За расставанием будет встреча

— Как больно, милая, как странно, Сроднясь в земле, сплетясь ветвями, — Как больно, милая, как странно Раздваиваться под пилой. Не зарастет на сердце рана, Прольется чистыми слезами, Не зарастет на сердце рана — Прольется пламенной смолой. — Пока жива, с тобой я буду — Душа и кровь нераздвоимы, — Пока жива, с тобой я буду — Любовь и смерть всегда вдвоем. Ты понесешь с собой повсюду — Ты понесешь с собой, любимый, — Ты понесешь с собой повсюду Родную землю, милый дом. — Но если мне укрыться нечем От жалости неисцелимой, Но если мне укрыться нечем От холода и темноты? — За расставаньем будет встреча, Не забывай меня, любимый, За расставаньем будет встреча, Вернемся оба — я и ты. — Но если я безвестно кану — Короткий свет луча дневного, — Но если я безвестно кану За звездный пояс, в млечный дым? — Я за тебя молиться стану, Чтоб не забыл пути земного, Я за тебя молиться стану, Чтоб ты вернулся невредим. Трясясь в прокуренном вагоне, Он стал бездомным и смиренным, Трясясь в прокуренном вагоне, Он полуплакал, полуспал, Когда состав на скользком склоне Вдруг изогнулся страшным креном, Когда состав на скользком склоне От рельс колеса оторвал. Нечеловеческая сила, В одной давильне всех калеча, Нечеловеческая сила Земное сбросила с земли. И никого не защитила Вдали обещанная встреча, И никого не защитила Рука, зовущая вдали. С любимыми не расставайтесь! С любимыми не расставайтесь! С любимыми не расставайтесь! Всей кровью прорастайте в них, — И каждый раз навек прощайтесь! И каждый раз навек прощайтесь! И каждый раз навек прощайтесь! Когда уходите на миг! А. Кочетков. Баллада о прокуренном вагоне Лето 2021 года, Дача Васильевых       Привычно окинув взглядом окрестности, Лариса пригубила чай. Все тот же уютный, хоть и старый дом с просторной застекленной верандой, большой стол в тени раскидистых деревьев, за которым так приятно пить чай всей семьей … Все как было при Вите. И казалось, вот-вот он сам выйдет из дома. В легкой расстегнутой рубашке и домашних светлых брюках сядет рядом, небрежно откинувшись на спинку стула, заглянет в глаза и улыбнется, а в темном янтаре, как и много лет назад, она увидит легкую усталость и бесконечную любовь.       Его тело так и не нашли. Бушевавший несколько часов пожар превратил поезд в раскаленный и плавящийся металлом ад. Несколько вагонов выгорели полностью до обугленных изувеченных остовов. В том числе и тот, в котором ехал подполковник милиции Виктор Сергеевич Васильев. Разве могло хоть что-то уцелеть в этом кошмаре?       Мать уговаривала ее не ездить на место катастрофы, не надрывать душу, но она поехала. Поехала и бродила, охваченная почти болезненным бредом, по пепелищу среди обугленного металла. Что искала? Что можно было найти среди пепла и праха? Она и сама не знала. Быть может, что-то, принадлежавшее ему. Какую-то вещь, что вернула бы ее застрявшую в пустоте душу назад. Слезы застилали глаза, высыхали на губах горькой солью, пепел скрипел под ногами… И казалось, что ступает она по его праху. Зачерпнула ладонью черно-седую пыль, поднесла к губам:       - До свидания, любимый… Жди меня, - шепнула беззвучно.       Разжала пальцы - ветер смахнул прах, только на коже остался запах гари.       «Удивительно, как хрупка жизнь. Какая тонкая, почти неуловимая грань отделяет нас от смерти. Всего одно короткое мгновение... Вот он рядом – живой, горячий, сильный, не желающий ехать никуда дальше дачи в Подмосковье и раздраженно иронизирующий по поводу нежданной радости неизвестных преступников в связи с его вынужденным отпуском. А вот его больше нет. Уезжал на месяц - ушел навсегда. Зови - не зови, плачь - не плачь, ничего не изменишь».       Она верила… Верила отчаянно и безнадежно, вопреки разуму, вопреки всему! Но чудо не случилось. Огонь забрал все. Кроме любви в ее сердце и воспоминаний. Их она хранила словно драгоценности, постоянно перебирала в памяти, чтобы не утратить ни крупицы. Каждый год в тот сентябрьский день она приходила на железнодорожную платформу, где в последний раз видела любимого мужа. Где они простились, не зная, что расстаются навсегда. Он не хотел уезжать. Словно чувствовал. Она настояла. А ведь сердце подсказывало. Тревожно было. Нехорошо. Поднимавшийся в вагон Виктор выглядел каким-то потерянным, широкие плечи странно сутулились, словно на них легла невидимая тяжкая ноша. И хотелось обнять его, прижать к сердцу и не отпускать никуда и никогда, но… она отмахнулась от предчувствия. Ему нужно было оправиться от тяжелого ранения, отдохнуть. Врачи настаивали. А тут она со своими глупостями, эгоистка избалованная!       Поезд ушел. Она долго смотрела вслед тающей на горизонте черной точке. Хотелось стать белой птицей, распахнуть крылья и полететь следом, заслонить собой от грядущих бед…       - Лара, идем домой, - Инесса Петровна взяла дочь под локоть и потянула за собой. – Алене пора спать.       - Мама, у меня плохое предчувствие. Сердце болит.       - Этого только не хватало. Немедленно прекрати! Твой муж всего лишь на месяц уехал в санаторий – это не конец света! Ревнуешь, что ли? Успокойся! Кому нужен твой Виктор с такой работой? Ни денег, ни отдыха, ни внимания… Убийства, грабежи, трупы, преступники, перестрелки да звезды на погонах – вот и вся радость. К тому же женат и ребенок в наличии. А от себя могу добавить, что женщины там пусть хоть частоколом как на параде выстраиваются – мимо пройдет и бровью не поведет. Не бабник - хоть в этом повезло. Так что все будет хорошо: отдохнет твой Витя, подлечится и вернется в родные пенаты преступников гонять.       А спустя сутки объявили о катастрофе. Она не поверила. До последнего ждала, что все это окажется всего лишь страшной ошибкой: не тот поезд, не то время и Вити не было в том огненном аду! Он благополучно прибыл в Адлер и сейчас отдыхает в санатории на морском побережье, только… только почему-то не звонит. Очень занят, наверное. Или связи нет… Так ведь бывает?       Лариса снова сделала глоток. Чай остыл. Воспоминания текли рекой, не остановишь.       Правда… Она горька, как полынь, и неумолима, как палач на эшафоте. Время шло, надежда умирала. На смену ей пришли боль и отчаяние. Словно сердце вынули и напополам разрубили, оставив в груди половину кровоточащего комка. Боль изводила кошмарами, сводила с ума. Так хотелось уйти вслед за мужем, но… Она была нужна здесь: маленькая дочь, мама, друзья, работа.       Первый год после смерти Вити растворился в тумане боли. Она почти ничего не помнила. Только боль. Постоянную. Саднящую. Засевшую колом и не оставляющую в покое ни днем, ни ночью. И кошмары. Стоило закрыть глаза, и она видела мужа. Таким, каким он был в тот день. Их последний день. Он ничего не говорил, просто стоял и смотрел на нее тем самым особенным взглядом, словно обнимал им, а за его спиной вырастала огненная стена. Лариса отчетливо слышала, как бушует и ревет пламя. Она отчаянно звала. Виктор коснулся ладонью сердца, затем губ, посылая ей воздушный поцелуй, а потом отвернулся и шагнул в огонь. Больше года она просыпалась в ледяном поту от собственного крика и боялась вновь заснуть. Но рядом были те, кто заботился о ней, кому она была нужна. Шаг за шагом… День за днем… Боль сменилась тоской. Глухой и серой, словно пепел на том выжженном перегоне. Она научилась спать без снов, искать утешение в счастливых воспоминаниях и даже улыбаться. Время рубцует раны. Жаль, что не лечит.       - Ларчик, ты чего такая грустная? – Таня присела рядом. – Случилось что-нибудь?       Лариса встрепенулась и украдкой смахнула слезы.       - Так, ничего. Взгрустнулось немного. Старость – не радость.       - Прекрати, - Таня укоризненно посмотрела на бабушку. - Ты у нас молодая и красивая. Опять дедушку вспоминала?       - А кого же еще? Кстати, я давно хотела поговорить с тобой кое о чем, точнее попросить. Но все как-то не ко времени было. Только обещай дослушать до конца и не перебивать, хорошо?       - Хорошо, - удивленно кивнула девушка. - Обещаю выслушать все, что ты мне скажешь, - она сделала эффектную паузу. - Но выполнять твою просьбу или нет – решу, когда узнаю!       Лара улыбнулась.       - Разумно.       - Я же вся в дедушку. Сама говорила.       - Когда я умру… Таня, ты обещала!       Таня молча закрыла рот.       - Так вот когда я умру, я хочу, чтобы мое тело кремировали, а пепел развеяли на месте, где погиб Витя.       - Лара!       Лариса провела ладонью по белокурым локонам внучки.       - Танечка, милая моя девочка, никто не вечен. Хотим мы этого или нет, но мое время уходит. И с каждым днем все стремительней. Я хочу покоиться рядом с твоим дедом, лечь с ним в одну землю. Обещай мне.       Таня нахмурилась.       - Ларчик, прекрати немедленно. Ну что за мысли?!       - Обещай! – упрямо повторила Лара.       - Хорошо. Обещаю, – сдалась девушка. - Но больше об этом ни слова или я обижусь и уйду!       - Как пожелаешь, - Лариса улыбнулась. - Отринем мысли о смерти и поговорим о жизни. Ты ничего не хочешь мне сказать?       Татьяна замерла, недонеся чашку до губ.       - О чем?       Лариса молча опустила взгляд на ее живот.       - Ты знаешь? – ошарашено пробормотала Таня.       - О том, что ты беременна? – Лара насмешливо выгнула бровь. - Да.       - Та-ак… - возмущенно прошипела девушка. - И кто у нас страдает длинным языком и неумением хранить тайны? С языком я готова помочь!       Лариса лишь улыбнулась и покачала головой.       - Танечка, я же не слепая. Ты изменилась. Взгляд стал мягче, но какой-то задумчивый, отстраненный… Словно ты всматриваешься куда-то внутрь себя.       - Ларчик, ну ты прям круче рентгена.       Лариса предпочла оставить эту реплику без комментариев, взгляд ее посерьезнел.       - Кирилл знает?       Таня опустила ресницы.       - Еще нет.       - Почему же ты ему не скажешь?       - Не знаю. Все никак подходящий момент выбрать не могу.       - То есть время зачать ребенка ты нашла… Точнее, вы нашли.       - Лара!       - Что? Кирилл любит тебя.       - Я знаю. Я не сомневаюсь в нем.       - А в ком ты сомневаешься? В себе?       - Нет. Просто… Просто это изменит все.       Лариса рассмеялась.       - Все уже изменилось, девочка моя. Раз и навсегда.       Они помолчали.       - Кирилл мне предложение сделал.       - Вот и прекрасно. – Лара задумчиво посмотрела на остатки остывшего чая и выплеснула их на траву. - Правильный мужской поступок. И очень своевременный, учитывая обстоятельства. Был бы жив Витя, твой Кирилл так легко не отделался бы.       - Если бы дед был жив, все было бы иначе. Это была бы просто другая жизнь, - мягко заметила Таня. – Но история не знает сослагательного наклонения.       - Верно, - улыбнулась Лариса.       В памяти мелькнула картина: они с Витей в лодке, она говорит ему о ребенке и поцелуй… Щеки обожгло.       - Вот это румянец! – рассмеялась Таня. - О чем это ты подумала, а? Дай угадаю: мы говорили о деде… Ты подумала о чем-то неприличном, связанном с дедом? М-м… Интересно о чем? Судя по твоим рассказам, дед был столпом морали и нравственности. И вдруг что-то неприличное.       - Ну, во-первых, твой дед действительно был человеком высокой морали и твердых принципов. По долгу службы ему приходилось иметь дело с такими вещами, которые научили его ценить в людях честность, искренность, верность и порядочность. Во-вторых, не стоит путать нравственность с ханжеством и пуританством. Кем-кем, а ханжой и пуританином Витя точно не был.       - Ого!       - И, в третьих, я вспомнила не о неприличном, а об очень личном моменте нашей с ним жизни. Только и всего.       - И что же это был за момент? Или такое нельзя рассказывать юным беременным девам?       - Таня!       - Ну что? Ларчик, ты порой ведешь себя так, будто впервые слышишь, что между мужчиной и женщиной вообще могут быть какие-то отношения, тем более сексуальные. Можно подумать, вы с дедом только за ручки держались.       - Не только. У меня есть твоя мама, если помнишь.       - О маме сложно забыть. Кстати, это наш с тобой первый разговор на эту тему. Досадное упущение, не находишь?       - Во времена моей молодости подобные вопросы не принято было обсуждать. Разве что с мамой или с врачом.       - Да уж. Как вы жили?!       - Так же, как и вы. Можно подумать, ваше поколение изобрело что-то новое в человеческих отношениях. Все, что есть у вас, было и у нас. Интимные отношения между мужчиной и женщиной существуют от сотворения мира, просто в наше время об этом не трезвонили из каждого утюга. Тогда мужчины ухаживали красиво: прогулки, цветы, танцы, песни под гитару, приглашения в театр или в кино.       - Ну да, - серьезно кивнула Таня, хотя глаза лучились смехом. – На вечерние сеансы на последний ряд. Отличное место. Фильм, правда, не посмотришь, но место отличное! А тебя дед приглашал в кино?       - Чаще я его, - Лариса мечтательно улыбнулась. - Витя не любил показывать окружающим свои чувства. Не потому что стыдился их или считал слабостью, а потому что они шли из самого сердца и не предназначались для чужих глаз. В свою душу он пускал только по-настоящему близких людей. Но знаешь, для того, чтобы выразить чувства ко мне, ему не нужны были слова или какие-то широкие жесты. Он мог просто посмотреть. Но посмотреть так, что в меня в жар бросало и ноги подкашивались. Недавно прочитала в каком-то романе такую фразу: «Ласкал взглядом». Очень точно.       - Вот это да! А у вас это произошло до свадьбы или после?       - Что – это?       - Ну… Первый раз.       - Таня!       - Что? Ты говорила, что такие вопросы можно обсуждать с мамой или врачом. Мама далеко, врача здесь нет. Остаешься только ты – самый близкий и родной мне человек. Ты обо мне все знаешь. Я хочу знать о тебе. Так до или после?       Лара опустила глаза.       - До.       - Хм-м… Неожиданно.       - Это произошло в тот день, когда Витя едва не погиб. Помнишь, мы читали дело о комсорге, который мстил за смерть отца?       - Помню, конечно же. Сын пошел по его стопам, решил взять правосудие в свои руки. Штерн, кажется.       - Да. Витя пришел арестовать Антона, а тот встретил его с гранатой в руке. Твой дедушка стоял рядом с ним. Ему удалось убедить Антона отдать гранату и сдаться, вот только чека уже была выдернута. Витя приказал увести людей, а потом взорвал гранату. Чудом не погиб. В тот день мы поняли, как сильно любим друг друга. Леша Смирнов отправился оформлять документы, а Витя привел меня к себе.       - И как?       - Таня, боже мой, что за вопросы?!! Прости, но я не собираюсь посвящать тебя в подробности, скажу лишь одно: твой дедушка был настоящим мужчиной. Во всех смыслах этого слова.       - Какое авторитетное заявление. Можно подумать, у тебя были другие мужчины, - не удержалась Татьяна.       - Нет. Чтобы понять эту простую и очевидную истину другие мужчины мне не нужны, - парировала Лариса.       - А прабабушка Инесса знала?       Лара пожала плечами.       - Думаю, догадывалась. Твоя прабабушка была умной и очень наблюдательной. Утаить что-то от нее было очень сложно. Витя ее уважал. И она его тоже, хотя редко в этом признавалась. После его гибели она как-то обмолвилась, что второго такого мужчины в моей жизни не будет.       - Ты поэтому больше не вышла замуж? Наверняка у тебя было много поклонников. Некоторые из тех, с кем ты меня познакомила, и сейчас не прочь приударить за тобой.       - Поклонники? Да, были. И с серьезными намерениями. Твоя прабабушка до последнего своего дня убеждала меня попробовать начать новые отношения. Говорила, что я молода, красива, что жизнь продолжается, я встречу другую любовь, буду снова счастлива. А я даже представить не могла, что меня коснется кто-то еще, кроме Вити. Как-то позволила себя поцеловать одному из таких вот серьезных поклонников. Красивый был мужчина. И ухаживал красиво… Он обнял, а мне в грудь будто раскаленный прут вонзили. Больно нестерпимо, выть хочется. И чувствую взгляд. Словно Витя смотрит. Так горько и противно мне никогда не было. Как с размаху в грязь с головой окунулась. Шарахнулась я от своего кавалера и сбежала. Больше мы с ним не встречались. И я больше не экспериментировала. Такая любовь, какая была у нас с твоим дедом, раз в жизни дается, и рядом с ней все иное – блеклая подделка, не имеющая смысла и не стоящая усилий.       - А…       - Стоп, - перебила ее Лариса. – Сдается, что кое-кто из нас – не буду показывать пальцем – решил обхитрить меня и увел разговор в сторону.       Словно воришка, пойманный на горячем, Таня виновато поникла.       - Ларчик, давай не будем.       - Будем, - решительно возразила женщина. - Я насколько могла удовлетворила твое любопытство, теперь твоя очередь. Когда свадьба?       - Я еще не дала согласия.       - Почему?       Таня вздохнула.       - Не знаю. Не спрашивай - я сама не понимаю.       - Боже мой, какие глупости! – Лариса всплеснула руками. - Кирилл любит тебя! И ты его тоже. У вас будет ребенок. Что тут понимать?       - Ты думаешь, он меня любит? Как дедушка тебя?       - Да. Это видно по глазам. Он смотрит на тебя, как Витя смотрел на меня.       - Это как?       - Словно ты – единственная. Послушай меня, дорогая, не делай глупостей. Время так стремительно бежит. Это только кажется, что все впереди, все еще будет. И ты, и Кирилл занимаетесь опасным делом, в любой момент может случиться непоправимое. И что останется у тебя? Пустые сожаления? Разбитые мечты? Нельзя, Таня. Нельзя упускать ни единого мгновения. Если можете быть вместе – будьте. Каждый миг, пока это возможно. Единственное, о чем я сожалею – что нам с твоим дедом было отпущено так мало времени, а мы не знали и тратили его на глупости. Шесть лет. Всего шесть лет. Но они стоили целой жизни. Конечно, после его смерти я не осталась в одиночестве, со мной были моя мама и твоя мама, много друзей, потом появилась ты, мой лучик света. И все же какая-то часть меня ушла вместе с Витей.       - Ты поэтому так смотришь?       - Как?       - Словно ждешь кого-то.       - Танечка, я же говорила тебе: Витя всегда рядом со мной.       - Откуда ты знаешь?       - Просто знаю. Он здесь, с нами. Заботится. Защищает.       - Вот не думала, что ты веришь в призраков?       Лара загадочно улыбнулась.       - Скорее в ангелов-хранителей.       - Суровый ангел-хранитель должно быть получился из деда. Уж не он ли отваживает твоих поклонников?       В синих глазах женщины вспыхнули лукавые огоньки.       - Возможно. Твой дед был ревнив.       - Ты пожалеешь, Романовский. Горько пожалеешь! – злобно прошипела Дарья ему в лицо перед тем, как конвой увел ее из зала суда после оглашения приговора. – Ты и твоя ментовская дура-блондинка… И поверь, ждать вам недолго.       Кир холодно усмехнулся, глядя ей вслед. А ведь когда-то он думал, что любит ее. Так сильно любит, что больше полюбить не сможет никогда. Как мы порой ошибаемся. Внезапное подозрение бросило его в ледяной пот.       - Таня…       Он судорожно набрал знакомый номер. В трубке послышались короткие гудки.       - Черт!       «Таня…»       Никогда еще он так не спешил. Летел по трассе, нарушая все мыслимые и немыслимые правила, выжимая из металла все силы и скорость, заставляя совершить невозможно. Телефон автоматически набирал знакомый до боли номер, но ответом были все те же короткие гудки.       «Тварь… Какая же ты тварь!!! – билось яростью в сердце. – Если с ее головы упадет хоть волос, я в лепешку разобьюсь, но найду доказательства и добьюсь пересмотра дела. Я тебя пожизненно в застенок закатаю, тварь воровская! Ты ответишь! За все ответишь! По полной!»       - Таня! Таня!!!       Кирилл ворвался на поляну перед домом и замер. Таня сидела на земле, склонив голову. Упавшие вперед волосы скрывали ее лицо, тонкая ладонь сжимала пистолет.       «Не табельный, - машинально отметил Кирилл. – Другой… Откуда?»       Но мысль тут же унеслась прочь. На земле перед Таней лежала Лариса Андреевна. Светлое платье пачкали кровавые пятна. Словно алые маки расцвели на ромашковом поле. Она лежала совершенно неподвижно. Волосы чуть растрепались, и ветер шевелил белокурую прядку у виска. Глаза были закрыты. Таня держала ее за руку и молчала. И вообще кругом царила удивительная тишина. Только откуда-то из глубины леса доносился стук дятла да шелестела листва. Кирилл достал телефон.       - Скорая уже едет, - тихо сказала Таня.       Он опустился рядом и обнял ее, прижимая к себе, пытаясь согреть одеревеневшее тело.       - Что случилось?       - Он внезапно напал. Очевидно хотел сначала меня, но Лара закрыла меня собой. Я рванула к дому. Там Лара хранила дедушкин наградной пистолет. Она мне как-то показала где именно. Хорошо, что он был заряжен.       - Нападавшего описать сможешь?       - Зачем? Он там… В доме. Я застрелила его. У него был нож.       - Понятно.       - Лара была еще жива. Я вызвала скорую, но… Она сказала… Она сказала: «Нет, Танечка, не теперь. Скажи маме, что я очень ее люблю. И тебя люблю. Помни, что ты обещала!»       - А что ты обещала?       - Что, когда она… - Таня споткнулась, не в силах выговорить это страшное слово. - Я кремирую ее тело и развею прах там, где погиб дед.       - Мы так и сделаем, клянусь.       Кирилл сильнее прижал к себе хрупкую вздрагивающую словно от холода фигурку. Внезапно Таня подняла голову.       - Я согласна стать твоей женой, - твердо произнесла она, глядя ему в глаза. – И у нас будет ребенок.       Все та же платформа. Все тот же поезд. И тишина. Гулкая. Звенящая. Бьющая тревожным набатом в сердце. Ненавистная. Сколько раз она видела это во сне? Сотни? Тысячи?       Позади послышались шаги. Лара обернулась. Это был он - старший следователь по особо важным делам Московского уголовного розыска подполковник Виктор Сергеевич Васильев. Ее единственный и любимый Витя. Стоял на расстоянии вытянутой руки, улыбался, глаза сияли темным янтарем, напоенным осенним солнцем. Ей так много нужно было сказать ему, но мысли прыгали, как белки, а слова потерялись. Хотелось броситься в его объятия, прижаться к тонким улыбающимся губам и больше никогда не расставаться, до самого последнего предела вечности, но она боялась неосторожным движением разрушить долгожданную сказку-мечту.       Поезд шумно вздохнул.       - Пора.       Сердце замерло и ухнуло в пустоту, внутри похолодело.       - Нет, - судорожно пролепетала немеющими губами. – Нет!       Виктор протянул руку. Лариса коснулась дрожащими ледяными пальцами его ладони. Она была именно такой, как она помнила - теплой, сильной, уверенной. Глаза застлали слезы. Они ползли по щекам, оставляя горячие соленые дорожки.       - Нам пора, Лара.       - А Танечка? Кто позаботится о ней, если не я? Алена далеко, за границей…       - Наша внучка – взрослая, умная и красивая женщина. О ней есть кому позаботиться.       - Кирилл, - улыбнулась Лара. – Они будут счастливы?       - Конечно, будут.       - Как мы?       Виктор пожал плечами.       - Все в их руках. Он ее любит.       - И она его любит.       - Это главное. С остальным они справятся. Я в них верю.       - Но мы ведь будем рядом? – робко спросила женщина.       - Будем, - твердо ответил мужчина. – Мы всегда с ними. Когда-то они были частью нас, теперь мы – часть их.       Поезд снова вздохнул, словно намекая. Виктор легко вскочил на подножку, и Лара вдруг вспомнила тот далекий день. Вспомнила, как нехотя поднимался он по ступенькам, глядя на нее через плечо, не отрывая глаз, будто цепляясь взглядом, пытаясь оттиснуть ее образ в памяти. Вспомнила, как шевельнулась в душе тревога, и страх когтистой лапой болезненно царапнул по сердцу. Ах, если б знать заранее, хоть на мгновение прозреть вуаль небытия, скрывающую грядущее!       - У меня нет билета.       - Он не нужен.       Он помог ей подняться и обнял. Лариса уткнулась носом в шею мужа, жадно вдыхая знакомый запах, и поймала собственное отражение в дверном стекле. Платиновые локоны по плечам, белый плащ – подарок на годовщину… Словно не было этих долгих лет. И почувствовала, как теплом в груди разливается счастье.       - Куда мы едем?       - Не знаю.       - Надолго?       Он пожал плечами.       - Мы вместе. Только это важно.       - Если бы ты знал, как я не хотела тебя отпускать.       - Так же, как я не хотел уезжать.       - Прости меня. За то, что отпустила.       - И ты меня. За то, что уехал.       Купе встретило тишиной.       - Ты выкупил все? – лукаво улыбнулась Лариса. - Как для молодоженов? Или будут попутчики?       Взгляд мужчины знакомо потемнел.       - Здесь только ты и я. Остальных смыл дождь.       Лариса улыбнулась воспоминанию и прижалась к мужу, решительно высвобождая широкие плечи из-под черной кожи плаща.       - Надеюсь, сейчас не раздастся стук в дверь и не пожалует лейтенант Смирнов с сообщением, что товарища подполковника срочно требуют в МУР.       - Это вряд ли, - хрипло выдохнул товарищ подполковник у самых ее губ.       Пейзаж за окном дрогнул и поплыл. Семь месяцев спустя…       - Я назову его Виктором. В честь дедушки.       Таня прижала к груди драгоценный теплый комочек, нежно коснувшись губами маленького лобика, и перевела на мужа упрямый взгляд, словно готовясь к бою. Но Кирилл лишь улыбнулся.       - Пусть будет Виктор. Жаль, что не Виктор Сергеевич.       - Виктор Кириллович звучит не хуже. Кто знает, может в один прекрасный день он тоже станет легендарным следователем по особо важным делам Московского уголовного розыска и встретит свою Ларису? Еще спустя месяц…       - Лариса, – Инга мрачно покосилась на сияющего, словно солнце в июле, Никиту. – Ее будут звать Лариса.       Кирилл и Таня молча переглянулись, с трудом сдерживая смех. Инга до последнего скрывала свою беременность. Даже от Никиты. Особенно от Никиты. Ошеломленный странным поведением девушки, тот пришел к единственно возможному с его точки зрения выводу, что его банально собираются бросить, и впал в нешуточную депрессию. И только совместными усилиями удалось сломить их упрямство и разрешить ситуацию ко всеобщей радости.       - Лариса Никитична Воронина – звучит!       - Эй, я еще не сказала тебе «да»! – встрепенулась Инга.       - Это вопрос времени, - отмахнулся мужчина, словно речь шла о чем-то само собой разумеющемся. – Я терпеливый и настойчивый. Ты меня любишь – сама говорила. Значит, ждать мне недолго.       - Вот заноза! – процедила новоявленная мамочка и, не удержавшись, улыбнулась.       - Да, милая. Я такой! Лариса и Виктор… - Никита задумчиво почесал нос. – Ребята, вы верите в реинкарнацию?       Инга покачала головой, Кирилл пожал плечами, Таня промолчала. Но ничто, решительно ничто не могло испортить радужное настроение Никиты Воронина в сей знаменательный день.       - Слышь, Васильева - ой, простите! - Романовская, может кто-то там, наверху, дал Ларисе Андреевне и Виктору Сергеевичу еще один шанс? Лариса Северова и Виктор Васильев - Лариса Воронина и Виктор Романовский. В конце концов, у настоящей любви обязательно должен быть второй шанс! Конец. 20 июня 2021 года.