Как совладать с собой

— Какого черта тут происходит? Я почувствовала, как злоба накатывает с новой волной. Постепенно контроль над собой терялся и, с каждым новым глотком воздуха, я всё больше превращалась в человекоподобную обезьяну. У меня возникло желание разбить что-то или сломать. — Тише, спокойнее. Я сейчас всё тебе объясню, но сперва подойти ко мне. — Зачем? — Просто подойди. Незаметно для себя, я стала понемногу успокаиваться и возвращать свой разум, покрытый пеленой злобы. Его голос был таким бархатным, нежным и удивительно мягким. Он обволакивал всё моё нутро и вытягивал из пучины гнева. Я стала делать к нему маленькие шаги, всё ещё пытаясь придти в себя, но, видимо, ему надоело такое медленное развитие событий, и он сам сделал четыре больших шага ко мне. Стоило нам только сократить расстояние, как он меня схватил в свои крепкие объятья. По началу я пыталась вырываться, но он только сжимал меня крепче, да и если честно, то мне очень не хотелось прекращать начатое. Рядом с ним было так тепло, уютно и очень по-домашнему. Стояли мы так, пока моя дрожь по всему телу не прошла и я смогла ясно мыслить. Потом я неохотно вытянула своё слабое тело из его рук, и сразу же захотела обратно. Я посмотрела в его ярко голубые глаза, которые напоминали берег моря, и увидела своё отражение. Моё лицо опухло от слёз, волосы на голове были больше похожи на гнездо, а одежда была такой мятой, будто я нашла её случайно на улице. За своим отражением я увидела кое-что странное. Мне показалось или это было беспокойство на его лице? С учетом, сколько мы знакомы, всё происходящее казалось мне странным. — Я могу начать или ты и дальше будешь глазеть на меня? Мне показалось. — Ты всё испортил, Маркус. — И что же я испортил, Карла? — Дурак. После этих слов я тихо захихикала, а на его лице в первый раз увидела намёк на улыбку. И если честно, это был самый красивый намек из всех. — Ну если ты стала способна на оскорбления, то тебе явно лучше. Есть один нюанс, который я не упоминал при первой встрече, ибо это происходит так редко, что никто уже не упоминает о подобном. Но ты стала исключением, поздравляю. — Спасибо конечно, но ты можешь мне внятно объяснить, что здесь происходит? Если мне не изменяет память, то ты сам говорил мне, что мы будем видеться раз в году для избрания мне нового характера. Сейчас я заметила отсутствие колеса в комнате и это немного заставило меня напрячься. — Вот тебе прям необходимо спешить и перебивать меня. Если говорить кратко, то при испытании сильной эмоциональной боли до совершеннолетия, ассистент начинает материализоваться и попадать в биологический мир клиента. Почему так происходит и как, я не знаю, но мне мой наставник объяснял для чего есть подобная опция. Это необходимо для утешения клиента и помощи преодоления всех жизненных невзгод. И у меня есть для тебя новость, я начинаю по неволе формировать физическое тело. Оно готово на 48%. После этих слов, я потеряла дар речи. Можно ожидать что угодно, но не это. В голове был рой мыслей, которые мешали не то, что концентрироваться на Маркусе, да и просто выполнять жизненно важные функции. Я не могла пошевелить ни рукой, ни ногой и постепенно начала чувствовать, как меня охватывает чувство паники. Дыхание сбилось, сердце стучало так, будто хочет наружу, а перед глазами начало темнеть. В голове снова был миллион и одна мысль. А что если Маркус все-таки оживет? Как можно будет объяснить появление нового друга у меня дома? — Карла, дыши. Насчет три вдыхаешь, после выдыхаешь. Раз, два, три. Я начала медленно вдыхать и также медленно выдыхать. После первого глотка воздуха, легкие обжигали так сильно, что из глаз потекла струя слез, но с каждым разом мне становилось легче. Сердце уже не пыталось вырваться из грудной клетки наружу, перед глазами начали проявляться силуэты и поток бесконечных мыслей начинал затихать. — 56%. — Что? — Я говорю, что физическое тело готово на 56%. Видимо надо пить успокоительные. — Подожди, а каким образом ты чувствуешь готовность тела? — Если честно, не знаю. Просто чувствую. Может тебе так будет проще, принимай это как врожденный рефлекс. — Это как? — Смотри, когда ты касаешься горячей кастрюли, что происходит? — Ну, я уберу руку. — А почему ты так сделаешь? — Потому что обжигаться больно. — Вот это и называется врожденный рефлекс. Мы помолчали какое-то время, пока я обрабатывала информацию, полученную за день. Мне бы очень хотелось, чтобы это был просто страшный сон, но что-то внутри меня прямо кричало о том, что это правда и её стоит принять. Спустя пару минут молчания, я всё-таки спросила: — А ты можешь вернуть меня домой, пока ещё чего не произошло? — Ах да, конечно. Тебе стоит отдыхать, — сказал Маркус и его лицо на долю секунды исказилось в непонятной мне эмоции. Но честно, я так устала, что разбираться в подобной мелочи мне не хотелось. — А ты можешь побыть со мной ещё минутку? Эти слова заставили меня взбодриться, и я с недоумением посмотрела на его чертовски красивое лицо. — Просто, ты проснешься и снова попадешь в это… А хотя нет, забудь, что я сказал. Сейчас верну. — Нет, нет. Стой, я хочу остаться с тобой ещё немного. Он в миг стал похож на помидор. Правда, я так и не поняла на что была такая реакция. — Клади свою голову мне на колени и закрой глаза. Я сделала ровно так, как он и просил. Моё тело расслабилось, и я обмякла в его объятиях, пока другая его рука приятно массировала мою. Проснулась я уже в своей кровати. Голова болела с такой силой, что хотелось просто оторвать её и выкинуть. Попытавшись подняться с постели, я потерпела сокрушительный проигрыш. Тело было ужасно ватным и не подчинялось моему контролю. Я решила полежать пару минут и возобновить эту битву. Разглядывая всё, что попадает в моё поле зрение, я заметила одну новую и очень странную деталь в моей комнате. На стене висела моя детская фотография с мамой. Я очень хорошо запомнила тот день. Это был первый мой поход в зоопарк. Мне было тогда что-то около пяти и шести лет. И это был также день, когда я настолько далеко уезжала из дома, потому что в нашем городе зоопарка не было, а ближайший находился в двухсот километрах от города. Нам с мамой было очень весело: мы ели сладкую вату, кормили обезьян бананами, пытались завести диалог с жирафом, но он нас почему-то не слышал, и мне даже разрешили покататься на пони. А после зоопарка я ушла с новой игрушкой, которая до сих пор сидит у меня на кровати. Это был лемур из мультфильма Мадагаскар. Даже сейчас, когда мне очень грустно, я люблю лежать с ним в обнимку. Пока я ностальгировала и разглядывала фотографию издали, моё внимание привлекло нечто странное: из-под рамки выглядывал уголочек белой бумаги. Не знаю почему, но первая мысль, пришедшая мне в голову, была о том, что это письмо. Я решила не мучать себя догадками и совершить ещё одну попытку подняться с кровати. Чтобы проверить контроль над своим телом, я начала шевелить вначале пальцами, потом кистью, а вскоре задействовала всю руку. И когда точно удостоверилась, что я способна властвовать над своим телом, приподнялась и приняла сидячее положение. Это заняло довольно много сил, но я старалась не думать о такой мелочи. И тут я вспомнила всё, что происходило за 24 часа. Мне захотелось вернуться в лежачее положение, обнять своего лемура и зарыдать горькими слезами, однако здравая часть моего рассудка напомнила мне о том, что рано сдаваться и у меня будет время на то, чтобы поплакаться в свою любимую мягкую игрушку. Я начала подниматься с постели, но всё оказалось не так уж и просто. Подняться я сумела, а как же сделать первый шаг, когда я еле стою, держась рукой за спинку кровати. — Ой, ой, ой. Первый шаг дался с трудом, но с каждым новым шажком было все проще, легче и быстрее. И вот, пройдя девять, не очень похожих на нормальные, шагов, я оказалась у стены с фотографией. Стоило меня потянуть за письмо, как рамка с фотографией мигом полетела на пол и разбилась. Это меня очень расстроило, но важнее всего, чтобы сам снимок остался в целости и сохранности. Листок выглядел довольно старым. По внешнему виду складывалось ощущение, что он либо мой ровесник, либо и того старше меня. Стоять было очень тяжело, поэтому я решила сесть на пол, не беспокоясь, что могу сесть на стекло и порезаться. Не знаю почему, но открывать это дурацкое письмо было очень страшно, и я оттягивала этот момент как можно дольше. Однако сделать это пришлось и, открыв листок, я пришла в недоумение, там был совершенно незнакомый для меня почерк. Прежде чем читать содержание этого письма, я решила узнать отправителя, если он подписался. Я пробежалась по строчкам глазами, не читая их, и отметила, что почерк был очень аккуратный и можно даже сказать — каллиграфичный. Добежав до последней строки, я увидела отправителя: «С любовью, твой отец».