***
Они познакомились давно, много лет назад, когда Теодору почти исполнилось тридцать. Да, по меркам людей, в этом возрасте уже положено иметь супругу или супруга. Если случалось последнее, то всем было ясно для чего женили двух мужчин или двух женщин — ради выгоды обеих сторон, так как нет наследников другого пола. Согласившимся на брак нужно было иметь две-три фаворитки или же фаворита, которые обязательно подарили бы наследников. И Теодора только к тридцати годам отдавали замуж за сына короля Севера. За Рэндома. Юноша тот был вспыльчивый, своенравный, он всегда искал приключений, не интересуясь совершенно политикой, и предстоящий брак воспринял, мягко говоря, скептически. Решил, что нового мужа он обязательно сведёт в могилу. И как можно быстрее. В ту ночь, когда южная делегация во главе с королем Филиппе и двумя его сыновьями — старшим Виллемом и младшим Теодором — прибыла в северную столицу, Рэндома принесли истекающим кровью, с глубокими ранами на животе и груди. Чтобы утешить взволнованного отца его, принц Теодор решил отправиться на поиски того чудовища, что смертельно ранило его будущего супруга, и доставить ко двору, чтобы прилюдно истерзать. Но то был просто долг. Дело чести. Так он встретил его. Он был раза в полтора длиннее высокого принца, хвост его был чёрным, что в воде не разглядеть совсем, но вопреки этому у него были белоснежные волосы, доходившие ему до того места, где и начинался хвост. Почти прозрачная кожа была покрыта сетью мелких чешуек, а полностью черные глаза с золотой, словно огонь, радужкой светились злобой. Конечно, Теодор, как и все те, кто пошли с ним в этот поход, едва не пострадали, но выловили русала и повезли в большом аквариуме обратно в город. Они все думали, что же с ним делать: продать ли, выпотрошить ли, ведь этот монстр напал на наследного принца. А южанин решил его забрать, чтобы лично показать королю Кеннету это существо, что всю дорогу, хоть и шипело, но было обессилено: аквариум был запечатан так, что ни одно дуновение не проникало внутрь. К концу их пути, существо обмякло где-то на дне и не шевелилось. Лишь плавники иногда двигались. Попросив специальную купальню с большим бассейном, якобы для исследований, Теодор доставил аквариум в просторную каменную комнату, всех выгнал и закрыл дверь. Не нравилось ему это все. Рэндом по глупости решил выловить русала, а тот этого не хотел, вот кронпринц и поплатился. Убивать врагов Теодор привык, конечно, но существо явно не входило в этот список. В награду за поимку губителя южанин попросил отдать парня-рыба ему. Возможно, именно с этого момента и началась их история. — Послушай меня. Отчего-то мне кажется, что ты меня понимаешь, — сказал он тогда на общем языке, почему-то решив, что его южное наречие рыб точно не знает. — У тебя сейчас грязная вода, тебя нужно вытащить и помыть. После будешь в большом бассейне. Я сейчас открою крышку, а ты не нападешь. Как видишь, я безоружный. Убивать я тебя не собираюсь. Но если ты нападешь, то тебя сразу убьют. Пока я здесь, ты защищён. Мы же можем договориться с тобой? И Теодор бесстрашно на руках перетащил русала, изголодавшегося по кислороду на пол у купальни. Тот был тяжёл, но принц этого не показывал. Внимательно оглядел это необычное чудовище. Оно уже пришло в себя, и так же недоверчиво смотрело на принца, иногда шипело и скалило свои жуткие зубы, когда тревожили его многочисленные раны, ожидая дальнейших действий, готовое обороняться. Существо немного попялилось на него, но, видимо, поняв, что нападать на него не будут, перевело взгляд на свой хвост и осторожно выпрямило его, смачно шлепнув им по каменному полу. Дыра от гарпуна хоть и была видна безобразной рытвиной на чёрной чешуе, но уже неплохо затянулась. — Отлично. И помни, если укусишь меня, тебе не сдобровать. Так они стали общаться. Да, да. Именно общаться, ведь через пару дней Теодор выяснил, что рыб может говорить и даже знает общий язык. Потом узнал его тайну: он раньше был человеком, но его утопили, и он стал таким. После Александр, а именно так звали русала, поведал историю, где утопила его именно мачеха, чтобы на престол взошёл ее сын — Кеннет. Ещё через пару дней монстр показался Теодору в человеческом облике. Это был стройный юноша лет двадцати, с такими же длинными белыми волосами, белой кожей и серо-голубыми глазами, почти прозрачными. Этот юноша навсегда забрал сердце Теодора в тот день.***
Беловолосый принц-консорт перевёл взгляд на своего короля, поправил его волосы и улыбнулся. Он думал о том, сколько им пришлось пережить, думал о том, что его молодой — лишь по виду — муж перенёс за свои почти сто пятнадцать лет, думал о том, как наверняка сейчас странно они смотрятся вместе — у Теодора уже пошла седина, но в белых волосах она не была так заметна, у его глаз уже была сеточка морщин. Он любил улыбаться. Думал о том, что настали относительно спокойные времена: их дети — десятилетняя дочь Вигдис и одиннадцатилетний Фауст — приезжают из учебного заведения лишь на два месяца в год, их гонка за человеческой жизнью для Александра подошла к концу — вот он, прекрасный король, спит. И даже храпит как человек. С легким сожалением Теодор думал, что больше никогда не увидит его хвоста. Это чудовище ему нравилось. И напоминанием о нем служили лишь портреты. Он перевёл взгляд на первый. Его сделали в их резиденции недалеко от столицы, в королевской купальне через месяц после их свадьбы, которая состоялась лишь через два года после их встречи и через полтора после того, как Кеннет посадил брата на трон. На втором Александр был изображён выглядывающим из воды, опирающимися руками на камень. Да, принцу стоило огромных усилий уговорить упрямого короля снова попозировать. Но результат того стоил. На третьем портрете уже были изображены они оба — художник решил написать и Теодора, он сидел совсем недалеко на берегу и любовался русалом. Да, художник все-таки понял, кто есть этот русал и почему королевский супруг так на него смотрит. А потому изобразил этот чувственный взгляд изумрудных глаз принца на возлюбленного. Так странно, думалось принцу, они совершенно невозможная пара: он, воин и далеко не наследник, и без вести пропавший за восемьдесят лет до его рождения кронпринц, ставший русалом, который по воле случая не разучился чувствовать и доверять. Сколько людей его пытались схватить, убить, замучить? А рыб оттаял просто от того, что долгие годы назад Теодор не испугался его, бесстрашно вытащил крючки из его плавников и хвоста, омыл и отпустил в чистую воду, оставаясь с ним сутки напролёт, чтобы кормить и разговаривать ни о чем. Александр даже его «катал». Принц никогда не мог подумать, что русалы могут «катать» просто так, без желания утащить на дно и съесть.***
… — Вряд ли. У них и выбора особо нет. И да, наши тайны мне нравятся. Главное с ними не переборщить. Александр усмехнулся и свернул с тропы, уводя южанина из города лесными тропами, почти не хожеными, а его спутнику только оставалось дивиться — откуда король знает путь, по которому эти полгода наверняка не ходил. Когда они перешли овраг и спустились в низину за ним, то оказались прямо на берегу реки. — Не хочешь отойти ещё немного? Конечно, народ отвлечен гуляниями, но перестраховаться стоит, — Тео пошёл чуть дальше, держа Ала за руку. — Ты ведь не был в открытой воде с тех пор, как мы тебя поймали? — Я думал о том, чтобы ненадолго уплыть, но не мог. Так что да, я там не был уже очень давно. — Почему? Мог бы попросить Кеннета, пока тебя ещё не ввели в общество, — Тео, стоя на берегу у воды, отошёл, расстегивая рубашку. — Пойдём в воду? Я надеюсь, что не околею. — Было много дел. Мы решили, что пока не стоит сбегать. — Если плыть вниз по реке, то окажешься в моем море. Это чтобы ты знал, что тебе есть куда сбегать, — нагой принц сделал шаг в воду и постоял, чтобы привыкнуть. Да уж, в проточной воде намного холоднее, нежели в тёплом южном море. — А вот это, пожалуй, не мое море. Но терпимо, как ты и говорил. Ты идёшь? — Иду, — он улыбнулся и, быстро скинув с себя одежду, забежал в воду, сразу нырнув в темную воду уже в своём русалочьем обличии. Тео рассмеялся, немного отойдя от Ала, так как тот поднял много брызг, а этого он не любил. Пришлось зайти по пояс и тоже нырнуть. Через пару минут вода уже не казалась такой холодной. — Ал? Как ощущения? — сказал он обычным голосом, хотя был уверен, что, несмотря на шум и толщу воды, под которой был рыб, тот его услышит. — Отлично. Столько места, никаких стен. — Поплавай, здесь ведь ещё наверняка полно рыбы, — Тео искренне улыбнулся, плавая не слишком далеко от берега, ибо течение там было сильнее. — А хочешь попасть в море? — В ваше? Там же холодрыга абсолютная. — В ваше. Тут недалеко. — Покатаешь меня? — Тео рассмеялся. Почему-то его рассмешила эта мысль. — Конечно, сам ты будешь вечность туда добираться. — Боюсь представить, за сколько мы доберёмся с твоей помощью. Ладно, давай посмотрим, через сколько я отращу себе хвост. Мне тебя за шею взять? — Теодор подплыл к Александру, все ещё довольно улыбаясь. — Можешь меня обнять, только постарайся плавники не задевать. — Мне в тебя вцепиться нужно, ты ведь скользкий, — принц заплыл русалу за спину и аккуратно его обнял, не прикрывая жабры и плавники, как тот и попросил. — Ты мог подумать, что будешь катать человека? Вот и я не мог даже представить, что прокачусь на хвостатом чудище. — Эй, нет, а ну слезай с меня! — Ал засмеялся. — Спереди держись, ты мне весь плавник прижал к спине. Да и не такое уж я и чудище. — Спереди? Ал, это очень забавно будет выглядеть, — Тео тоже засмеялся, уже только от того, что он представил это все действо. — И верно, совсем не чудище, — он снова оказался лицом к рыбу и обнял его за шею, все ещё смеясь. — Мне ноги некуда деть, у тебя везде плавники. — Какой же ты сложный, человечек. Вдохни поглубже и глаза закрой, — русал цыкнул и прижал его к себе, крепко держа. Когда тот сделал вдох, он нырнул и буквально сорвался с места, набирая скорость и будто разрезая толщу воды. Тео разрывал смех, он уткнулся Алу в шею, держа его так крепко, что наверняка должен был сломать или передавить что-то. Но думал он только о том, чтобы не засмеяться и не умереть такой глупой смертью. «Ал, я сейчас сдохну!» — звал он русала и громко смеялся мысленно. Русалы и без того обладали сильным Даром воздействия, и, с помощью крови принца, мысленно им даже можно было общаться. Александр притормозил и вынырнул, отпуская своего человека. — Ну и что ты орешь? Принц наконец-то смог засмеяться во весь голос, смотря на Александра тем взглядом, каким смотрят бесконечно счастливые люди, не знающие забот. — Я клянусь тебе, это самая странная вещь, что я делал в жизни. Я люблю тебя. Это потрясающе. Боги… — он все ещё смеялся, но подплыл к русалу и поцеловал его в губы, совершенно не осознавая, что такие важные слова «я люблю тебя» произнёс впервые. Просто сказал на каком-то интуитивном уровне. — Я готов к дальнейшему пути. Обещаю не ржать и не слишком часто тебя останавливать. — Ты странный, — русал улыбнулся, немного растерянно на него смотря и дожидаясь, когда тот отсмеется, не комментируя лишнего. — Очень странный. — Ты просто представь, как это выглядит со стороны, — принц снова засмеялся. — Я в два раза шире тебя, обнимаю тебя за шею и выживаю только потому, что ты меня держишь. Будто мне пять и меня катают первый раз на большой лошади, только ты очень маленькая лошадь. А мне почти тридцать. — А мне вообще в три раза больше, но если хочешь, могу тебя за руку держать. Только если ты отцепишься, то, скорее всего, разобьешься. — Меня все устраивает, поплыли дальше, — Теодор смеющимися глазами посмотрел на Александра и прижался к нему, снова взяв побольше воздуха в грудь.***
— И чего ты снова не спишь? — голос супруга заставил принца открыть глаза. Он улыбнулся и повернул голову. Каким-то невероятным чутьем, видимо, Александр до сих пор мог распознать, что Теодор делает. — Все то же. Проснулся и не могу спать дальше. А ты вот спи, — мужчина подался ближе и ласково коснулся губами лба короля. — И ты. Иди сюда, — Александр лёг на плечо принцу — в эту позу обычно его укладывал сам Теодор уже многие годы — и начал поглаживать по груди. Они пролежали так достаточно долго. Зеленоглазый мужчина по привычке уткнулся носом в белые волосы мужа и улыбнулся. «Мы пережили, Ал, мы все пережили. И сейчас все просто будет идти так, как идёт. Не просто, но… Жаль, что ты меня не слышишь. Очень жаль». После ритуала у них пропала связь. И привыкнуть к этому оказалось сложно. Конечно, они и раньше использовали ее редко, чтобы это самое привыкание произошло быстрее, но все же не совсем это получилось. Хотя по тому, как король будто сильнее вжался в него, как поцеловал в шею, Теодору показалось, что он его понял. Да и не мог не понять, всегда понимал. Принц закрыл глаза, снова погружаясь в одно из своих любимых воспоминаний. Любимое оно было потому, что самое простое, потому что в нем он дурачился, как ребёнок, и, как ребёнок, катался на русале, целовал его вдали ото всех. А Александр понемногу отпускал себя рядом с человеком.***
— А ты умеешь над водой прыгать? — Теодор с улыбкой наблюдал за Александром. Они прибыли на побережье Юга, где вода была на удивление тёплой — все-таки едва-едва зачинался апрель. И принц был рад, что его русал за столь долгое время наконец-то был в воде, мог безопасно плавать. — Это как? Выныривать? — Да. Я видел, как это делают некоторые большие рыбы, что в порт к нам заплывали. Выныривали всем телом и снова ныряли. — Когда-то мы так развлекались… — Покажешь? — Сейчас ты точно будешь громко смеяться. Я уверен, что не получится. — Почему? Просто уйди поглубже, а оттуда хвостом своим быстро поработай, выпрыгнешь же, — Тео тихо рассмеялся. — Сложность не в том, чтобы выпрыгнуть, а в том, чтобы правильно нырнуть. — А что в этом сложного? Просто ведь, — он, так как ему не от чего было отталкиваться, как можно сильнее напрягся и показался над водой, после чего почти мгновенно занырнул в воду, постаравшись сделать это плавно, чтобы и попа показалась, и ноги. Он снова вынырнул и засмеялся. — Ну, я был как русал? — Да лааадно? — Александр саркастично усмехнулся, наблюдая. — Ну… Ты же хочешь, чтобы я выпрыгнул. Могу вытолкнуть тебя из воды, сам попробуешь. Только, я уверен, отобьешь себе все. — Да у тебя получится. Как ты можешь забыть такое? — Ну потому что я этого давно не делал. — И что? Такое не может забыться. Ну или я просто посмеюсь. Не смертельно же. Тем более мы здесь одни, почему бы не научиться снова? — Какой ты приставучий, — он усмехнулся и нырнул, отплыв немного и взяв глубже. Разогнавшись от вынырнул из воды, достаточно высоко, и даже почти удачно вошёл в воду, но умудрился отбить бок. — Оу… Ал, ты как? — Тео поплыл к тому месту, где занырнул русал: он увидел, как того развернуло слегка. — Больненько, — тот высунулся из воды, растирая бок рукой. — Хочешь, я поцелую, и все пройдёт, — Теодор занырнул и коснулся губами того места, что потирал Александр, а когда вынырнул, поцеловал в губы. — Но смотрелось это очень эффектно. -Ладно, это почти сработало, — тот усмехнулся. — Можешь отплыть, тут нет никого. — Я вообще думал найти скалу какую-нибудь, чтобы с неё спрыгнуть. Было бы классно снова стать глупым ребёнком. — Хмм… ну можно и такое найти. Тут достаточно скалистые берега, чуть дальше. — Силы есть меня прокатить? Или можем подобраться ближе к берегу, там тёплый песок… Ай, ты же сохнешь на солнце. В любом случае, если тебе нужно отдохнуть, то давай. — Ты меня недооцениваешь. Цепляйся. Можешь за плавник на спине держаться, попробуем так. — У тебя и так бок болит, зачем тебя лишать плавника, — Тео обнял Ала за шею, снова тихо посмеиваясь. Но он задержал дыхание, после чего и глаза закрыл, пока они плыли. Рыб снова только цыкнул и утащил его за собой в воду, держа на всякий случай. Он донёс их до скалистого берега, где был совсем маленький клочок песка и вход в пещеру. Остановился он на мелководье, чтобы не выходить на берег. — Ну вот, тут можешь и погреться. — А ты поплавай пока. Я позову тебя, если что, — Тео вышел на берег и сел на тёплый камень, смотря на всю эту красоту. Даже забыл, что на самом деле они должны быть в другом месте. Немного обсохнув, он пошёл вверх, на скалу. Да, был голый, но никого рядом не было, поэтому было даже… лучше, чем обычно. Чувствовалась свобода в прямом смысле везде. Взобравшись на вершину, он сел на самый край, наблюдая, как русал, точнее, что-то чёрное, плывет под водой. Он улыбался, понимая, что это то, чего он хотел бы всегда: вдалеке от людей отдыхать с вечно язвительным и заботливым Александром. «Здесь не очень далеко есть деревня… Если бы нам раздобыть где-то одежду, то могли бы навестить таверну», — мысленно, чтобы не кричать с высоты, позвал он Ала, который через пару минут устроился на песке. «Нам не стоит надолго здесь задерживаться, — он перевернулся на живот, покачивая хвостом. — Ты понырять хотел?» Теодор рассмеялся и поднялся. — Я король скал! — крикнул он, уперев руки в боки, после чего отошёл, разбежался и прыгнул с высоты, с шумом войдя в воду, даже до дна почти достал, и с довольной улыбкой показался над водой. — Это восхитительно. Александр тоже рассмеялся, наблюдая за ним. — Ты забавный. — Мне хорошо. Да и почему бы не повеселить тебя? — он подплыл ближе к берегу и, сидя на песке по плечи в воде, с улыбкой смотрел на Ала. — Наплавался? — Да. Как давно я мечтал об этом, такой простор. Теперь сложнее будет вернуться. — Понимаю. Может, у тебя получится чаще выбираться, когда гости разъедутся. А до моего замка ты быстро доплывешь, как я убедился. Если захочешь. — Скорее всего, но только это… немного опрометчиво. — А сейчас сбежать в южное море со мной — не опрометчиво? Когда в замке полно людей? — Я сам в ужасе от того, что мы это сделали, — рыб усмехнулся и перевернулся на бок. — А одному тебе сделать это будет проще. Скажешь Кеннету, что хочешь наконец-то поплавать, он не воспрепятствует. Тем более ты старший брат. — И поймет, куда это я собрался «поплавать». — И что? Пока он просто не хочет, чтобы мы «светились». — Лучше поскорее замять эту историю. — Для нас или для людей? — Для окружающих. Чем быстрее забудут, тем лучше. — Ну, завтра ты собираешься провернуть одну милую деталь, так что можешь ещё девушкам побольше внимания уделять. Только не молодым глупым лордам, они все ужасны. Уверен, половина из них даже меч держать не умеет.***
На этом моменте Теодор нахмурился. Ему не нравилось вспоминать этот разговор и последующие дни. Все давно забылось, все это уже было неважно, особенно сейчас, когда они верны друг другу второй десяток лет. Он покрепче обнял короля и прижался губами к его макушке, улыбаясь. Теперь его Александр тёплый. И зимой греет его, когда камин гаснет до их пробуждения. И краснеет. Так странно, за столько лет вместе Теодор все ещё может смутить своего супруга. — Ты спишь, Али? — Пытаюсь. Ночь ведь ещё. И тебе бы желательно. Сколько ты поспал? Часа три? Четыре? — Да, возможно, ты прав, — принц улыбнулся и прикрыл глаза, снова поцеловав Ала в макушку. — Спи, мой король, пусть тебе приснятся самые лучшие сны. Его самого «убаюкивали» эти поглаживания по груди. И Александр наверняка это знал, иначе бы не использовал этот приём так часто. На этот раз его действительно унесло куда-то далеко. В забытый всеми — и природой, и людьми — залив с очень опасным течением. Они были там, много лет назад. И кажется, сон становился приятнее с каждой секундой. Александр был в воде, исчезая и появляясь в ней, а сам Теодор стоял рядом и смотрел на него. Абсолютное умиротворение: слабые, но теплые лучи заходящего солнца, шум волн, вылетающих на берег. Александр говорит что-то о том, что будет скоро прилив, в воде станет опасно… Но принц продолжает стоять по пояс в воде и наблюдать, как его русал плавает. На соленых от воды губах играет лёгкая улыбка. «Как же красив мой Александр», все мелькает в голове. Принц подплывает ближе и ловит рыба, прижимает его к себе достаточно близко для нетерпеливого поцелуя, проводит ладонью по чёрной чешуе хвоста и чувствует, как острые когти его чудовища несильно впиваются ему в плечи. Люди боятся нечисти, они боятся немертвых, и тем более им страшны острые когти и смертоносные зубы. Но лишь Теодор знает, что сейчас они оба испытывают далеко не страх. Вместе с их возбуждением меняется и природа. Волны бьют о прибрежные скалы все сильнее, грозовые тучи заволокли небо, и где-то вдали уже показывались пурпурные вспышки молний. Грома ещё не было слышно. Теперь уже не было видно и невероятно гипнотического алого солнца у самой линии горизонта. И даже это не вселяло страх в сердце принца. Он знал, что море не утянет его, не покалечит и не убьёт. Потому что свое море он держал в руках и самозабвенно терзал его губы своими губами. Его море не причинит ему вред. Оно спасёт ото всего. Теодор не видел, что вокруг них море действительно было спокойно, не швыряло их тела, не било больно. Оно было оплотом их, их чувств и преданности. Когда зеленоглазый мужчина открыл глаза, он улыбался, не смотря на все, что творилось вокруг. Он видел лишь своего монстра, который забрал его сердце: все то же белое лицо, покрытое маленькими, почти прозрачными чешуйками, чёрные глаза с золотой радужкой, горящей словно угли в печи. И для зеленоглазого мужчины никого не было прекрасней. — Ты снова это делаешь, — мелодичный голос русала раздался совсем отчетливо. — Что? — Любуешься мной. — Всегда. Теодор подхватил русала на руки и понёс на берег. Тот уже привычно обнял его за плечи и прижался губами к шее, что заставило принца прикрыть глаза и чересчур резко выдохнуть. Было хорошо. Возбуждающе приятно. На берегу Александр вновь стал человеком и обхватил ногами торс мужчины, снова прижимаясь к его губам своими… — Что-то мне подсказывает, кое-кто совсем не спит, — мурлыкнул обычно язвительный Александр, и явно твёрдый член Теодора оказался у него в руке. Кажется, уже было утро, возможно, время приближалось к полудню, но принц все не открывал глаз, он прижал Александра ближе к себе и перевернул его на спину, тут же увлекая в долгий поцелуй. Отстранился. Провел ладонями по сильным плечам, груди, заворожено, будто впервые, наблюдая за тем, как перекатывались мышцы под кожей — да, тренировки совершенно точно пошли Александру на пользу. Хитро улыбнувшись, Теодор сполз немного вниз и провел языком от ключицы до соска, прикусывая его. Тот задержал дыхание, а принц не останавливался. Он исследовал языком его грудь, вылизывал соски, ладонями гладил плечи, иногда слегка царапал кожу. В который раз Теодор отстранился, изучая взглядом красивое тело своего короля. А член уже давно колом стоял. — Нравится? — немного хриплым голосом спросил Александр и шире раздвинул ноги. Теодор сдержанно, для него — чересчур сдержанно, кивнул, хотя глаза выдавали его с головой. Слишком сильное было возбуждение, слишком долгое отсутствие и невозможность прикоснуться к желанному телу, а значит… Теодор быстро провел руками от плеч к шее и впился в такие соблазнительные губы. Ладони Александра легли принцу на спину, но долго там не задержались — скользнули вниз и властно сжали ягодицы, сильнее прижимая к себе, заставляя тихо простонать их обоих в поцелуй от ощущения чужого возбуждения. Зеленоглазый мужчина устроился сверху, опираясь на одну руку, взял оба члена в ладонь, ласкал, целуя в губы. Александр уплывал. Ему стало удивительно хорошо, по телу разлилась горячая тяжесть, мягкая нега, он сам стал горячим и мягким, как воск. Теперь у них только так, и обоим всегда нестерпимо жарко. Только это приятный огонь. В нем сгораешь, жизнь не уходит, она наполняет до самых краев. В движениях Теодора не было суеты и спешки, только хищная уверенность. Его король принял его, как принимал много раз, каждый раз готовый принимать снова и снова. Он охнул, уткнулся влажным лбом в плечо. Движения были медленными, слишком медленными для возбуждения обоих, но было так приятно растянуть удовольствие. Принц вновь поцеловал супруга, их языки жадно сплетались, не давая такого нужного воздуха, но, казалось, он и не был нужен. Комната наполнялась стонами и пошлыми звуками от разгоряченных тел, движения становились быстрее, объятия теснее. И взгляд был лишь один: глаза в глаза. Как же Александр любил тонуть в этих двух изумрудах. И тонул уже более десяти лет. От резкой встречи бедер с бедрами по спальне разносится звонкий шлепок, а затем коротким моментом и следующий. Темп наращивается быстро, звуки становятся громче, под стать ритму. Член, активно двигаясь внутри, из тесноты не выскальзывает — Теодор инстинктивно чувствует себя и тело партнера, подбирает идеальную амплитуду и скорость фрикций. Он выходит из горячего тела наполовину и тотчас загоняет член обратно по самое основание, мнет белую кожу до отметин, самолично контролирует темп и запрокидывает голову. От повышенной активности их тела становятся влажными, липкими, а глотки у обоих приятно саднят. Правда у Теодора чуть меньше, ибо стонет он тише и менее протяжно. И неотрывно, цепко наблюдает за прекрасным, томящимся в огненной неге любовником; заводится от каждого сантиметра идеального тела. Александр стонет, он слышит стон в ответ, более низкий и сдержанный. Толчок, толчок за толчком, еще глубже, грубее, еще, еще… Какие-то слова срываются с уст Теодора, но оба ничего не понимают, он целует своего короля за мочкой, а тот рукой обхватывает принца за бедра, прижимая еще ближе. Их тела мокрые, в комнате, кажется, нет ни капли кислорода, пошлые удары плоти о плоть разносятся по покоям. Сносит голову. Сносит голову толчком за толчком, вздохом и выдохом, стоном за стоном. Теодор обхватывает своей ладонью твёрдую плоть мужа. Толкаясь, мужчина водит по нему, быстро и неритмично, а Александр уже едва не хрипит от громких стонов. Может ли для них быть еще лучше, чем сейчас? Провал памяти следующие несколько секунд, минут, никто из них не понял. Король лежит на кровати, его верный принц держит его руку… А после плавно встает, проходит к концу комнаты, отодвигает шторы, распахивает окно — сейчас лето, а значит можно позволить себе эту слабость… Ослепляющие потоки воздуха так необходимы им обоим. С улыбкой Александр смотрит на супруга. Солнечный свет освещает его белую кожу. Ложится рядом. Сжимает ладонь. Беловолосый король поворачивается к нему, придвигается ближе и обнимает. Теодор обнимает в ответ и целует в светлую макушку. Ничего больше не надо. Даже слов. Они понимают друг друга и так.***
— Какой ты тактильный, — русал подплыл чуть ближе, чтобыисполнить каприз Теодора обнять его. Это сейчас король ни слова не говорит, если его супруг просто так, без причины, его касается. — Так мне лучше тебя не трогать? Или за сегодня слишком устал? — Почему ты так опекаешь меня? — Это где же я тебя опекаю, м? — Ну ты спрашиваешь, не голоден ли я, не мерзну или не жарко ли, не устал. Это опека. — Хорошо. Пусть опека. Просто понимаю твои чувства, ты давно не был на свободе. — Как и многие из нас. — Ну, мы воспитывались так, а тебя запихнули в такую среду. Вернее, ты добровольно пошёл. И я понимаю, как тебе этого не хватает. — Когда-то я тоже так воспитывался, но это было очень давно и уже не актуально. — Я тебе про это и говорю, Ал. И я о тебе волнуюсь, даже не буду пытаться это скрыть. — Зачем? Все ведь нормально. — Поэтому и уточняю. Я насильно не пытаюсь тебя накормить или заставить лежать. А к себе позвал, чтобы мы вместе посидели. — Хорошо здесь, — Александр слегка улыбнулся и сел рядом, покачивая плавниками в воде. — Да. На моем берегу ещё красивее. Надеюсь, когда-нибудь ты увидишь его. Правда очень красиво. А вид со скалы впечатляет. — Еще бы увидеть собственные владения. Скоро нужно отправляться в путь, но еще столько проблем. — Ты в путешествие по своим владениям поедешь? — Это жест внимания. Подданные должны знать своего короля в лицо. — Значит, на много месяцев пропадёшь. — Предварительно три месяца. Я не могу ехать верхом, только в экипаже, плюс слуги и охрана. Обратно я должен вернуться до зимы. — Тебе сложно усидеть на коне? — Я же говорил, что живность от меня шарахается. Когда я захожу в конюшню, кони встают на дыбы и ржут, собаки от меня разбегаются и скулят, кошки шипят и прячутся. К кому бы я ни подошел, все от меня бежит. Люди в этом плане менее проницательны. — А один идиот вообще слишком близко подошёл, — Теодор усмехнулся. — Разве это плохо? — Меня все устраивает. Кроме расстояния. А вот с твоей стороны мне интересны мысли. — Я перестал анализировать уже давно и оставил только рациональную составляющую. — А когда анализировал, то что думал? — Да ничего. Я относился к этому так, что это было и прошло. — Значит, не скучал совсем. Соврал мне при встрече. — Я больше переживал по поводу того, как относился к тебе. И что на тебя это отрицательно повлияет. — Почему тебя волновало это? — Потому что чем больше времени я проводил среди людей, тем больше понимал, как вы ранимы. А с тобой я был не то что бы мягок. — Я понимал то, что ты ощущал, так что не злился. Скорее, на себя даже. А после был удивлён, что и ты рад меня видеть. — Для меня стал сюрпризом твой визит. — Я не мог не приехать. — И опять сделал все по-своему. — Я? Скорее ты. Я к тебе даже не подходил. Это ты вывел меня на танец. — О, это произвело эффект, — русал тихо засмеялся. — Саботаж общества не останется без следа, но какая разница. — Зачем ты это сделал? — Потому что… Я сам волен выбирать себе партнера для танца, разве нет? — Лишь поэтому? — А ты хочешь какого-то глубокого смысла или подтекста? — Нет. Я все равно все вижу и так. Хотя мне кажется, что это все у тебя лишь потому, что я первый человек, который не испугался тебя. — Ну, конечно, с тобой у меня более прочная связь. Но и опасность я осознаю. — Опасность? Ну да, ты говорил об этом, я ведь могу одним словом разрушить все. Только… немного не хорошо, что ты не веришь мне. Я никому не скажу. — Ты единственный, кому я верю и не считаю опасным. Конечно, если тебя не спровоцируют. — Тогда почему во мне есть опастность? — Не в тебе, а в нашей связи. Начинай обращать внимание на людей, мой тебе совет. Одними только сплетнями можно многое сделать, главное сказать нужные слова нужному человеку. — Ты серьезно? Поэтому ты сейчас со мной плаваешь на Юге? — Серьезно. То, что я сейчас здесь с тобой — самоубийство. Самое настоящее самоубийство. Я это прекрасно осознаю. Но это моя слабость и глупость. И мне так не хочется думать об этом. — Ты хотел именно со мной здесь оказаться? Или с моей помощью выбраться сюда? — Я хотел увести тебя оттуда и как нельзя осознанно принимал это решение. — Так почему? — Что почему? — Захотел увести? — Мне надоело, что на нас смотрят. — Хм… понимаю. Мне тоже. Но разве не было бы все спокойнее, если бы все было официально? — Скорее всего, этот союз назвали бы мезальянсом, и поток неуважения был бы еще больше, чем если мы будем в статусе любовников. — А то, что это, скорей всего был бы брак по любви? — Он не выгоден обеим сторонам. Выгоден мне будет союз с твои братом.