Вдребезги

Их слишком много. Хотя для Сережи даже один — это уже слишком. Шаги позади не стихают. Гомон голосов приближается, среди прочего слышатся оскорбления и ругань. — Иди сюда, пидор! — Отвечать за свой базар надо! — Только пиздеть и умеет! А ну, стой! Сережа бежал дальше, добраться бы до корпуса. — Сука! — не успел. — Рыжий ты пидор, — эта шайка-лейка давно не давала Сереже покоя. Они всегда доставали его, но пока он старался не реагировать особо, все как-то обходилось, но сегодня он решился высказать свое недовольство, ответил на оскорбления в свой адрес, а им только этого и надо было. Его настигли почти у входа, потащили на задний двор. Сережа прекрасно понимал, что этим троим неандертальцам не составит труда найти укромное место, где ему, возможно, переломают ребра. Конечно, он вырывался. Особо это не помогало. Удар по лицу был тяжеленный, как будто килограмм чугуна свалился сверху, теплое и соленое хлынуло, кажется он что-то прикусил себе. — Что, пидор, защитник не спешит к тебе, да? — Да он видать жопой своей перестал расплачиваться, тот и свалил… Гнусный смех, его держат очень крепко и тащат, похоже, к подвалам. — А ты что, на мое место хочешь? Вакансии для своей жопы подыскиваешь? — а терять, Сереже, кажется, уже нечего. Он прекрасно знал, что именно движет этими ублюдками и прекрасно осведомлен, на что готовы эти долбоебы, лишь бы самоутвердиться. Сережа лично знал мальчишку, которого изнасиловали ручкой швабры. Не пидоры они, конечно. Разумовский уже был готов к тому, что эту встречу, возможно, он не переживет и его найдут в пыльном подвале через пару дней. Глаза он зажмурил, готовясь принять удар. — А ну нахуй отошли от него, — этот озлобленный тон не сулил ничего хорошего. Сережа не знал, кого надо было бояться сейчас больше. Трое отморозков тут же отпустили его и он грохнулся на пыльную дорогу. Переведя взгляд на Олега, Сережа понял, что уверенность в его голосе была не беспочвенной. У Олега с собой был обрезок трубы. Срезан наискось, в случае чего таким можно было бы и проткнуть насквозь. Все знали, что дурной силы у Олега хватает. — Ну чего ты, боишься сучку твою помнем сильно? — Рот завали свой, говном тянет. — Ты че, сучара, страх потерял?! — говорящий не знал, что проблема была в том, что Олег в своей жизни не боялся ничего, кроме того, что мог однажды потерять Сережу. Дальше Разумовский слышит только звуки. Невнятные, потому что, по ощущениям он немного теряет сознание. Если это вообще возможно. Одежда становится очень тесной, тяжело дышать и он летит в темноту, он только совсем краешком сознания думает о том, что возможно это сотряс. Сильно уж его приложили. Когда звуки вокруг возвращаются и он видит размытые силуэты, все ощущается словно сквозь вату, издалека. Ему нужно еще пару минут. Он лежит на боку и картинка напротив обретает четкие контуры. Трое неандертальцев уже не выглядят страшно и угрожающе. Они все лежат, над одним из них Олег стоит и методично бьет ебало, схватившись за ворот спортивной куртки. Обрезок трубы, похоже, со следами крови, валяется совсем рядом. Крови на пыльном асфальте как-то очень много, Сережа понимает, что это нужно прекратить, потому что Олег не остановится, уже поздно. Стоп-кран сорван, красная тряпка брошена, вольер открыли и выпустили зверя. Сережа чувствует, что надо вмешаться. Ему хватает пару мгновений, чтобы подскочить, он даже не уверен в том, что это хорошая идея, как и не уверен в том, что ему Олег тоже случайно не разобьет ебало. — Олег! Олег, все, хватит! — он хватает его сзади и, ожидаемо, тот сначала начинает вырываться, и думает о том, чтобы отбиться, пока к нему не приходит понимание, что это Сережа держит его. — Всё, отпусти его, — Сережа мельком смотрит, на обидчика, лицо которого выглядит перекроенным. Олег слушает. Бросает ворот куртки, отпихивает от себя неудачника так, как будто это мешок с мусором, и уходит, а Сережа только держит сзади его плечи. Отпускать Олега сегодня он больше не намерен. Он вцепился в него с такой силой, будто боится, что он сейчас вырвется и пойдет заканчивать начатое. *** На Олеге, удивительно, ни царапины нет. Может пара синяков будет. Они сидят у Серёжи на кровати. Волков смотрит внимательно, а перекись жжет Сереже рану на брови, и уголок губ. Олег осторожен и сосредоточен. — Я боялся, что они там сдохнут… — Сдохнули бы — не велика потеря. — Не велика, но ты бы сел. — А сидеть должны они. Ты знаешь, что они с Тимой сделали? Он на год младше. Он в больничке сейчас. Я даже… — Тихо. Знаю. — Сережа в курсе. И согласен, что если бы сдохли — другим бы в приюте легче стало только. — Я не хочу, чтобы ты из-за этого дерьма попал на зону… Иди ко мне, — Сережа убирает перекись и грязные ватки куда-то на пол, ложится на кровать и тянет Олега за собой. Сетка кровати неприятно скрипит под весом двух тел, она явно отжившая свое, продавленная и скоро вот-вот сдаст позиции. — Ты чего? — Олег полулежит. В этой позиции он смотрит на Сережу снизу вверх. Сережа лишь глаза закатывает, и притягивает к себе ближе, укладывает силой голову Олега себе на грудь. — Ничего, — бурчит Сережа. Олег больше ничего не говорит, все понятно и так. Разумовский испугался, не потому что какие-то уебки умереть могут, а потому что Олег из-за этого дерьма может попасть в тюрьму, хотя и факт убийства, вроде как, был неприятным. Олег, на самом деле, успокоился уже давно, но лежа так его дыхание становится, как будто, более размеренным, он устраивается удобнее, по привычке тянется к рыжим волосам рукой, перебирает. Такие длинные теперь, он готов отстаивать их в драке хоть еще сто раз, а то и больше. И Сережу готов защищать. Себя Олегу не жалко. Он что? Он не лучший в учебе, не выдающийся, он считает себя руками, мозгами в их тандеме всегда будет Сережа, по его, Олега, мнению. Сереже спокойно с головой Олега на груди, все как будто становится не важно и он забывает и про уебков, и про то, как его все достало, и про давление, которое он ежедневно испытывает. Впереди выпуск, впереди поступление, впереди столько всего, о чем Серёжа мечтал и он точно не видит этого без Олега. Они не обсуждают, что между ними происходит. Люди охотно дают этому названия, часто самые нелицеприятные. Воспитатели и учителя называют это нейтрально — просто дружбой. Но Сережа лучше всех знает, что тот факт, как Олег перебирает его волосы, как он дышит им, как он подбирается выше, чтобы на слепую найти губы — разрушает теории «просто дружбы» вдребезги.