Он находит её далеко от жилых домов – раздражающий звук человеческих голосов доносится в лес, вынуждая отдаляться всё глубже в тень, бросать мрачные взгляды на режущие глаза крохотные прямоугольники искусственного света, и скрипеть зубами, сдерживая желание разорвать каждого на кровавые ошмётки.
У неё волосы такого же цвета – яростного, огненного, болезненного, и он сразу понимает, как её будут звать – не только он, но и остальные – те, к кому она никогда по-настоящему не вернётся, оставаясь вечно в чернильной гуще тёмных деревьев.
Она не противится, когда длинная, костлявая ладонь накрывает её плечи, цепко стягивая и уводя за собой – они следуют вдоль ручья, молчат, и ей кажется, что идти зимой к воде не лучшая из идей – но ещё хуже идти за ней.
Если сильно запрокинуть голову, можно увидеть силуэт его головы – пятно расплывается, заставляя стряхивать слёзы, и она чувствует, что теряется, ломая ровный шаг, вздрагивая всем телом, забывая о том, что было до.
Это пугает сильнее, чем ночная тьма, но после слабого рывка в сторону, она встречает звериный блеск чужих глаз.
– Ты пойдешь со мной.
Голос хриплый, тяжёлый, изрезанный морозом, и слышать его страшно.
Алиса моргает, отстраняясь от гаражной двери, отступает вглубь, и дышит глубоко и хрипло.
Ей было двенадцать, когда они встретились впервые.
Сколько ей сейчас, она уже не помнит.
Но цепкие пальцы тянут её к себе иначе.
Опутывают тонкую шею, сдавливая, и стягивают лисью морду с напряженного лица.
Она забыла, как оно выглядит, но сухие губы на своей скуле чувствует отчётливо.
Здесь все носят маски, но свои в темноте он срывает.
Хотя Алиса все равно ничего не видит в густом клубке теней.
Она зовёт его Хозяином, как и остальные, но с её губ это звучит иначе, когда он пьет слова густой кровью.
Алиса чувствует ладонями в темноте длинные ноги, согнутые в коленях, когда слепо пробирается вперёд – он сидит в глубоком кресле с резными подлокотниками, и она точно знает, что в темноте он видит всё.
И её страх тоже.
Об этом месте ходит много легенд.
Но ни одна она не обнажается всей сути.
Врываясь пальцами в её волосы, властно направляя ближе – он позволяет чувствовать.
– Тебе больно?
– Нет.
Она всегда отвечает одинаково, хотя порой с трудом натягивает ложь на онемевшие губы – оскал украшает их по щелчку пальцев.
Об этом он тоже знает.
Не рассказывает о масках и лицах, что под ними.
Когда впивается зубами в её запястье, позволяя дрожащим пальцам почувствовать контур его лица.
Не затрагивает тем веры и боли, что на ней выросла.
Когда скользит с силой ладонью по её рёбрам, ловя судорожные вздохи, выталкивая наружу из сухого горла.
И прячет за сказками горькую тайну.
– А теперь? – ядовитым шёпотом стелиться, и Алиса лишь качает головой.
Зная, что в этот раз она не лжёт.
К сожалению.
