Горсть васильков

В квартире было тихо. Иного от неё и не стоило ожидать, так как Наташа вернулась сегодня раньше обычного. Босс, всё-таки доброй души человек, лично отправил её домой, справедливо полагая, что в день рождения ей и без работы будет чем заняться. Что ж, он был прав, но по факту запланированное всё равно должно было случиться как раз после завершения рабочего дня, чтобы все могли успеть добраться до точки назначения — местного ресторанчика, в котором их уже ждал зарезервированный столик. Так что дома она оказалась одна. Тишина в квартире удивительно гармонировала с настроением Наташи. По жизни ей нечасто удавалось пожить в одиночестве, или же просто иметь своё личное пространство, в которое никто не мог бы попасть без приглашения, поэтому она всегда ценила спокойствие в такие моменты. Сам того не зная, босс подарил ей немного личного времени. Если задуматься, лучший из возможных подарков. После жаркой улицы ноги были рады расстаться с обувью и пошлёпать по холодному полу в сторону гостиной. Скоро должен приехать Иван. Он один из очень немногих, кому было разрешено находиться в её личном месте. Он мог оставаться здесь сколько угодно — или же как позволят временные рамки командировок. В запасе у неё не так много времени, потому и переодеваться в домашнее смысла никакого нет. Наташа проводит рукой по строгой юбке, да, и в этом пока вполне удобно. Перебирая в уме собственную одежду, чтобы придумать что-то, что не даст перегреться до захода солнца и не замерзнуть после, Наташа присаживается на стул за пианино, стоящее у окна. Солнечный свет очерченным квадратом заливает пол и измазывает в желтизне бок пианино и Наташу. Она, пригреваясь, жмурится от солнца. В этот день на ум невольно приходит мысль пересчитать, заново взвесить события её истории. Посмотреть на них с высоты очередного прожитого года и понадеяться, что появятся какие-то новые выводы. Но сидя, как сейчас, она не может не заметить, что всё происходившее в её жизни имеет какой-то мистический баланс, где на долю горестным событиям приходил великий триумф — в границах дозволенного, конечно же, а за безоблачными годами неизменно приходит взять своё костлявая в чёрном плаще. Все это кажется сейчас невероятно правильным и предписанным кем-то свыше. Покачав головой, Наташа тянет руку, чтобы слегка задвинуть штору, не желая схлопотать солнечный удар. Сегодня она рада, что вся её история привела к этому вечеру, полному умиротворения и равновесия. Говорят, что те, кто живёт слишком долго, не могут увидеть красоту момента. Врут. Крышка пианино поднимается будто сама собой. Пальцы сами находят нужные клавиши и заводят простенькую мелодию, в которую компактно умещаются чувства девушки. Что-то более серьёзное не шло на ум — все сложности Наташа хотела попридержать до завтрашнего утра. А пока — простые нотки складываются в рисунок, заставляющие сердце заходиться в восторге от уюта вокруг. В коридоре зазвенели ключи и почти сразу же хлопнула дверь. Прикрыв глаза, девушка слушала, как к творимой ею мелодии примешиваются звуки жизни. Шлёпнул об пол один ботинок, затем другой. Наташа могла поклясться, что Ваня сейчас стоит, выпрямившись и слушает, как она играет. Никогда не доводилось спросить у него, но она знала, что он также наслаждается этими мгновениями. Вот и он сам появляется в комнате — чуть уставший, взъерошенный. Что-то давало понять, что он уже на пути к восстановлению после тяжёлого и жаркого дня — ментальному как минимум. Встреча взглядами зажигает на его лице улыбку, но Наташе пока улыбаться не хочется — она дышит спокойствием и не собирается так просто от него отказываться. Иван уже поздравил её с праздником, хоть девушке было бы более чем достаточно просто видеть его рядом с собой. Но это было приятно. Не в силах устоять, он подходит ближе и, повинуясь закону усталости (который гласит: если ты устал и есть любой шанс на то, чтобы присесть и отдохнуть — садись и отдыхай), отвоёвывает у девушки краешек стула, попутно прислоняя дипломат к другому боку пианино. Наташа чуть не сбивается с ритма, но краем глаза видит, как Иван легко покачивает головой в такт музыке. Это подстёгивает её продолжать свои нехитрые музыкальные упражнения. Вдруг он задумчиво щурится, будто соображая в уме какую-то формулу и его руки тянутся к клавишам. Наташа хмурится, силясь понять, что он собирается играть, и с каждой секундой всё больше понимает, что он добавляет туда эмоций. Равно как и в жизни он является главным возмутителем её чувств. Чуть приобняв её — главным образом, чтобы дотянуться рукой до низких нот — Ваня всё больше включается в процесс. Аккуратно вклиниваясь в её размеренный темп, под его пальцами расцветают чувства — и Наташе кажется, что она может их даже перечислить по именам и потрогать. Нежность, тепло, обожание, ощущение того, что это судьба, отчаянное желание оберегать её от любых напастей и готовность пойти на всё ради её счастья — от обилия разбегаются глаза. Но Наташе ничего из этого не нужно, ей нужен только Иван, с которым она сможет испытать всё это разом и уверенно вести свою простую мелодию дальше по жизни. Чувство любви охватывает её целиком и она бросает клавиши, тянется к его лицу и приникает поцелуем к его губам. Снова воцаряется тишина. Ваня целует мягко и нежно, последние слои робости отпали ещё с её признанием многие годы назад. Отбросив подобные условности, он как будто открыл для себя целый новый мир девушки, изучить который не хватит и жизни. Наташе не хватает воздуха и она отстраняется, отвлекаясь на то, как в его глазах прыгают солнечные зайчики. Он свободной ладонью берётся за её пальцы у его лица и любовно целует каждый пальчик. — Я люблю тебя, — спокойно шепчет он, вызывая на лице Наташи долгожданную улыбку. — И я люблю… себя, — шутит она, с сожалением вспоминая о планах на вечер. — Через сколько нам выходить? Иван коротко смотрит на часы на её руке. — Ещё полчаса, — возможно, ей кажется, но в его тоне промелькнуло сожаление. — Тогда нужно собираться, — вздыхает девушка, немного отстраняясь. — Иначе Коля с Аней назначат нам штрафную за опоздание. — Это ещё вопрос, кто кого будет штрафовать, — улыбается Иван и медленно целует Наташу в висок, окончательно поднимаясь на ноги и цепляя по пути дипломат с документами. Наташа снова начинает играть ту же самую мелодию. Оставить её незаконченной было бы истинным кощунством, особенно в моменты, когда приходит осознание, что вот так, как было сейчас, будет примерно всю оставшуюся вечность. В животе происходит что-то вроде танца бабочек и Наташа чувствует, как к ней приходит счастье, заливными лугами накрывая собой всё остальное. Она не знает, как долго они будут счастливы. Будет ли у них шанс сделать все, чтобы оно длилось долго, или же всё прекратится в один момент, который несомненно станет самым тёмным в её жизни? Наташа не знает, но сидя здесь, разыгрывая свою жизнь по нотам, она хочет надеяться, что у них и правда получится, как обычно говорят, «долго и счастливо».