Несколько штрихов

      Какие они огромные, эти деревья! Смотришь вверх – голова кружится. Солнечный свет струится сквозь кроны, золотит стволы и траву, вправо уходит тропинка, ведущая – куда? узнать бы… Еще одна – влево, к реке, а на другом берегу – лодочка у причала, ступени, вырубленные прямо в скале – и высоко-высоко, на самом обрыве – витые колонны, ажурный резной купол… Храм? Какому богу – или богине – он посвящен? Что за музыка в нем звучит, кто танцует там лунными летними ночами?       Свинцовый карандаш летал по листу бумаги, приколотому к мольберту. Темноволосая девушка рисовала быстро, уверенно, чуть прикусив нижнюю губу, и не сразу услышала негромкий стук – а услышав, вздрогнула, уронила карандаш и залилась румянцем:       - Войдите!       - Мадмуазель? – дверь наполовину приоткрылась. – Простите, если помешал. Ваша матушка просила передать, что через полчаса ждет вас у себя – зачем, она не сказала. Еще раз извините, не буду вас…       - Гражданин Робеспьер!       - Да?       - Вы не хотели бы посмотреть на мой рисунок?       - С удовольствием… если позволите, - стоя на пороге гостиной, Робеспьер настороженно вглядывался в смущенное лицо девушки.       - Конечно! Прошу вас. Пожалуйста.       Остановившись за пару шагов до мольберта, Робеспьер надел очки и некоторое время изучал пейзаж.       - Очень красиво, - сказал он наконец. – Понимаю, звучит банально, но ведь я не художник. Вы изобразили место, в котором хочется побывать. Где оно находится, Элеонор?       - Нигде, - щеки и лоб девушки запылали с новой силой. – Я его выдумала.       - Выдумали?       - Да, - Элеонор вздохнула и указала на поднос с фруктами, стоящий на столике. – Я должна была рисовать натюрморт к завтрашнему уроку, а вместо этого… дала волю воображению. Мэтр Реньо такого не одобряет.       - И напрасно, - убежденно возразил Робеспьер. – Воображение – одна из самых замечательных способностей, данных человеку! Оно позволяет нам прожить сотню жизней вместо одной и побывать, не выходя из дома, в удивительных местах… Даже в тех, которых нет. А может быть, и есть – как знать. Мир велик. Это храм? Колонны, купол?       - Н-наверное… Мне так кажется. Но все это… глупости, сейчас сотру и…       - Нет-нет! – Робеспьер легко коснулся запястья девушки, останавливая ее руку с шариком хлебного мякиша, уже занесенную над рисунком. – Зачем? Разве вам не нравится?       - Нравится, - Элеонор скомкала мякиш в пальцах.       - Мне тоже, - Робеспьер улыбнулся. – Дорисуете? Покажете?       - Если вы так хотите, гражданин Ро…       - Максимильен, прошу вас – и уже не впервые.       - Да… Максимильен. Я дорисую. И покажу.       - Благодарю. Простите, должен идти – не забудьте, матушка ждет вас – но что это за храм? Вы не знаете?       Элеонор покачала головой, снова краснея:       - Пока нет.       - А эта лестница… Нужна большая смелость, чтобы подняться по ней. Немногие смогут сделать это, - Робеспьер наклонился к мольберту и повторил – серьезно, задумчиво:       – Немногие. До встречи, мадмуазель. Желаю вдохновения.       Как только за Робеспьером закрылась дверь, Элеонор присела и подняла с пола карандаш. Несколько штрихов – и между витыми колоннами появилась фигурка девушки в длинном платье, раскинувшей руки, словно она хотела обнять ветер. Или солнце. Или небо. Или весь мир.