись в пепел. — День настал! Все: народ эльдар и отцы людей! День настал! — Воскликнул Маэдрос в память об 472 году. — Ночь отступила! — кричали все эльфы ему в ответ. Орки же побросали всё, что им мешало, и бежали на Восток, где их добивали. Саурон же в виде бестелесного духа бежал в свою крепость Барад-Дур, что находится в Синих горах. Кольцо же обрело свой новый дом на дне Сириона, соскользнув в него с моста. Все думали, что это конец Саурона и все праздновали. Разумеется Морготу, который висел на Тангородриме, уже всему коричневому от солнца сообщили эту приятную весть, и он зарыдал так, как не рыдал никогда. Его боль была нестерпима: он же прикасался к каменной горе Тангородрима лохмотьями своей спины, окропляя её. Но надо признать, ему даже дали вина за этот прекрасный праздник, точнее насильно вылили ему в рот, заставив проглотить его. Сам он был похож на скелет, хотя до этого относительно телосложения он не сильно отличался, так как даже тогда ел мало. Его мучила нескончаемая жажда и этому нашли применение: спрашивая у Моргота совет, ему давали стакан воды. Однако если он плохо отзывался о эльфах и лгал его провозили спиной по скале на 1-ин метр. Но ладно — он заслужил. Так а что там с Сауроном? А Саурон готовил новое войско и хотел всеми силами вернуть себе тело, а ещё лучше кольцо, которое автоматически вернёт ему и тело. Но как оказалось в дальнейшем, лучшее, что он сделал, это своё тело. Это случилось примерно в 713 году П.Э. Тогда он обрёл его: оно было чёрным и угольным, но прежние черты его лица все были на месте, никаких изменений в этом плане. Но его чёрное обличье напрягало его. Он хотел получить свой светлый облик, с белой кожей и рыжими волосами, а не уголь с ног до головы, единственное, что было у него другого цвета это его кашачьи глаза — они светились ярко оранжевым. В это же время в Белерианде эльда и эдайн процветали, как никогда. Гондолин открылся для всех, а Ангбанд стал обычным эльфийским городом, только огромного размера. Моргота же пощадили и бросили в самое глубокое подземелье, всё в тех же цепях и со смоляной повязкой на глазах, но лучше так, чем шоколадка на солнце. И вот начинается главное событие, которое и привело ко всей этой истории. Финрод Фелагунд уже давно на покое, а Нарготрондом правит его любимый племянник Ородрет, который каждый день заходил проведывать любимого дядю. Однако Финрод не был немощным стариком, он был таким же, как и был, и ничего особо не поменялось. Наверное, поэтому племянник и заходил к своему молодому дяде. Но ладно, не век же ему с ним развлекаться? Вот и Фелагунд так подумал, лёжа на голых коленях Ородрета, по которым разбросались его красивые волосы, а тот а свою очередь гладил их. — Ородрет, а как ты смотришь на то, чтобы мы с тобой отправились в путешествие вдоль Нарога, а потом и Сириона к Дориату? — спросил он, улыбаясь. — Это отличная идея дядя! Мы с вами очень хорошо проведём время! — сказал Ородрет и, притягиваемый Финродом, чмокнул его в губы. На следующий же день они стали собираться вдвоём в поход. Взяли всё самое необходимое и много провианта, как для похода. В полдень же выехали из врат Нарготронда. Перепрыгивая с кочки на кочку, они перебрались через Нарог на восточный берег и пошли вдоль него. Красивая, пенящаяся вода переливалась на солнце всеми цветами радуги, а изредка там плескалась плотва и иная рыба. Ородрет и Фелагунд были счастливы: в коем-то веке им удалось выбраться на природу. Иногда они лежали в траве и обнимали друг друга, иногда игрались там же — катались и перекатывались, заваливая друг друга на спину или живот. В 1-й такой игре сверху оказался Ородрет и ласково сказал: — Я выиграл вас, дядя-Финрод! — Я признаю поражение, забирай свой приз! — сказал он как бы драмматично и подставил ему свою щёчку. Ородрет же обнял его со спины и поцеловал в эту щёчку. Розовую и очень нежную щёчку. Потом они встали и продолжили свой путь дальше по цветочным полям, целуясь и отпуская приятные комплименты, без пошлостей. Затем же они устроили привал: поесть, поспать, поцеловаться, — отдохнуть в общем. Они развели небольшой костёр, чтобы не портить прекрасные поля, и сели вокруг него. — Дядя, а почему вы отказались от престола Нарготронда? — вдруг спросил Ородрет. Артафиндэ сразу же как-то погрустнел и стал думать: рассказать или нет. — Как ты думаешь, что самое главное в королевской власти? — спросил он, глядя на искрящийся костёр. — Богатство? Доброта? Мудрость? — предполагал Ородрет. — Народная поддержка… — с иронией сказал Финрод. — Она была у Тьелкормо и Курво, а всё, что ты перечислил было и у меня… Однако они сделали из меня кровожадного и жестокого лидера в глазах других. И я считаю правильным, что ты их изгнал из своего королевства. Но многие и до сих пор верят в то, что я кровожадный и даже безумный. Финрод загрустил, погружаясь в воспоминания об тех днях, скрестив руки на коленях у костра. — Но я же так не считаю, да и королевство вы создали: Финрод Фелагунд. Не грустите, это всё дела давно минувших дней… — сказал Ородрет и приобнял дядю за талию. — Вы очень милый и красивый, а мне больше никто и не нужен, кроме вас, как и вам никто кроме меня. — сказал Ородрет ему на ушко и заправил за него золотые волосы, шёлковые. Финрод улыбнулся ему и обнял его тоже, чуть порозовев. — Ты тоже очень и очень милый. Скажу по секрету: меня и тебя иногда путают придворные слуги, потому что мы с тобой очень похожи внешностью, мой красавчик. — сказал он ему и чмокнул в щёчку. Ородрет как-то чуть-чуть засмущался, но дядю поцеловал в щёчку тоже, чтобы не обиделся. Вот примерно этим они и занимались на протяжении всего пути до Сириона. Финрод нагнулся и присел на корточки, а через несколько секунд к его сапогам подбежал пушистый и упитанный зайчик с длинными ровными ушками. Он опасливо принюхивался к окружающей среде, но не спеша подскочил к Фелагунд. А тот в свою очередь растопырил руки, как бы предлагая тому подойти и обняться с ним. Он подпрыгнул к нему вплотную и встал на задние лапы, принюхиваясь к Артафиндэ. Тот же достал яблоко и отрезал от него дольку, протянув незваному ушастику. Тот принюхался и взял её своими зубами, кушая её с хрустом и удовольствием. Дальше ушастик потрепал ушастика по голове, и они снова пошли вперёд. Но тот заяц увязался с ним — понравился ему Финрод, даже лицо его казалось ему прекраснейшим из всех. Они и не были против, даже наоборот, угощали его во время каждого привала, гладили и т.д. И вот он подскочил к берегу и зафыркал в сторону одинокого островка посреди Сириона. — Наверное, он намекает нам, что надо бы искупаться, племянничек. — сказал игриво Финрод. Как раз стояла солнечная погода. — Раз так, то давайте дядя! — поддержал его Ородрет. Они разделись и стали совершенно нагими, а после этого полезли в воду, оглаживая телесные черты друг друга или прижимая один одного к себе, в основном же так делал Ородрет, прижимая и обнимая со спины молодого и красивого Финрода. Но близости никто не хотел, так просто. И вот Финрод нырнул. Вода была чистая и прозрачная, и он выловил взглядом одну блестящую вещицу в ней. То было большое золотое колечко, неприметное с виду, хотя как неприметное… Размерчик у него был явно не эльфийский. Он подхватил эту блестяшку, вынырнул и показал находку Ородрету. Колечко показалось Финроду и Ородрету привлекательным и даже очень. — Дядя, а оно вам сильно нужно? — спросил тот, пытаясь прикоснуться к кольцу. — Очень, оно же такое… Привлекательное… — блаженно сказал он. — Да ладно вам, зачем оно нужно вам? — спросил Ородрет, не отрывая взгляда от кольца. Ородрет был слабовольным эльфом, в отличие от своего дядя, а потому поддался влиянию кольца сразу же. Дальше они поссорились, наговорив друг другу много обидного, к примеру «Правильно, что Курво с Тьелкормо заменяли собой такого глупого и бесталкового короля!» Или «Племянник, которого смог завоевать только дядя и не одна эльфийка не посмотрела на него!» В общем поливали себя обидными словечками, а всё начал Ородрет. Финрод оделся, собрал свои вещи и отправился 1-ин в свой же поход до Дориата, а Ородрет решил вернуться в Нарготронд. Тем не менее сломался не Финрод, а Ородрет. После этого он как-то отрезвился и понял, что колечко не простое, и это оно виновато в таком поведении племянника. По пути же он плакал от этого, но зайчик сопровождал его. Кольцо пыталась завладеть им и Финрод это почувствовал. Он без шуток пригрозил располовинить его на двое или расплавить в кузнях Нарготронда, если то не угомонится. И кольцо приуныло. Вы спросите: «Кольцо с ним разговаривало? Серьёзно?» Да, ведь в этом кольце был дух Саурона, причём бòльшая его часть, а потому он связался с ним по осанвэ, уговаривая надеть его, под предлогом великих дел, которые он может совершить с помощью него. Однако Финрод мало того, что не поддался, так ещё и перестал с ним разговаривать вовсе и закрыл канал осанвэ. Это было просто чудом, ведь разорвать осанвэ могло только само кольцо, а тут какой-то эльф, пусть и нолдор, пусть и мудрый, сделал это! Да сам Моргот не отвёл бы взгляда от него, не то чтобы там перестать разговаривать с ним. В этот момент кольцо поняло, что у него теперь новый хозяин, с сильной волей, нежели у Саурона. Кольцо поклялось Финроду в верности, а он лишь хмыкнул, даже не обратив на это особого внимания. То есть он теперь был хозяином самого Саурона, с которым у него была связь через кольцо: кольцо пусть и было во власти Финрода, но душа-то там была Сауронова, поэтому и была такая мегоскопная связь. На том Финрод и добрался до Дориата целым и невредимым к своему родичу Элу Тинголу.