***
Урьяш — вожак. Он может быть жестоким и беспощадным, но каждый член стаи — его детёныш. А это значит, что всех своих волков он бережёт и готов глотку рвать за каждую простреленную шкуру. В холодном воздухе далеко слышны звуки. Вот и Урьяш слышит, как на другом краю деревни пронзительно то ли лает, то ли воет от боли его бесчисленный отпрыск. Лапы-ноги сильные, так и бросают вперёд — Урьяш и без того страшен, а уж когда зол… Остановившись на покосившейся крыши, треском грозя привлечь внимание, он внимательно наблюдает за открывшейся картиной. Его сын мёртв — тут уже ничем не поможешь, — а человек, чья пуля остановила его сердце, оглушенно мотает головой, пытаясь подняться из слякотной грязи вперемешку с кровью, в которую превратилась улочка меж домами. Человек не местный — это Урьяш чувствует сразу. Запах чужой, неприятный, но невероятно тягучий. Такой раз почуешь — не забудешь. Человек поднимается и прижимает к себе руку, его трясёт от боли. Запах крови разливается вокруг, возбуждающий, как вино, и Урьяш довольно урчит. Его сын пал, но он дал другого сына. Этот человек точно заражён, и он уже часть их мира. А раз так, убивать его нельзя. — Р-р-р-р… — тихо, на грани вибрации, тянет вожак, и человек вздрагивает. Поднимает голову, настороженно мазает глазами ближайшие крыши. Когда надо, Урьяш незаметен. Но он добился того, чего хотел — этот будущий волк уже в полной его власти.***
Охота богата на улов. Молодые самки рвутся до глоток, в их глазах нет уже ничего человеческого. Волчьего — тоже, но Урьяш знает, что дело — в дрессировке. А пока новорожденных волчиц окружают молодые. Топчутся, кусают друг друга за лапы и носы, глаза горят в темноте, как безумные костерки… Урьяш позволяет им обнюхать, возможно, будущих напарниц, после чего повелительным рыком требует увести новую кровь в их убежище в дальних заброшенных руинах. Неприятный тягучий запах тянет его в сторону. Урьяш шагает тихо — несмотря на рост, он образцовый волк. Лёгкое шевеление травы подсказывает — не все увлеклись волчицами. На мгновение обернувшись, Урьяш видит блестящие в полумраке обсидиановые глаза старших сыновей. Что ж, пусть как следует обнюхают своего нового брата. Бывше-человек стоит у пепелища — ну вот кто затаскивает внутрь новообращённого волка? Жизнь зверя — свобода и лес, и одному черту известно, что пережил новорождённый оборотень, очнувшись в давящих каменных стенах. Иногда Урьяшу кажется, что люди ещё глупее его самых неумных щенков. — Р-р-р… — вибрирующе зовёт он, и бывше-человек оборачивается. Он довольно светлый, думает Урьяш, бросая длинный заинтересованный взгляд. А глаза-то какие!.. Светлые, чистые и очень настороженные. Старшие волнуются, тихо скалятся за спиной — да, что-то не так. Урьяш втягивает воздух, металлический запах оседает на нёбе. Вот оно — кровь, запёкшаяся на лапе новенького, всё ещё смердит человечиной. — Р-р-р… — вибрирует с придыханием Урьяш, и для чужого этот рык ничем не отличен от предыдущего. И лишь свои слышат новый приказ: «Окружить!». Человек безоружен. Все свои патроны он потратил, отбиваясь от новорождённого оборотня, инициированного в людском доме. Глупо, но волк, рождённый в неволе, не сможет стать волком, так что по нему скорбеть Урьяш точно не собирался. Могуче потянувшись, он выходит из травы и медленно приближается, чувствуя кожей взгляд, полный ужаса и ненависти. Человек атакует — быстро и глупо, что с него взять? Урьяш пропускает удар, уходит слегка вбок — нож увязает в шерсти, ведь он вовсе не для этого приспособлен, — и атакует в ответ. Тихо вскрикивает, почти мяукает человек, прижатый к обугленной стене, а Урьяш, не размениваясь на церемонии, смыкает челюсти на его надплечье. Инициация происходит быстро — это укусы простых волков обращают долго и болезненно. Высшая степень почёта — быть укушенным вожаком. И пусть этот человек не понимает, но он уже выше многих других в стае. Старшие подбираются ближе. Заинтересованно нюхают, слегка фыркают, когда вонь от сгоревшего человеческого дома попадает в нос. Новообращённый волк тихо сидит в лапах Урьяша, оглушённо смотря перед собой. Урьяш недвижим тоже — едва разжав челюсти, он внимательно вчитывается в мыслеобразы, что целым каскадным потоком несутся по связи, образовавшейся меж ним и новым членом стаи. Дочь… Где-то в деревне — юная самочка, совсем ещё детёныш… Урьяш отслоняет морду, пристально смотрит в светлые глаза, слегка рычит — найдём, своих не бросаем. И плевать на лордов, им дитя ни к чему — ни стаи, ни инстинкта, что образуется меж матерью-волчицей, волком-отцом и их детёнышем. А будут сопротивляться — сами удивятся: волки могут быть очень хитрыми.