Ненависть из самого сердца.

Сенджи ненавидел Пересмешника всеми фибрами своей души. Он хотел выбить из него всю дурь. Вторгаясь в распростертое тело под ним, Ворон пытался разбить этот отсутствующий взгляд. В тот момент его преследовало навязчивое желание увидеть хоть крупицу эмоций на чужом лице, помимо равнодушия. Он не задумывался, а было ли что? А потом оба изменились. Точнее, изменилось все, кроме их чувств. Сенджи ненавидел Пересмешника всеми фибрами своей души. И не без удовольствия смотрел, как рукава и поднятый воротничок закрывают следы прошлой ночи: синяки и багровые засосы. Ворон видел манию за улыбкой. Он сосредоточился на одной лишь «сестре». Нет, брюнет был отнюдь не против, ведь наконец этот чертов сильнейший переключил свое внимания на кого-то одного. Просто ему казалось, что что-то не так. Он бы смирился, если бы мог продолжить их отношения. Однако разбитые в щепки остатки человечности ходом времени были обращены в ничто при первом же появлении пропавшего Тото. Сенджи ненавидел Пересмешника всеми фибрами своей души. И сейчас это не было просто словами. Мужчину воротило от прошедшего времени. Ворон чувствовал, как прошлые чувства пробуждаются, сгорая. Они возрождались заново, реинкорнируя подобно фениксу. И в это время был готов убивать, крошить на мелкие кусочки все живое, что создал ему Ганта. Он готов был убить тело Тото, ведь знал – глубоко спящий разум под конец прозреет. Может, именно этого он и добивался. Даже мертвое тело Тото прекрасно. Ворон всегда ловил на этой мысли в мечтах. Сенджи ненавидел Пересмешника всеми фибрами своей души. Почему же эта пустота в его глазах так и не была заполнена Киемасой донельзя?