...
Говор этот повел Царь с опричником еще на закате красного лета, в один из прекрасных вечеров, который принадлежал только им двоим и бескрайней нежности. Солнце еще не село за линию зеленого горизонта, а потому бросало теплые лучи на смоляные волосы юноши, да на его белоснежные плечи. У кровати царя мурлыкала кошка, заласканная теплыми руками Феди. В руках у царя было гусиное перо, которым он старательно писал что-то об указах. А по комнате, волна за волной, прокатывался звенящий смех опричника. Вскоре, когда работа вновь наскучила Ивану, он бросил свой взгляд на сию картину и невольно улыбнулся. И скрывать нечего, грела душу израненную Басмановская улыбка. Особенно, когда она не вызвана очередной победою, будь то война или обидчик какой. - А знаешь, что я думаю, Феденька?- Начал Царь, так и не оставив настроения своего радостного. - Почем мне знать царские мысли.- Отвечал Федор, переводя яркие глаза на лицо своего Государя и убирая руки с кошкиного тельца. - Совсем ты на Алексея Даниловича не похож. Может только духом своим сильным. - Духом...- Вдруг черные ресницы Федора опустились, как-бы прикрывая думы его глубокие. Белоснежные плечи ссутулились, а с губ алых слетел странный вздох.-А не в кого мне быть им слабым. Грозный проницательно оглядел своего опричника и в душе его зародился интерес, пусть и омраченный состоянием Басманова. - Как матушку твою звать-величать? - Верой Владимировной, Государь.- Странно сверкнули глаза голубые из-под ресниц густых, что лес дремучий. - Что-то не помню я, каб мне Алексей Данилович ей хвастался. Схоронил от меня красавицу? Но Басманов ничего не ответил. Только глаза вновь потупил и на кошку задремавшую уставился. - Неужели секреты у тебя от меня, Федя? - Тон Грозного холодом наполнился тут же.- Есть что скрывать от Царя своего? - Нет!- Вскрикнул юноша.- Нет у меня от тебя секретов, месяц мой ясный! Нет и не будет никогда!- Басманов привстал на кровати, пальцы белоснежные со страху заломил и как-будто готовился вот-вот кинутся целовать перстни золотые. - Ну-ну...Полно те.-Теплая властная рука Царя опустилась на румяную щеку Федора, легонько убрала черные прядки, скрывшие на секунду столь прекрасное личико. Юноша успокоился, глаза свои горящие прикрыл и доверительно к руке прильнул. - А ты мне все-же про матушку свою расскажи. Потешь любопытство Царя своего. Белоснежные пальцы мягко накрыли руку Ивана, чуть поглаживая и персти золотые едва затрагивая. - Да там и нечего рассказывать, Государь Мой. - Вздохнул юноша тяжелехонько и медленно заговорил.-Мама моя до отца другого юношу любила. Да так любила, что готова была с ним бежать прочь из деревни их родной.- Отвернулся Феденька прочь от взгляда царского.- Юноша тот крестьянином был, да не это главное...Как мне говорили, дом того молодца у самого края леса стоял и жил там он совсем один. Ни матери, ни отца у него не было. И не умерли они. Дело в том, что их вообще никогда не было, и жители деревни даже вспомнить не могли когда появился тот юноша и откуда он пришел. - Дернул плечами Феденька, скривился вдруг странно.-Так вот...Народ деревенский только и умеют, что болтать попусту да слова страшные друг другу пересказывать и самим же этих слов боятся, а потому за глаза называли того молодца то колдуном, то даже...- Тут Басманов на секунду прервался, в глаза серые заглядывая. Может думал уговорить царя не слушать дальше, а только любопытство Государя с каждой секундой разгоралось все более, а потому пришлось смирится.- Волколаком. Страшное слово прогремело в комнате, а затем Федя как-то совсем обреченно наблюдал за тем, как густые Государя сходятся в переносице. Ледяная рука вдруг сжала тонкие пальцы младшего Басманова. - Лгали говоришь? - Как собаки брехали, Государь!-Почти вскрикнул юноша, чувствуя ,что Царь продолжает сжимать его пальцы в своей длани. - Ну...Говори дальше, Феденька.-Как-будто смягчившись, проговорил Иван. -Говорили мол, что он маму мою из дома родного похищал и бегали они в салки в черном лесу играть.- Дрожащим голосом продолжал юноша.-Не правда это! Да и...Не нужно зверем становится, чтобы девицу на ночные гуляния из дома украсть.- При этих словах на нежных губах Басманова появилась сначала робкая, а затем лукавая улыбка. Которая исчезла так быстро, что и не ясно была ли она там вовсе.- А так как на юношу того клеветали и на маму мою неудовольствие людское перешло. Стали и ее ведьмой называть, правда не долго...Вскоре в края те мой отец приехал. Известно дело, маму полюбил и всем в округе рты позакрывал, а мама...Все равно того крестьянина выбрать хотела. Был он ей всех бояр и воевод милее.- Рука Царя наконец освободила пальцы опричника, перебралась по белой коже вверх и осторожно сжала ладное плечико.- Отец мой никогда терпением не славился, а потому в один день не выдержал.- Черные волосы закрыли красивое лицо, когда юноша вдруг опустил голову.-Взял меч и пошел убивать того крестьянина. Ну а дальше...Злые языки так спутали, что и не ясно теперь, что на самом деле было. Кто говорит, что не было в избушке юноши того, кто плетет, что юноша был, но потом в лес убежал, а кто... Грозный наконец отнял руку свою горячую от кожи опричника. Царь сел на кровать, подле Басманова, а затем и лег в подушки мягкие, следом за собой Феденьку утаскивая. - Что убил ?- Тихо спросил Иван. Ответом ему служило легкое движение Фединой головы. - Да. С тех пор отец любит в шкуры волчьи облачатся, самому себе о подвиге напоминая. Вот только...Слишком уж скоро отец маму разлюбил. Потому у ней и народились только Петр да Я. - Интересная история. Почему только Алексей Данилович мне о ней ни слова не говаривал?-На тонкой талии опричника царская длань дернулась.- Не хвастался? - Чем тут хвастаться?- Грозный не видел, но чувствовал, как глаза Басмановские шире раскрылись.- Тем, что крестьянина, который и меча в руках не держал ни разу, зарезал? Грозный странно хмыкнул. - А сильно ты на мать похож, Федя?- Вдруг спросил он. - Сильно.-Тут же отвечал юноша.- Я ведь кровь от крови её. Вся она во мне, да в Петре. Но во мне больше все-же.- Лукаво добавил Басманов. - Близок ты с ней? Скучаешь?- Голос Грозного звучал теперь тише и Федору стало ясно, что он вот-вот в свои черные думы провалиться. А там его ни поцелуи жаркие, ни руки искусные не достанут. Придется ждать, пока сам не выйдет на свет. - Скучаю, Государь! Ох как скучаю...Она ведь там одна одинешенька, а мы все здесь...- Вдруг стройное тело опричника шевельнулось, а затем и вовсе село в мягких тканях. Одна из ног стройных да белоснежных через царское бедро перекинулась, и весь Басманов вдруг оказался сверху на царе своем. Лукавый взгляд его так стал совсем обжигающим, стройное тело казалось неотразимо прекрасным, а черные волосы продолжением теням служили. - Хочешь...- Одна из рук царских неспеша огладила округлое бедро.- Приедет погостить? Чай соскучилась по детям своим единственным. - Хочу.- Шепотом отвечал Федор, опускаясь навстречу губам царским....
Пока Царь, болью нестерпимой мучимый, тот день вспоминал, бояре, хитрый народ, внимание на странную реакцию Государя обратили, да на усы свои длинные намотали. А потом, аки крысы, скрывались по углам да шептали друг другу слова одинаковые. - А с женщиной дело ладней будет. Женщина- это понятное, уже не единожды проходимое... - Женщина! Ха! Да Бес Она! Как и сын ее - Бес, как и весь род их! - Однако прав он. Может Господь Басманову, так похожую на сына, привел к Царю только для-того, чтобы спасти Государя нашего от содомии гнусной? - Ох...А от Алексея Даниловича не будет нам спасения, коли узнает... - А что узнавать? Не докажешь причастности нашей в этом деле, ведь и сам знаешь. - К тому же Басманов жену итак не жалует! Деток у них-то всего два общих. И ходил говор этот по хоромам Царским. Меж бояр ходил, меж опричнины ходил, меж слугами ходил, да так и не дошел до Феденьки Басманова. В первый день......
Луну медленно съедали облака. Ее тусклый свет еще пробирается через серебряные крылья захватчиков, но вот уже стихает несуществующий гул боя и ночное светило сдается, уходя во власть черного зарева до следующей ночи. Когда свет совсем померк, в отражении оконного стекла показалось лицо младшего Басманова, а за его правым плечом одинокая свечка. Федор замер. Свечка...Теплая сияющая совсем так же, как и многие другие свечи, но...Что-то было не так. Юноша продолжал вглядываться в поминутно расплывающееся отражение пока наконец не осознал. Рук, которые бы ее держали просто не было в стекле. Очень медленно, будто уже предчувствуя увидеть нечто ужасное, Федор повернул голову. - Все грустишь, Феденька?- У самого уха раздался ласковый голос матери, а вскоре из темноты показалась родная улыбка и белое лицо.- Не позвал тебя сегодня Государь к себе? Видно сильно я его напугала... Голубые глаза недобро блеснули. - Морок на него насылала?- С холодным подозрением отчеканил юноша. - Да что ты, Федюша...- Казалось это ее только развеселило, потому как улыбка стала еще шире, а голос как-будто наполнился легкими смешинками.- Зачем мне это? Басманов ничего не ответил, только вновь глянул на улицу. - Нет там ничего. Только тени бегают, собак дразнят.- Раздался голос уже много больше похожий на человеческий, а затем Федор услышал, как женщина отступила от него и за шагами ее половицы скрипнули. Отчего-то этому факту юноша обрадовался более всего. - Вижу стало скучно царю твоему. Решил глянуть из чьего чрева такой бесенок вылез.- Говорила женщина, плавно на перины опускаясь. А Федор все продолжал молчать, уперто в темноту заглядывая и глаза свои слепя. Вот только не долго длилось это молчание, потому как сын наконец почувствовал поразительную перемену и резко повернулся. Вера Владимировна все так-же сидела на кровати, внимательно на сына глядя. Но вот сомкнулись глаза ее еще пару раз, и с двумя сияющими каплями, по щекам ее прокатившимися, вернулась ей прежняя душенька ее. В глазах таких ярких, таких синих, будто нескончаемое васильковое поле, плескалось сочувствие и жалость. Федор знал, что миг этот короток, а также знал, что только Он да Петр могут такие эмоции у этой женщины вызвать, а потому тут же подошел к кровати собственной и близ ног матери опустился на ковер, чтобы лучше видеть душу ее неизвестную. - А ведь он любит тебя. В каждом вздохе его я это слышу. И ты тоже любишь его безмерно, но...Любовь эта крови требует нескончаемой. И придет мгновение, Феденька, когда вы с Государем захлебнетесь.-Ее холодная рука легла на щеку сына, слегка огладила кожу бархатную и с глаз убрала прядки черные.-Ведь знаешь ты это...И все равно, как я...Мучаешься ожиданием страшным. Обескровленные губы юноши открылись и сорвался с них сиплый голос. - Одна жена до меня, одна со мной и еще пять после. Слезы ,уже не боясь ничего, бежали по щекам женщины. И не увидеть бы их ни одому созданию Божьему, да только глаза васильковые колдовские Феде по наследству перешли. И даже в кромешной тьме, когда уже погасла свечка, Басманов прекрасно видел стенания матери по его судьбе. -Да...-Обронила она совсем тихо.- И даже зная...Не оставишь?- Совсем глупая надежда теплилась в голосе ее. - Как не оставила и ты.- Спокойно отвечал Басманов, хотя глаза его тоже влагой сочились. Юноша выразительно взглянул на материнскую шею, где, все те годы, что себя помнили маленькие Петр и Федор, шею опоясывала грубая нить с огромным белоснежным клыком на ней. - Ну тогда...- В секунду вновь сгинула в черном омуте душа ее, теперь живая покойница монотонно кожу сына гладила.- Иди к нему. Успокой...Ночь сегодня Ваша будет. - Так ведь не звал...- Тихо отвечал юноша, отстраняясь от рук заледенелых. Вдруг в коридоре шаги послышались. Быстрые, но тихие, ухо не привыкшее никогда бы не уловило. Дверь входная скрипнула и в темную комнату страж просочился, высоко над головой свечу держа. А что толку-то? Разве за волосами черными да тенями, что Басмановых опутывают, можно ли разглядеть что? - Государь зовет!- Достаточно громко бросил страж и исчез за дверью. Федор было хотел к матери повернуться, проститься с ней, да только не было в комнате никого. Он один на ковре у кровати своей на коленях стоял, а где-то в углу тлела погашенная свеча....
- Государь...- Грозный вздрогнул, очи свои усталые к двери устремляя. А вот и он...Вот и грех царев изволил явится в опочивальню. Иван едва шевельнул рукой, призывая опричника своего в глубь комнаты. И не стыдно ему, охальнику, в таком виде по коридорам черным пробираться? Белоснежная ночная рубаха казалась прозрачной в холодном лунном свете. Сияющие васильковые глаза утонули во тьме желания, как вино, разливавшегося под его черными ресницами. Ярко-красные, не единожды закусанные, губы шевелились как-будто сами по себе. - Вы хотели меня видеть. Тело беззвучно рухнуло вниз, в привычном жесте присаживаясь на колени и протягивая руки к своему правителю. Иван-же не стал вкладывать свои руки в эти нежные пальчики. Ни к чему это. Не сегодня... - Поднимись.- Тихо проговорил Царь, но ему и не нужно было повышать голос. Федор тут же последовал вслед за приказом и все-же...Сотворил вольность. Будто в танце, его руки взметнулись вверх, осторожно стаскивая с себя единственную одежду. Из-под белоснежной ткани вновь появились бесконечно прекрасные глаза, так не похожие на те...Ужасные...Мертвые... - Федор?- Иван намеренно не опускал взгляд ниже, заведомо зная, что проиграет эту битву, даже не взяв в руки оружие. -Ммм? - Отвечал юноша, плавно приближаясь к своему государю. И пусть мысли Грозного были черны. Слишком далеко он ушел в свои думы, слишком долго думал о увиденном. Втайне мечтал никогда не увидеть сегодняшнего, но... Все оборвалось, когда опричник осторожно склонился к устам царя. Еще некоторое время горячее дыхание обжигало кожу, а затем... Мягкие губы наконец накрыли собой сухие и обветренные, и Иван Грозный вдруг понял, что не может думать ни о чем, кроме этой белоснежной кожи под руками, этих мягких желанных губ, преступно черных волос и...Глаз...Таких живых, что Царь никогда бы не хотел увидеть их смерть....
Дверь скрипнула едва слышно, когда босая нога перешагнула высокий порог комнаты. Басмановой хватило нескольких секунд, чтобы услышать чужое дыхание, почувствовать чужое тепло в своих владениях. Нельзя подавать виду... И она прекрасно знала это, но все-же не смогла сдержать тихий смешок, который с эхом разлетелся по комнате, отчего незваный гость вздрогнул. Не долго оставалось притворятся слепой и глухой и Вера лучше всех знала, как заставить этого человека показаться. Ее белоснежные руки легко подцепили тонкую ткань ночной рубашки, одежда скользнула вверх по телу, обнажая красивое, почти лебединое, тело. - Даже в ночи в тебе нет ни капли стыда!- Гневные слова отскочили от деревянных стен и как-будто пропали где-то в зеркале. - Здравствуй, Алексей.- Холодный голос женщины, как прежде, вцепился в мужчину, сжал своими невидимыми путами. А когда он все-же решился выйти из своего укрытия, к несчастью, тут же столкнулся с взглядом насмешливых потухших глаз. - Здравствуй, жена моя.- Столько ненависти и отвращения было в этом голосе, что Басманов сам скривился от своих слов.- Ответь-ка мне...Почему ты изволишь спать совсем нагая, как ведьма какая? Или ждала кого? - Спать нагая не изволю. Никого не ждала.- Вера ухмыльнулась и в темноте из-за на секунду показавшейся луны сверкнул длинный клык, как прежде висевший на ее шее.- А разве муж, под покровом ночи проникший в спальню жены, захочет найти ее одетой? - Ты...!- Сильная рука мужчины тут же взметнулась вверх, но так же быстро опустилась, а затем отчего-то прикрыла рот.-Кха...Это же какое заклинание надо было наложить на меня, чтобы мутить начинало от одной только мысли о прикосновении к тебе...Даже кулаком! Вера Владимировна ничего не сказала, только странно хмыкнула и подняла белую ткань с пола. - Ага!- Не своим голосом вскрикнул Алексей. - Тише ты. Ночь кругом. - Какая разница тебе?!Ведьма! Ты ведь даже не отрицаешь! Заколдовала меня, что смотреть на тебя не могу, так противно! Умнааа...Лисааа...Да только я еще в своем уме и помню как любил тебя до рождения Федора! А потом что?! Подобрала-таки заклинание и избавилась от меня да!?Ну погоди! Есть и сильнее тебя колдуны! Хочешь-не хочешь, а моей вновь станешь! А затем Алексей Данилович сорвался с места и, не глядя больше на жену, выбежал в коридор и растаял во мраке....
Вот только не знал он, что действительно не следовало ему кричать так громко. Малюта, мучимый призраками сотен людей, которых он замучил до полусмерти, а затем казнил, часто не мог уснуть ночами. Бродил по царскому терему от низа и до самого верха, а затем назад. Он и сегодня не смог уснуть на своем жестком ложе, а потому расхаживал по темным коридорам неприкаянный, когда внезапно услышал крики Басманова-старшего. Остановившись и притихнув у стены, Малюта услышал каждое слово Алексея Даниловича. И почти сразу средь его темных мыслей появилась еще одна, темнее всех прочих. Осталось всего лишь дождаться действий опрометчивого боярина....
- Госудааарь...- Сладкий голос Федора пронесся вихрем по комнате и кажется он был еще слаще сейчас, когда к нему примешалось тихое сипение. Его мокрое горячее тело доверчиво льнуло к Царю, его руки обнимали сильные плечи, а длинные лебединые ноги обхватывали царские бедра. Им обоим понадобилось несколько долгих мгновений, чтобы прийти в себя, прежде чем государь наконец тихо позвал: - Федор...- Темные очи внимательно взглянули в лицо обмякшего опричника. Длинные черные ресницы затрепетали, когда юноша попробовал открыть свои немыслимые глаза. И вот снова...Иван больше не может смотреть в них и не испытывать мук совести. Мужчина не понимал в чем дело, ведь он ни в чем не виновен перед Федором. Но теперь было слишком больно глядеть в них. Будто- бы Грозный чувствовал, что скоро этот волшебный огонь погаснет. И не будет больше его прекрасного Феденьки. Никогда не будет этих лукавых или наоборот невинных улыбок, никогда больше опричник не изумит своего Государя искусными танцами или безупречным владением мечом. " Что же случится с нами?"- Думал Грозный, осторожно поглаживая белоснежные щеки и зацелованные губы. - Что...Что ты хочешь, Феденька?-Грубые пальцы вновь провели по возлюбленному лицу.-Ты можешь сказать все. Обещаю...Я исполню все.- Царь нашел теплую руку опричника, до этого покоящуюся на мерно вздымающейся груди, осторожно сжал нежные пальчики, поднимая податливую руку к своему лицу.- Всё.-Вновь произнес Иван, целуя прекрасные руки. Голубые глаза смотрели изумленно, а на губах сияла самая счастливая улыбка, которая когда-либо появлялась на лице Федора. Возможно он только в этот миг осознал насколько настоящее то, что происходит между опричником и Царем Всея Руси. - Хочу...Быть с тобой как можно дольше.- Произнес Федор, тут же ставя стену меж собой и набежавшими черными мыслями. - Хорошо, Феденька.-Отвечал Государь, все еще целуя мягкую руку.- Хочешь...Поедем с тобой куда-нибудь весной, как земля чуть согреется? - На долго?- Юноша хитро прищурился, поднимая вторую руку к щеке царя. - Долго. На Белоозеро. Я там был когда-то...Красивое место. - Хорошо, царю. Как же в тот миг горели его глаза...Грозный никогда не видел такого волшебного света. Временами ему казалось, что он смотрит прямо в Рай. Там...Его ждет блаженство и покой. Там...Все его счастье и вся его жизнь. Грозный склонился, целуя лоб опричника. - А завтра на охоту поедем. Затем мужчина вдруг встал с кровати, набросил на себя спальную рубаху и тихо произнес: - Ты спи. Я сейчас приду. Не слишком далеко от ложа отошел Царь, он замер около икон и низко поклонился им, осеняя себя крестным знамением. Его худые пальцы сложились в молитвенном жесте, но, в отличие от всех прочих ночей, в которые молился Грозный, сегодня с его уст слетала только одна единственная мольба, которую он повторял из раза в раз еще очень долго. " Молю, не дай мне потерять Его. Пусть и знаю, что он грех мой. Но он мне нужен...Нужен вопреки всему."...
Утро то было раннее, озябшее солнце еще не выкатилось из-за леса, а ночной мороз еще лютовал за окнами. Но почти все уже пробудились в царском тереме. Слуги носились по длинным коридорам, нося боярам еду, да одежду, а кому и оружие... Именно в это странное утро из своих покоев вышла одна еще молодая женщина. Длинные черные волосы ее, вновь ничем не скрепленные, по плечам и ткани платья распадались и как-будто желали слиться с тенью стройного стана. - А куда это вы идете, Вера Владимировна?- Чужой голос прервал обыденные думы Басмановой. - На охоту сыновей спровадить хочу.- Отвечала Вера, отчего-то странно ухмыляясь, глядя на незнакомого мужчину. - Не можете вы в люд в таком виде ходить.-Мужчина, возникший этим утром как-будто из ниоткуда, явно заранее подготовился к этому разговору, потому как из-за его спины робко выглядывали с десяток молодых девушек-служанок. Вера перевела взгляд своих мертвых глаз за широкую спину незнакомого боярина. - А вы и у покоев сына моего каждое утро стоите?- И прежде чем ей что-либо ответил, она вдруг добавила:- Ах да...У царских покоев ? Боярин вдруг покраснел и смешно открыл и закрыл рот, собираясь с мыслями. Эта реакция еще больше позабавила Веру и она вдруг голову высоко запрокинула и стала смеяться, совсем, как сын свой. Неудержимо, громко и так страшно, что у каждого в темном коридоре рука ко лбу потянулась, желая крестом себя осенить. - Ну...Нарядите-нарядите!- Не переставая смеяться, она легко развернулась, распахивая двери своей комнаты.- А я погляжу.- Меж алых губ застыл оскал....
Ох, как громко и долго смех по заснеженному двору летел, когда Федор со своей матерью тем утром встретился. - Так и сказал?! "Не можете"?!- Уж больно было Феденьке, а он все никак хохот свой прекратить не мог. Ну до чего же нелепо обычный русский наряд смотрелся на Вере Владимировне! До чего непривычно было не видеть ее длинных волос, теперь за шапкой скрытыми! И как же противно было смотреть на то, во что превратился ее стройный стан по вине бессчетного количества нижних юбок. Одно утешение-глаза матери вновь сияли своей голубизной. - Ох Федя!-Тоже смеялась женщина, слезы с лица вытирая.-Они мне даже косы заплели! Новый взрыв хохота разлетелся по округе.- Может тебе...- Лукаво улыбнулась Вера. - Косы заплести?- Не унимался Басманов. - Бороду отрастить?- Хихикала женщина.- Да кудри свои драгоценные отрезать! Ты ведь тоже "Не можете"...- Она попыталась повторить голос боярина, отчего теперь и Петр, до этого стоящий в стороне, вдруг рассмеялся. - Дааа...Вот на это я бы посмотрел!-Подал голос старший сын Веры Владимировны. - А знаешь, Федя.-Вдруг голос женщины стал серьезным. И перемена эта произошла так резко, что улыбки всех троих вдруг слетели с губ.- Не с проста это. Бояре видимо хотят меня перед Государем с лучшей стороны показать. Хотят мной заменить тебя.-Тихо закончила она. - А ведь и правда...-Подал голос Петр.-С чего еще им так поступать?- Зеленые глаза сверкнули, осторожно взгляд на брата перемещая. А меж тем Федор вдруг как-то поник, плечи ссутулил, да бледен стал. - Да не бойся ты!- Рука брата на плече Федино опустилась, но слишком резко, так, что юноша покачнулся.- Всем известно, что только ты Царю нашему мил. Да и разве...Может кто быть краше тебя?- Лукавая улыбка, совсем такая же, какая бывает у мамы, озарила лицо Петра Алексеевича.- Никто не может.-Сам же и ответил на свой вопрос Басманов. Вдруг по двору забегали, засуетились люди отовсюду выкрики какие-то доносится стали, а вскоре на крыльцо сам Батюшка-Царь вышел. - Ну бегите, Государя не гневите.- Напоследок произнесла Вера Владимировна, обоих своих сыновей во лбы целуя и наконец от себя отпуская. Зря ждали и надеялись бояре, зря нарочно Басманову ближе к Царскому скакуну подталкивали, не глядел Иван Васильевич на нее. Мысли его были слишком далеко от ненавистных мертвых глаз матери души его. И так же далеки даже от самого Федора....
Лошади скакали по снегу так быстро, что бессчетное количество крохотных льдинок взлетали в воздух и в кожу людей впивались. Благородные мужи морщились, глаза прикрывали и глубже в меха соболиные кутались. Все...Кроме одного. Кроме одного единственного всадника, который скакал по лесу, не обращая внимания на маленькие искры боли, то и дело застывающие на его разгоряченных щеках. Белоснежная улыбка этого человека мерцала среди деревьев, а волосы то и дело подхватывал холодящий душу ветер и держал в своих руках, как самую величайшую драгоценность. - Стой, Федя!- Кричали запыхавшиеся спутники его, их крикам вторили ржанием взмыленные лошади. Но Федор не останавливался, его горячая душа несла его все дальше и дальше в лес. Теперь не важна была даже добыча, только этот бесконечный бег под просыпающимися небесами, это мимолетное дыхание в предрассветных сумерках и улыбка, такая яркая, что Грозному поминутно казалось, что он сейчас ослепнет. - Быстрее, Государь. Упустим Ведь!-Весело выкрикивал юноша, продолжая гнать свою черную кобылу вперед. - Ну и упустим! Тише ты, окаянный!- Отвечал Царь и сам поражался тому, что слышал радость в собственном голосе. - Так ведь желали оленя изловить...- Лошадь Басманова еще пару раз рванулась вперед, а затем деревья перестали мелькать вокруг Царя и опричника. Они остановились. - А олень ли? Сдается мне бес это, а ты за ним больно резво гонишься.- Иван попытался скрыть свою улыбку от васильковых глаз, но тщетно...Слишком проницательным и красивым был юноша перед ним.-Подойди.-Вмиг охрипшим голосом произнес Царь. Федя еще раз ярко улыбнулся и осторожно приблизился, пару раз по сторонам взглянув. Не догнал их еще народ честной... А потому можно и забаву их излюбленную повторить. Грозный осторожно личика круглого коснулся, пальцами щеки холодные огладил. - Эх, Феденька...-Вздохнул тяжко царь, дыхание его жаркое загнанное тотчас же на губы распахнувшиеся прыгнуло, будто-бы впиталось.-Красив ты...До боли...Нет такой красоты на свете. - Как же нет? А матушка моя?-Глаза цвета неба внимательно в лицо острое заглянули, ответа и успокоения ища. Зря Федя волновался, ответом ему вдруг поцелуй жаркий сделался, что их обоих опьянил вмиг. - Красива матушка твоя. Да только...Ты мне все ж милее.- Сказал мужчина, на миг от губ желанных отрываясь. И не скоро их вновь нашел народ честной, не скоро и отпустил Царь Всея Руси из объятий верного опричника своего....
- Государь...Прости меня...- Снова этот женский голос, вроде и полный чувствами, а все-же... - Что Вам, Басмановам, все не сидится? Нельзя женщинам на пиру боярском быть.- Внешне холодно отвечал Грозный, всех сил стараясь не глядеть в лицо его Феди на чужом разуме и душе. - Так ведь совсем мало мне осталось быть подле Тебя и семьи своей. Совсем скоро я уеду. А с сыновьями я... - Никогда тебе достаточно не будет.- Перебил ее Царь, а затем вдруг краем глаза увидел мольбу в своих любимых глазах.- Ну что с тебя взять, женщина. Садись.- Заключил Грозный, осторожно глядя из-под ресниц на улыбку Феди и втайне любуясь. Пир шел полным ходом. Питье да яства невероятные в избытке были, скоморохи плясали лихо, а Вера Басманова сидела настолько тихо и незаметно, что Грозный даже и забыл о ней. -А где же Алексей Данилович?!- Вдруг произнес один из множества пьяных голосов.-Без него ведь совсем не то! Даже жена и та на пиру ,а где ж он сам!? И только тут Грозный перевел взгляд на Веру Владимировну. Женщина сидела, гордо расправив плечи, ее черные волосы, все так-же не заплетенные, как-будто становились частью ее медвежьей шкуры, сливаясь с ней. Ее лицо было сосредоточенно и чинно, глаза странно прикрыты. По ее виду нельзя было понять рада ли она отсутствию своего мужа или нет, скорее... Грозный уже не скрываясь разглядывал женщину, его обуяло странное любопытство. Спустя пару минут царь осознал, что Басманова попросту не дышит, и, что самое удивительное, Федор не обращает на это никакого внимания. Царь глубоко вдохнул воздух. Больше всего ему не хотелось, чтобы эта женщина поворачивалась, но......
Откуда Царю Всея Руси было знать, что разум Веры Владимировны сейчас даже близко не в освещенной светом зале. Ее душа бредет в зимнем дремучем лесу, волчьими шагами пробирается по следам своего мужа и бесконечно слушает окружающую тишь. - Зачем мы здесь, Алексей Данилович?- Звучит жалобный голос напуганного слуги. - Тихо!- Рявкает он. Вот уже впереди виднеется маленькая избушка и едва видимый свет из узких окошек. На пороге стоит старуха. Ее белесые глаза внимательно смотрят, вот только не на своих гостей. Она глядит на тень, преследующую мужчин. Вера не может сдержаться, из пасти доносится рык, она пригибается к земле и изо всех сил пытается проползти чуть дальше, но каждая мышца, слегка припорошенная снегом, замерзает. - Кыш! - Кричит бабка и смеется.-Это я не вам, молодчики. Алешка, глянь!- Ее худая рука указала в лес, а именно под куст за которым и сидела Вера, прижав к макушке чуткие уши.- Как далеко за тобой жена ходит. А ты говоришь не любит...Ну заходите! Заходите! Женщина напрягла задние лапы. Ее сил вполне хватит, чтобы перепрыгнуть то, что держит ее тельце в сугробе, но...Уже готовая к прыжку, она вдруг услышала грозный голос Царя....
- Вера Владимировна, так где же изволит быть Ваш супруг? Женщина повернулась к Государю, прекрасно видя реакцию на ее глаза, она хитро улыбается. -Он болен, Государь. Отправил слугу за нужными травами, а тот взял и не вернулся. Вот Алексей Данилович за ним и поехал. Я просила его, чтоб послал Петра или Федора, а тот, упрямец, все равно по-своему сделал. Выходит не так и болен.- Вера вновь обворожительно улыбнулась, пряча свое разочарование. Ведь снимет бабка! Снимет отворот, который Басманова так долго делала! И даже такой сильный снимет! Уже и сняла наверное. Грозный хмыкнул, а сам продолжил наслаждаться вкусными яствами да шутками умельцев. На другом конце зала Малюта тоже хмыкнул, вот только вовсе не так безразлично, как Иван Васильевич. Мужчина догадывался о том куда запропал Алексей Данилович, а потому легко и весело было на душе его. Черное сердце билось в предвкушении....
Взмыленные лошади вбежали на запыленный двор палат царских. Тут же соскочил с гнедой кобылы один из всадников, он был готов тут же бежать в покои жены своей, но все-же нашел в себе силы повременить с этим. - Только попробуй проболтаться, Ванька, куда мы ходили.- Угрожающий шепот заставил глаза Алексея страшно блеснуть. -Да Бог с тобой, батюшка! Вот те крест...- Мальчишка уже поднял руку для привычного крёстного знамения, да только вдруг замерла длань его, а глаза изумленно распахнулись, глядя куда-то за спину старшего Басманова. Алексей заметил его взгляд, нетерпеливо обернулся. На ступенях царского терема стояла женщина. Ее стройный силуэт прятался в черной шубе, укрылся дорогими тканями и жемчугами яркими, вот только... Не смогло это богатство скрыть от Алексея то, что он видел всегда, глядя на нее. Колдунья... Длинные черные волосы, подброшенные ввысь лютой метелью, растекались в ночи, прибавляя к природным теням еще и свой мрак. Ее белоснежная кожа сияла ярче снега, а алые губы казались пятном последней крови какого-то несчастного. Погасшие навеки глаза выглядели прозрачными, а потому Басманов с трепетом видел через них мрак ее души. - Вера...- Сиплый шепот сорвался с дрожащих губ, когда мужчина резко опустился в снег.- А я и забыл насколько ты прекрасна.- Грубые мужские руки потянулись к ней, как-бы ожидая, что она захочет подойти, захочет вновь опуститься в объятия. Но Вера Владимировна оставалось недвижимой, а на лице ее появилось какое-то потерянное выражение. Будто она и не знала, что нужно сказать и что сделать. - Теперь все будет как раньше! Теперь я вновь люблю тебя! И ты больше ничего не сможешь сделать!- Басманов поддался вперед, хватая хрупкую фигурку, стискивая в своих крепких объятиях.- И у нас будут еще дети, ведь ты еще молода...Ты родишь мне много детей! И мы будем жить как раньше! - Как раньше...- Тихий шепот раздался над ухом Алексея.-Когда это "раньше"? Мы с тобой никогда не жили счастливо. Мужчина вдруг почувствовал, как его руки поневоле опускаются и...Отпускают ее. И как бы сильно он не желал сцепить их крепче, его собственное тело не слушалось. Ее пустые глаза милостиво скрыл ветер, прикрывая их смоляными прядками. - Дай мне тот мешочек, что она отдала тебе.-Тихо проговорили эти кроваво-красные губы.- Отдай его мне, Алеша.-Ее ледяные пальцы осторожно легли на лицо мужчины, а тот, как кот, прильнул к ним.- Ну зачем тебе я? Зачем ты меня прощаешь? Ведь я все равно никогда... - Однажды...- Руки мужчины с новой силой сжали женскую талию.- Однажды ты сможешь...Ты меня... Вдруг человек как-будто почувствовал что-то. Он раскрыл свои серые глаза и нетерпеливо поднял голову, изо всех сил пытаясь поверить в то, что видит. На белом, чуть румяном от мороза, личике его законной жены появились две дорожки чистого льда. Они как-будто стекали по ее лицу вниз, как слезы, но Басманов прекрасно знал, что это всего лишь иллюзия мороза. - Нет.- Ветер подхватил это слово и понес куда-то далеко. Так далеко, что оттуда Басманова не смогла бы забрать его назад. Руки Алексея сокрушенно упали и он так и не увидел когда его жена покинула теплые объятия, когда ее черный морок успел вновь впитаться в стены, за которыми были ее возлюбленные сыновья. И не знали они, что одна черная душа весь их разговор услыхала, а теперь, тихо посмеиваясь про себя, за напуганным слугой в конюшню направилась....
- Вот тебе крест, Батюшка!- Чуть позже распинался Малюта, безжалостно бросая в горящую душу Царя Своего новые подозрения. Самые страшные, на этот раз.- Весь род их колдуны! Весь род! - Не верю!- Грозно отвечал Царь, неосознанно пытаясь схватиться пальцами за нестерпимо болящую голову. - Верно говорит Малюта!- Крикнул кто-то из толпы бояр.- Вот так род...Отец по колунам шастает, чтобы Тебя, Батюшка, извести. Мать, как ведьма, волосы свои чернющие не заплетает вовсе, да и ходит по палатам, как, Прости Господи, царица какая. И глазами своими мертвыми на всех нас глядит! Толпа одобрительно загудела. - Старший сынок, как бес, в битвах лютует! Слышал я, что однажды , во время боя, Петр недругу своему ухо отрезал! И съел! Толпа вновь загудела, кто удивленно, а кто подтверждая и клянясь, что своими глазами видел это. - Вздор!- Вновь взревел царь и только тут толпа как-будто замолчала. И закончилось бы все это так, если бы не тихий заговорщический голос Малюты. - А Федька? Федька предаст...Ты сам знаешь это, Государь. Не раз он под гнев твой праведный людей подводил. Из-за его жестокости опричнины Вашей, Государь, Вся Русь боится. Грозный вдруг встал с трона. Уж на кого- на кого , а на его Феденьку...! Но Малюта, чувствуя настроение царское, вдруг упал перед ним на колени, шапку в руки схватил и, не щадя чела своего, об пол у ног Ивана приложился. - А коли не веришь нам- рабам твоим верным, прикажи Алексея Даниловича обыскать! И увидите! И найдете колдовство его! А коли не найдете...Так казните нас! Казните, как псов негодных! Бояре загудели уже неодобрительно. Как-никак не хотелось им за слова Малюты умирать. А Грозный внимательно всех бояр своих оглядел, а затем вернулся на трон, и даже голова его перестала болеть в это короткое мгновение. - Ну ведите чету Басмановых. Поглядим на колдовство рода их....
Пожалел Иван Васильевич о своем приказе. Ой пожалел...Но делать что-либо было уже поздно. Перед ним на коленях стояла вся семья, во главе с самим Алексеем Даниловичем, отчего-то более всех напуганном. - Ну, Алексеюшка...- Притворно мягко начал Царь.- Мне бояре историю поведали о том, что предал ты меня. С нечистой силой связался. - Клевета и ложь, Батюшка!- С жаром отвечал Басманов, а глаза его силой сияли.- Никогда не предавал я тебя! Грозный внимательно на лицо слуги своего преданного смотрел, пока опасаясь взгляд переводить в лицо того кто упрямо изучал холодные царские глаза. - А с нечистью, стало быть, связывался?- По лицу растеклась ледяная улыбка.- Обыскать его! Тут же на Алексея, как коршуны, налетели разом все бояре, безжалостно стаскивая с него шубы, рубахи и даже сапоги. - Вот оно!- Почти не скрывая радость свою, вскрикнул Малюта. Мужчина высоко поднял старый мешочек, пахнущий какой-то гадостью. - Алексеюшка, а что это?- Все еще не изменяя пугающую интонацию вопрошал Иван. И пусть этого не видели бояре, душа Царя Всея Руси болела и с каждой секундой все больше, ведь понимал он теперь, что это значит. Феденька... Серые глаза незаметно глянули в изумленное лицо младшего сынка Алексея. Басманов, меж тем, сжал губы, низко голову свою опуская, не зная, что ответить теперь. Да и есть ли смысл отвечать? Ведь виновен...Связался с колдовством. Давно уже. Еще до рождения сыновей своих . - Это мое Благословление, Государь!- Вдруг вскрикнула Вера, вырываясь из рук слуг и приближаясь к трону царскому. - Хорошо Благословение!- Выкрикнул Малюта.- Кости жабьи! Никак ведьма ты?! Бояре все разом обернулись в сторону женщины, кто смотрел на нее недоверчиво, кто со страхом, а кто вовсе крестился уж не единожды. - Так.-Тихо, но уверенно произнесла женщина.-Ведьма. Колдовству в юности обучилась, чтобы Алешеньку к себе приворожить. И мешочек этот...Для этого и служит.- Женщина говорила это на одном дыхании, глазами своими огромными да страшными прямо в очи царские заглядывая. А Грозный знал прекрасно, что врет она. Про приворот точно врет, ведь Феденька поведал историю жизни Веры Владимировны, но ничего не говорил Иван, только украдкой на младшего Басманова все поглядывал. И с каждой секундой все страшней и страшней ему становилось. Глаза Федора...Что-то в них неумолимо менялось, а Грозный все никак понять не мог что именно. - Стало быть не знал Алексей о колдовстве твоем?- Насмешливо вопрошал Малюта. - Не знал.- Твердо отвечала ему Вера. - Дааа?-Мужчина противно протянул слово это, на языке покрутил.-А Ванька-слуга иное мне поведал. Как на духу рассказал о том что, во время пира нашего прошлого, Басманов в лес дремучий отправился. Да с бабкой-ведьмой о чем-то долго говорил там. И уже после нее у Алексея Даниловича эта вещица появилась.- Его сухой кривой палец указал на гору костей на столе.- Так что имей совесть, женщина! Как смеешь ты Государю великому врать?! - Стало быть все-же предал меня ты, Алеша?- Грозный говорил тихо, но раскатами грома среди зимы был его голос, ибо никто и дышать не осмелился ,когда говорил Царь.- Жаль...И кому же служишь ты теперь? - Тебе, Государь. Да Богу...-Тихо отвечал Алексей, но на лице его отчего-то улыбка застыла блаженная. А глаза серые нет-нет ,да на Веру Владимировну все глядели. К трону Царскому, быстро-быстро ногами перебирая, подбежал Малюта и к уху Ивана Грозного наклонился. - Надо бы верность младших Басмановых проверить. Не следуют ли они за отцом своим в деле его темном? Темные глаза царя внимательно в личико Федора заглянули, а тот, будто чувствуя взгляд государев, посмотрел в ответ. Из-под черных ресниц все еще лился огонь его упрямой веселой души, но странное дело, огонь этот будто трепетал. Готов был вот-вот потухнуть. - Пусть Федор докажет!- Раздался громогласный голос со стороны бояр. - Столько раз он клялся тебе, Государь, в любви и преданности! Так пусть докажет! - Пусть убьёт Алексея Даниловича! Прекрасно знал Грозный этот трюк боярский, не раз они применяли его еще до появления Басмановых подле царя. Но...Сегодня что-то было не так. Иван Васильевич вновь взглянул в лицо Федора. Напуганное, бледное, с подрагивающими ресницами и изумленно приоткрытым ртом. " Не сможет. Ни к чему ему отца убивать. Никто не может быть настолько преданным. Он не может любить меня настолько бездумно."- Думал Грозный, успокаивая себя. Но все-же было что-то не так...Сердце ныло, отчаянно сопротивляясь. - Пусть.-Тихо отвечал Грозный. Возможно он хотел сказать что-то еще, но внезапно столкнулся с взглядом Веры Владимировны. Или это все-же был Федя? Почему к ее мертвым глазам вдруг вернулась жизнь? Почему она вернулась с такой страшной болью и несдерживаемыми женскими слезами? Вера едва шевельнула головой, а затем и губы ее едва дрогнули. Грозный, к своему ужасу, сумел прочитать только одно слово: "Потерял"....
Федя взял в руки меч, перехватил его покрепче. Так, как удобно было только Федору, так как можно было не оставить мозолей вовсе, так, чтобы руки продолжали быть мягкими и нежными, для Ивана. Алесей смотрел и на сына и на меч как-то отрешенно, а на губах его все еще трепетала странная, почти безумная улыбка. Битва продолжалась не долго. Всего каких-то пару мгновений, в которые Федор выставил меч вперед, а Алексей покорно пошел на острие, ни на секунду не переставая глядеть в Васильковые глаза Веры Владимировны. Совсем такие же, которые он помнил ,в которые он влюбился почти восемнадцать лет назад . Острие коснулось кожи груди, и Алексей вздохнул, резко ступая вперед, а потом еще раз и еще...Пока окровавленный меч не предстал перед взглядом бояр, прорывая спину некогда великого воина. - Алешенька!- Вскрикнула Вера, вырываясь из хватки мужчин. Сейчас женщина вновь выглядела девчушкой. Той самой, которая прижимала к груди труп огромного волка, медленно возвращавшего свой человеческий облик. Той самой, которая целовала волчью пасть и бесконечно выла одно единственное имя. Алесей перевел взгляд на младшего сына, застывшего над ним. -Феденька...- Едва слышно просипел Старший Басманов, опускаясь в мягкие руки жены. Алексей Данилович вдруг как-то отстраненно почувствовал, что его целуют. Впервые в жизни губы Веры Владимировны стали такими горячими, а лицо таким мокрым от слез. - Прости меня, Вера...-Его слабеющая рука перехватила руку жены.- Я всегда...Больше всего...Боялся...Потерять...Те...бя... - Алешенька...- Рыдания с новой силой вырвались из ее груди. Кто знает, что произошло в тот миг, но веревочка вдруг перестала сдавливать шею женщины, белый клык выскользнул из-под шубы, безжалостно падая в кровь. Прямо на бездыханную грудь мертвого Басманова. Федор одним сильным движением вырвал меч из груди отца, чудом не задев головы собственной матери. Опричник убрал его в ножны, а затем медленно повернулся к Царю и изумленным Боярам. А глаза его...Неживые и страшные безжалостно впились в лицо Грозного. Но не было там ненависти или злобы, ибо покойники не могут испытывать этих чувств. - Я доказал тебе свою преданность и любовь.- Тихо проговорил Федя, не моргая. Неизвестно откуда взявшийся ветер вдруг вцепился в его волосы, раздувая эти черные прядки и превращая их в ночные тени. - Убил отца- убьёшь и Царя.- Тихо, боясь звука собственного голоса, не до конца осознавая что происходит, проговорил Грозный, а сердце его как-будто прекращало биение свое, душа разрывалась на части. Федор в ответ лишь улыбнулся, как и улыбнулась его Мать, вставшая над трупом мужа, как улыбнулся и Петр, приобнимая мать за плечи, как, казалось, улыбнулся и мертвый Алексей Данилович. К телу подбежали слуги и стража, подняли труп мужчины, а затем вся чета Басмановых медленно и чинно покинула залу, уже зная, что совсем скоро всех оставшихся в живых поведут на казнь. И все-же больней всего было именно Федору, потому что остаток слез все-же скатился по заведомо мертвому лицу....
Откуда было ему знать, что такой же остаток скользнул и по лицу того, кто уже очень давно должен был разучится плакать. " Я так боялся потерять тебя!"-Билась в голове одна единственная болезненная мысль, когда Царь, в предрассветной мгле, прекрасно видел ,как от Москови прочь скачет тройка черных лошадей. Грозный почувствовал, что его сердце вот-вот замрет навеки, когда один из коней остановился, а всадник его вдруг обернулся. - Скачи, Федор.-Дрожащий голос не услышал бы даже тот, кто стоял совсем рядом.- Мы увидимся в смерти. Может то было лишь видение, но Грозному показалось, что он видел, как на секунду глаза младшего Басманова загорелись, освещая его бледное лицо и улыбку. Все трое растаяли во мраке ночи....
Никто и никогда больше не вспоминал чету Басмановых, будто их вовсе не существовало, будто все это лишь приснилось больному разуму Грозного. Вот только...В опочивальне царе, в самом укромном месте, всегда лежал окровавленный волчий клык. И когда старуха с косой явилась-таки за Великим Правителям Всея Руси, эти предметы отчего-то оказались в руках мертвого Царя. А слуги божились друг другу, что слышали накануне голоса в царских покоях, и что кто-то абсолютно точно упомянул красоту Белоозера, а Государь рассмеялся в ответ.