Ненастоящий Лавендер

Холодно-тропический, декабрьский ветер вместе с мелким дождем капал в Балтимейре. Яркое солнце то закрывалось, то снова открывалось за серыми тучами которые, казалось, заполонили весь город, будто половина Клаудсдейла пролетела тут. Я же, одетый в свой осенне-зимний костюм (Пальто с шарфом сшитый на заказ, одно из немногих моих дорогих вещей), гулял по одной из центральных улиц, которая не так давно, под давлением профсоюзов благоустроили, и теперь чем-то даже напоминал парк. Энергия детей играющих на улице магическим образом поднимала мне настроение, хотя большинство из них и были в грязи, трудясь по шесть часов на фабриках и верфях (вместо десяти - заслуга бесконечных забстовок), сидя за ткацкими станками и просто убираясь.. Присев на скамейку, ко мне тут же подбежала группа жеребят: — Дядя Лавендер, как у вас дела? — Вы на дежурстве? — Можете подать монетку? — Пожалуйста, покажите магию! Эти дети часто гуляли в нескольких районах которые я патрулировал. Когда-то разгоняя их от устраивания хулиганства (самого разного: от кражи продуктов, искания монеток в фонтанах, строительству своих "баз" для игр, и до прекращения воровства и кидания камней в других пони), теперь, после ряда приключений, они, (после нескольких испугов от моего вида) на мое крайнее удивление, запомнили меня и теперь время от времени я появлялся тут, то отдавая хлеб, деньгу да и просто разговаривая и помогая чем можно. — Я не на дежурстве, я просто немного устал от работы. А вы что делаете? Каждый начал говорить, что-то рассказывая, что-то прося (я довольно часто стал показывать фокусы с магией, поскольку Единорогов здесь не так много). Став для них взрослым другом, я не боялся воровства (хотя все еще использовал защитную магию на самые важные вещи в моих карманах). Постепенно удовлетворяя их любопытство, я все дальше уходил в себя, вспоминая весь прошедший год... Апрель 994-ого стал для меня месяцем прощания с моей старой подругой и моим новым другом. Заранее попросив их ничего не говорить конкретного своим товарищам о членах КПБ, а также соблюдая защитные меры по отношению к товарищам, я простился с ними, тремя днями ранее до отъезда. На поезд их сопроводил уже "человек" из ЦРБ. Примерно в это же время я ушел в консервацию: Вплоть до Августа, я был вынужден не контактировать более со старыми товарищами и КПБ и ЦРБ. Это было довольно вовремя, ведь на нас неожиданно грянула проверка из Кантерлота. Шайнинга Армора (Странно что он Армор, хотя так то вроде он Спаркл...) я не увидел, да и вряд ли бы его сюда снова отправили бы. Проверка явно не имела представления как вести проверку, и все же ряд сотрудников были уволены, а моему начальнику было сделан выговор (правда за что, я так и не понял). Процесс конспирации явно затянулся, однако Хряк сделал все в лучшем виде: теперь о членстве в КПБ знало лишь ЦК и ЦС соответственно. Каким образом он заставил молчать всех, даже моих ярых противников, обо мне, для меня оставалось загадкой. Я даже подозревал что он прибегнул к магии Единорогов. А может он провел следствие и добыл компромат на них. А может и то, и другое. Теперь я снова состоял в ЦРБ. Официально в ЦРБ я числился как "Объект с полезными связями", то есть, был вне структуры ЦРБ, был одним из тех, на кого добыли компромат. Фактически же, я вошел обратно в Центральный Совет Центра Разведки и Борьбы. За год обновленной Агентуры, ЦС возрос до 8 существ. Последние три месяца были особо напряженными, поскольку фактически было сформировано две силы - Берристы (Не я давал им название, просто их в этом обвинили, а они с радостью приняли на себя эту кличку) и Партийцы. Берристы-Лавендеровцы: Сильвер Мад (уважаемый обоими фракциями), Кирилл Понюков (Председатель ЦС), Кент Хьюз, Скай Флэйр (Неформальный глава фракции). Прим.: не одному из них нету больше 30. Партийцы-Партократы: Мэри Лайф (неформальный глава фракции, 34 года, зеленая пони), Валла Лайтхуф (Единорожка, 28 лет, глава Отрицателей на втором съезде КПБ. Из-за нарастающего напряжения, ее ввели в ЦРБ, как компромисс), Билл Мил (Пони, 37 лет, один из старых информаторов Блума), Кайл Калленберг (41-ий грифон-Аквелиец, эмигрант без революционного прошлого, самый "молодой член ЦС", буквально в Июле этого года, Казначей). Меня бы возможно и не взяли бы обратно в ЦС, если бы не давление со стороны ЦК. Мое вступление в ЦС рассматривалось как победа Лавендеровцев и поражение Партийцев. Не успел я толком вернуться, как сразу началась грызня. В итоге мне пришлось стать катализатором: стать посредником между двумя группами, лишь бы они действовали совместно. Первым-наперво мне пришлось понимать сначала их различия, а затем искать компромиссы. Цели: Берристы - хотят объединения ЦС и ЦК, формирование единой структуры Агентуры-Партии ради достижения революционных целей. Партийцы - хотят сохранения статуса-кво, большей подотчетности, сокращению привилегий ЦРБ. Довольно размытые цели позволяли мне лавировать между двумя фракциями и идти на уступки. Так, теперь официальные члены ЦРБ были обязаны платить ежемесячный взнос, обязаны уведомлять и ЦС, и ЦК в своих действиях. Так, двойная проверка должна была лишить возможности использования привилегии ради корыстных целей. В то же время, уже на официальном уровне деньги ЦРБ и КПБ становились общими, тем самым заимелось влияние ЦС над ЦК, ведь немалая часть доходов напрямую шли из ЦРБ. Вообще, первые мне все больше напоминали мне ОВБ из... "игры". Довольно-таки тяжело сейчас воспринимать этот мир как ненастоящий. Но здесь явно намечался раскол, и я это чувствовал. После моего прихода и моего подхода, я сформировал свою группу: Я, Лавендер Берри, Сильвер Мад и Кайл Калленберг. Сильв всегда был моим лучшим другом и поддерживал меня, здесь также не исключение. Кайл, как Партказначей, привык идти на компромиссы, посему быстро стал моим сторонником. И все же мне становилось тревожно. Тот Статус-кво, что я с трудом установил, мог и не пройти проверку временем, особенно если помнить, что на следующий год планируется Зимняя Революция. Но пока что, пусть и шатко, но ЦРБ оставалось дееспособным... Что ж, возвращение в ЦРБ также стало и минусом - я вспомнил почему я был рад когда я перестал быть главой ОВБ. Совмещать работу Полицейского Балтимейра и Члена Центрального Совета становилось изматывающим делом. Теперь недосып стал для меня нормой. Отец крайне беспокоился за меня, однако я ему сказал что беспокоиться не о чем: я знаю меру своих сил. Только в недавних разговорах с Отцом, я понял что я не только до сих пор живу с ним, ну и то что это второй после меня Пони, которому я доверяю и люблю как моего папу. Я старался не вспоминать свою старую жизнь чтобы не испытывать муки совести и ностальгии, и если днем это получалось, то вот ночью не очень. Декабрь 994-ого... мне уже 24, 17 лет я здесь. Казалось у меня еще много времени до событий MLP и EAW, но время неумолимо приближается и меня это по-философски пугает... — Вы так и будете спать? Ночь уже на дворе. Медленно открыв глаза, я увидел знакомого бежевого пони с ярко-зелеными глазами. Вокруг уже стояла тьма и детей-жеребцов уже не было Я прищурился пытаясь вспомнить его. — Голден? Голден Делишес, да? — Я удивлен что вы меня все еще помните. Я с вами не встречался с 991-ого. — С февраля 991-ого. Ваш профсоюз устроил протест в котором погибло четыре рабочих и был ранен сотрудник полиции, после чего началась волна забастовок. — Я начинаю завидовать вашей памяти. — Она у меня избирательна... —ответил я, вставая со скамейки, — ух, ну и холодрыга, благодарю что разбудил, а то замерз бы. Мы вместе вышли к ближайшему бару и вошли. — А ты что там делал в такое позднее время? — Меня жеребенок на нашем заводе попросил прийти, сказал что там "Дядя Лавендер спит, а просыпаться не хочет". С учетом того сколько я слышал о том какой "Дядя Лавендер" добрый, — он ухмыльнулся, — я естественно рванулся туда. — Передай Лили спасибо. — А это вы как узнали? — Она говорила что она работает на машиностроительном заводе №3. Вы там же работаете, не так ли? — Вы что, мое досье читали? — всколыхнулся он не на шутку, пока нам не принесли теплые стаканы воды. — Вы не представляете сколько я перечитал досье за свою недолгую службу, и 90 из 100 касается вас, Синдикалистов, и ваших профсоюзов. Даже не думайте что я вам что-то, кроме существования этих досье, еще скажу (конечно я ему не скажу что половина информации ему, как главе Профсоюза "Машина-Человек", сливает ЦРБ организованная из моей структуры). — Спасибо за честность. — А я у вас кто? Так, интереса ради... — Ой, мне пожалуйста не напоминайте... не притворяйтесь что не знаете — сказал он мне на мой вопросительный взгляд. — Не понял... — Ох, господи там где вы проходили обязательно начинается - Лавендер - пожарная шавка Полиции, Лавендер - единственный Полицейский охраняющий гармонию, Берри - с@@@очь втирающаяся в доверие и т.д. — Я конечно много с вами работал, и много раз участвовал в переговорах и подавлениях... — Я больше удивлен что вас выделяют постоянно. А все потому что вы один из немногих идущие на компромисс и удовлетворение требований, при всем при этом ваш отряд, до недавнего времени вашего повышения, —он кивнул на мой значок, пришитый к костюму и на котором красовалась надпись Капитан, — был самым жестким в подавлениях. — Я польщен... — Это не комплимент!!! И да, не говорите это другим, а то и мне и вам прилетит. — Знаю, знаю. Ладно, —я посмотрел на часы, — пора идти. Я рад что мы поговорили, вряд ли у меня будет такая возможность. Заранее, счастливого вам Очага! — я пожал ему копыто, думая о том, какое всё таки странное у них название Нового Года - День согревающего очага. — И вас, с новым годом, Берри. Пожав руки, мы вышли из бара и пошли в противоположные стороны.