Утро понедельника, 11:23.
Что-то гудит прямо над ухом. Громко и невыносимо, будто из трубы. Чимин поворачивает голову, совершая самую отвратительную ошибку. Гул не уходит, перекатывается в черепной коробке, а теперь ещё и тело будто кружится. Вполне возможно, что Чимин уснул прямо на аттракционе. Стоп. У него в городе нет аттракционов. Теперь уже страшно глаза открыть, как-то не хочется встречаться с реальностью. Может, переждать? "Господи, пусть это будет землетрясение", — Чимина мутит. Единственная мысль, заполняющая голову — желание, чтобы всё это прекратилось. Качка, гул, а ещё жуткая сухость в горле. Твою мать, зачем Чимин осознал эту жажду? До этого ведь не хотелось пить, а теперь, кажется, ещё секунда и парень умрёт от обезвоживания. Просто высохнет. Ещё и на шее что-то саднит. Прям болит настойчиво, так, что выходит на один уровень с качкой, гулом, жаждой. Шедеврально. "Может, я в вампира превращаюсь?"—думает Чимин, и самому смешно, но с другой стороны, как объяснить всё, что с ним происходит? Пак не удивится, если сейчас откроет глаза, и над ним будет нависать кто-то из Калленов. По руке что-то ползёт. Так неприятно щекотит кожу, что хочется дернуться, но это опасно. Неизвестно, как организм отреагирует на подобные физические нагрузки. Уже всё равно, что это за насекомое. Даже если плотоядное, пусть ест на здоровье. Хуже не будет. Нет, это что-то больше насекомого. Зверь блять? Слишком мало шерсти для животного. Непонятный объект сжимает руку Чимина. Другая рука? Лучше бы это было насекомое, животное, неодушевлённый предмет, да что угодно, но не человеческая рука. Хоть живая, и на том спасибо. Голова начинает болеть с большим пристрастием, будто мыслительная деятельность усиливает боль. И главное — Чимин нихренашеньки не помнит. Буквально пустота. Ну, он помнит, что он выпускник, что приехал в ресторан и пил, но как он попал в ситуацию, в которой находится — нет. "Наверное, я закружил с какой-нибудь девчонкой. Сейчас будут долгие объяснения", — подумал Чимин, морально готовясь к открытию глаз и встрече со своей спутницей. Слава Богу, источник света находится позади Чимина, и яркий свет не так бьёт по глазам. Пак с трудом разлепляет их и ждёт, пока тёмный потолок с небольшой люстрой приобретёт чёткие очертания. Если до этого надежда, что Чимин находится в своей квартире, ещё хоть как-то существовала, то теперь разбилась о хрусталь свисающей люстры. Остаётся самое сложное — повернуть голову. Чимин, как младенец или больной, которому любое действие телом в тягость, медленно, хоть это и не спасает, двигает шеей. От неприятных ощущений жмурится, издает тихий больной стон. Даже с закрытыми глазами мир кружится, кидает из стороны в сторону, а что будет, если Чимин откроет их во второй раз — страшно представить. Чужая рука сильнее обхватывает чиминову, переплетает пальцы, и оказывается, что она больше. Вот это уж чересчур странно. Руки Чимина конечно никогда не отличались размером, но не настолько же. Нужно скорее открывать глаза. Похмелье начинает раздражать, Чимин сам со своего тела и его реакций бесится и на себя из прошлого ругается. И сегодня будет ещё много ругаться. Наконец, Чимин открывает глаза, глядя на свою спутницу. А... Нет, ошибочка. Чимина пробивает на нервный смешок. Парень. В одной кровати с ним. По предварительной оценке голый. Блять. Говорила мама, не найди себе приключений на голову. А тут похоже приключения ещё и на жопу. Парень с покусанной губой и царапинкой на плече, лицо кажется знакомым. Конечно знакомым! Всю ночь знакомились. Чимин начинает судорожно копаться в памяти, но не может вспомнить. Будто все воспоминания закрыты в комнате без окон и дверей, в которую нет возможности попасть. Страшное чувство, такого никогда с Чимином не было, и он, кажется, вчера задавался вопросом, как такое может быть. Иронично, накаркал мать твою. Будить парня боязно, просто лежать рядом — тоже. Вставать опасно, неизвестно, какой сюрприз может преподнести желудок или кишечник. Приходится вертеть головой, искать подсказки в комнате. Она большая, явно больше, чем комната Чимина. На полу валяется рубашка Пака и костюм. Мать на него пятнадцать тысяч потратила, чтоб он так одиноко лежал. Однако одежда Чимина не главное, нужна зацепка по парню сбоку. "Да кто же ты блять?" — Чимин бегает глазами по пустым стенам комнаты, цепляется за гардероб, кресло и книжный стеллаж, стол с компьютером и подобную не помогающую расследованию херню. Только на столе видит какой-то кубок и сертификат. Будь проклято "хорошее" зрение Чимина, потому что надпись на важной бумажке не разобрать. Похожие сертификаты выдавали на одной из олимпиад. Зацепка круг подозреваемых не сужает. В любом случае, парень, кажется, школьник. Или уже бывший школьник, выпускник, что более вероятно. Чимин напрягает почти дымящуюся голову. С его классом в ресторане было ещё две школы. Это или кто-то из них, или их родственник. Или Чимин ещё кого-то по городу нашёл. Какой стыд! Чимин снова поворачивается к парню. Ну, не самый плохой выбор, симпатичный. Кажется, ещё и спортивный: из-под сползшего одеяла выглядывают мускулистые плечи и рука. Следует его разбудить. Чимин освобождает руку от хватки, и тихо говорит: — Эй, проснись, пожалуйста. Спящий парень хмурится, пытается повернуться на другой бок, но Чимин заметил, как дрогнули его веки. Он снова повторяет просьбу. Спящий красавчик хмурится сильнее и глаза приоткрывает, глядя примерно на руки и ключицы Чимина, а после скользит мутным взглядом и на его лицо. Пак замирает, ожидая реакции, буквально видит, как перед глазами новоиспечённого знакомого подробности прошлого дня, точнее ночи, мелькают. И как он выдыхает, глаза прикрывает, отворачиваясь, ничего не говоря. — И тебе доброе утро, — Чимин бы хотел назвать по имени, но не помнит. — Твою, блять, мать, — парень лицо рукой прикрывает. — А я Чимин, — Пак протягивает руку, под тяжёлый взгляд парня. — Не напомнишь, что этой ночью между нами произошло?***
— А, так ты гимназист, — Чимин наклоняется над очередной грамоткой, которых на столе оказалось много. Полностью голый расхаживает по комнате под тяжёлым взглядом парня, сидящего на кровати. — Жаль тебя. Юнги действительно был одним из выпускников, отмечавших выпуск в том же ресторане, что и Чимин. Всех гимназистов было принято считать высокомерными выродками. Такие уж порядки были в школе Чимина. И хоть сам Пак практически никогда не имел с ними дела, но принадлежность к касте определённой школы обязывала их не любить. — Да, а ты пидор, — язвительно отвечает недавно представленный Мин Юнги. — Ебать предъява! Так ты тоже, идиот. — Я был сверху, так что это почти не считается. — Рад за тебя. Надеюсь, мне хоть понравилось, — Чимин почти смеётся, глядя на лицо, видимо, ярого гетеро. Юнги кажется разочарован, хоть и удовлетворен. Только рассказывать не спешит, что же было. — Уж поверь, — гимназист самодовольно улыбается, зачёсывая волосы назад и вылезает из кровати, обнажая вид на торс и подкаченную задницу. Чимину хоть и неловко от всей ситуации, но лишать себя удовольствия налюбоваться на подобную фигуру не будет. —А хер я тебе поверю! Тебе очень хорошо мне пиздеть. Когда уже мне хоть немного информации подкинешь? — напущенно возмущается Пак, всё ещё не отрывая взгляда от тела Юнги. Тот размеренно одевается. — Не нужно было столько пить, чтобы потом ничего не помнить, — Юнги поднимает с пола зелёный галстук и улыбается, а после рассматривает шею Чимина. — В любом случае, я помню кое-что. Да! — в голове внезапно всплывает воспоминание, но так расплывчато, будто сцена из давно просмотренного фильма. — Я помню, как ты с какими-то парнями обсуждал, что сегодня нужно точно потрахаться. Что ж, можешь теперь понтоваться, гимназист. — У тебя деменция? Меня Юнги зовут. — Хорошо. Можешь теперь понтоваться, гимназист Юнги. Мин цокает и уже собирается выйти из спальни. — Ты одеться не хочешь? — Будто у меня есть во что. Юнги пожимает плечами и выходит из комнаты, показывая, что это далеко не его проблема. — Эй! — Чимин его окрикивает, ведь надевать пыльный и... немного запачканный костюм не было особого желания. — Не хочешь мне помочь, а? Я вообще-то в невыгодном положении. Чимин выглядывает из спальни и сразу попадает в обширную гостиную, плавно переходящую в кухню. Юнги возится со стаканом. — Ты же гимназист! Лицо города. А из тебя такой отвратительный джентльмен. — Вот именно. Я джентльмен, а не гардероб. — Я женщина, а не посудомойка, —передразнивает Чимин. — Я, конечно, понимаю, что у меня тело Аполлона, но... — Всё, замолчи, — Юнги хмурится на словесный поток Чимина. — Душ там, потом поговорим. Юн указывает пальцем на дверь и отпивает непонятную жижу из стакана. — Это в гимназии учат тактично посылать куда подальше? — Чимин шагает на встречу тёплому душу, пока Юнги на фоне снова цокает. Судьба свела его с самым докучливым парнем этого города.***
Боль в голове и неприятные ощущения по всему телу утекли вместе с водой в водосток, оставив Чимину только неприятно саднящие синяки и натёртости на шее. Пак даже представить не может, как его шею терзал Юнги. Квартира гимназиста была достаточно богато обставлена: и ремонт, и техника, и расположение в центре города — всё говорило о зажиточности семьи Мин. И одежду он выдал, видимо на его вкус, самую идиотскую, но она всё равно была дороже чиминовой. — Я благодарен вам, Господин Мин, за эту спасительную жижу, кров и одежду, — отпивая из стакана противопохмельное, говорил Чимин. — А теперь хочу услышать подробности вчерашнего дня. Юнги сидел напротив, не прекращая бегать глазами, и было видно, как в нём происходит жуткий диссонанс. Гимназист впал в кризис. — Я тоже, не сказать что всё чётко помню... — Явно чётче, чем я. Валяй. Юнги прикрывает глаза, погружаясь в прошлый вечер. — Начнем с того, что ты танцевал под Лободу. — Красиво? — Светочка — икона, так что это неудивительно для Чимина. — Что? Нормально, как все танцуют, — Юнги почти смутился от вопроса. Он ведь гетеро! Был, вроде. Как можно оценить красоту танца парня? — Слушай, хоть мы и никто друг другу по большому счёту, но всё-таки мне хочется услышать хоть какой-то комплимент. Мы блять пару часиков назад трахались. — Лучший комплимент тебе — то, что ты не блеванул мне на ковёр. Спасибо большое, ты лучший, — Юнги пытается игнорировать факт секса. Хоть и он явно был одним из превосходнейших в его жизни. Так, нужно не сбиваться и просто рассказать этому парню всё, и он свалит из квартиры и жизни Юнги. Мин ему даже такси вызовет, только пусть уедет и держит рот на замке. Картинки прошлого вечера мелькают в голове, их нужно собрать, как пазл. И Юнги собирает, погружая Чимина в произошедшее.***
Глубокий вечер воскресенья, 22:10
— Гимназист, у тебя часики упали! —ещё незнакомый парень смеётся пьяным смехом. Юнги выдал одинаковый для всей гимназии цвет галстука. Парень из другой школы пошатывается у стойки, держа в руках бокал с шампанским. Часы Мина действительно слетели с руки, он почти и не заметил этого во время танцев. Он благодарно кивает и возвращается к своему столу.***
В ресторане становится всё жарче. Почти все выпускники вывалили на улицу к курилкам и свежему воздуху. Только один брюнет, уже знакомый парень у стойки, танцует посреди танцпола и наслаждается собой. Видимо, ему никто не нужен кроме громкой музыки. И он ничего не видит вокруг себя, танцует как сумасшедший. Наблюдать за ним забавно. Ещё никогда Юнги не видел настолько увлеченного танцем человека. Его лицо красное, и ему даже идёт. Странно, но парень выглядит привлекательно, и Юнги удивляется — почему вокруг него сейчас нет кучи девушек. Они любят смазливых и открытых, а этот не из закрепощённых. Яркий, живой. Юнги не сразу понимает, что его ультранезаметное подглядывание за танцором не такое и незаметное. Брюнет ловит его взгляд и улыбается, тут же ещё активнее танцевать начинает. Ведёт руками по телу, вытягивает галстук как поводок и расслабляет его. Делает вид, будто ему всё равно и он не замечает Юнги, но его изменение поведения чересчур выдает. Начал специально стараться. Это уже другой танец, не тот расслабленный. Парень танцует для Юнги. Фокусирует внимание на себе, на своём костюме и теле, движениях. Не даёт ни на секунду глаз отвести, только больше жгучего алкоголя заставляет глотать, чтобы заглушить жажду. В ресторане воздух ещё сильнее сгустился. Или Юнги просто кажется. К сожалению, песня заканчивается, как и сам танец. Юнги выдыхает, а брюнет двигается походкой пантеры к барной стойке, чтобы заказать ещё один шипучий джин. Он кидает томные взгляды из-под ресниц, пухлые губы облизывает. И опьяневший Юнги почти ведётся, почти решается подойти ближе, завести разговор пока не... Это парень. И скорее всего, он просто забавляется, издевается и насмехается. Стоит отойти и освежиться.***
— Ебать! — парень кричит, глядя на растекающееся пятно соуса по белой рубашке. С бешеным взглядом глядит на опьяневшего Юнги, у которого просто рука дрогнула, а тут он подлез. — Упс, — Юнги разводит руками под смех одноклассников позади, пока брюнет пыхтит и пытается смахнуть скользкий соус. Всю руку выпачкал, сделал ещё хуже. А Юнги лишь улыбается, выставляет Чимина дурачком в глазах своих дружков. Парень глазами сверкает, стряхивает соус прямо на пол и тут же хватает Юнги за рукав, вытирая руку. Теперь его очередь улыбаться. Юнги смотрит на свой рукав, на брюнета, снова на свой рукав. Публика позади начинает интересоваться стычкой, ожидает развязки. — Чимин, проблемы? — вмешивается кто-то из его школы. — Нет, просто этот гимназист испортил мне костюм. А я испортил его, — названный Чимин улыбается во все тридцать два, но для вида. В его лице читается обида. Юнги лишь хмыкает в его сторону и зачем-то продолжает конфликт. Вообще это не в его стиле, но видимо, в стиле виски с колой. — Как ты эти тряпки назвал? — Юнги дёргает Чимина за галстук. — А вот за мой костюм ты не расплатишься до конца своих дней. Юнги толкают в плечо, так сильно, что он теряет равновесие. Последнее, что он видит, перед тем как приземлится на пол — как лицо Чимина скрывается за плечами двух здоровых парней, которые угрожающе двигаются в сторону Юнги и его одноклассников.***
Ночь понедельника, 00:12.
Ебаный тартар не отмывается. Въелся в ткань пиджака намертво, будто её мариновали. Юнги, сняв его и закатив рукава рубашки, уже минут пятнадцать пытается отстирать её под дикие басы музыки и звуки веселья с танцпола, отдающие эхом в уборную, и менее приятные звуки из ближайшей кабинки. Кто-то похоже кишки выблевывает, потому что, по хорошему — пятнадцать минут без перерыва никакой желудок не выдержит. Юнги материт свою неуклюжесть. И зачем он оторвался на этого Чимина? Вроде только час назад хотел познакомиться. Но Мин не жалеет, скорее ему непонятны собственные действия. Путается, сам себе противоречит, пытается быть не тем, кем является. Обычно неконфликтный Юнги сейчас бесится почему-то, одновременно хочется и извиниться, и ударить Чимина по его красивому лицу. Красивому? Стоит ли применять подобное прилагательное к мужчине? Не звучит ли даже это в мыслях странно? Юнги не знает. Ближняя кабинка, звуки которой развлекали Юнги последние несколько минут, открывается, и из неё выходит Чимин, Мин видит его в отражении. Судьба или смеётся, или настойчиво даёт Юнги третий шанс. Лицо Чимина бледное, ему явно не очень хорошо, но при виде Юнги его будто выворачивает в очередной раз. И не давая сказать и слова, брюнет затыкает его: — Сразу иди нахуй, и без тебя тошнит. — Просто меньше прыгать как сайгак на танцполе надо, — Юнги незамедлительно отвечает, будто ждал, надеялся, что Чимин начнет разговор, а если нет — придётся подкинуть какую-нибудь тему, которая его взбесит. — Не завидуй, бревно. Чимин не в духе. Интересно почему? Неужели его очень огорчило пятно тартара на белоснежной рубашке? — Если хочешь моё мнение, — Юнги кидает пиджак в воду. — Повёл себя ты, как ссыкло. Спрятался за спинами широких гопников. Чимин поворачивается к Юнги. На лице последнего неказистая улыбка. — Ахуевший! Выставил меня зачинщиком. Ты мог просто извиниться, тогда бы не пострадал. Но у вас же, — он тыкает в зелёный галстук, — самолюбия до жопы. Вот теперь и ходите с синяком на ней. — К чему такой акцент на мою жопу? Ты случайно не из... — А что, если да? Побежишь к братве? — Ага. Брови Чимина взлетают вверх, он с несколько секунд ничего не говорит, будто намекает — забери слова обратно или сделай вид, что это шутка. Только Юнги тоже молчит и высокомерно пьяными глазами пялится. Щёки Чимина резко взрываются красным, и он, набрав воды из полной раковины в ладошку, плескает ей в лицо Юнги. — Чтобы я ещё раз сошёлся с гимназистом, — раздражённо тараторя и хлопая дверью, Чимин вылетает из уборной, а Юнги стряхивает капли с лица и улыбается. Забавно. Может, в другой ситуации, в другом состоянии и с другим человеком Юнги бы руку сломал тому, кто выплеснул на него воду. А тут даже смешно. Третий шанс просран. Будет ли четвертый?***
— Боже, какой же он ублюдок, —обиженно буркает Чимин и закусывает бутербродом. — А по мне, он просто хочет тебя, но не знает, как подойти, — Намджун рядом стреляет очередной пробкой шампанского и разливает себе, другу и девчонкам. — Хватит прикрывать долбоебизм человека симпатией. Мы не дети, чтобы верить в сказку: «Бьёт — значит любит» — Чимин берёт бокал и грустно смотрит на алкоголь. Пить уже нет никакого желания, но делать больше нечего. Остаётся заливаться от скуки. — Тут не та ситуация. Ты глянь на него, — Намджун кивает на стол гимназистов. — Сидит, экий барин. Ворота раздвинул на весь диван, пьёт только виски и активно пытается закадрить ту официантку. Он латентный, я тебе яйца на отсечение даю. Чимин от этой новости краснеет обильнее. — И что! У нас и Тэхён себя так ведёт. — Поэтому и сосётся с Чонгуком по углам. Чимин поджимает губы. Ну, может быть и так. Подобную новость можно считать положительной. И как бы Чимин не сокрушался по испорченной рубашке, Юнги тянет к себе. На колени.***
Ночь понедельника, 02:01
Почти все разъехались. Намджун, собака сутулая, обещал до дома довезти в любой кондиции. А на деле повёз домой не лучшего друга, с которым сквозь огонь и воду прошёл, а двух девушек. Чимин, конечно рад за него, но не от всего сердца. На стоянке всего машины три стоит. И так тихо, что страшновато. Такси сейчас не вызовешь, а если и получится — денег не хватит. Цены в эту ночь бешеные. Хоть самому иди или на лавочке ночуй. Ночи теплые, ничего страшного. Ну обокрадут тебя, переживёшь. К самой дальней машине подходит парень. Чимин щурится и решает подойти, попроситься, чтоб подвёз. Может, даже, заплатит. Вблизи оказывается, что это Юнги. Да что ж такое! Ну невозможно, чтобы было так много пустых совпадений несколько раз подряд. Чимин останавливается, раздумывая, надо ли оно ему. Всё же лучше уж проехаться минут десять в одной машине с притягательным нахалом, чем самому плестись по городу и привлекать не лучший контингент. Так что Чимин уверенным пьяным шагом подходит к машине и садится в неё под непонимающий взгляд парня. — Молодой человек, я не таксист и в услугах ночных бабочек не нуждаюсь, — оперевшись на руль, выдает гимназист. — Очень остроумно. Будем считать, что твой подброс меня домой — плата за испорченную рубашку. Юнги хмыкает и нагло пялится на профиль Чимина. Пак сидит ровно, гордо смотрит вперёд, поджимая рюкзак перед собой. Спустя минуту тишины и тупого, немигающего взгляда Чимин кривится и поднимает бровь, так же глядя на Мина. — Я понимаю, что моё лицо на вес золота, но может, уже поедем? Сколько будешь пялиться? Чимин слышит, что Юнги времени за зря не терял. От него стало сильнее нести алкоголем, выглядит развязнее и смотрит жаднее. — Может, поцеловать хочу, — Юнги облизывает губы и откидывается на сидение. Чимин так и замирает с тем же выражением лица. Он был готов ко всему, но не к этому. — Ээ... — потерянно тянет Чимин. — Да, детка, именно так ты будешь мычать, — Юнги резко приближается и мажет губами. Его шатает, он не сразу попадает по губам, но несмотря на это целуется жарко. Дальше уже ни Чимин, ни Юнги не смогли вспомнить, в какой момент Пак оказался на гимназисте, целуя его и ёрзая всё сильнее, пытаясь выгнуться, чтобы не так упираться спиной в руль. В таком состоянии, в котором Юнги прямо сейчас, хорошо бы просто на ногах прямо стоять, а не машину вести. Да и хочется отключить голову и кусать губы напротив. Уничтожить лаком поставленную причёску, зарываясь руками в волосы, помять испачканную рубашку. Насколько же приятно сейчас. Будто весь вечер, который казался пресным, всё шло к этому. Теперь же ночь заиграла теми красками, которым должна была. — Ты вроде не хотел со мной водиться, — хрипит Юнги, чуть сползая по сидению. Снизу наблюдает, как Чимину неудобно в низкой машине, и наслаждается тем, что брюнету приходится максимально вжиматься в него, чтобы хоть как-то умещаться. — Так почему не отталкиваешь? — Придурок, ты какую-нибудь другую мою фразу мог вспомнить? — Чимин снова весь красный, как на танцполе, только сейчас он горит не заигрыванием, а нетерпением. В его пьяном говоре и чрезмерной пластичности читается желание. Сладкое, Чимин сам от него кайфует, упираясь ладошками в живот Юнги, нащупывая пресс. Улыбается от этого, что не может не льстить Мину. — Я больше не помню, — Юнги делает вид, что задумывается, пока Чимин скользит по бёдрам и снизу растёгивает его рубашку. — Зато прекрасно помню, как ты одержим моим задом. — Одержим, — со смехом простанывает Чимин и прикусывает палец. У Юнги от такого дар речи пропадает и все остатки приличия улетучиваются. Чимина хочется. За его взгляды и томные движения, за пьяный смех. И раз он сам пришёл в руки Юнги — он возьмёт. — Почему у тебя такая тесная машина? — брюнет почти ложится на Юнги, влажными губами по шее мажет и тихонько выдыхает. Его член уже неприятно упирается в ширинку и увлажняет бельё. — Это седан, детка. И стоит больше, чем все машины на этой стоянке. Чимин цокает. — Мы все поняли, что у тебя толстый кошелек. Говорят, дорогими цацками мужчины пытают компенсировать...— Пак не договаривает и трётся о пах, пока Юнги глаза закатывает от удовольствия. — Так проверь теорию, — пухлые губы Чимина будут великолепно смотреться на члене Мина. Приходится отлезть чуть ли не на заднее сидение, чтобы дать Чимину места. Действительно неудобно. — В следующий раз проси у предков машинку побольше, — скулит Чимин и спускается к члену. Освобождая его из тёмно-синих штанов, Пак осматривает, будто оценивает, назло гимназисту. Вздувшиеся венки пальцами ощущаются привлекательно. Из-за недостатка света (источником служит только тусклый фонарь с улицы) плохо видно с эстетической стороны, но Чимин чувствует, что он чуть изогнут. Да, Пак тот ещё блять эстет. Чимин проходится от основания вверх, от самой нечувствительной зоны к апогею — головке, выбивая тихое, похвальное мычание. Ноги затекают, колющие мурашки ощущаются неприятно. Шея одним из позвонков упирается в руль, что ограничивает спектр действий. Чимин делает всё, что позволяет положение. Заглатывает на всю длину, пуская приятные вибрации, чтобы Юнги совсем уж обомлел. Где-то в машине начинает вибрировать одиноко откинутый телефон. Мин приподнимается, тянется к нему, а Чимин член не выпускает и смотрит на это из-под бровей. Юнги хмурится, когда яркий экран телефона ударяет по глазам. Мама. — Бля-я-я-ть, — тянет гимназист и отвечает на звонок. Сложно не показать, что ты в стельку пьяный, когда язык заплетается. А ещё не застонать прямо в трубку, мать не оценит. Чимин ведёт бровями и продолжает всасывать, нарочито пошло плямкая. — Да, вот уже еду, — выдавливает Юнги. Он всем телом расслабляется, сосредотачивает всё на рту и языке, чтобы звучать хоть чуть менее пьяно. И у него на удивление получается. Видимо, годы практики. — Да какие девочки, ма... Чимин издает смешок и давится членом. Закашливается, член с хлюпаньем выпускает и пытается смеяться не очень сильно. Юнги строго смотрит и за волосы тянет, утыкая себе в коротко выбритый пах. Чимин замолкает. — Да тут Хосок подавился. Ладно, давай, я еду. Да, — Пак облизывает ствол, пока Юнги не завершает разговор и гулко выдыхает. — Что за Хосок?-интересуется Чимин, снова вбирая в рот. — Друг, — Юнги резко воздух сквозь зубы вдыхает и пальцами затылок массирует, посылая мурашки вниз по позвоночнику. — Подавился, блять, — Чимин снова хихикает, вспоминая отмазки гимназиста перед мамочкой, а после дует на головку. Напряжена до предела, Юнги скоро кончит. Лёгкими и редкими движениями языка рядом с уретрой, заставляет член дёргаться. Юнги опять шипит громко и вверх поддаётся к влажному рту. Хмурится от переполняющих ощущений, и, когда брюнет глотку расслабляет, громко кончает, тихо простанывая имя Пака. — Ты точно от мамочки отключился? А то ведь неловко будет. Тебе, — вытирая губы и подбородок от слюны, говорит Чимин. — Да, — Мин дышит глубоко, всё ещё ловя звёздочки перед глазами. Чимин усаживается на его ноги, слегка подрагивая, потому что ляшки и голень бьёт судорога от неудобного положения. — Есть идея лучше, чем трахаться в машине, — поглядывая в зеркало заднего вида, говорит Юнги. —Вылезай. — Что? — Чимин не успевает свести смысл фразы в голове, как дверь тачки открывается. Юнги буквально выталкивает на улицу и выходит сам. — Упрись в машину, — помогая встать ровно, гимназист пристраивается сзади и мажет естественной смазкой по красным брюкам.***
Обед понедельника, 12:15.
Чимин отставляет пустую кружку в сторону. Кусками вспоминает и отсос в седане, и то, как грубо Юнги вбивался на стоянке, и дальнейшую поездку к гимназисту домой. Только продолжения не помнит, но и так уж достаточно. — Мы что, реально на стоянке?.. — словно собственных воспоминаний недостаточно, спрашивает Пак. — Да. — Там же камеры! — Да, — спокойно отвечает Юнги. — Бля... Но почему тогда ты меня не повёз домой? — Ты не сильно рвался. Можно сказать, что даже диктовал ехать ко мне. Да и я... — Ебануться, вот тебе и выпускной, — непонятно, то ли с гордостью, то ли с полнейшим ахуем, (а может и со всем вместе), говорит Чимин. Юнги сбоку тихо вздыхает. Ещё недавно он хотел просто рассказать и выпихнуть Чимина из квартиры, но сейчас, вспоминая всё, что произошло не особо этого желает. Он ярко помнит, как наслаждался тем, что происходило. Он, блять, сам это начал. Глупо теперь отнекиваться или нести чушь, вроде "мне не понравилось". Нет, Юнги очень понравилось. И он, может, был бы не против повторить? Так что остаётся лишь жить с этим как-то дальше и принимать такую сторону себя. Чимин с осторожностью смотрит на гимназиста, на его расслабленную позу и у него начинает болеть голова. Наверное, стоит пойти домой? Чимин вроде узнал всё, что хотел. Пора и честь знать. Но как уйти? Что сказать? "Спасибо за хлеб и хуй, вы были очень гостеприимны. В гостях хорошо, но дома лучше?" Что блять за бред? — Я... Я, наверное, тебя смущаю?.. "Что ты несёшь, Чимин?" — сам себе диктует Пак. — "Как ты можешь его смущать, если вы вчера спали?" — Да не особо. — Просто... Мне, думаю, стоит домой поехать. Родители будут волноваться. — Как пожелаешь, — понимающе отвечает Юнги, поднимаясь. — Тебя отвезти? — Ты же не таксист, — Чимин возвращает Юнги его же фразу. — Нам в одну сторону. Чимин кивает, встаёт с дивана и относит кружку, а потом резко оборачивается. — Стоп, ты не знаешь, где я живу. Юнги цокает и отворачивается. Предлог не сработал. — Проигнорируй этот факт, — он скрывается за дверью спальни и громко грюкает, заставляя Чимина хитро и довольно улыбаться. Выпускной прошел на ура, со всеми вытекающими последствиями.