Deus ex Machina

— Я был здесь первым, — говорит Волшебный Морф, герой-оборотень. Проходящий мимо полицейский бросает на них презрительный взгляд, ведя задержанного злодея в патрульную машину. Шота не может его винить. Он ненавидит это, спорит о деньгах и наградах, как будто это важная часть героики. Бумажная работа… хорошо, Шота всегда неуклонно боролся со своей долей бумажной работы и никогда не возражал, но герои должны быть в состоянии сосредоточиться на спасении людей. Не получая благодарности за спасение людей. — О вашей поимке всё равно будут писать в новостях, — устало говорит Шота. В любом случае для него, как для героя подполья, так будет лучше. Его волнует только полицейский отчёт, официальное досье. Шота нуждается в большем количестве захватов, зачисленных на своё имя, если он хочет внести арендную плату в этом месяце. Волшебный Морф ворчит, но после недолгого взгляда вниз, наконец, смягчается. Они оба знают, что именно Шота поймал злодея. Выяснив всё с полицией, Шота начинает идти домой. Сейчас семь утра, и ему самое время немного поспать. Он неизбежно проснётся около полудня, оденется, и его заставят пообедать с Хизаши, который жалуется, что он скоро превратится в вампира и станет полностью ночным созданием. Он пойдёт на пробежку, ещё немного вздремнёт, а затем начнёт патрулирование, как только наступят сумерки. В UA было легко поддаться очаровательным представлениям публики о героической работе. Даже Шота, который всегда считал себя практичным, был поражён. Их учили герои, которые были успешными, состоявшимися и популярными. Легко было стать чересчур самоуверенным, ошибиться, думая, что через десять лет все они окажутся на одном и том же месте. Шота закончил UA два года назад. За это время почти половина его бывших одноклассников сменили профессию; два человека погибли. И Шота не единственный, кто пытается свести концы с концами. Тенсей преуспел, будучи из известной семьи героев, но остальные остро осознают свою собственную новизну. Их собственные уязвимые места. Шота думает об этом, и он считает, что у него не было хорошего выходного дня с тех пор, как закончил школу. И тут он слышит крики из соседнего квартала. Судя по всему, сегодня он также не отдохнёт. Шота не любит работать при дневном свете, но всё равно подбегает и резко останавливается. Несколько зрителей задерживаются на тротуаре, а в центре этой массы стоит сам Всемогущий. Всемогущий улыбается, как всегда, но улыбка выглядит натянутой. Одной рукой он держит одного человека, вцепившись огромными пальцами в куртку злодея, чтобы поднять его в воздух, как заблудившегося котёнка. Злодей-любитель тщетно борется с этой хваткой, размахивая руками и швыряя маленькие электрические разряды. Удары, кажется, не очень помогают, но Айзава замечает, что Всемогущий вздрагивает, когда один толчок проходит рядом с его лицом. Про-герой может и не пострадать от атак, но это определённо не приятно. Шота двигается не задумываясь. — Сюда, — говорит он, протискиваясь сквозь толпу зевак. Всемогущий смотрит на него с удивлением, но Шота не сводит глаз со злодея, пылая Стиранием. — Я провожу вас до станции. — О, какая полезная причуда! — говорит Всемогущий. — Спасибо, гражданин, но вы не должны использовать свою причуду без… — Я про-герой, — решительно поясняет Шота. Всемогущий поднялся на ступеньку в его оценке, когда он не утруждает себя извинениями; слишком многие герои ведут себя так, будто эта работа — игра популярности. — В таком случае я был бы признателен за помощь, — вот и всё, что он говорит. Толпа рассеивается довольно быстро, и, к счастью, извивающийся злодей отпугивает фанатов, которые в противном случае гонялись бы за автографами Всемогущего. Шота старается не сводить горящих глаз с угрюмого преступника, надеясь, что Всемогущий приведёт их в участок. Это сюрреалистический опыт. Всемогущий — всего лишь человек, говорит себе Шота. Как и любой другой герой. Через десять лет, с большим опытом, он мог бы заставить себя поверить в это. Но широкая ухмылка и выпуклые мускулы Всемогущего — прото-типичный образ героизма — делают его живой карикатурой. Он — Символ, неуязвимый и бессмертный. И это глупая мысль — никто не неуязвим, но почему-то Шота не может представить себе Всемогущество чем-то менее совершенным. Как реальный, сложный человек с повседневной жизнью. Это чертовски раздражает. — Боюсь, нас ещё не представили друг другу, — говорит Всемогущий, пока они идут. Как будто это пир героев или что-то в этом роде. Злодей в его хватке начинает бормотать, бесполезно размахивая руками; Всемогущий игнорирует его. — Я никогда не слышал о герое с причудой стирания. — Хорошо, — говорит Шота. Говорить, не моргая — боль. В летнем лагере UA Шота однажды провёл сорок три минуты, не моргая — хотя глаза у него после этого горели, словно в адском котле, что едва возможно в бою, двигаясь и прыгая вокруг. Ходьба не слишком напрягает, но и не легка. — Я герой подполья, — поясняет он. — Ах! Восхитительно; я знаю, что может быть труднее начать этот путь. Боюсь, агентства не привыкли поддерживать подполье. Как именно работает ваша причуда? Зрительный контакт? Обычно Шота не любит обсуждать свои причуду — свои слабости — но жалкий человек в руке Всемогущего не представляет угрозы, поэтому он ублажает другого профи. Всемогущий задал удивительное количество вопросов. Может быть, это просто болтовня, а может быть, что-то ещё; Шота впервые задаётся вопросом, сработает ли Стирание против героя Номер Один. Это тревожная мысль. — Чудесно! — произносит наконец Всемогущий. Они уже почти подошли к участку, и Шоте приходится напоминать себе, что надо смотреть на злодея, а не на ухмыляющееся лицо Всемогущего. — А, вот и мы. Спасибо за помощь, Стиратель! У вас есть замечательная причуда — я думаю, что у вас впереди хорошая карьера. Шота не краснеет от похвалы. Потому что он профессионал. Всемогущий ничем не отличается от любой другой про-героя. — Возможно, мы снова сможем работать вместе, — добавляет Всемогущий, и хорошо, что он отворачивается, забирая злодея с собой, потому что Шота больше не в состоянии говорить. Он тупо топчется у дверей полиции, поворачивается и идёт домой. Он опаздывает, и это облегчение — наконец-то добраться до своей кровати и рухнуть. Он пытается включить телевизор, видит специальный выпуск новостей об одном из недавних боёв, и тут же снова выключает его. Но к концу ночи ему удаётся забыть о странной встрече. Шота встретился со Всемогущим меньше чем пятнадцать минут назад. Ничего интересного не произошло — это могло бы стать хорошим анекдотом для его друзей, но не более того. Всемогущий — всего лишь человек, говорит себе Шота. И ему почти удаётся в это поверить. … … (На следующей неделе Шота получает свою зарплату и приятно удивляется, обнаружив, что Всемогущий приписал ему половину поимки электрического злодея. Очевидно, он всё-таки оплатит квартиру в этом месяце.)

***

Они сидят в старом заведении рядом с UA — крошечным кафе, достаточно измученным близостью к главной академии героев страны, чтобы несколько новичков-героев не привлекали особого внимания. За исключением тех случаев, когда Хизаши начинает кричать, конечно. — Я только надеюсь, что на сегодняшнем поединке не было репортёров, — стонет Хизаши, драматично падая через стол. Тенсей, приехавший из Хосу, быстро отодвигает свою еду в сторону. — Это было… как-то неловко. — Мне понравилась та часть, где твои штаны порвались, — соглашается Немури, сияя, когда Хизаши стонет громче. Шота рассеянно достаёт телефон, чтобы проверить новости. Он и Хизаши дрались в тег-тег злодея, Землетрясение. Репортёры, вероятно, не узнали его, но было бы идеально, если бы он вообще не заснялся… Он смотрит на свой телефон. — Шота? Ты что-то уловил? Немури пытается взглянуть на экран, который заставляет его отскочить. — Нет, — нагло врёт Шота. На выражение лица своего друга он поправляется: — Дело не в драке. — Ты выглядишь как-то… удивлённо? Шота снова смотрит на телефон. Да, это достаточно точно. — Это приглашение стать помощником, — говорит он. — Что, от другого героя подполья? — спрашивает Хизаши. — О, разве Ртуть не в городе? Его друзья, понятное дело, сбиты с толку. Подпольные герои редки, и они ещё реже работают вместе; Шота технически функционирует как «независимый» герой, зарегистрированный под общим, спонсируемым правительством агентством, которое помогает подпольной стороне решать юридические вопросы. Они также помогают организовать контакты с полицией и имеют команду техников для помощи в оборудовании. Подпольным героям не нужны массовые пиар-команды и телефонные сотрудники, которые населяют обычные агентства, и, как и Шота, большинство предпочитают работать в одиночку, в любом случае. А это значит, что у них нет помощников. — От Всемогущего, — говорит Шота. Немури тут же давится своим напитком. Тенсей хлопает её по спине, бесполезно, и Хизаши завершает зрелище, издавая оглушительный вопль, от которого дребезжат окна и заставляют людей оглянуться. — Всемогущий? Шота потирает пульсирующие уши. — Именно это я и сказал. — Но у Всемогущего нет помощников! — Мы познакомились несколько дней назад, — говорит Шота. — Хотя я не знаю, почему он сделал это предложение. — Ты встретил Всемогущего и не сказал нам? — Ничего особенного. Хизаши протестует, что предложение о работе говорит об обратном. Тенсей, более разумно, просит рассказать историю. Они также в тупике, когда Шота передаёт встречу. — Может быть, дело в твоей личности, — наконец говорит Немури. — Возможно, ты произвёл на него впечатление.  — Моя личность никогда никого не впечатляла за всю мою жизнь, — резонно замечает Шота. Это не значит, что он не способен к размышлениям. Он знает, какой он. Его друзья разумно не оспаривают этого. — Ну, так ты согласен? — спрашивает Тенсей. Шоте не нужно об этом думать. — Нет. Хизаши шипит. — Что значит «нет»? — Я герой подполья. Если бы я работал на Всемогущего, то уже на следующий день был бы во всех газетах. Нет. Его друзья выглядят разочарованными его жизненным выбором — что ещё нового? — но не протестуют. — Господи, — вздыхает Хизаши. — Почему ты всегда являешься к нам в таком виде, Стиратель? Шота понятия не имеет, что он имеет в виду. Он так и говорит, и Тенсей смеётся. — В этом-то и проблема, — поддразнивает он. Смотрит на часы. —…Мне нужно идти, если я хочу успеть на следующий поезд. Немури, ты ведь скажешь мне, если этих идиотов снова побьют? Это вынуждает Хизаши защищать свои героические раны, и Шота откидывается назад. Пишет короткий отказ на сообщение на своем телефоне. Посылает. У него есть реальная работа, и нет времени беспокоиться о фантазиях.

***

В пятницу Шота просыпается в полдень. У него уже мигрень, а ноги всё ещё болят после ночного патрулирования. Он вернулся домой всего четыре часа назад, но скатывается с футона, одной рукой шарит по земле в поисках бутылки с водой и обезболивающего. Он принимает таблетку. Смотрит в потолок, пытается собраться с силами, чтобы встать. Садится. Он ещё немного смотрит на стену, ненавидя своё слабое тело, солнце и вообще почти всё. В 12:15 он шаркает на кухню и достаёт сок. Сидит на диване, в своём всё ещё пыльном героическом костюме, и тихо посасывает соломинку. Размышляет, не стоит ли ему просто купить ещё несколько костюмов и выбросить другую одежду. Он старается не выходить днём, когда может. Нет никакого смысла носить что-то ещё. Шота по-прежнему измучен, но знает, что не сможет заснуть, потому что его тело ненавидит его. Он находит свой компьютер и начинает читать местные новости. Кто-то стучится в дверь. Вероятно, это Хизаши, который, кажется, никогда не понимает, что иногда Шота просто нуждается в тишине. Обычно он все равно позволяет себя вытащить, но сегодня ему не хочется двигаться. Шота вздыхает и идет открывать дверь, готовый сказать Хизаши, что сегодня он останется дома, спасибо. Всемогущий лучезарно улыбнулся ему, подняв руку в смущающе неловком взмахе. — Привет, Стиратель! Я надеялся, что у вас найдётся минутка поговорить? Шота медленно моргает. Уже почти час ночи. Сегодня он не почистил зубы. Его помятая форма героя прилипла к нему, онемев от застарелого пота, а лицо покрылось двухдневной щетиной. Он с ужасом осознаёт это всё, когда Всемогущий ухмыляется своей мультяшной ухмылкой, сверкая зубами, несмотря на тусклый свет в коридоре. Шота на мгновение задается вопросом, как v-образные волосы мужчины стоят так идеально прямо, но при этом плавно двигаются. Может быть, это вторичная причуда. —…Входите, — наконец говорит Шота. Ну что ж. Никто никогда не сможет сказать, что он противоречит себе. Он отступает в сторону. Всемогущий, кажется, совершенно равнодушен к тесной, утилитарной квартире Шоты и без всякого стеснения усаживается на единственный в комнате крошечный диванчик. Он похож на взрослого, втиснутого в детский игровой домик. Шота сидит на другом конце дивана и старается не смотреть. Или паниковать. Герой Номер Один в мире сидит в его квартире. Шота не мыл посуду два дня. Теперь это его жизнь. — Я видел, что ты отказался, — начинает Всемогущий. Хорошо. Значит, прямо к нему. — Верно. — Могу я спросить, почему? Голос героя дружелюбен, любопытен. Он не кажется обиженным, но иногда Шота плохо читает людей, и яркая улыбка Всемогущего делает его истинные мысли загадкой. Шота впервые задаётся вопросом, намеренно ли это. — Ты, наверное, самый известный человек в мире, — говорит Шота, переходя границы. — Я герой подполья. Мне не нужно то внимание, которое твоё агентство могло бы привлечь. Всемогущий склонил голову набок, размышляя. — А что, если бы мы могли держать тебя вне поля зрения? — Интересно, зачем тебе понадобилось лезть на рожон, — говорит Шота. — В твоём агентстве есть герои и получше, — чёрт возьми, он может представить себе дюжину старых про-героев со своими агентствами, которые немедленно прыгнули бы с корабля при первой же возможности поработать на Всемогущего. Всемогущий откидывается назад, сцепив руки в перчатках. — Ты не ошибаешься, — соглашается мужчина, подхватывая разговор. — Я проверил твои записи и не солгал; я думаю, что у тебя есть потенциал стать великим героем. Я думаю, ты уже на пути. Но меня интересует твоя причуда, Айзава-сан. Это более удобная почва. — Она не работает против причуд мутантов. И я не могу использовать его против многих людей сразу — у меня много слабостей. — Знаю, — любезно отвечает Всемогущий. — Но так уж случилось, что есть только один злодей, о котором я действительно беспокоюсь. А потом Всемогущий ёрзает на стуле, наклоняется вперёд и рассказывает Шоте о злодее по имени Все За Одного. Двести лет, говорит Всемогущий. Хитрый, коварный. Человек, который десятилетиями медленно распространял своё влияние по всей Японии. Человек, который может постоянно принимать причуды и владеть ими сам. Шота не может полностью скрыть свою тревогу при мысли о том, что его причуду украли. Всемогущий видит выражение его лица и кивает. — Ты можешь понять, почему это не афишируется, — говорит он. — Горожане впадут в панику при мысли о потере своих причуд. И хотя Все За Одного выгодно скрывать свои преступления, нам тоже выгодно, потому что он не может рисковать, создавая общественный беспорядок. Шота поймал себя на том, что сжимает шарф. — Значит, тебе нужна моя помощь… — Чтобы остановить его, — подтверждает Всемогущий. — Все За Одного не может украсть мою причуду; никто полностью не понимает почему. Я могу сражаться с ним, но не могу победить. Шота даже вздрагивает при этих словах. Всемогущий — самый сильный герой в мире. Но он пытается представить себе человека с дюжиной причуд, достойных про-героев, человека, который меняется с началом каждого нового боя. Чёрт, он раз пытался бороться с одним человеком с причудой поглощения шока. Как Шота может помочь? — Я получил известие от Сэра Ночноглаза, — говорит Всемогущий, — что в течение следующих двух лет Все За Одного и я будем сражаться. Сэр Ночноглаз считает, что я умру в этом противостоянии. Шота смотрит. Всемогущий больше не улыбается. — Его видения и раньше были ошибочными, — продолжает герой. — Моя смерть — не самое главное. Все За Одного должен быть остановлен. Ты поможешь мне, Стиратель? —…Да, — говорит Шота. Разве у него есть другой выбор?