***
Шота никогда не скажет Хизаши, но иногда по ночам он делает перерыв и слушает радио «Руки вверх!», чтобы услышать голос своего друга. Его друг новичок в этой работе и всё ещё иногда спотыкается, но трудно волноваться или беспокоиться о чём-либо, когда Хизаши бормочет ему на ухо о последних героических сплетнях или берёт интервью у какого-нибудь начинающего музыканта. Шота комфортно чувствует себя на улице, но иногда даже он находит тишину и темноту гнетущими — особенно после трудной схватки или таких дней, как этот, когда он находит тело. Шота наблюдает, как полиция забирает тот после окончания допроса. Труп не был свежим; он пролежал в этом переулке, по крайней мере, большую часть дня, и именно запах привлек его внимание в первую очередь. Однако он не может не чувствовать себя виноватым и лезет в карман за телефоном. Через несколько минут Шота сидит на крыше несколькими домами ниже, уткнувшись головой в шарф, и слушает радио. Хизаши говорит о преступности и грязных копах, о важной информации, но его голос проходит через Шоту, как вода через сито. Он думает о теле, о бесчисленных преступлениях в мире, стране, даже этом городе, которые он никогда не сможет остановить. Заслуживает ли он Один За Всех? Всемогущий работал во всём мире. Он — герой, признанный на международном уровне, абсолютный Номер Один. И его причуда становится всё более мощной с каждым поколением, как говорит Всемогущий. У Шоты есть потенциал быть более могущественным, чем Всемогущий. Но это только из-за причуды — его причуды, теперь-то — и обладание силы не всегда приравнивается к тому, чтобы быть хорошим героем. Всемогущий — не Номер Один только потому, что силён. А потому что он сражается с улыбкой, потому что он вдохновляет людей, потому что героизм — это его жизнь. Шота постоянно устаёт и, как правило, ворчит и говорит монотонно. Много лет назад он перестал пытаться шутить, потому что никто не может сказать, когда он шутит, поэтому он просто звучит злобно. Он не может быть таким же героем, как Всемогущий — и это никогда не беспокоило его раньше. Он собирался стать героем подполья. Он уже герой подполья, и у него это неплохо получается. Но он мог бы быть больше. Или не мог? Может быть, кто-то другой должен обладать этой властью, этой ответственностью. Он девятый пользователь Одного За Всех. Что, если завтра его убьёт какой-нибудь злодей-любитель? Что, если это наследие потерпит неудачу, потому что его недостаточно? Хизаши сейчас что-то говорит о дет-метал-группе. Шота пытается сосредоточиться на радио, но не помогает. Он подтягивает шарф повыше и закрывает глаза. Делает глубокий вдох. Он встаёт и продолжает патрулировать.***
— Попробуй это. Немури сует Шоте в руку розовую бутылочку. Он принимает её с видом человека, смирившегося со своей судьбой. — Я не покупаю духи. — Ну, ты же отказался от одеколона, — логично рассуждает она. — Меня не интересуют ни одеколон, ни духи. — И всё же тебе это явно нужно, — говорит Немури. — Как вариант, ты мог бы принимать душ после каждого патруля, вместо того чтобы валяться в куче собственного пота. На это у Шоты есть один ответ: —…Нет. Немури вырывает розовую бутылку и заменяет её оранжевой. Шота вздыхает. Он не хочет быть здесь. Честно говоря, он устал, но его друзья начинают подозревать — и беспокоиться — о том, сколько времени он работает. Между патрулями и «уроками» Всемогущего у него не так уж много времени на сон. Он не уверен, насколько ненужные походы по магазинам помогут решить эту проблему, но, по крайней мере, Немури будет чувствовать, что она вносит свой вклад, рассуждает он. Немури некоторое время беседует с апатичной продавщицей, безуспешно пытаясь узнать её мнение. Шота с сомнением осматривает флакон духов с невероятно высоким узором из роз, вертя пластик в пальцах. Он задаётся вопросом, сколько времени потребуется, чтобы контролировать Один За Всех. Всемогущий, казалось, не беспокоился о его успехах — или их отсутствии — но с его проклятой улыбкой это ничего не значит. Как скоро он сможет использовать его в бою? Он потратил годы, обучаясь сражаться только с помощью Стирания, полагаясь на тонкость и хитрость, чтобы защититься; будет ли он даже знать, как использовать грубую силу? Как всё изменится? И если это не сработает — если он не сможет использовать Один За Всех должным образом, если он не тот человек… Бутылочка разбивается вдребезги. Мгновение спустя Шота смотрит на его руку, а растерянный лавочник суетится вокруг. — Как ты вообще её сломал? — говорит Немури, вынимая один из непрозрачных носовых платков, которые она носит с собой, чтобы скрыть запах от своей причуды, и вытирает его вонючие руки. — Она не похожа на стеклянную… Ох, Шота. Внезапное воркование мгновенно вызывает у него подозрения. Шоте знаком этот тон, и он редко предвещает ему что-то хорошее. — Что? — Ты тренируешься. —…да? — говорит он. Они про-герои, так что это кажется очевидным. Немури быстро привязывается к его руке, потирая плечо. — Посмотри на эти мышцы! — Почему ты такая, — спрашивает он. Продавщица выглядит смущённой. Немури гладит его по руке. — Это вопрос эго, верно? Вы с Хизаши постоянно подвергаетесь нападкам того злодея, и это всегда так неловко… Грубо. — Это не стыдно, — смущённо бормочет Шота. — У меня до сих пор сохранилась та фотография с прошлой недели, когда он бросил тебя на пол… — Остановись. Немури гладит его по волосам, что нехорошо, потому что она предательница. — Не волнуйся, Шота! Ты будешь лучшим во всём, что захочешь. Совсем как я. Это приятное чувство, только Шота знает, что она имеет в виду. — Ты не станешь героем с рейтингом «R». Этого не произойдёт. — Не будь таким грубым! Я ведь поддерживаю тебя, не так ли? — Что должно было значить? — спрашивает он, возвращаясь на знакомую почву. Теперь продавщица, похоже, смирилась с их присутствием. — Ты спасаешь только взрослых? В твоей причуде нет ничего неуместного… — Это значит, что я героически утешаю людей, которых спасаю, — воркует Немури, обнимая его. Объятие случайно прижимает его к её груди. Шота не сомневается, что это сделано намеренно. Он отталкивает её. Немури танцует назад, ухмыляясь выражению его лица. — Увидишь, Шота, — говорит она ему. — Возможно, я не знаю точно, где мы будем через десять лет, но давай посмотрим правде в глаза: мы будем исключительными.***
— Я думаю, ты начинаешь понимать! — радуется Всемогущий. — Я только что вывихнул два пальца. — Но! Ты не сломал ни одной кости Айдзава вздыхает, сгибая ноющую руку. — Разве ты не говорил, что я уже должен привыкнуть? — У каждого владельца есть свой опыт, — говорит Всемогущий. — И твоя версия причуды будет более мощной, чем моя, как я уже сказал, поэтому неудивительно, что у тебя возникли трудности. Шота игнорирует последнюю фразу; он изо всех сил старается никогда не вспоминать о том, что его причуда сильнее, чем у Всемогущего. Они снова в спортзале, отдыхают. Шота пытался использовать Один За Всех, чтобы ускорить свою скорость — теперь он, вероятно, мог бы бросить вызов Тенсею в гонке, и у него гораздо лучшая реакция поворота. Это тревожит. Иногда у него возникает странное чувство дисфории от этой новой причуды. Он стирал причуды всю свою жизнь, но Один За Всех, даже сейчас, не чувствуется его. Это что-то чужеродное заставляет его мышцы двигаться быстрее, что-то другое, что облегчает вес, который он поднимает. Осознать, что его собственное тело способно на такие подвиги… это просто не укладывается в голове. Наверное, поэтому он так с ней борется, думает Шота. Но у него уже почти месяц есть причуда, и он становится лучше. Шота принимает бутылку воды от Всемогущего, на мгновение задумываясь, каково это было бы иметь обе причуды в начале UA. Наверное, даже лучше, что подобного не случилось. Шота всегда будет предпочитать хитрость силе, даже сейчас; у него не было бы того же опыта, той же подготовки, если бы он мог положиться на эту силу, чтобы преодолеть проблемы. — Я знаю, что я не лучший учитель, — говорит Всемогущий, резко прерывая мирную тишину. Шота поворачивается к нему, моргая. — Я получил Один За Всех от женщины, которая… которая была по-настоящему особенной. Женщина, которая могла вдохновить кого угодно, — Всемогущий откидывает голову, поглощённый воспоминаниями, которые видит только он. — Она всегда знала, что сказать. Но она умерла слишком рано, и я… У меня это плохо получается. Я знаю. Но я обещаю, Айзава-кун, что сделаю всё, что в моих силах, чтобы подготовить тебя к Всех За Одного. На мгновение воцаряется тишина. Шота перебивает его, бросая бутылку с водой в голову Всемогущему. — Не будь идиотом, — говорит он, в то время как другой про-герой моргает, чтобы скрыть своё потрясение. — Ты прекрасно справляешься. Если бы ты был настоящим квалифицированным учителем, у меня были бы некоторые критические замечания, но в такой ситуации — мы делаем всё, что в наших силах, — пауза. — И если ты ещё раз попытаешься сказать мне, что главный герой страны плохо умеет вдохновлять людей, я действительно тебя ударю. Всемогущий потирает голову. Внезапно он съёживается, с отчётливым клубом дыма, и человек, о котором Шота может думать только как о Яги Тошинори, стоит на его месте. — Ты всегда знаешь, что сказать, Айзава-кун, — вздыхает Яги. —…Но ты мог бы быть немного мягче.***
Шота ныряет под груду обломков и сожалеет обо всех жизненных решениях, которые привели к этому моменту. Он слышит Хизаши с другой стороны улицы, издавая короткие взрывы звука в попытке дезориентировать злодея. Но Сущий Мик не может идти в полную силу, не здесь, в людном месте. Даже если бы все пешеходы эвакуировались — чего никогда не бывает — Шота, вероятно, оглох бы. Рука Шоты холодна. Потому что кровоточит, очень сильно, бля. Шота, шатаясь, поднимается на ноги, подтягивается и оглядывает своё временное убежище. Злодей Землетрясение стоит на пять метров выше. Он назван так из-за незначительной вторичной причуды, которая позволяет ему передавать вибрации своими ногами, заставляя землю дрожать, когда он ходит. Недостаточно сильно, чтобы быть полезным в бою, слава богу, потому что его основная причуда достаточно плоха; он может поглощать удары в свои мышцы, позволяя принимать мощные удары без каких-либо заметных повреждений. Его вибрации также затрудняют сдерживание, как Шота знает из собственного опыта. И причуда Хизаши, которая действует исключительно через силу звука и вибрации, в основном бесполезна против него. Иными словами, это довольно ужасное совпадение. Способности Шоты могут помешать злодею, но человек с семифутовым телосложением атлета может быть опасен в любом случае, и ублюдок уже знает о Стирании. Когда Шота бежит к сражающимся, он даже не видит, куда делся Землетрясение. Злодей прячется от него. На бегу он размышляет, не попробовать ли ему использовать Один За Всех. Это дало бы ему определённое физическое преимущество в бою — но он не хочет раскрывать свою новую способность, особенно когда он едва может её контролировать. Землетрясение загнал Хизаши в угол между магазином на углу и гастрономом. Окна каждого здания разбиты, и осколки стекла покрывают улицу. Шота избегает беспорядка, как только может, прыгая вокруг мусора, и чувствует, как его глаза горят от Стирания. Ясно, когда Землетрясение замечает его, потому что он резко отворачивается от Хизаши, который… привалился к стене. Без сознания, может быть, или… Шота отворачивается от этих мыслей. — Вы арестованы, — говорит он злодею и совсем не удивляется, когда Землетрясение в ответ бросается к нему с поднятыми кулаками. Когда они шли в UA, Хизаши однажды сказал, что Шота даже не нуждался в причуде; он был достаточно быстр, чтобы победить своих одноклассников через чистый элемент неожиданности. Шота думает об этом сегодня, когда он уворачивается и плетется вокруг Землетрясения, стараясь не сводить глаз со злодея. Земля трещит и вздрагивает всякий раз, когда Шота отводит взгляд, даже на секунду. Трудно оставаться сосредоточенным. Он хочет проверить Хизаши, Но Землетрясение твёрдо намерен доставить неудобства. Его следующий удар не попадает в Шоту, но пробивает дыру в кирпичной стене позади него, когда он пригибается. Увернувшись, Шота быстро карабкается по стене гастронома, который заметил раньше, подпрыгивает и присаживается на крышу. Он надеется, что у владельцев есть страховка от злодейства. Как и ожидалось, Землетрясение следует за ним с рёвом, более подходящим для кого-то с мутационной причудой. Шота не активирует Стирание, вместо этого наблюдая за дрожащей крышей. Одна секунда — там — и..... Он выхватывает своё оружие захвата как раз в тот момент, когда крыша проваливается. Чтобы удержаться от падения, ему самому приходится проделать непростую работу ногами, но через несколько секунд он видит Шоту, упирающегося в край дыры в комнате, с побелевшими костяшками рук, когда его шарфы трясутся за лодыжки. Злодей кричит и яростно размахивает руками, но он остаётся беспомощно болтаться посреди помещения внизу, не в состоянии найти достаточно рычагов, чтобы двигаться. Теперь Шота должен поддерживать Стирание, чтобы не дать злодею использовать ударную волну — часть его причуды и разрушить хватку. — Хизаши! — зовет он, надеясь, что его друг хотя бы сейчас в сознании. — Сюда! Шота продолжает звать. Его глаза горят, а руки начинают жаловаться. Шота вдруг поймал себя на том, что до смешного радуется тренировкам Всемогущего, и… О. Он мог бы просто использовать Один За Всех, чтобы облегчить вес, верно? Как только эта мысль приходит ему в голову, Хизаши спотыкается о здание внизу. Сзади врываются полицейские. Шота со вздохом опускает злодея, бросая его в ожидающие руки полицейских и пару наручников, подавляющих причуды. Это заняло у них достаточно много времени. Никто не обращает внимания на Шоту, когда он спускается на землю. Он не получит официального подтверждения о поимке Землетрясения, но в этом нет ничего нового. По крайней мере, один человек будет помнить, что произошло. — Я знал, что в конце концов ты его достанешь, — говорит Хизаши, подпрыгивая с ухмылкой. Его лоб кровоточит из глубокой раны, но он, кажется, этого не замечает. — Моя причуда была бесполезна, но… чёрт, Стиратель, тебе даже не понадобилась твоя! Это не совсем так. Шота использовал Стирание, немного, но он никогда не касался Одного За Всех. Он в этом не нуждался. Шота смотрит на свои руки. Эта мысль кажется почему-то значительной. Один За Всех поможет ему уничтожить врага Всемогущего, положить конец вековой вражде. Но это ничего не меняет. И, может быть, он сможет стать достойным этой новой силы, просто используя свою собственную силу, свои собственные способности. Когда-то Всемогущий был новичком. Это трудно вспомнить, но это правда. — Эй, хватит самодовольничать, — говорит Хизаши, неверно истолковав его короткую улыбку. — Ну же, это заслуживает праздника!***
В тот вечер они подняли тост за поражение Землетрясения в баре. Немури присоединяется к ним, и хотя она комментирует, что «пришло время вам обоим поймать этого неудачника», она кажется искренне довольной. Шота, измученный, полудремлет у стены, слушая болтовню друзей. Примерно через полчаса после того, как они выпили, его телефон начинает жужжать. Шота достает его, ожидая, может быть, Тенсей или Всемогущий. Секунду спустя он резко выпрямляется. — Да, это Стиратель. — Что-то не так? — спрашивает Немури, глядя на Шоту. По какой-то причине она держит Хизаши в заточении, и Хизаши бьётся у неё под мышкой, причитая, что сегодня он помог поймать злодея, и он этого не заслуживает… — Заткнитесь, — говорит им Шота. И затем, в свой мобильный телефон: — Нет, не вы. Продолжайте говорить. Мгновение спустя Шота отрывается от телефона, смотрит на него и говорит в трубку: — Простите, — говорит он тихо и угрожающе. Его друзья замирают. — Я правильно понимаю, что вы только что сказали, что Землетрясение пропал. Злодей, которого мы сегодня поймали. И я уверен, что вы ошибаетесь. Он ждёт. Слышит запинающиеся оправдания полицейского. Вешает трубку. …Чёрт.