«Тусклый свет факелов залил сырое помещение, когда двери темницы распахнулись, впуская внутрь врага всего человечества в целом и ведьмы Малены в частности.
– Мой ответ не изменился, коварный Гектор! – Она извивалась в цепях, выражая всё своё презрительное презрение и негодующее негодование.
– Схватил я твоего полюбовничка Родрика, потаскуха! – Опасный тип посмотрел с нескрываемым аппетитом на пышные, чувственные груди, что зажили в корсете женщины собственной жизнью. – А бывший муж Тристан давно уж сгнил в могиле. И сира ангельского я к нему отправлю нынче ночью!
– Не смей, безбожник! – Горькие слёзы водопадом полились из глаз. Но не мешали рыжеволосой бестии оценить, какое мускулистое тело у тёмного колдуна перед ней и как туго сидят кальсоны, вперенные в промежность с будоражащим умы скрипом. – Возьми меня, его не трогай!
– Затем и явился, - черноволосый, сияющий как алмаз Гектор сделал шаг вперёд и вынул из-за спины хлыст-семихвостку, разливаясь пожаром между её ног. – Что выберешь ты, Малена? Смерть возлюбленного своего или вечное клеймо позора моей шлюхи? – А, чтобы выбор был обоснованный, одним быстрым движением он сорвал с себя портки, представая во всех красе и всеоружии…», - ну и чушь.
Сатана откинул в сторону листы пергамента, испещренные незнакомым, мелким почерком. Завитушки над буквами «N» и «R» показались до тошноты изящными даже в этом шедевре кружевного зодчества, именуемого Библиотекой Совета. Чужая, забытая рукопись привлекла внимание на одном из столов, когда серафим явился к месту встречи на целых пятнадцать минут раньше. Но зацепить собой не смогла.
Во-первых, язык: высокопарен и тосклив.
Во-вторых, хлыст: автор явно не держал в руках плётку.
Впрочем, вспомнить все боевые заслуги на ниве дрессуры, от конюшен с драконами до заведения мадам Лоретты в самой западной точке Империи, Сатане не довелось. Огромный циферблат часов на стене издал жалобный, натужный звук, прокашлялся и родил полночь.
С последним ударом дверь стеснительно открылась, и внутрь заглянула Лилит:
– Здравствуйте! – Поприветствовала строевым кивком, вытягиваясь по струнке. – Я пришла.
– Удивительно… - он присвистнул. – В одежде и без запаса времени.
Она покрутила глазами, соображая, и потянулась к пуговице на воротнике-стойке, собираясь исправить упущение по части камуфляжа:
– Вы назначили встречу
у, а не
в библиотеке. Я ждала снаружи.
– Уволь меня от раздеваний, - мужчина остановил её жестом. – Я тоже явился раньше и что-то не ви…
– Вы зашли внутрь ровно в двадцать три сорок пять. – Девица опустила руки по швам. – Пришли от Башни Мудреца. Прилетели.
– Ты могла видеть меня из окон, опаздывая сюда, - улыбнулся, но натянуто. И всё рассматривал тщедушную рядовую.
– У входа в этот корпус вы случайно оторвали ручку и приделали её обратно чарами. – Лилит просияла. – И сказали
«Вот ведь задроченное тримандище, в рот я…».
– Остановись. – Рявкнул серафим. Поправил камзол. Поправил лицо, собирающееся уехать на Воды и куда подальше от чёртового удивления. – Вижу уже, что у тебя «отлично» по Скрытому Наблюдению.
Она, наконец, улыбнулась – мягко, спокойно. И стала живой и юной без всяких искушений. Тощая, конечно, но тут ничего не поделаешь – в Верховодье других не клепают. Да и в правильных местах всего имелось в достатке.
– Какие планы, Сатана?
– Нам предстоит ограбить Закрытую секцию, адъютант. – Он развернулся и пошёл к пункту назначения, слыша, что девица плетётся следом. – И, не исключаю, что я тебя трахну. Как идея?
– Вы спите со всеми своими помощниками?
– С Торендо не сложилось, - между книжных полок насмешливо заскользил его хохот. – Не вышел задницей. – И сам серафим не по мужской части. Но, к слову, о бёдрах: он пропустил даму вперёд, сделав приглашающий жест рукой, и теперь двигался в более живописном антураже. Свитки, фолианты, ягодицы.
– Если переспать нужно для дела, то…
– Я уже понял, что ты – патриотка и самоотверженный ударник труда, Лилит. – Они пришли. Огромная кованная решётка, сверкающая магией, преградила путь. – Стонешь ты, видимо, тоже по командам. А потом встаёшь, отдаёшь честь и уходишь военной поступью в закат. – Нафиг, нафиг. Занимательной геометрии её ног в его голове сейчас не место.
«Ох как ошибаешься, дядя», - мысленно прогудела девушка. Она сдвинулась от закрытой створки, пропуская своего новоиспечённого начальника, и замерла коброй, исподволь рассматривая мужской профиль. Про таких, как он, названная мать при коммуне всегда говорила
«Дьявольски красив», а крёстная дочь не унималась в спорах, не находя в детстве ничего прекрасного в мальчишках, которые ни огурцы прополоть не могли в том чахлом саду, который они с подругой Анной разбили на болотах, ни чáйку из рогатки подстрелить.
– Я вижу, что ты на меня смотришь. – Он колдовал, двигая руками подле замка. – Нравится?
– Так точно!
– Выключи. – Рыкнул, но беззлобно. – Выключи свой солдатский режим. С Гавриилом так будешь разговаривать.
«А хотелось бы не только разговаривать… - мечтательно пронеслось в мыслях. Брюнетка закусила губу, рисуя образ самого кудрявого и самого глупого архангела, которого доводилось встречать. – И угораздило же влюбиться в такого идиота!», - она уже десятки раз приходила на доклад к молодому командующему Небесным Войском в неуставной униформе, перегибалась через стол с самых правильных ракурсов, а, недавно, впервые применила Искушение.
Сработало, конечно.
Ни чем иным истерику крылатого дурака, который начал бегать с эрекцией по офицерскому шатру и вопить, что его настигла лихорадка с Островов Презрения, и не объяснить.
– Есть, с…Сатана!
– Как у тебя с чарами?
– Неплохо.
– Как на личном фронте?
– Плохо.
– Тогда подержи мою палочку.
– Что?
– Отмычку, говорю, держи.
– Зачем нам отмычка, когда тут заклинание высшего уровня? – Металлическую спицу она взяла. Но смотрела укоризненно, недобро.
– Тут – да. – Блондин криво хмыкнул. – Зато на окне выдачи висит самый обычный замóк. – У него уже была похожая история с дочкой наместника Эрбы. Парадный вход оказался девственно заперт, но чердачный проём рта работал на «ура».
– Вы туда не пролезете.
– Я туда и не полезу, - с прищуром Сатана вскинул глаза, замечая растерянность адъютанта. – Полезешь ты.
– Никак нет!
– Как миленькая.
– Охват моих бёдер тридцать восемь с половиной дюймов, - отчеканили ответно. – Диагональ окна – двадцать четыре дюйма. Они не войдут.
– Весь мой жизненный опыт подсказывает, что когда женщина говорит, что у неё или в неё что-то не войдёт, - серафим послал ей самый похабный оскал из своего арсенала похабных оскалов, - она заблуждается.
– Как скажете! – Лилит пожала плечами, вызывая ещё один приступ внутреннего недоумения: «Да ты живая вообще?!..».
– Стой тут и ничего не делай.
– Есть, с…Сатана!
С самого детства девушка любила и умела ничего не делать. С чувством, с толком, с расстановкой. То есть «ничего» с точки зрения окружающих, по мнению Лилит это было очень даже «чего».
Например, придумывать, как соорудить подвесные сады, которые не загнутся в первый же год, пока одна из нянек в коммуне рассказывает тем голосом, от которого сразу развивается вялотекущее воспаление придатков, каким стежком следует обрабатывать край туники. Или как вывести всю зигурскую саранчу, повадившуюся сжирать их топинамбур, не испортив самого урожая. А то и дорисовывать на карте Империи в своих фантазиях ещё не открытые земли там, в Гневном море, куда не ходили ни снаряженные бригантины, ни рыбацкие суда и даже драконы местные не летали дальше Утёса Бесприданницы. Или просто сидеть и смотреть – как ползут стрелки солнечных часов, как стучат пяльцами другие «сёстры», как нянечка спрашивает, почему она ничего не делает, почему она не отвечает, почему она молчит и улыбается, она что, издевается над старой больной женщиной?!
Но ничего не делать по приказу было странно и непривычно. Хотелось что-нибудь сделать.
– Позвольте. – Она глядела, как Сатана не особо умело ковыряется отмычкой уже пятую минуту, и решила проявить похвальную инициативу.
– Провальная инициатива. – Он чертыхнулся, но железку вручил. – Нужна другая форма отмычки.
– Так точно! – Лилит потянулась к голенищу и выудила из сапога целую связку. – Вот эта.
– И какого беса лысого ты молчала?
– Так вы не спрашивали.
– Женщины… - вообще-то серафим мог просто сорвать навесной замок магией, а то и рукой, но это включило бы сигнализацию.
– Готово. – Створка приоткрылась.
– Вижу. – Сделав шаг назад, Сатана сложил на груди ладони и собственнически исследовал фигурку перед собой. – Лезь.
– А вы?
– А я посмо…подтолкну.
И Лилит полезла. Прижала крылья к туловищу и втиснулась ровно наполовину, пока охват в тридцать восемь с половиной дюймов не упёрся в двадцати четырёх дюймовую диагональ.
Она выждала полминуты. А потом ещё полторы. Но сзади не было ни звука, ни движения.
– Поможете? – Сатана там что, уснул что ли?
Спать не хотелось. Хотелось попросить кого-то принести Глифт и жареный картофель и досмотреть этот спектакль до конца.
– Желание дамы – закон. – Мужской голос раздался неожиданно близко. Ладони легли на холщовую ткань, что обтягивала ягодицы, но толкать и не думали. – Что ты скрываешь, Лилит из Верховодья?
– Уже всё доложила вам, с…Сатана.
– Уверен, это не так. – Пальцы пробежались по кромкам швов. Слегка сжали, а потом впихнули с такой силой, что она больно, а главное – обидно, пролетела внутрь, прикладываясь лбом об полку. – Выпишу тебе премию за производственную травму, - усмехнулись в спину. Высокомерный выродок!
– Что искать?
– Свиток с названием
«Четыре всадника Апокалипсиса», - пока адъютант выполняет грязную работёнку, он с удовольствием рассмотрит свои аккуратные ногти. И постарается не думать, что военная форма сшита из очень грубого материала, который было бы неплохо с неё снять. – Это про коннозаводческое дело, чернявая. – Добавка со смехом.
– Я знакома с истинными образами Всадников. – Глухо долетело из темноты. – Есть!
Лилит протянула свиток, и серафим тут же выхватил его, убеждаясь в правдивости сказанного:
– Славно потрудилась. – Мужчина поманил её к решётке почти доверчиво. И да, она точно рассчитывала на руку помощи, а не на руку на шее. – А теперь поговорим по душам, рядовая. Только ты, я и стеснённые обстоятельства твоего положения. – Подушечки пальцев впились совсем немного, но кислорода в лёгких у девчонки явно поубавилось. – Доложишь об этом событии своему Гаврику?
– Так точно, сир! – Прохрипела Лилит. Сначала она ещё дёргалась, приподнятая в воздух, но сейчас намеренно расслабила мышцы, заставляя его мускулы напряжённо раздуваться и удерживать тело навесу.
– Потому что нет выбора?
– Прочитают в памяти.
– А если научу, как сделать так, чтобы не прочитали? – Какое красное у неё лицо.
– Всё равно доложу, сир!
– Ты перестанешь повторять это безродное «сир»? – Он добавил ещё парочку непечатных выражений.
– Нет, сир! В смысле, Сатана!
– Мать твою… - понимание, что кожа у Лилит жаркая, как вода в термах, затопило внезапно.
– У меня нет матери, сир!
– В этом мы похожи.
– Мне нечем дышать, сир. – Девчонка уже не хрипела. Лишь сипела шёпотом.
– К кому ходила прошлой ночью?
– К подруге из коммуны, сир! – В воспоминания в глазах вторгся без всякого боя – надо же, не лжёт.
– Что ж, Лилит из Верховодья, - рукой он ещё удерживал шею, но без напора. Пятками позволил встать на пол. Вторая ладонь устремилась к решётке Закрытой секции. – Ты сослужила хорошую службу. Но не Небесному Войску, а мне. – Огненный шар вылетел из-под пальцев и разбился о заклинание, заставляя металл фосфоресцировать. Не прошло и секунды, как под мраморным потолком библиотеки разлился пронзительный, утробный вой банши. – Но нам не суждено быть вместе, чернявая. Прости, прощай и отпусти. – Сатане пришлось приникнуть очень близко к окну, чтобы она услышала и оценила всю иронию.
Но у рядовой оказалось специфическое чувство юмора.
И самые удивительные рефлексы.
Потому что меньше всего он ждал поцелуя.
И ровно это она и сделала.
Мёртвой, церберской хваткой вцепилась в крепкую руку и рванула на себя, накрывая роскошными даже по меркам столичных дев губами, и явно вознамерилась высосать душу. Мужчина и сделать-то ничего не успел. Он, раздери её раззак, даже рта закрыть не смог, когда язык вломился без всякого предупреждения и начал производить там действия, от которых в голове осталась только одна пульсирующая мысль «Ого, что ты умеешь!».
Отбросить её было вопросом секунды, но Сатана потратил тринадцать, и оправдания своему бездействию не нашёл.
– Вы пожалеете. – Произнесла девчонка с пола, глаза вспыхнули багряным.
– Не думаю. – Он подмигнул ей. – Но целуешься что надо. – И, развернувшись, широким шагом направился к выходу. Минута-другая, и здесь уже будут гарды, задерживаться нечего. Он и без того уже потерял уйму времени, до сих пор ощущая вкус её губ и слюны во рту.
Но оно того стоило.
***
Фидеро отфутболило на второй стол. Хорошо, что не на третий и, тем паче, не на седьмой. Там лежало ещё больше реактивов.
– Врёшь – не возьмёшь! – Он поднялся, утирая гарь рукавом, и посмотрел на медный таз, не желавший становиться чем-то большим, чем просто посудина. – Мы ещё договоримся, - почти любовно пробежался пальцами по кромке металла, - я тебя сделаю, - и бросил взгляд в окно, где вовсю разыгралась ночь, расписанная его чумазым отражением. – Вот только отмоюсь и продолжим знакомство!
Спешно и торопливо изобретатель выскочил из подвального помещения, направляясь в свои покои, и, от того, разминулся с Сатаной.
– Добрый вечер. – Серафим без стука зашёл внутрь, шаря глазами по полу. Он уже дважды обнаруживал хозяина этого колдовского «бестиария» без сознания в закутках, так что взгляд был вполне осмысленным. – Опять ты не на месте, чокнутый гений… - пробормотал под нос, замечая остатки недавней магии. – Что ж, подожду.
Карман припекал свиток, добытый Лилит. И именно это, а вовсе не её жаркий рот, служило разумным доводом поразмышлять про девицу, с полчаса назад оставленную там, где она смела распускать свои чары.
Он уже достаточно мудр, чтобы понимать – ему интересно всё, что таит в себе загадку. А у солдафонки с недостатком углеводов не просто тайна имеется, там сплошной квест, приправленный необычным для этих мест менталитетом, и полная секретов тропа в глубинах памяти, куда он так и не добрался.
«Да и чёрт бы с тобой, - хмыкнул сам себе и вдруг заметил в темноте шкафа привлекающий внимание блеск. – Зеркало?», - Фидеро не жаловал зеркала, вечно пыхтя, что они отвлекают.
Рука сама потянулась к дверце, раскрывая створку, а взгляд утонул в серебре.
Сначала ничего не происходило, привычно радуя отражением. Он красив и молод, а, главное, знает об этом. Русые волосы – на свету блондинистые, но сейчас, в полумраке, почти чёрные, - однажды поседеют, но Сатана – не Эрагон, он не боится старости. И конец вечности, который, однажды, тоже пожалует за ним, не страшит. Хотя узнать, как это будет, было бы крайне любопытно.
Зеркальная поверхность дрогнула, сбила с мыслей и помутнела. Стала похожа на тёмное озеро: Коцит какой-то, покрытый инеем далеко от Эдема, на Землях Проклятых. А потом показала что-то, что серафим не сразу смог понять. Принять – тем более. Его лицо стало значительно старше, но красоты и элегантности не утратило. Зато с руками, которые приковали внимание, всё было плохо – хищные когти, а не опрятный маникюр, а кожу покрывают пигментные пятна, свидетельствуя о прожитых летáх.
Сатана пересчитал их все, покуда изображение не стало вдруг покрываться ошмётками пепла и мерцать огоньками взмывающей вверх золы. И ладони… эти, определённо
его ладони падают в некую бездну – такую глубокую, что у неё нет дна, но он, внезапно, уверен, вокруг всё пылает и горит, хоть и не видно кроме пальцев скрюченных и мрачной темноты ни зги.
– О, серафим Сатана! – Фидеро возник в дверях, заставляя быстро, испытав укол стыда, прикрыть шкаф. На лице учёного виднелись крупные капли воды, волосы свисали влажными сосульками, улыбка свидетельствовала о необходимости посетить душевного лекаря. – Виделись!
Они и правда виделись. Предыдущим днём Сатана заглядывал в подвалы, чётко следуя намеченному плану.
– Хотел узнать, как поживает мой заказ, - он надел свою лучшую из улыбок.
У Фидеро загорелись глаза, зачесался нос, зазудело в пальцах:
– Это будущий
он! – Взмахнув ладонями, словно герóльд на турнире, заклинатель подскочил к медной посуде и презентовал ту во всей красе.
– Тазик?..
– Идеальная форма, поверь! - Определённо безумец. Точно гений.
***
Уснуть удалось нескоро. Думалось о разном. Сначала о руках в старческих отметинах, потом о губах со вкусом клубники. Да и сам сон был тяжёлым, удушливым, в нём серафим глотал дым и чувствовал, как неподвижны крылья, балластом тянущие вниз – во тьму, где ничего не было.
Закашлявшись от этого липкого, осязаемого морока, мужчина распахнул глаза внезапно, но очень вовремя. Лилит, сидящая на нём верхом, резко убрала руки с мужской шеи и тут же вскинула подбородок, демонстрируя выправку.
– Доброй ночи, адъютант.
– Я полагала, что уволена, сир, - теперь она не контролировала тон, сочась язвительностью.
Пришлось, конечно, дёрнуть торсом, устраивая её так, чтобы ладоням было удобно оставлять кровавые синяки и борозды на ляжках, в которые он вдавил пальцы, с удовольствием замечая, что девице больно. То-то же!
– Пришла меня придушить?
– Вообще-то, - в руке у неё мелькнул кинжал, острие которого тут же упёрлось в ямку на серафимской груди, - прирезать.
– Почему сидишь в одних кружевных панталонах?
– Чтобы не испачкать форму вашей кровью.
– Славные сиськи.
– Спасибо. Мне говорили.
– Чего тогда не прирезала? – У неё была гладкая кожа. Странно шёлковая для Верховодья, словно холили и лелеяли, оберегая особенно.
– Захотелось сжать шею. – И ещё немножечко посмотреть, до чего шикарен этот спящий мужчина, который решил разрушить все её персональные планы, а, вместе с ними, и жизнь. Но такого она ему не сообщит.
– А сейчас чего ждёшь? – Тихо спросил Сатана, привставая на локтях близко-близко. От этого движения лезвие рассекло кожу и пустило первую кровь.
– Не знаю… - таким же шёпотом вторила брюнетка, как зачарованная глядя на эту каплю, скользящую в темноте.
– Знаешь, - одним рывком он оказался сверху, вжимая мощным телом в перину. Приподнялся, выдёргивая простынь, которой был укрыт, и порадовался, что спит голым. – Не можешь ты меня убить, чернявая.
– Так точно… - кинжал выпал из рук, оказываясь в стороне. Мужская ладонь змеёй вползла за резинку белоснежных панталон и сорвала их к какой-то матери.
– Лилит из Верховодья, - по мерцающим глазам серафима стало ясно, если сей же час он не окажется в этой девице, то зачем оно всё? – Я планирую тебя трахать.
– Спасибо, что предупредили. – Она уже поплыла. В горле пересохло, а губы пришлось облизнуть трижды, заставляя жадно разглядывать скользкий, острый язык. – Моё согласие требуется?
– Нет. – Честно и очень хрипло выдали в ответ, раздвигая под собой тугие бёдра. – Но если тебе нужны формальности для дальнейшего протокола, то я могу гарантировать, что тебе понравится.
– Вы уже меня обманули, больше я вам…
– Скифа и Церцея, замолчи-и-и… - и Сатана заткнул ей рот самым логичным и правильным образом, выгоняя из собственной головы все в мире зеркала. Даже самые волшебные.
