Поздний ужин

…в этот раз вопрос звучит неожиданно: — Вы вообще едите? — Я… н-нет… я только… — Пьёте. Ваша скорбь, конечно, похвальна, но пьяницы из Окделлов так себе получаются. — Как вы… — Смею-смею. Когда вы последний раз ели, юноша? Не мнитесь, отвечайте. — Я… — Не помните. Хорошо. — Куда вы?.. — Боитесь, что уйду? Не бойтесь. За мной. Дик покорно плетётся за гостем. Он-то, конечно, лучше, чем… чем многие, кто мог бы прийти, но зачем начинать с оскорблений? Хотя он без оскорблений, наверное, просто не может. — О чём вы думаете? Здесь кладбище какое-то, юноша. — Зачем вы… — Привёл вас сюда? Юноша, один молодой человек однажды, прямо, представьте, на моих глазах, решил покончить с собой. Он был в армии и способ выбрал соответственный. Спокойно наблюдать за этим мне не хотелось, и я вмешался. Тоже избрав соответственный способ. Вы, юноша, сейчас морите себя голодом, а я спасаю вас от этого малоприятного и долгого самоубийства. — А тот молодой человек… — Потом всё равно погиб. И вы, скорей всего, тоже долго не протянете. Но от голода или от пьянства умереть я вам не дам. Дик сидит на жёсткой табуретке в углу и наблюдает. — Это яблоко или айва? — Не знаю. — Представим, что айва. — А это?.. Чем оно было при жизни? — Не… — Я понял. — Поглядим, что осталось в этих мешках. — Едва ли что-то съедобное. — Ошибаетесь. Здесь, кстати, не так много живых червяков… а если окатить кипятком, то их совсем не останется. Разведите огонь. — Дров нет. Сгнили все, когда… — Вы сидите на отличных дровах. О, специи! — Я не буду… — Будете. И разломайте уже эту табуретку! И сухофрукты есть. Любопытно, почему крысы на них не позарились? Табуретка сколочена на совесть, и Дик ломает её очень долго. Но потом дерево вспыхивает быстро, и столь же быстро закипает вода. — Это похоже на… вяленое мясо. Очаровательно! Дайте мне кипятка. Не облейтесь. И принесите вина, только не выпейте по пути. — Я не… — Не хотите уходить? Не бойтесь, я не исчезну. И пожар не устрою. Можно сказать, я привязан к этому дому. Когда Дик возвращается, в котелке уже что-то булькает. И пахнет больше не гнилью, а чем-то приятным. Он сначала делает глоток из бутылки, а потом остатки вина выливает в котелок. — Готово. Это вяленое мясо — редкая гадость. Но, возможно, специи, вино и сухофрукты напомнят ему его прежний вкус. — Я не буду… — Будете, юноша. Это не отрава, поверьте. — Там всё сгнило. — Всё, что сгнило, я выбросил. — Ладно, я съем это, но только если… если вы… — Если я буду ужинать с вами? Не много ли просите? — Только при этом условии. — Есть в доме… хм, врага? Не достаточно ли то, что я спасаю этого врага от голодной смерти? — Только… при этом условии. Иначе я всё выброшу. — Вы невозможны. — Я… — Ладно-ладно, уговорили. Кстати, вы будете пить воду. Никаких возражений. Потушенное с сухофруктами и кусочками айвы мясо кажется Дику невероятно вкусным. Как у него получилось что-то съедобное?.. Впрочем, неудивительно. Его… его гость умеет всё на свете. Но всё-таки — поделенного на двоих — ужина очень мало. В кладовой когда-то были хорошие запасы, которые подолгу хранились там, но теперь в этом доме гниёт все, что не успели унести слуги. И Дик тоже — как будто гниёт, сходит с ума, забывает себя в ночных кошмарах. Но тут он прерывает поток саможалений: — С утра велите слугам принести нормальной еды, ясно? — Но… — Если слуги разбежались, найдите новых. Которые не разбегутся. — Но… — И не растащат ничего отсюда. И не смейте голодать.